— Тогда я должна выразить им свою благодарность, — проговорила она хрипловатым от нахлынувшего волнения голосом — так сильно действовало на нее присутствие молодого барона.
Сидящий на полу Дидье заухал, как филин.
— Вас не мучает жажда? — учтиво спросил барон. — Я мог бы принести вам что-нибудь попить.
— Merci, — ответила Симона. На губах Николаса мелькнула еще одна завораживающая улыбка, и он снова исчез в толпе. Симона взглянула на брата: — Дидье, немедленно поднимись с пола!
По лицу брата катились крупные серебристые слезы. Он хохотал — слезы выступили от смеха.
— Merci, возлюбленный! О-хо-хо-хо-хо! — заливался Дидье, простирая руку вслед уходящему рыцарю.
— Сейчас же прекрати! — выкрикнула Симона, чувствуя, как краска заливает лицо.
Наконец Дидье совладал с собой и принялся вытирать ладонями щеки.
— О, сестрица, это было чудесно. Ты настолько забылась, что заговорила по-английски.
Симона вздрогнула. Все полагали, что она говорит только по-французски, и это было ее единственным оружием в стане врагов. Если бы здесь узнали об этом обмане, шансы Симоны на выгодный брак стали бы значительно меньше, ведь гордость хозяев не потерпела бы подобной лжи.
— Если бы ты не отвлекал меня, я бы владела собою лучше, — парировала Симона и тут же едва не вскрикнула от страха — к ней приближался отец в обществе толстого лорда Холбрука.
— Симона. — Арман возвышался над ней, как сторожевая башня, но Симоне невольно пришло в голову, что мускулистый торс барона Крейна значительно основательнее заслонял от нее вид на парадный зал. — Тебе весело?
— Oui, papa.
Остановившийся неподалеку Холбрук улыбался почти как родной дедушка. Симона содрогнулась.
— Bon. Мы с лордом Холбруком поищем спокойное местечко, чтобы обсудить… э-э-э… деловые вопросы. — Арман выделил последние слова, у Симоны екнуло сердце, она перевела испуганный взгляд на толстого лорда. Арман едва заметно кивнул и неловко улыбнулся. — Ты не заскучаешь, если мы тебя ненадолго оставим?
— Конечно, нет. — Симона опустила глаза и едва ответила на прощальное «Mademoiselle» лорда Холбрука.
— Симона выходит замуж! Симона выходит замуж! — запел Дидье, отплясывая вокруг ее стула.
— Похоже, — вздохнула Симона. Конечно, мысль о том, чтобы стать женой старого толстобрюхого лорда, не радовала ее, но Симона знала, что смирится.
— О, Дидье, — тихонько проговорила она и даже не постаралась прикрыть рот, — если бы маман была жива… Мы жили бы сейчас во Франции, а я уже была бы женой Шарля.
— Шарль никогда меня не любил, — тихонько заметил Дидье. Сейчас он сидел у ног Симоны, положив кудрявую головку ей на колени.
— Шарль любил тебя, Дидье, он просто не знал, что с тобой делать. В поместье Бовиль не было детей.
Тут Симона увидела, как барон Крейн снова пробирается к ней с кубком в руках и с той же ласково-ленивой улыбкой на губах. В голове закружился хоровод запретных образов — должно быть, мысль о предложении лорда Холбрука сыграла свою роль. Вот ее тело прижимается к его огромному животу. Старческие губы касаются ее кожи. О, если бы хоть на миг оказаться в мощных объятиях этого мускулистого гиганта, не думать ни о чем, кроме его поцелуев, прикосновений, соблазнительного шепота!
— Сестрица, ты вся дрожишь! — произнес Дидье и только сейчас заметил приближение барона. Губы брата раздвинулись в лукавой усмешке, открывая взгляду просвет на месте потерянного в позапрошлом году зуба. Однако Симону не разжалобил умильный вид Дидье, она ответила брату строгим предостерегающим взглядом.
— Леди дю Рош, — произнес барон, вручая ей кубок. — Здесь довольно душно. Не хотите ли подышать свежим воздухом?
Склоняясь над кубком, Симона уловила в немыслимо синих глазах барона явно порочные намерения, и ее вдруг охватило бездумное желание забыть обо всех обязательствах и убежать с этим отчаянным повесой, убежать хоть на миг! Симона слышала о похождениях таких вот баронов и прекрасно понимала: единственное, чего он хочет, — это соблазнить ее. Знала она и то, что любое нарушение приличий с ее стороны приведет к полному краху отцовских планов успешно выдать дочь замуж. Однако мысли о будущем с толстобрюхим Холбруком не оставляли, и Симона вдруг почувствовала, что ей все равно. Кто знает, может быть, это ее первый, последний и единственный шанс испытать настоящую страсть? Пусть мысли об этой ночной эскападе поддерживают проданную невесту всю оставшуюся жизнь. А барон улыбается так соблазнительно, что устоять невозможно!
— Вперед, сестрица! — шептал ей в ухо Дидье, и его слова сливались с бешеным стуком сердца. Она поднялась с козетки. Колени подгибались, а губы уже произносили:
— С превеликим удовольствием.
Глава 2
Николас вел миниатюрную леди дю Рош по лабиринту дворцовых коридоров. Сердце замирало от предвкушения.
Ник правильно угадал рост девушки. Высокое сооружение из головного убора и тяжелых кос едва возвышалось у него над плечом. В голове Ника роились игривые мысли: интересно, как такая разница в росте скажется на их приключениях в постели?
Сквозь позолоченный портал Ник провел свою даму в богато обставленные покои, но не остановился, а направился к двойным дверям, которые выходили на укрытый с трех сторон балкон — ночная прохлада и ветер не могли помешать уединению. Леди дю Рош отошла от своего спутника и встала у резного каменного парапета, чтобы полюбоваться ночным садом.
Итак, охота началась. Ник ухмыльнулся — темнота скрыла его ухмылку, — стянул с себя плащ и сделал шаг к Симоне. Остановившись у нее за спиной, он спросил:
— Вам не холодно? — и накинул плащ ей на плечи.
Она оглянулась через плечо и, коснувшись руки Ника холодными пальцами, запахнула плащ на груди.
— Merci.
От шеи красавицы шел теплый лавандовый аромат. Сочетание этого запаха и вида ее фигуры, закутанной в его плащ, ударило в голову, бросая вызов мужским инстинктам Ника. Однако он понимал: если собираешься ухаживать за женщиной, следует сдерживаться. Он не может просто подхватить ее на руки, усадить на парапет и нырнуть под пышные бархатные юбки, где аромат лаванды будет, конечно…
Ник мотнул головой, глубоко вдохнул прохладный воздух и дружелюбно улыбнулся.
— Мне показалось, что праздник доставил вам меньше удовольствия, чем другим дамам, — начал он, стараясь ободрить Симону легким разговором.
Леди дю Рош пожала плечами и, прежде чем ответить, сделала глоток вина.
— О каком удовольствии вы говорите? Откуда ему взяться? От танцев с толстыми стариками, которые рассматривают меня, как выставленную на продажу кобылу? Настоящее варварство.
Ник приподнял бровь. Ну и темперамент! А по холодному лицу даже не заподозришь…
— Значит, слухи верны?
Симона резко обернулась. В полутьме балкона зеленые глаза сверкнули яростным огнем.
— О каких слухах вы говорите?
— Болтают, что вы явились в Лондон, чтобы подыскать себе мужа, — удивляясь ее враждебности, объяснил Ник.
— Ах, вот вы о чем! — Леди дю Рош явно испытала облегчение и отвела от Ника глаза. — Oui. И похоже, поиски подходят к концу. В этот самый час отец заканчивает переговоры с человеком, который должен стать моим мужем.
— Это Холбрук? — выпалил Ник, вспомнив толстого старика, который беседовал с отцом француженки. — Да у него внуки старше вас!
— Но он очень богат, — вздохнула леди дю Рош. — А это необходимое условие.
— Вы испытываете к нему привязанность?
Ник удивился, услышав ее смех — чистый, звонкий.
— Нет, милорд. Я уже знаю, что чувства не имеют отношения к брачным делам. — Она снова посмотрела Нику в лицо: — Будь я в него влюблена, разве я стояла бы сейчас рядом с вами?
В словах Симоны прозвучала болезненная правда. Ник сразу вспомнил о предательстве Ивлин. Может быть, у француженки тоже разбито сердце? Ведь Хейт что-то говорила о разорванной помолвке.
— Красива и умна, — пробормотал Ник, впиваясь взглядом в нежное лицо Симоны. — Значит, вы не страшитесь будущего и готовы прожить остаток дней с трясущимся от старости мужем?
— Вы же сами сказали, что он стар. Если мне повезет, я переживу его и когда-нибудь обрету покой. — Она повернулась к Нику, но луна у нее за спиной не позволила разглядеть выражения лица француженки. — А может быть, он не так уж и стар и сможет дать мне ребенка, чтобы не было так одиноко?
— Вы говорите очень смело, — заметил Ник и придвинулся к ней настолько, что почувствовал тепло, исходящее от ее тела. — Позор, что такая страстная женщина должна соединиться с подобным старцем. Он никогда не сумеет разжечь в вас любовь.
Даже в темноте Ник сумел разглядеть ее усмешку.
— Не думаете ли вы, Николас Фицтодд, барон Крейн, что вы этого сумеете добиться?
Несколько мгновений Ник не мог вымолвить ни слова. Он вынул кубок из ее пальцев и поставил на парапет, потом положил ладонь на теплую шею француженки и заставил ее поднять лицо навстречу своему взгляду. От этого прикосновения Симона тихонько вздохнула. Ник усмехнулся, заметив, что она отводит глаза.
— Поистине так, леди дю Рош, — начал он. — Я…
— Симона, — хриплым шепотом поправила она его.
— Симона, — повторил Ник, растягивая слоги, как будто пробуя их на вкус. — Желаете, чтобы я продемонстрировал вам свои способности? — Он ждал, что Симона отступит, но она высвободила руки из-под складок плаща и положила ладони ему на грудь. Ее взгляд отыскал его глаза. Ник прочел в них такую жажду, что его решимость сдерживать свои порывы заколебалась.
Симона облизнула губы розовым язычком.
— Да, Николас, пожалуйста…
Он накрыл губами ее рот и с силой притянул француженку к себе. От нее пахло медовым вином, осенней прохладой. Когда маленькие ладошки легли ему на щеки, заключая в ловушку твердые скулы, Ник испытал такое потрясение, какого не испытывал ни с одной другой женщиной.
Его рука скользнула под плащ и обхватила тонкую талию. Ладонь Симоны сместилась ему на затылок, и она крепко прижала губы Николаса к своим. Ник с трудом оторвался от них.
— Леди Симона, будьте осторожны. Я известен своей несдержанностью, — предупредил Ник, давая ей последний шанс на спасение. При каждом вздохе он чувствовал, как ее груди прижимаются к его широкой груди. Сдерживаться становилось все труднее.
— Тогда почему же вы остановились?
Губы ее раздвинулись и влажно сверкали в свете луны. В невинных глазах горело такое нетерпение, что путь к отступлению оказался для Ника отрезан. Он притянул Симону к себе и впился в жадные губы. Его рука скользнула по ключице к плечу, затем опустилась на грудь.
Симона вздрогнула от этого смелого прикосновения. Николас прервал поцелуй и слегка отстранился.
— Я должен вас предупредить, леди Симона, — прошептал он, — что не поддаюсь женским интригам. Если это просто уловка, чтобы заполучить меня в мужья, то она обречена на провал.
Глаза Симоны сверкнули, она с иронией приподняла бровь и коротко хохотнула:
— Вам нечего опасаться, лорд Николас. Моя помолвка почти заключена. Да и в любом случае вы неподходящая для меня партия.
Она прикрыла глаза и подалась вперед, стремясь продолжить прерванный поцелуй, но Ник уклонился от ее жаждущих губ.
— Почему вы так думаете? — требовательно спросил он, чувствуя, как его обдало холодом. Симона открыла глаза и нетерпеливо вздохнула. Ник продолжил: — Потому что мне нет еще и восьмидесяти?
— Нет. — Симона удивленно захлопала глазами. — Потому что вы пьяница и хвастун и скорее всего не обладаете достаточным состоянием, а мой отец считает, что это непременное условие брака. — Она снова подалась к Нику, и он снова отстранился.
— О Боже, что же заставило тебя сделать такие выводы?
— Простые наблюдения, — будничным тоном ответила Симона. — Когда ты подошел ко мне в первый раз, то споткнулся, а плащ на тебе выглядел так, будто им мыли полы. — Она слегка наклонилась к его груди и потянула носом. — От тебя пахнет дешевыми женщинами и вином. Вот я и решила, что ты нищий обожатель.
Ник фыркнул, Симона, должно быть, неправильно его поняла, потому что приложила пальчик к его губам, заставляя молчать, и продолжила:
— Тебе нечего стыдиться, mon cher, — прошептала она. — Мне нет дела до твоего богатства.
Ник тряхнул головой, освобождаясь от этого жалостливого прикосновения. Неужели он недостаточно хорош для нее? Сначала Ивлин, а теперь и эта куколка сочли его никудышным! Может, его костюм и пострадал от прежних гулянок, но, видит Бог, Сесил Холбрук — один из его вассалов, Ник может купить его с потрохами, и не один раз!
— Отлично, миледи! — прорычал он. — Во всяком случае, эта единственная ночь оставит в вашей памяти такие воспоминания, что никакие сокровища мира не смогут стереть их.
Он снова притянул ее к себе, на сей раз грубо, безжалостно — огромными ручищами схватил за плечи и прижал к груди так, что она вскрикнула, а потом решительно вторгся в распахнувшиеся ему навстречу губы. Его язык вторгся ей в рот, как ураган. Ник прижал девушку к парапету, руки жадно метались по ее телу. Симона слабо стонала.
О Боже! Что с ней такое? Симона не ожидала такой бури эмоций. Прежде она и вообразить не могла, что способна на столь мощную страсть. Ноги почти не держали ее. Внутри возникла и стала расти сладкая боль. Шарль тоже целовал ее, даже случайно касался коленей, но сейчас все было иначе. Совсем иначе.
— Симона! — Шепот прозвучал прямо у нее в ухе. Голос принадлежал Дидье. Но Симона крепче зажмурила глаза и приказала ему исчезнуть.
— Сестрица! — настаивал Дидье. — Ты должна меня послушать!
— Не сейчас, — хрипло произнесла она прямо в уста барона.
Николас приподнял голову, не сводя опьяненного взгляда с бледного лица Симоны.
— Конечно, не сейчас, — прошептал он. — Я отведу тебя в свои покои.
Симона тряхнула головой и снова прильнула к губам Ника.
— Сестра!
— Убирайся прочь! — прорычала она.
— Леди дю Рош? Что вы говорите? — гневно воскликнул Николас. — Вы отказываете мне, заманив так далеко?
Симона издала слабый горловой звук, схватила руку барона и потянула ее себе под плащ.
— Нет, милорд, я…
— Отец идет! — завизжал Дидье.
Двойные двери балкона распахнулись, в проеме появился Арман дю Рош, за его спиной маячил лорд Холбрук.
Тут же был и светловолосый господин из танцевального зала, его рыжеволосая жена выглядела явно встревоженной, но сам он оставался бесстрастным.
— Симона! — прошипел Арман дю Рош, и Симона вдруг осознала, что самым недвусмысленным образом прижимается к груди барона Крейна. Она словно очнулась, оттолкнула Николаса, стала суетливо поправлять платье, сбросила чужой плащ и сунула его владельцу.
— Отец, я…
— Нет! — закричал Арман. Правая половина его лица перекосилась, старый шрам побелел, он прижал руку к груди и быстро заговорил по-французски: — Никаких извинений! Ты должна была оставаться в зале, но, как только я вышел, ты улизнула с этим… с этим… — он сделал презрительный жест в сторону барона, — с этим бродягой. Ты ведешь себя как шлюха!
Симона опустила глаза. Ее щеки пылали от стыда.
— Прости меня, папа.
— А вы! — Арман перешел на английский. — Вас следует выпороть за оскорбление леди!
— Прошу вас простить меня, лорд дю Рош, — спокойно произнес Николас, надевая плащ и тщательно его застегивая. — Но возможно, вам не известно, что предложение исходило от вашей дочери?
Задыхаясь от возмущения, Симона резко повернулась к Николасу:
— Лжец! Это ты заманил меня сюда!
— Ха! Да я едва поспевал за вами!
Рыжеволосая дама обратилась к своему мужу:
— Неужели ты ничего не можешь сделать?
Ее муж покачал головой и усмехнулся:
— Ты опять за свое? О Ник…
— И кстати, с моей нареченной, — вмешался в скандал толстый лорд.
Арман обернулся к старику:
— Вы знаете этого хлыща?