– Я могу помочь вам? – спросила она, усердно стараясь убрать пылесос за конторку. И покраснела, поскольку мотор продолжал дымить и фыркать, добавляя не такой уж приятный запах горящей пыли к благоуханию ароматных свечей, которые использовались ею.
Она с неловкостью улыбнулась этому невозмутимому и потрясающему неистовому богу:
– Извините.
Прикрыв глаза, Вэйн наслаждался переливами ее голоса с южным акцентом. Его звучание коснулось глубоко запрятанных струн души, заставив Вэйна загореться. Тело напряглось от желания и потребности. Напряглось в диком порыве взять то, что он хотел, и будь прокляты последствия.
Но она боялась его. Он чувствовал это животной половиной. И это было последнее, чего хотела его человеческая половина.
Сняв очки, он слегка улыбнулся.
– Привет.
Это не помогло. Наоборот, когда она увидела его глаза, то занервничала еще больше.
Проклятье.
Брайд была ошеломлена. Она не думала, что мужчина мог выглядеть еще лучше, но с этой дьявольской усмешкой он так и выглядел.
Хуже всего, что от настойчивого, дикого взгляда его глаз цвета зеленого орешника ее тело вспыхнуло и затрепетало. Никогда в жизни ее не замечал мужчина, даже на одну десятую столь же красивый, как этот.
– Привет, – ответила она, чувствуя себя в высшей степени глупо.
Наконец, мужчина отвел от нее глаза, и оглядел демонстрационные стенды магазина.
– Я ищу подарок, – сказал он низким гипнотическим голосом. Она могла бы слушать его в течение многих часов, и по каким-то необъяснимым причинам желала услышать, как он произносит ее имя.
Прочистив горло, и откинув прочь идиотские мысли, Брайд вышла из-за конторки. Если ее хитрый бывший не выносил ее вида, почему бы и этому божеству не повернуться к ней задом?
Так что Брайд решила успокоиться до того как поставит себя в неудобное положение.
– Для кого?
– Для кое-кого особенного.
– Вашей подружке?
Его пристальный взгляд вернулся к ней и заставил ее дрожать еще больше. Он слегка покачал головой.
– У меня никогда не было шанса, – ответил он, голос был низким, притягательным.
Что за странные вещи он говорит. Ей трудно было представить этого парня терпящим неудачу с женщиной, которую он хочет. Кто на земле скажет ему «нет»?
Вообще-то, если задуматься, она надеялась, что ей никогда не встретится женщина, настолько привлекательная. Если бы это произошло, то она была бы морально обязана переехать ее машиной.
– Сколько вы хотите потратить?
Он подал плечами.
– Сумма для меня не имеет значения.
Брайд моргнула. Великолепный и при деньгах. Да уж, какой-то женщине повезло.
– О-кей. У нас есть ожерелья. Это всегда хороший подарок.
Вэйн прошел за ней к алькову у дальней стены, где висело зеркало и стояли стенды со множеством бус и сережек.
От ее запаха тело напряглось и отвердело. Он чуть было не опустил голову к ее плечу, желая до пьяна вдыхать аромат этой женщины. Взгляд сфокусировался на обнаженной, бледной коже ее шеи…
Облизнув губы, он подумал, какова она на вкус, и что он почувствовал бы, если бы ее пышные формы прижимались к его телу. Если бы ее губы распухли от его поцелуев, а глаза потемнели от страсти, и с мечтательным выражением глядели вверх на него, обладающего ею.
Еще хуже было то, что он почувствовал ее желание, которое только больше обострило его аппетиты.
– Какое у вас любимое? – спросил он, уже зная ответ.
Черное ожерелье в виде ленты для шеи в Викторианском стиле пахло ею. Было ясно, что совсем недавно она примеряла его.
– Вот это, – сказала она, коснувшись украшения.
Ее пальцы погладили камни черного оникса, и его член затвердел еще сильнее.
Больше всего на свете ему хотелось провести ладонью вниз по ее вытянутой руке, по мягкой, бледной коже к ладони и взять ее в свою. Ему понравилось бы нежно покусывать ее руку.
– Вы примерите его для меня?
Брайд задрожала от низкого звучания голоса мужчины. Что в нем заставляло ее так сильно нервничать?
Ответ пришел сразу. Он был чрезвычайно мужественным. Мучительно было находиться под его пристальным взглядом, сбивавшим ее с толку.
Она попыталась надеть ожерелье, но руки тряслись так сильно, что не могли застегнуть его.
– Можно я помогу? – спросил он.
Она сглотнула и согласно кивнула.
Теплые руки прикоснулись к ней, заставляя нервничать еще больше. Она поймала в зеркале взгляд его зеленых глаз, с жаром глядевших на нее, заставлявших ее дрожать и сгорать от желания.
Без сомнения, он выглядел лучше всех мужчин, когда-либо живших на свете, и он находился здесь и прикасался к ней! Этого было достаточно, чтобы она ослабла.
Его пальцы ловко застегнули замочек ожерелья и на целую минуту задержались на ее шее, прежде чем он отстранился, встретившись с ее пристальным взглядом.
– Красиво, – хрипло пробормотал он, только смотрел не на ожерелье, а в отражение ее глаз. – Я беру его.
Разрываясь между облегчением и грустью, Брайд быстро отвела глаза и потянулась, чтобы снять украшение. По правде говоря, ей оно нравилось, и не хотелось, чтобы оно ушло от нее. Ожерелье было куплено для магазина, но она хотела сохранить его для себя.
Хотя, зачем волноваться? Это произведение искусства ручной работы стоило шестьсот долларов. Ей некуда было его надевать. Такое приобретение было бы пустой тратой, а прагматичная Ирландка в ней не позволит быть настолько безрассудной.
Отложив его, она проглотила комок в горле и потянулась за книгой учета.
Вэйн внимательно наблюдал за ней. Она погрустнела еще больше. Боже, как он хотел увидеть улыбку на ее лице. Что говорил человеческий мужчина человеческой женщине, чтобы сделать ее счастливой?
Волчицы, по правде говоря, не улыбались так, как делали это люди. Их улыбки были хитрыми, обольстительными. Приглашающими. Его народ не улыбался, когда был счастлив.
Когда они были счастливы, то занимались сексом, и это, по его мнению, было самым большим преимуществом, чтобы быть животным… а не человеком. У людей на тему близости существовали правила, чего он до конца никогда не понимал.
Она положила ожерелье в большую белую коробку с мягкой набивкой в нижней части.
– Хотите подарочную упаковку?
Он кивнул.
Осторожно сняв ценник и положив его рядом с книгой учета, она достала лист бумаги, вырезанный по размеру коробки. Не глядя на него, быстро упаковала коробку и пробила кассовый чек.
– Шестьсот двадцать три доллара, восемьдесят четыре цента, пожалуйста.
Она все еще не смотрела на него, пристально разглядывая пол у его ног.
Вэйн почувствовал странное побуждение опуститься вниз, чтобы его лицо оказалось на уровне ее взгляда. Но сдержавшись, он достал бумажник и вручил ей карточку Американ Экспресс.
Вообще, было смешно, что у волка имелась человеческая кредитная карта. Но ведь это было двадцать первое столетие, и те, кто не вписывались в окружающее, быстро истреблялись. В отличие от других соплеменников, у него была собственность и инвестиции. Черт, у него был даже собственный банкир.
Брайд взяла карту и провела ее через компьютерный терминал.
– Вы работаете здесь одна? – он сразу понял, что это был неправильный вопрос, так как ее страх вернулся и пах так сильно, что почти заставил его выругаться вслух.
– Нет, – она лгала. Он чувствовал это по запаху.
Хороший ход, осел. Люди. Он никогда не научится понимать их. К тому же они слабы, особенно их женщины.
Она отдала ему чек.
Злясь на себя за то, что заставил ее испытывать дискомфорт, он подписался и вернул чек ей.
Она сравнила его карту с подписью и нахмурилась.
– Катта…
– Катталакис. Это греческий язык.
Ее глаза чуть вспыхнули, когда она возвращала ему карту.
– Тогда совсем другое дело. Должно быть, вы замучились писать это по буквам для людей.
– Да.
Она убрала чек в ящик, потом положила упакованную коробку в небольшой пакет с веревочными ручками.
– Спасибо, – спокойно сказала она, ставя пакет на конторку перед ним. – Всего хорошего, мистер Катталакис.
Он кивнул и направился к двери, на сердце было еще тяжелее, потому что у него не получилось сделать ее счастливой.
– Подождите! – сказала она, когда он коснулся шарообразной ручки двери. – Вы забыли ожерелье.
Вэйн оглянулся в последний раз, зная, что никогда не увидит ее снова. Она была так красива, янтарные глаза сияли на божественном бледном лице. Что-то в ней напомнило ему ангела Рубенса. Она была неземной и прекрасной.
И слишком хрупкой для зверя.
– Нет, – спокойно ответил он. – Я оставил его той женщине, которой хотел оставить.
Брайд почувствовала, как у нее отвисла челюсть, его слова повисли в воздухе между ними.
– Я не могу это взять.
Он открыл дверь и вышел на улицу.
Схватив пакет с конторки, Брайд побежала за ним. Чтобы поймать его, ей пришлось бежать довольно быстро, потому что он быстро удалялся по улице к центру Квартала.
Поймав его за руку и поразившись жесткости бицепса, она заставила мужчину остановиться. Затаив дыхание, заглянула в манящие зеленые глаза.
– Я не могу взять ожерелье. – Сказала она, протянув пакет. – Это чересчур.
Он отказывался забрать покупку.
– Я хочу, чтобы оно было у Вас.
В его словах было столько удивительной искренности, что она только и могла смотреть на него в изумлении.
– Почему?
– Потому что красивые женщины достойны красивых вещей.
Ни один из тех, кто не был связан с ней родственными узами, никогда не говорил ей ничего такого доброго. Она даже подумать не могла, что какой-нибудь мужчина будет так думать о ней. А услышать это от красивого незнакомца означало для нее целый мир.
Эти слова так сильно тронули ее, что… что…
Она разрыдалась.
Вэйн застыл, чувствуя полное недоумение. Что это такое? Волки никогда не плакали. Волчица могла бы вырвать горло тому, кто ее достанет, но никогда не стала бы плакать, особенно, когда ей сделали комплимент.
– Простите, – сказал он, совершенно озадаченный тем, что же сделал неправильно. – Я совсем не желал обидеть Вас и думал, что это доставит Вам радость.
Она заплакала еще сильнее.
И что ему теперь делать? Вэйн оглянулся вокруг, но спросить было не у кого.
Можно попробовать прислушаться к человеческой половине. Но он не смог понять эту свою часть. Тогда, он прислушался к своей звериной сущности, которая инстинктивно знала, как заботиться о том, кому больно.
Он подхватил ее на руки и понес обратно к магазинчику. Животным всегда становилось лучше в их родной среде, так что стоило предположить, что и человеку тоже. Совладать с собой легче среди знакомых вещей.
Она вцепилась в его шею, пока он нес ее, и плакала даже сильнее. От ее горячих слез кожа покрылась мурашками, сердце обливалось кровью за нее. Что еще он мог сделать?
Брайд ненавидела себя за то, что сломалась. Что, черт возьми, с ней случилось? И что еще хуже, он нес ее!
Нес ее! И не жаловался на то, что она толстая и тяжелая, и не ворчал, что ему приходится напрягаться. Когда они с Тэйлором начали жить вместе, она в шутку попросила перенести ее через порог, на что он засмеялся и спросил, не хочет ли она, чтобы он заработал грыжу.
Позже ночью он согласился сделать это, но только если она купит ему грузоподъемник.
А сейчас этот совершенно незнакомый мужчина с легкостью нес ее по улице. Впервые в жизни она почувствовала себя едва ли не миниатюрной.
Но она не была такой, это бред. Брайд Мактирней перестала быть миниатюрной с тех пор, как ей исполнилось полгода.
Он открыл дверь, зашел внутрь и пяткой захлопнул ее за собой. Не меняя шага, донес ее до стула позади конторки. Заботливо усадив, концом футболки вытер ей слезы.
– О! – сказала она, когда он почти ткнул пальцем ей в правый глаз. Хорошо, что она не носила контактные линзы, иначе могла бы ослепнуть.
Он выглядел раскаивающимся:
– Извините.
– Не стоит, – ответила она, глядя на него сквозь слезы.
– Я должен просить прощения. Я не хотел, чтобы у вас был нервный срыв.
– Это как?
Он и вправду был серьезен? Определенно, он казался таким.
Она всхлипнула и вытерла глаза руками.
– Нет, это я вела себя по-дурацки. Извините.
Он подарил ей легкую, очаровательную улыбку.
– Все в порядке. Правда. Я понимаю.
Брайд уставилась на него с недоверием. Почему этот мужчина был так добр к ней? В этом нет смысла.
Может, это сон?
Пытаясь восстановить собственное достоинство, она достала подписанный им чек.
– Вот, – сказала она, отдавая чек ему.
– Зачем вы даете мне это?
– О, перестаньте. Никто не покупает такое дорогое украшение совершенно незнакомому человеку.
Но он не взял его. Вместо этого, достал коробочку из пакета, развернул ее и снова надел ленту на ее шею. Контраст между его горячими ладонями и холодными бусинами вызвал у нее дрожь.
Переплетя пальцы с завитками ее волос, он глядел на Брайд, как на восхитительный десерт, который умирал от желания попробовать.
На нее никогда не глядели так страстно. И этот красивый мужчина просто не мог смотреть на нее подобным взглядом.
– Оно создано для вас. Никакая другая женщина не смогла бы оценить его по достоинству.
Глаза Брайд наполнились слезами, но она быстро сморгнула их не дожидаясь, когда он начнет вызывать ей психиатра. Жар его ладоней обжигал кожу.
– Что? Вы проиграли пари или что-то еще?
– Нет.
– Тогда почему вы так добры ко мне?
Он дернул головой, как будто ее вопрос поставил его в тупик.
– У меня должны быть причины?
– Да.
Вэйн был совершенно сбит с толку. Людям нужна причина, чтобы быть добрыми друг к другу? Неудивительно, что его соплеменники избегали их.
– Не знаю, что сказать, – признался он. – Я не думал, что существуют правила для того, чтобы дарить подарки, или попробовать заставить кого-то почувствовать себя лучше. Вы выглядели такой грустной, когда я проходил мимо, что мне захотелось заставить вас улыбнуться.
Он глубоко вздохнул и протянул ей кредитный чек.
– Пожалуйста, примите ожерелье. Оно здорово смотрится на вас, и у меня нет никого, кому я мог бы его подарить. Уверен, что мой брат не захочет это носить. Он засунет его в какое-нибудь укромное место. А если он так не сделает, то сильно меня напугает.
Наконец, она засмеялась. От этого звука на сердце у него сразу же полегчало.
– Это что, улыбка? – спросил он.
Она кивнула и деликатно шмыгнула носом, прежде чем рассмеялась снова.
Вернув улыбку, он прижал ладонь к ее щеке. Она была так красива, когда смеялась. Глаза цвета темного янтаря искрились. Не сдержавшись, он наклонился и поцелуями снял слезы с ресниц.
Брайд перестала дышать, почувствовав на коже жар его губ. Ни один мужчина не обходился с ней так, как этот. Даже Тэйлор, за которого она надеялась выйти замуж.
Она вдыхала теплый аромат кожи Вэйна. Густой мужской запах с легким оттенком лосьона после бритья.
Боже, было так приятно чувствовать, что тебя обнимают, когда вся твоя жизнь разваливается.
Не думая, что делает, она обняла руками его стройную талию и положила голову на сильную грудь. Его сердце тяжело билось у ее уха. Она чувствовала себя с ним странно защищенной, согретой. Но больше всего она чувствовала себя желанной. Как если бы она, в конце концов, и не была полной неудачницей.
Он не протестовал против ее объятий. Напротив, его рука все еще покоилась на ее щеке, большой палец нежно потирал скулу. Наклонившись, он целомудренно поцеловал ее в макушку.
Брайд затопило жаром. Затаенная потребность пронзила тело. Она совсем не понимала этого чувства.
Всю свою жизнь Брайд Мактирней делала только то, что должна. Она закончила университет и жила дома с родителями, посещая Тулейн [4], где редко назначала свидания, проводя большинство ночей в библиотеке.