— Господи, что ты сделал с машиной?! — внезапно взвыла Монахова.
— Заткнись, дура, — рыкнул генерал. — Спасибо скажи, что шкура цела. Машину она, видите ли, пожалела!
Спустя семь минут возле поста ГИБДД остановились, сбросив недозволенную скорость, одна за другой две машины: серебристый «лексус» и синий «пежо». Навстречу им уже спешили сонные, но радостные от предвкушения хорошего куска сразу от двух «нарушивших» иномарок представители закона.
Увы, едва они всмотрелись в протянутое Турецким удостоверение, обоих постигло жестокое разочарование.
— Слушаю вас, товарищ генерал, — кисло произнес старший, прекрасно осведомленный, какому чину соответствует должность Турецкого.
— Примерно в полукилометре отсюда, — спокойно сказал Александр Борисович, — на обочине находится в точности такая же машина, как эта, с простреленным колесом. Ровно через двадцать минут, после того как мы отсюда исчезнем, будьте любезны проехаться туда, — глянете, не нужна ли помощь. Разумеется, о нас ни звука. Если будут интересоваться — вы нас в глаза не видели. Кстати, далеко отсюда ближайший поворот на какую-нибудь параллельную дорогу к Москве?
— Совсем близко, и километра не будет. Первый же указатель, вы увидите, а там… А еще через Химки можно…
— Благодарю, дальше мы разберемся сами. Вы все поняли?
— Так точно, товарищ генерал.
Спустя еще пару минут и серебристого «лексуса», и синего «пежо» у поста ГИБДД и след простыл.
— Замечай время! — строго приказал своему товарищу по дежурству старший. — Инструкции понял?
— Чего ж тут не понять-то? — ухмыльнулся тот. — Не впервой. Только я что-то не припомню, чтоб сегодня «Перехват» объявляли, в чем дело-то?
— Не твоего ума дело-то, — передразнил его коллега. — Это не наши. Бери выше — Генпрокуратура!
Молодой слегка присвистнул и внимательно посмотрел на свои наручные часы.
24
— Ну и куда ты его дел? — Константин Дмитриевич Меркулов с интересом посмотрел на Турецкого. Но ответил ему Грязнов-старший, на лице которого — так же как и на лице Меркулова — читались следы бессонной ночи.
— Мы его поселили на Гостиничной.
— Я так и думал, — кивнул Меркулов. — Лихо вы все провернули.
Александр Борисович позвонил ему около двух ночи из машины на въезде в Москву. Но даже убедившись, что с Турецким все в порядке, заснуть Меркулов так и не смог. Стараясь не разбудить жену и дочку, Константин Дмитриевич бесшумно проскользнул на кухню и до утра, как выразился только что он сам, «подбивал бабки» по делу «Алмаз».
У Грязнова-старшего ночь выдалась еще более беспокойной. Вячеславу Ивановичу пришлось примерно в то же время, сразу после того как Турецкий созвонился с Меркуловым, садиться за руль и отправляться на Гостиничную улицу, чтобы открыть для Кропотина упомянутую квартиру, поскольку ключи от нее Александр Борисович успел вернуть.
— Удивительно, — пробормотал Грязнов, — ты, Саня, выглядишь свеженьким, словно маринованный огурчик из только что открытой банки, — вот что значит молодость.
Денис, до этого тихонечко сидевший в углу кабинета Меркулова, где на этот раз собралась вся компания, не выдержал и хмыкнул, после чего тут же покраснел до ушей под грозным взглядом, брошенным на него дядюшкой.
Турецкого эта мизансцена настолько позабавила, что он рассмеялся:
— Думай, что говоришь, Слава! Это я-то молодой? А ты попробуй спросить у Миши Камелькова или Алены Никитиной, каков я на их взгляд: знаешь, что они скажут? А скажут они буквально следующее: «Ох, уж эти старики! Всякие там Меркуловы, Грязновы, Турецкие». Нет уж, Слава, все мы в их глазах одним миром мазаны! Так что зря ты на Дениса огненные взгляды бросаешь!
— Ну ты бы еще мою дочь в качестве эксперта привлек, — вмешался Меркулов. — Дураки они, и Камельков этот, и Алена. Да они, поди, и Володьку Поремского, своего шефа, за старика держат, а тому, если не ошибаюсь, и лет-то то ли тридцать шесть, то ли и вообще тридцать пять!
— Точно, держат! — оживился Турецкий. — Сам слышал, как называли его стариком, в коридоре сплетничали!
— Вот видишь. А ты чего там расфыркался?! — Слава Грязнов снова грозно посмотрел на племянника.
— Да я ж совсем по другому поводу, просто своим мыслям, — пролепетал Денис. — И вообще, я, между прочим, моложе вас всех — и то еле сижу. Нет, дядь Сань, вы и правда потрясаете воображение!
— Но-но! — Турецкий нарочито сдвинул брови. — Польсти мне еще! А вообще-то, мои дорогие, вполне можно сказать, что нынешней ночью все висело на волоске. И если бы госпожа удача случайно не глянула в нашу сторону… Однако, как вы понимаете, радоваться рано. Давайте-ка к делу.
— И то правда, — кивнул Меркулов. — Если вы не против, на сей раз слово возьму я.
Против никто не был, и Меркулов придвинул к себе несколько листочков, исписанных его убористым, четким почерком — результат ночного бдения.
— Значит, перво-наперво то, что отсекается от нас с вами сразу по завершении следствия.
— Ясное дело, что отымут фактически все, — подал голос Турецкий, — и я даже догадываюсь кто. И кому ж передадут наш «Алмаз» в нашей любимой ФСБ?
— Успокойся, Саша. Пока генерал Макаров и пара его сотрудников всего лишь подключились. Ты не забыл, куда идут наши камешки? Ну а общаться с Моссадом, или кто там у них этим занимается, как ты понимаешь, нам по протоколу не положено.
— Что меня удивляет, — хмыкнул Грязнов, — так это то, что в Израиле, похоже, те же проблемы, что и у нас.
— Ты упоминал какой-то сюрприз, — не выдержал Турецкий.
— Ага! Сюрприз же заключается в том, что двое из бизнесменов, пострадавших от бандюков и Монаховой, оказались давними друзьями. Тот, что стал предыдущей жертвой, делился со своим другом не только деловыми новостями, но и сердечными. Особенно страданиями по поводу того, что самая очаровательная женщина из тех, что дарила судьба, его бросила; И главное — непонятно, почему.
Второй из друзей слушал первого вполуха, можно сказать из вежливости, Монахову никогда в глаза не видел, где она трудится, тоже не знал. Однако печальную повесть вспомнил, когда и сам сделался героем в точности такой же… Друзья встретились, сопоставили все факты, выяснили, что речь идет об одном и том же белокуром «ангеле» и… решили попытаться вернуть свои деньжата.
— Удалось? — насмешливо поинтересовался Денис.
— А ты как думаешь? Нет, конечно! Хотя подготовились они основательно, даже звукозаписывающей аппаратурой запаслись. Но для начала пригласили дамочку — точнее, заманили — на свиданку, решив прижать к стенке. Пленка зафиксировала неожиданное для ее мидовских знакомых богатство словаря мадам и предложение «попробовать доказать». Свою причастность к ограблениям она особо не отрицала, даже позволила себе поиздеваться над мужиками…
Бизнесмены пообещали ей «попробовать доказать» и отправились по своим делам. После чего буквально через пару часов одному из них пригрозили по телефону, напомнив об имеющейся у него семье, в частности об очаровательных двойняшках. А во второго — стреляли… Как я понимаю, специально не на поражение, для острастки. Семьей его не прижмешь, он холостяк. Затем и у него дома раздался звонок: мужской голос, заверивший мужика, что в следующий раз, если он не оставит свою бывшую даму сердца в покое, промаха не будет.
— Оба разговора, — добавил Меркулов, — тоже записаны бизнесменами на пленку. Покушение зафиксировано в милицейских протоколах, но хода делу в связи с заявлением пострадавшего не дано. Обе жертвы решили, что связываться с Монаховой себе дороже, тем более что этот бизнес для них, если вы не забыли, побочный, что-то вроде хобби. Они, кстати, тоже оба владельцы дорогущих коллекций старинных украшений, но это так, по ходу…
— Интересно, — сказал Турецкий, — что их сейчас заставило все это рассказать, да еще, как я понимаю, упомянутые пленочки отдать следствию?
— Во-первых, Саня, если ты не против, — вмешался Меркулов, — не «что», а «кто»: Володька Поремский расколол одного, который холостяк. Убедил, пояснив, что жертв не две, а больше… Ну этот уже уговорил своего друга… Кроме того, ребятушки, у Славы сегодня сюрпризов выше крыши. Сейчас вы узнаете, что обвинение в ограблении ювелирных — ничто по сравнению с тем, что еще грозит наше белокурой Жози… Собственно, мы могли бы ее арестовать хоть сейчас, если бы не необходимость усыпить бдительность генерала Березина… Давай, Слава!
— В общем, так, — Грязнов посмотрел на своих товарищей с гордостью, но, как выяснилось, не за себя. — Вот мы говорим: мол, народ у нас жадный, корыстный и чуть ли не подлый… А теперь слушайте внимательно. Медсестричку, ухлопавшую Регину Кац, помните?.. Ну сыщики из Новопеределкина для начала отыскали ту, которая делала Регине Михайловне уколы постоянно. Выяснилось, что девушка накануне получила телеграмму от матери, проживающей в Подмосковье: мол, приезжай срочно, слегла, чуть ли не при смерти. Она бы, конечно, для начала позвонила, однако мама ее живет без телефона, на самом краю области, в какой-то погибающей деревушке: до Солнечногорска ближе, чем до Москвы. Да и телефон у девушки ни с того ни с сего отказал — как выяснилось позже, кто-то перерезал провод… Девушка эта, кстати, хорошо была знакома с Юрием Березиным, вроде бы он к ней даже клинья подбивал.
И — надо же, какое совпадение, а? — когда выскочила рано утром из дома, возле нее как раз и тормознула машина нашего Юрика: куда, мол, спешишь? А спешила она к своей подружке, тоже медичке, попросить ту заменить ее на пару дней с пациентами. Добряк Юра немедленно предложил девушке утрясти ее дела: мол, все равно он тут, так зачем же ей терять драгоценное время, не дай-то бог, мама помрет»… В общем, девушка его поблагодарила едва ли не со слезами, сунула список своих пациентов и умчалась… Для того чтобы, едва приехав в районный центр и выйдя с вокзала, получить по голове столь увесистый удар, что очнулась уже в больнице…
Хотели ли ее убить или только нейтрализовать, а потом припугнуть — неизвестно. Только буквально вчера утром в Новопеределкинское отделение пришла другая девушка, — между прочим, как сообщил тамошний следователь, опухшая от многодневных слез… На сей раз приятельница Татьяны, которую и попросили сделать роковой укол Регине Михайловне вместо «заболевшей» медсестры… О том, что пациентка скончалась, девушка узнала не сразу. О том, что поползли слухи о преднамеренном отравлении — вообще позавчера. Позвонила Монаховой, и та пообещала ей, в случае если она откроет рот, встречу с давно умершими предками… А для острастки девушке звонили еще дважды какие-то мужики — думаю, небезызвестные нам «спецназовцы». Лекарство для Регины ей дала Татьяна, уверив эту дурочку, что имеющееся у пациентки просрочено.
—