И действительно, доктор этот номер обнаружил, и, хотя ему совсем не по нутру было общаться с такой неприятной личностью, как секретарь олигарха, он решил позвонить немедленно.
— Никак доктор Дерябин? — со свойственной ему развязностью осведомился помощник Долинского. — Я так понимаю, о гонораре беспокоитесь, об окончательном, так сказать, расчете?
— Меня беспокоит, прежде всего, здоровье моей пациентки, — сухо ответил Владимир Евгеньевич.
— Поздновато вы, однако, хватились. Уж не меньше двух недель прошло со дня вашего визита, — последовала ехидная реплика.
— Лекарство, которое я дал Ирине Долинской, должно было привести к положительному результату именно к концу этого периода, — нашел вроде бы подходящий ответ Дерябин.
— Однако оно сработало гораздо раньше, — возразил секретарь, но, видимо осознав, что претензии по этому поводу предъявлять попросту нелепо, тут же утешил доктора: — Впрочем, гонорар вам так или иначе выписан. Надеюсь, вы сможете прибыть за ним самостоятельно? У меня сейчас, в силу некоторых особых обстоятельств, нет под рукой свободного авто.
— Да, смогу, — не раздумывая, ответил Владимир Евгеньевич.
— Тогда жду вас в течение дня. Охрана будет предупреждена. Скажете, что вы к Андрею Константинычу. Это я — Андрей Константиныч.
Секретарь разъединился, как и ранее — не попрощавшись и без предварительного уведомления.
Несмотря на пенсионный возраст, Дерябин был отличным ходоком — результат многокилометровых прогулок по лесу, и три версты до особняка Долинского — для него дистанция несерьезная.
Но слишком уж не терпелось Владимиру Евгеньевичу раскрыть тайну черной шляпки на болоте, и поэтому он завел свою старую «Волгу», которую приобрел почти двадцать лет назад.
Дерябин ездил на ней только раз в квартал в райцентр, дыбы снять с книжки проценты, да раз в месяц в крупное село Квашино, где имелось почтовое отделение, за пенсией.
«Волга» давно не проходила техосмотр, а права у Владимира Евгеньевича были еще советского образца, но, поскольку использовал он свое авто нечасто, да и местные гаишники его хорошо знали, проблем с ГИБДД у доктора не имелось.
Через полчаса, когда уже начало смеркаться, бежевая «Волга» двинулась в путь.
По дороге Владимиру Евгеньевичу стали попадаться жители Желдыбина, видимо возвращавшиеся с экстренных работ в особняке Долинского. Кто-то ехал на мотоцикле, большинство на велосипедах, некоторые тащились пехом. Вероятно, на обратную дорогу транспорта для них у олигарха не нашлось.
Наконец «Волга» приблизилась к забору, окружавшему особняк. На этот раз каменные глыбы сами собой не разошлись, но одна из них оказалась обычной деревянной дверью, закамуфлированной под камень. Она отворилась, и из нее показался охранник с кобурой на поясе, которая была почему-то расстегнута. Он сделал знак Дерябину выйти из машины.
Владимир Евгеньевич повиновался и тут же увидел, что из калитки вышли еще двое охранников с автоматами на изготовку.
— Кто такой и по какому делу? — спросил охранник с кобурой.
— Моя фамилия Дерябин, я приглашен к Андрею Константинычу.
— Документы! — сурово потребовал охранник и протянул руку по направлению к доктору.
Дерябин замешкался. Паспорт он брал с собою только на почту, а если забывал его, то пенсию ему все равно выдавали, поскольку доктор был достаточно известен в Квашино. Собравшись в особняк, о каком-либо документе он даже не подумал и теперь, порывшись в карманах, не нашел ничего, что могло бы удостоверить его личность.
Владимир Евгеньевич пожал плечами:
— Андрей Константиныч меня о документах не предупредил. Он сказал, что достаточно будет назвать его имя.
Охранник молча оглядел Дерябина снизу доверху и потом потребовал:
— Подними руки за голову!
Доктор повиновался.
Секьюрити охлопал двумя ладонями тело Владимира Евгеньевича и вновь поинтересовался его фамилией, после чего буркнул в рацию:
— На проходной некий Дерябин, говорит, что к Андрею Константинычу. — Получив, видимо, соответствующее указание, он вновь обратился к доктору: — Машина останется здесь. Димыч! — Охранник повернулся к одному из автоматчиков. — Проводи клиента к Андрею Константинычу.
Войдя на территорию особняка, Дерябин обнаружил, что вдоль забора устроено нечто вроде контрольно-следовой полосы из песка, а двое человек в рабочей одежде натягивали по ее периметру провода на уже врытые столбы.
Рядом с сооружением, напоминавшим авиационный ангар, который доктор заметил во время предыдущего визита, — возводились два других здания, похожих на времянки для строителей.
Кроме того, Дерябин отметил, что безлюдная ранее территория особняка сейчас напоминала военный лагерь — вокруг слонялось вроде бы без дела множество людей в камуфляже, вооруженных пистолетами и автоматами.
Но главное, что бросилось в глаза Владимиру Евгеньевичу, — черная «Ауди А8»! Машина, в салоне которой он приметил ту самую шляпку! Значит, Ирина в особняке?
… Андрей Константиныч встретил доктора с непонятной, но привычной уже для Дерябина неприязнью.
— Бери свои бабки, знахарь, — секретарь кивком указал на небольшой кейс, находившийся на краю стола, за которым восседал Андрей Константиныч, — и можешь быть свободен. Лев Михалыч оценил твои услуги в десять тысяч долларов.
Доктор на какое-то время смешался, никак не ожидая столь щедрого гонорара, но тем не менее это не сбило его с намеченного пути. Главная цель оставалась прежней — Ирина и тайна ее шляпки.
— Благодарю вас, Андрей Константиныч. — Дерябин забрал кейс со стола, не заглядывая в него. — Передайте, пожалуйста, мою благодарность и Льву Михалычу. Или я могу сделать это лично?
— Господин Долинский в настоящее время отсутствует. Я сам ему передам все, что сочту нужным.
— А не могу ли я переговорить с пациенткой? Мне важно знать ее ощущения после приема…
— Ирины тоже нет в особняке! — резко перебил доктора секретарь.
— Но ее машина стоит во дворе, — проявил неожиданное для себя упрямство Владимир Евгеньевич.
— Какая еще машина!? У Ирины много машин. Димыч! — крикнул секретарь в сторону двери, и в помещение вошел сопровождавший Дерябина автоматчик. — Проводи эскулапа на выход.
Долинский вызвал своего помощника по селектору, тот явился незамедлительно.
Лев Михайлович кивнул в сторону стула:
— Садись! Садись, Андрей, и рассказывай. — Олигарх смачно затянулся гаванской сигарой.
— А что рассказывать-то, Лев Михалыч? — вроде как недоуменно спросил секретарь.
— Не придуривайся, Андрей! — повысил голос Долинский. — Много брать на себя стал! Почему ты сразу не сообщил мне, что убит человек Коха? Почему я должен узнавать об этом из посторонних источников?
— Да я и сам не вдруг о том убийстве узнал, — развел руками секретарь. — А когда узнал, то не придал этому особого значения. Ну, шлепнули какого-то урку… Да такое каждый божий день происходит!
— Но это случилось через день после того, как ты предложил мне нечто подобное, чтобы, мол, припугнуть Вельтмана. И даже в деталях изложил, как и где лучше всего провести операцию. — Тут Долинский стукнул кулаком по столу. — Но я запретил тебе ее проводить! Сейчас другие времена, и действовать нужно иными методами.
— Лев Михалыч, ей-богу, я ничего не знаю об этом деле! Мои люди такой команды от меня не получали — ликвидировать кого-либо из людей Коха.
— Но Кох и Вельтман, как видно, считают иначе. Ведь именно по их приказу взорвали бригадира и трех боевиков из команды Угрюмого. Так?
— Тут сомневаться не приходится. — Секретарь печально вздохнул.
— И что же будет дальше? Война?
— Вы сами все понимаете, Лев Михалыч. Потому и пришлось принимать дополнительные меры безопасности.
— Так вот — война мне нужна! И хрен с ними… ну с теми, которых взорвали. Угрюмый пусть пока не рыпается — только когда получит от меня приказ.
На лице секретаря расплылась довольная улыбка:
— Я еще с утра почти слово в слово сказал это Угрюмому. Сидеть тихо и действовать исключительно по вашим указаниям.
— Вот именно! И еще — куда пропала Ирина? По мобильнику она не отвечает, к городскому телефону в Москве не подходит, а обслуга в Жуковке говорит, что и на ближней даче ее нет! — Лев Михалыч поднял обеспокоенные глаза на своего помощника. — Не могло ли с ней что-либо случиться? Я имею в виду, в связи с последними неприятными событиями?
— Вот уж не думаю! Ведь и раньше она куда-то пропадала на несколько дней и опять-таки на звонки не отвечала. Мне ваша дочь, Лев Михалыч, не подотчетна, — пожал плечами секретарь, однако, увидев, что босс недовольно поморщился, тут же добавил: — Но я, вообще-то, принял кое-какие меры предосторожности. С сегодняшнего утра два человека посменно будут круглосуточно нести скрытую внешнюю охрану московской квартиры Ирины. А если увидят девушку, то они обязательно сообщат мне об этом.
— Ладно, можешь идти, — махнул рукой олигарх, и его помощник поднялся со стула. — Нет, постой. У тебя есть какие-либо соображения: кто мог замочить человека Коха?
— Да есть пара мыслей, — Андрей Константиныч неопределенно покрутил рукой в воздухе, — но эти версии нуждаются в тщательной проверке. — Тут зазвонил его мобильник. — Это Угрюмый, — объявил секретарь, взглянув на определитель номера. — Разрешите, Лев Михалыч?
— Валяй, может, что интересное этот малый скажет.
С минуту секретарь выслушивал собеседника, постепенно меняясь в лице, а потом вполголоса сообщил боссу:
— Убит еще один из людей Коха. Угрюмый говорит, что он тут ни при чем…
Глава четвертая
Было все еще 10 августа. Я тоскливо смотрел в окно, оказавшись по милости шантажиста вроде как под домашним арестом. Не то чтобы я вообще не мог покинуть квартиру — такого требования с его стороны не было, но звонка вымогателя я ждал с нетерпением, поскольку имел горячее желание возможно быстрее хоть как-нибудь разрешить эту проблему. Ну, конечно, не «хоть как-нибудь», а исключительно в свою пользу.
К счастью, благодаря моей новой подруге Эмме жратвой я был обеспечен на несколько суток. Обследовав пакеты с купленными ею продуктами, я обнаружил две банки оливок, килограмм креветок, батон сырокопченой колбасы, упаковку сыра «Хохланд», банку красной икры, рулон чего-то мясного типа бекон, несколько нарезок с красной и белой рыбой, а также всяческие фрукты. Ну и, само собой, упоминаемая мной ранее выпивка. Но от нее я пока решил воздерживаться.
Начал я с креветок. Правда, к ним полагается отсутствующее в данный момент пиво, да что поделать — на худой конец сойдет и минералка.
Только я загрузил в кипящую в кастрюльке воду полкило даров моря, добавив туда лаврового листа и черного перца горошком, как зазвонил телефон. Я взял трубку в надежде, что это наконец разродился какой ни на есть идеей мой шантажист. Что-то он мне предложит взамен ста штук зеленью?
Но это оказалась не кто иная как Ольга Вересаева! Во всяком случае, такой была ее фамилия до того, как она вышла замуж. Не за меня, к сожалению. Впрочем, ее можно понять. Ну, в определенной степени…
Как-то попал я на один из благотворительных вечеров, устраиваемых организацией с трудно запоминающимся названием — типа «Общество по содействию реабилитации ветеранов чеченских войн». Ну, примерно так. На подобные вечера, насколько я понял, приходили не только эти самые «ветераны» вроде меня, но и их жены, подружки и вообще все кому не лень.
Не вижу нужды описывать данные мероприятия — они удостоились моего упоминания только потому, что там я познакомился с Ольгой.
Точно не скажу, в каком качестве она присутствовала на этом вечере, но думаю, что подыскивала себе подходящего мужа. И, в общем-то, ничего удивительного, что Ольга положила глаз на меня. А что? Я и сейчас уверен: тогда она не ошиблась…
Ну а мне, после военных и больничных будней, в тот вечер показалось, что красивее девушки и быть не может. А впрочем, мне и сейчас так кажется…
Она была, как выяснилось позже, моложе меня на пять лет, но выглядела зрелой, сформировавшейся, по крайней мере физически, женщиной. И сформировавшейся, надо отметить, очень соблазнительно. Фигура ее была заметно полнее, чем диктуется современными канонами моды, но я скажу так — тем хуже для этих канонов.
Имея, говоря прямо, выдающиеся формы тела, она, понятно, надела обтягивающее платье и окидывала окружающих мужиков, молодых и не очень, насмешливым, вызывающим и даже несколько соболезнующим взглядом — дескать, мне очень жаль вас, ребята, но раздевать меня вы сподобитесь только глазами.
И вот наши взгляды встретились…
Далее — многоточие, но, хотите — верьте, хотите — нет, ближайшую ночь она провела в моей постели.
А ранним утром Ольга сказала нечто в таком роде: мне, мол, было очень хорошо, но эта ночь с тобой, Игорек, первая и последняя, ни о чем не спрашивай, жизнь, дескать, диктует свои суровые законы…
Поцеловала она меня анфас и в профиль и исчезла в утренних сумерках.
Какие муки я испытывал в тот момент, да и еще долгое время, передать не берусь…
Встретил я ее только через два месяца вместе с моим сослуживцем по Чечне Максимом Крайновым.
Что ж, вышла замуж она удачно. И, скорее всего, в тот незабываемый вечер, причем еще до той незабываемой ночи, Ольга уже сделала свой выбор…
Крайнов, единственный из тех, кого я знал по чеченской кампании, что называется, выбился в люди. Поговаривали, он стал натуральным бизнесменом и ворочал миллионами баксов.
С Максимом мы хоть и служили вместе, но по гражданке нас почти ничего не связывало. Встречались разве что в первое время после дембеля. Я бывал у него дома, в однокомнатной квартирке пятиэтажной хрущевки, и был знаком с его мамой Светланой Васильевной, довольно-таки милой теткой. Они перебрались в Москву, продав пермскую трехкомнатную квартиру, дачу и «жигуль».
Но вот Макс оказался где-то на вершинах коммерческого успеха — не знаю толком, чем конкретно он занимался, — по слухам, купил себе трехкомнатную квартиру в центре Москвы, а Светлану Васильевну оставил на старой жилплощади, да и вообще вроде как напрочь забыл о существовании пенсионерки-матери.
С той поры, когда я в последний раз видел Ольгу с ее мужем, минуло с полгода. И казалось, что мне удалось выкинуть эту женщину из головы. Но вот поди ж ты — я услышал ее голос по телефону, и у меня вновь возникли некие надежды…
Ну, да хватит об этом.
— Игорек, — раздался в трубке ее волнующий, божественный голос, — ты ведь в курсе, где мы живем с Максом? Наш дом на Кутузовском знаешь?
— Увы, Оленька. Я не был приглашен на ваше новоселье, как, впрочем, и на вашу свадьбу.
Из трубки послышался печальный, как мне показалось, вздох.
— Давай не будем об этом, Игорь. Сейчас у меня в гостях Светлана Васильевна Крайнова. Знаешь ее?
— Конечно!
— У нас обеих большое горе, и мы считаем, что только ты можешь нам помочь.
— Какое горе? И почему вам не может помочь Макс?
— По телефону всего не скажешь. Приезжай. Записывай адрес.
Будь Ольга одна — я напрочь забыл бы про шантажиста и поспешил бы к ней на рандеву. Но она почему-то с матерью Максима, и мне ждать от этого свидания какого-либо удовлетворения не приходится. Смотреть на красивую женщину — которую к тому же близко знал раньше! — и только облизываться, это не в моей натуре.
И я сразу вспомнил про вымогателя:
— Сейчас приехать не могу — жду жизненно важного звонка.
— У тебя что, даже мобильника нет? — с нескрываемым удивлением спросила моя любовь.
«Даже мобильника…» меня резануло — выходит, Ольга наслышана о моем бедственном финансовом положении.
— Абонент не знает номера моей «моторолы», — хмуро произнес я.
— Понятно. — Мне показалось, что она при этом улыбнулась. — Тогда, может быть, мы подъедем к тебе?
Да что я парюсь, сказал я себе, ведь Ольга приезжает. Сама Ольга! А вдруг да что слепится!? Что я теряю в конце концов?