— Тесс, где ты? — эхом пронесся под сводами коридора голос Амелии.
Запечатлев на губах Терезы очередной горячий поцелуй, Бартоломью разжал объятия.
— Я не могу бежать, — пробормотал он, проведя кончиком пальца по горлу девушки. — Но вам придется.
Секунду Терезе не хотелось двигаться. Она хотела его поцелуев, его прикосновений. Однако циничный взгляд полковника вернул ее к действительности. Он ждал, что она убежит. Тереза даже знала, о чем сейчас думает Бартоломью Джеймс: она наверняка не захочет быть скомпрометированной. И менее всего — этим человеком.
Тереза прищурилась. Никто их не видел, так кого бояться? Неужели этого несносного мужчину, не считающего нужным следовать общепринятым правилам хорошего тона?
— Я на лестнице, Лили! — крикнула Тереза. — С Толли.
Бартоломью побледнел, а Тереза вскинула брови.
— Вы, маленькая… — Выругавшись, он схватил руку Терезы и положил ее себе на талию, сам же обхватил девушку за плечи и развернулся спиной к лестнице как раз в тот момент, когда на верхней ступеньке появилась Амелия.
— Я оступился, — пробурчал Бартоломью, гневно сверкнув глазами.
Та сочувственно зацокала языком.
— О Боже. Позвать Стивена?
Даже сквозь слой одежды Тереза ощутила, как напряглась спина Толли.
— Нет-нет, — громко сказала она и отмахнулась. — Мы сами справимся. Встретимся на крыльце, хорошо?
— Конечно. Спасибо за серьги. Я скоро.
Как только шаги Амелии стихли, Толли развернулся к Терезе:
— Я не собираюсь ни с кем встречаться. Поезжайте на свой чертов званый вечер.
Теперь, когда полковник стоял на ступеньку ниже, их с Терезой глаза оказались на одном уровне. Огонь, горящий в его взгляде, мог бы расплавить стекло, но и Тереза была настроена серьезно.
— Вы уже одеты для званого вечера, — произнесла она, глядя прямо в гневные глаза Толли. — Кажется мы уже договорились, что хотя бы о своей собственной репутации вы можете побеспокоиться. Поэтому придется поехать с нами.
В каком бы состоянии ни пребывала его нога, Тереза знала, что Толли Джеймс не из тех, кто позволяет принудить себя делать то, чего не хочет. Поэтому, когда он в очередной раз выругался и принялся спускаться по ступеням, Тереза ощутила облегчение, смешанное с волнением. Он все-таки собирался поехать. С ней.
— Я не нуждаюсь в вашей помощи, черт возьми, — прорычал Бартоломью, отводя руку Терезы.
— Но вы ведь сами положили мою руку туда, откуда только что сбросили.
— Лишь потому, что ошибался относительно вашей способности мыслить здраво. У вас меньше ума, чем Бог дал котенку.
Вновь нахмурившись, Тереза быстро спустилась вниз и подняла с пола трость, прежде чем Бартоломью успел пожалеть, что так недальновидно отказался от ее помощи. Сжав трость в руках, девушка ждала.
— Ничего не ответите мне на это? — с издевкой спросил Толли, слегка запыхавшись после тяжелого спуска по ступеням.
— Что вас подвигло на поцелуй сегодня: отсутствие у меня здравого смысла или цвет моих глаз? Или, может, причиной послужило расставание с воображаемой женщиной, в доме которой вы якобы жили? — ответила Тереза вопросом на вопрос, гневно сверкнув глазами.
Чувственные губы Бартоломью слегка дрогнули, прежде чем его лицо вновь приобрело хмурое выражение.
— Цвет глаз.
— О, в самом деле?
— Да. Всегда был неравнодушен к серому цвету.
— Хм.
Конечно же, Тереза ему не поверила. Вполне возможно, что Толли Джеймс тоже был озадачен своими чувствами к Терезе, как и она эффектом, производимым им на нее. В любом случае из этого не выйдет ничего хорошего. Полковник Джеймс был злобным, постоянно остерегающимся чего-то человеком, который едва не ударил Терезу по лицу, а спустя мгновение страстно поцеловал. И все же что-то заставляло Терезу постоянно думать о нем на протяжении двух последних дней. Мысли о Толли Джеймсе не покидали ее, даже когда она танцевала, каталась верхом или беседовала с другими джентльменами, совершенно не скрывающими от нее своих матримониальных намерений и соблюдающими при этом правила хорошего тона.
Когда Толли наконец достиг последней ступени, Тереза протянула ему трость.
— Спасибо, — буркнул он, хотя в его голосе совсем не слышалось благодарности. — И не просите меня танцевать сегодня с вами. Мы оба знаем, что это невозможно.
— Я и не собиралась просить об этом, — ответила Тереза, когда они с полковником вышли через дверь для слуг и медленно двинулись к парадному крыльцу дома. — Теперь только вы будете приглашать меня на танец.
— И не подумаю.
Тереза с улыбкой села в экипаж брата.
— Посмотрим, — произнесла она, выглянув в окно. — Я оставлю для вас танец в своей карточке.
Глава 6
Юная леди должна проявлять благоразумие и быть спокойной. Она будет счастлива, если встретит на своем пути мужчину с таким же темпераментом. И очень счастлива, если он к тому же окажется богат и страстен. Хотя страсть я все же поставила бы на последнее место. Ведь счетов ею не оплатишь.
«Руководство для леди по благопристойному поведению»
— Я так рада, что ты снова поселился в Джеймс-Хаусе, — охала Вайолет, подвинув стул к Толли и взяв его правую руку в свои. — Я ужасно по тебе скучала.
— Но ведь ты общалась со мной по два месяца каждые два-три года, Вай, — возразил Бартоломью, вырвав свою руку из пальцев сестры столь поспешно, что едва не столкнул ее со стула прямо посреди проклятого танцевального зала.
— Да, но ты всегда останавливался у нас, когда приезжал в отпуск. На этот же раз нам даже пришлось приехать в Лондон, чтобы повидать тебя, но ты все равно не пожелал нас видеть.
Ну что мог ответить на это Бартоломью? Что ему теперь комфортнее коротать время среди незнакомцев, на которых следовало смотреть с подозрением, нежели среди друзей и родных, которым можно доверять? Доверие… В последний год это понятие приобрело совершенно новое значение.
Конечно же, навязчивые идеи, связанные с этим понятием, никоим образом не объясняли его неожиданного влечения к Терезе Уэллер. Даже не глядя в ее сторону, Бартоломью знал, где именно она находится и кто рядом с ней: толстый приземистый Френсис Хеннинг. Девушка танцевала с таким упоением, что, казалось, забыла обо всем.
Кроме него. Бартоломью заерзал на стуле: в последние несколько месяцев он нигде не мог найти удобного положения — ни в кресле, ни на стуле, ни в кровати. Полковник вновь бросил взгляд на середину зала и заметил промелькнувшее мимо сиреневое платье и волосы цвета растопленного меда.
— Стивен написал мне в письме, что встретил Амелию на концерте у Хатчингсов в прошлом году, — произнес Бартоломью в очередной попытке прогнать прочь мысли о Терезе Уэллер.
Вайолет прижалась к нему плечом, как делала всегда, и Бартоломью замер, когда сестра взяла его под руку.
— Он ужасно не хотел ехать, но моя лучшая подруга Селия должна была играть на фортепьяно и я уговорила его сопровождать меня:
— Любовь с первого взгляда?
Вайолет тихо засмеялась:
— Определенно. Только потом мы узнали, что Тесс уговорила Амелию поехать, так как знала, что Стивен, возможно, тоже будет на концерте. Ей показалось, что из них получится прекрасная пара.
Сдвинув брови, Бартоломью вновь поймал взглядом сиреневую бабочку, грациозно порхающую по залу.
— Кажется, Амелия очень близка со своей кузиной.
— Они вместе воспитывались в доме бабушки. Вон она, — указала пальцем на пожилую даму Вайолет. — Вдовствующая виконтесса Уэллер. Очень славная женщина. И забавная. Она просто помешана на кошках. Просит всех нас называть ее «бабушка Агнес».
Бартоломью посмотрел в указанном направлении и… ошеломленно заморгал. Голову «бабушки Агнес» венчала шляпа, украшенная тремя яркими страусиными перьями. Странный головной убор был столь огромен, что оставалось лишь удивляться, как пожилая леди до сих пор стоит на ногах. Несмотря на преклонный возраст, глаза виконтессы горели молодым задором, и держалась она легко и непринужденно.
Однако любопытство Бартоломью не имело ничего общего с леди Агнес.
— Что ты думаешь о семье Амелии? — спросил, он сестру. — Вернее, о ее кузенах?
— Майкл, на мой взгляд, очень хорош, — вздохнув, ответила Вайолет. — Ну просто невероятно красив.
— А что насчет его сестры?
— Тесс — просто чудо. И такая остроумная. А еще она много знает о том, как поощрить или, наоборот, пресечь ухаживания джентльмена. Поэтому, я надеюсь, ты не возненавидел ее лишь потому, что она разговаривала с тобой немного грубо за ужином в Джеймс-Хаусе.
Возненавидел? Не слишком подходящее слово. Скорее был сбит с толку. Или, может, влюбился? Бартоломью тряхнул головой, поняв, что сестра ждет ответа.
— Я нагрубил первым, — признался он.
Котильон закончился, и Вайолет вскочила со стула, когда к ней приблизился молодой человек.
— Добрый вечер, Эндрю, — весело прочирикала она и, не оглянувшись на брата, взяла его под руку.
Толли остановил сестру, ухватив ее за руку рукояткой трости.
— Представь-ка нас, Вай, — сказал он. Возможно, Стивен и был знаком с этим парнем, но, как уже заметила Вайолет, он, Бартоломью, долго отсутствовал. И он не какой-то там бессловесный мешок картошки.
— Что? О, прошу прощения, Толли. Эндрю, это мой брат, полковник Бартоломью Джеймс. Толли, позволь представить тебе Эндрю Карроуэя, третьего брата лорда Дэра.
Кивнув, Толли отпустил пару восвояси. Он не мог сказать Эндрю, что встречал его старшего брата Брэдшоу Карроуэя в «Клубе искателей приключений», если только не хотел, чтобы его лишили членства.
— Как нога?
Александр Рейбл, маркиз Монтроуз, опустился на стул рядом с Бартоломью. Толли тут же охватила тревога. За последние пять лет они с маркизом едва ли обменялись дюжиной слов, к тому же всего в нескольких шагах от них звучала громкая музыка.
— Их у меня все еще две, — ответил он.
— Я слышал, вы потеряли всех, кто находился под вашим командованием. Я хотел сказать, все они погибли.
Тон голоса маркиза был вызывающим.
Это не удивило Толли. Они не были приятелями даже в Оксфорде. И все же ему не нравился поворот, который приняла их беседа.
— Да, это так, — подтвердил Бартоломью, стараясь сохранять спокойствие. — Их убили.
— Но вы живы.
— Мы что, играем в игру «констатируй очевидное»? Что же не предупредили? Я бы тогда смог заметить, что вы унаследовали второй подбородок — отличительную черту, передающуюся по линии вашего отца. — Бартоломью указал на шею маркиза.
— Не будь вы калекой, я непременно поколотил бы вас за такие слова.
Бартоломью бросил взгляд на танцующих. Тереза кружилась в кадрили на дальнем конце зала и не могла слышать этого разговора. По какой-то причине ему это было важно.
— Не говорите со мной об Индии, а я не стану упоминать ваш дряблый подбородок:
— Вообще-то я подошел лишь для того, чтобы сказать: перестаньте таращиться на Тесс Уэллер. Вы выставляете себя не в лучшем виде и можете поставить в неловкое положение ее.
Бартоломью мог бы объяснить причину своего внимания к Тесс тем, что ее кузина замужем за его братом и что он просто пытается познакомиться с новыми родственниками, но это было бы ложью.
— Спасибо за совет, — холодно произнес Толли. — Вы предостерегаете всех, кто смотрит в ее сторону, или это лишь удел калек, представляющих для вас угрозу?
— Я вас не боюсь, — высокомерно бросил маркиз. — Я уже сказал, что вы смущаете людей. Вокруг вас витают разные слухи, и Тереза не хочет, чтобы сплетни коснулись ее.
— Полагаю, она сама может мне об этом сказать,
— Если хотите выглядеть жалко, ради Бога. — Маркиз поднялся со стула. — Я всего лишь старался быть любезным.
— А. Значит, вы изменились.
Холодно улыбнувшись, Монтроуз смешался с нарядной толпой гостей. Толли же сжал медную рукоятку своей трости с такой силой, что даже пальцы побелели. Наверное, он должен был радоваться тому, что хоть кто-то обратил на него внимание и даже попытался предостеречь, но он злился, так как Монтроуз оказался прав. Толли, разумеется, слышал сплетни о себе. Одни говорили, что он струсил, а другие считали, что он просто выдумал всю эту историю с нападением. Это не украшало его репутацию и уж точно не помогало в отношениях с Тесс.
А есть ли они, эти отношения? Наверняка. Ведь в присутствии мисс Уэллер ему удавалось забыть о кошмарах и боли, мучивших его на протяжении последних нескольких месяцев. А еще эта девушка очень привлекательна. Она заставляла Бартоломью желать и чувствовать то, чем, по его мнению, он больше не имел права наслаждаться.
Прежде всего танцами. И занятиями любовью. Хотя если задуматься, занятия любовью Бартоломью поставил бы на первое место, а уж потом, далеко позади, танцы.
Тереза ворвалась в поле его зрения в чудесном, переливающемся в отблесках свечей платье. Она смеялась и кружилась, веселая и беззаботная среди друзей и поклонников, в то время как он каждую ночь съеживался от ужаса перед безмолвным мраком, угрожающим накрыть его с головой.
Когда же он сможет прийти в себя?
Звуки кадрили стихли. Из толпы гостей выпорхнула девушка в платье цвета лаванды, благоухающая розами, и опустилась на стул рядом с Бартоломью.
— Ну и каково же ваше решение? — спросила Тереза.
— Не пойму, о чем вы?
— Я ведь говорила, что не стану больше просить вас танцевать со мной. Но все-таки оставила для вас один из самых последних танцев, потому что сейчас вы, кажется, не в духе. В конечном итоге вам все равно придется меня пригласить.
С него хватит, черт возьми. Устремив ничего не видящий взгляд куда-то в толпу, Бартоломью стиснул зубы.
— Дразните и издевайтесь надо мной сколь угодно, Тереза, но только до тех пор, пока вы находитесь вне пределов досягаемости, — процедил он.
— Я…
— Потому что я слишком медленно передвигаюсь, — продолжал Бартоломью, не обращая внимания на попытку Терезы перебить его. — Я не простофиля и — кажется, уже говорил вам — не евнух. У меня есть гордость и, наверное, осталось кое-что от джентльмена, ведь в противном случае я непременно сказал бы вам, что именно хочу сейчас с вами сделать. И поверьте, мое желание не имеет ничего общего с танцами.
Бартоломью услышал, как Тереза судорожно вздохнула, и теперь ждал, что она вскрикнет, лишится чувств или убежит прочь. Девушка молчала, но он уже достаточно общался с ней, чтобы понять: она не любит, когда с ней разговаривают в подобном тоне.
— Разве вас не ждет очередной партнер? — спросил Толли, когда Тереза ничего не ответила, но и не убежала.
— Что именно случилось с вами в Индии?
Бартоломью невольно вздрогнул. Он никак не ожидал от мисс Уэллер подобного вопроса, черт бы побрал эту девчонку.
— Зачем вам это знать? Оставьте меня в покое.
— Я спросила именно потому, что хочу знать. И не оставлю вас в покое до тех пор, пока вы не ответите на мой вопрос.
На мгновение Терезе показалось, что Бартоломью откажется с нею разговаривать. «Очередной партнер» уже показался в поле зрения, и у нее не было времени, чтобы убедить полковника поговорить с ней. Зато ее преследовали свежие воспоминания о поцелуе на лестнице для слуг. Он едва не свел ее с ума. И Толли, кажется, тоже. Он не хотел, чтобы она ушла. Не мог желать этого. И вот она задала ему неприличный вопрос, а настоящие леди так не поступают. По крайней мере она говорила так тихо, чтобы ее не услышал никто, кроме Толли.
— Что ж, Тесс, — произнес он тихим безучастным голосом и уставился в пол. — Меня искромсали кинжалом, ранили из пистолета, швырнули в глубокий сырой колодец, а потом начали сбрасывать следом трупы моих товарищей. Вот что случилось со мной. А теперь ступайте танцевать вальс с лордом Лайонелом.
Тереза не могла дышать. Она предполагала, что услышит нечто ужасное, и даже приготовилась к рассказу о битве и кровопролитии, но это… Как бы она ни представляла себе трагедию полковника, в реальности все было гораздо ужаснее. Дрожа всем телом, она крепко сжала пальцы.