- А что просишь ты? - спросил он.
- Оставьте мне половину добычи, - так же тихо сказал Горчан.
Ярволод отрицательно покачал головой.
- Треть...
- Только то, что увезете в переметных сумах, - твердо молвил Ярволод.
Хан гордо вскинул голову, но младший Жариславич не отвел взгляда. Так продолжался немой поединок, пока хан окончательно не взвесил все. Его губы шевельнулись:
- Сделаю, как просите.
Теперь во весь рот осклабился Ярволод и похлопал хана по плечу:
- Спасибо, что уважил... друже...
Хан с телохранителями вернулся в свой стан. Тотчас вокруг него собрались воины. Стояли молча. Десятки глаз требовательно и выжидающе смотрели на него. Телохранитель, мусульманин Юсуф, остававшийся в лагере, протолкался поближе, стал так, чтобы на всякий случай заслонить хана. Горчан растроганно подумал: "Жаль, что взять можно только двоих. Бедный Юсуф". Приосанился, выпятил грудь, улыбнулся - и лица воинов в ответ слегка просветлели, появилась надежда.
- Успех сопутствует мне! - громко сказал Горчан. - Русичей привел мой старый друг. Правда, он не может сразу отпустить всех нас. Ведь там есть и другие русские вожаки, преданные киевскому хану. Мы договорились так. Пока он отпустит только троих - меня и двух моих людей, кого я выберу.
Горчан обвел улыбчивым взглядом воинов, задерживая его почти на каждом, иногда заговорщицки подмигивая, будто говоря: ты и есть тот, кто поедет со мной на волю. Он продолжал:
- Остальные сдадутся в плен русичам.
Послышался тихий, но грозный ропот.
- Плен будет недолгим, - поспешно проговорил хан. - Мой друг, русский воевода, оставит для охраны десяток воинов, а сам с отрядом уйдет в другом направлении. Когда я вернусь с подмогой, ваш плен закончится.,
Тягостное, напряженное молчание было ответом.
Верный Юсуф воскликнул:
- Тысячу лет нашему премудрому Горчану!
Его крик подхватили лишь те, кто рассчитывал попасть в число двух. Недоверчиво и злобно смотрели остальные воины на своего предводителя. А он все так же улыбчиво положил какой-то сверток в переметную суму, бросил несколько слов двум воинам, с которыми был на переговорах.
И вдруг резко вскочил на коня, крикнул: "Ждите!" - и, сбив с ног Юсуфа, поскакал во весь опор к выходу из стана. За ним едва поспевали двое всадников.
Юсуф растерянно поднялся на ноги, часто моргая от пыли и отряхиваясь. Он глянул вслед хану и наконец-то осознал, что его ожидания не оправдались.
- Горчан предал нас! Убейте собаку! - закричал он и бросился к своему коню, на бегу вытаскивая саблю.
Свистнув, стрела вошла в его горло...
Через несколько минут хан Горчан был уже далеко. Русичи провожали его улюлюканьем.
2
Два воина подвели к князю Изяславу худого человека в черной рясе с капюшоном. Его захватили среди пленных торков. Жарислав распорядился доставить монаха, плохо говорившего по-русски, к князю. Монах оказался католическим проповедником, посланцем папы. Он нес нечестивым Христово слово. На вопрос князя о причине его пребывания в отряде Горчана у русских границ монах ответил, что его долг - следовать за заблудшими братьями, подобно человеческой тени.
- Слово апостола Петра подобно звону меча! - крикнул Всеволод Ярославич, князь переяславльский. - Папа на нас натравляет нечестивых!
Монах перевел взгляд с князя Изяслава на его братьев, посмотрел на Коснячко, на Всеслава Полоцкого, потом опять остановился на побагровевшем лице Всеволода и спокойно ответил, как бы извиняя горячность князя:
- Ira impotents sui est*.
_______________
* Гнев не владеет собой (лат.).
Князь Изяслав заинтересовался монахом. Такие, как этот посланец папы, составляли главную заботу Феодосия и митрополита Георгия. Они боролись против византийцев и русичей за души нечестивых степняков и в этой борьбе не гнушались никакими средствами.
Монах продолжал отвечать на вопросы, задаваемые Всеволодом, Святославом и воеводой Коснячко. Иногда он отвечал откровенно. Тогда его речь становилась громогласной. Иногда он юлил, хитрил, заливал словесным медом гнев слушающих. На вопрос князя черниговского о том, почему папа завоевывает души не только словом, но и мечом, почему стремится захватить всю землю и действует не только убеждением, но и силой, монах гордо выпрямился и ответил поговоркой:
- Ferrum ferro acuitur*.
_______________
* Железо железом острится (лат.).
- Папа забыл другую поговорку, - грозно сказал Святослав, и его рука легла на рукоять меча: - Ex nimia potentia principium oritur interitus principium*.
_______________
* От чрезмерной власти властителей происходит гибель властителей
(лат.).
Изяслав Ярославич поспешно взмахнул рукой, показывая, что допрос окончен и монаха можно увести. Он спросил у Коснячко совета - как поступить с пленником? Держать у себя - папа узнает, разгневается. И отпустить нельзя - монах, несомненно, лазутчик. Воевода в ответ сделал недвусмысленный жест: ребром ладони провел по горлу. Князь испуганно замотал головой, но не сказал ни слова.
В тот же день два хмурых воина увели монаха в степь. Один из них уже занес меч, как вдруг пошатнулся и упал. Стрела вонзилась ему в спину. Другая стрела настигла его товарища. Из-за холма показалось трое людей. Передний разрезал ремни, стягивающие руки монаха. Недавний пленник поправил рясу и прошептал на ухо своему спасителю:
- За торками идут куманы*.
_______________
* К у м а н а м и называли в Европе половцев.
3
Узнав о бегстве пленника и гибели его стражей, воевода Коснячко, не теряя времени, доложил об этом князю и высказал свои догадки. Князь же вызвал Изяслава-отрока и приказал следить за полоцким боярином Стефаном, не спускать с него глаз, да так, чтобы боярин ничего не замечал.
- Друга своего, Турволода, в помощь возьми, - сказал Коснячко. - Дабы и ночью сторожили...
Князь добавил:
- Надеюсь на тебя, отроче.
И отрок старался. Он уподобился тени и не отставал от Стефана. А тот вскоре заметил соглядатая, но виду не подал. Наблюдая, как отрок пытается остаться незамеченным, недобро усмехался про себя, думал: "Ладно, потешься, княжий выкормыш. Ты еще сослужишь службу, да не князю, а мне..."
Однажды поздним вечером к Стефану подошел какой-то боярин.
Настороженно оглядываясь, они зашли за плетень.
У Изяслава сильно забилось сердце. "Увидят - убьют", - подумал отрок, но поспешил за ними. Окажись сейчас Турволод рядом, все было бы проще. Но умаявшийся после целого дня слежки Турволод спал в тереме.
Двор был большой и пустынный. Темные тени протянулись через него, между ними оставались светлые пятна. Одно из них было особенно большим, а обминуть его отрок не мог.
"О Боже, защити мя, засти им глаза туманом!" - взмолился он. Ему показалось, что мольба помогла. Ни Стефан, ни второй боярин не оглянулись до тех пор, пока он не спрятался в густой тени. Оказалось, что рисковать стоило, предчувствие не обмануло отрока. Он услышал то, что, по его мнению, было очень важным для князя. Стефан сказал:
- Передай (кому передать, отрок не расслышал): Всеслав хочет вначале получить от Ярославича Псков. Ибо пока киевская дружина сильнее нашей. А присоединим к своему войску псковичей - можно будет начинать...
Кожа отрока покрылась пупырышками, стала шершавой, будто его окунули в ледяную воду. "Как же это? Ведь он князь, да к тому же сыновец, подумал он о Всеславе. - Как он может быть таким подлым, чтобы добротой нашего князя воспользоваться да за добро злом отплатить? Да на такое не то что простая чадь, а даже нехристь не пойдет..."
4
Десять дней праздновал Киев победу над торками. Десять дней в княжеском дворце лились рекой хиосские вина и раздавались песни гусляров. На одиннадцатый день начали разъезжаться гости и союзники.
Всеслав Брячиславич напомнил своему стрыю, киевскому князю, о его обещании.
- Велю приготовить тебе грамоту на владение Псковом, - ответил Изяслав.
Радостная улыбка слегка оживила серое унылое лицо полоцкого князя. Из его уст вырвался вздох облегчения, и он обнял своего дядю, прижался к нему. Его порыв был искренним, теперь он поверил, что князь не лгал. Старая обида на какое-то время отлегла от сердца. Однако Всеслав знал, что она все равно вернется, ибо обласкан он в меньшем, а обижен в большем, обижен давно и надолго. К обиде деда присоединялась обида отца - эти обиды он с рождения получил в наследство, таил в себе, присоединял к ним свои собственные, нехотя копил, как дьявольское богатство, от которого был не в силах избавиться. Может, передал бы его дальше - своим потомкам, ничем не выдал бы себя перед Ярославичами до самой смерти, но время созрело раньше, чем кто-либо ожидал.
"Видимо, посеянное семя должно прорасти, - с какой-то тоскливой обреченностью думал он. - Сумеет ли князь Изяслав своим благодеянием заглушить росток еще до того, как он заколосится, или того, что определила судьба, никому не изменить?.." Он понимал, что свара их на руку лишь врагам русичей, он готов был после получения Пскова стараться угомонить своих бояр и себя самого, но знал, что все это продлится недолго. Ибо ближние - те, на кого он опирался, - раздували искры обиды, а пойти против ближних он не мог: князь без соратников - посмешище. И все же после того, как он вступит во владение Псковом, появится надежда, ибо сможет сказать он: от Ярославича получил не одни обиды, но и радость. Ибо не побоялся киевский властитель усилить его, а значит, не замышляет худого против Полоцка.
Князь Изяслав ушел к писцам. Постоял немного, глядя, как они рисуют замысловатой вязью на выделанных кожах, как под их руками рождаются слова, которые останутся жить и после них, и после его смерти, чтобы рассказать потомкам о детях Ярослава Мудрого. Они напомнили Изяславу о том, как много значат его решения, его дела и для сегодняшней и для завтрашней Руси. Задумчивый, отрешенный от суетных дел, от вина и прекрасных плясуний, ушел он в свою светлицу. Вскоре ему принесли лист пергамента, на котором киноварью был написан указ о даровании Пскова со всеми его землями на вечные времена полоцкому князю. Изяслав должен был еще раз взвесить свое решение, обдумать его последствия.
Отдать Псков - значит не только умиротворить полоцкого князя, но и усилить его. А что окажется весомее - умиротворение или усиление? Умиротворение действует час, день, год, а усиление приносит плоды на десятилетия. Но с другой стороны, иногда очень важно выиграть час или год мира. Если показать пример доброты и доверия, не дать сейчас возгореться распре - глядишь, и потухнет она вовсе назло врагам Руси...
Так-то оно так, да что, если дорогим подарком он лишь разожжет алчность племянника, подбросит ему силы для осуществления его замыслов? Как бы там ни было, на человеческие чувства властителю полагаться нельзя. Когда Полоцк зависел от Киева, все было проще. Знал тамошний князь: из Киева приходят суда и книги, щиты с умбонами, панцири; из Киева приезжают носители истинной веры, первые помощники властителей - монахи; лучшие на Руси древосечцы, воеводы... Поссоришься с Киевом - потеряешь все это в одночасье. А теперь попробуй - удержи Полоцк в узде, когда там своя двенадцатикупольная София, свои списчики и купцы, свои судостроители, златокузнецы, градоделы. Любое оружие, кроме тонких кольчуг и харалужных мечей, делают полоцкие оружейники. А как раз тонкие кольчуги, которые не затрудняют движений воина и надежно защищают его от меча, научились делать псковичи. Древосечцы же там такие, что могут сравниться и с новгородцами. Оттого так и зарится Всеслав на Псков.
Но если повременить с подарком, еще пуще обидится Брячиславич, станет лютовать на дорогах, может силой взять тот же Псков.
Выходит, надо отдавать...
С тяжелым вздохом взял киевский князь грамоту и направился из светелки. А навстречу ему - Коснячко. Взглянул на свиток в руках князя, все понял. Лицо стало испуганным, забыл даже испросить разрешение слово молвить.
- Неужто, преподобный властитель, собрался ты Псков отдавать? Хочешь усилить своего врага? - прямо начал Коснячко.
- Хочу врага превратить в друга, - недовольный дерзостью воеводы, ответил князь.
- Когда же это было видано, чтобы врага добром покоряли? - Коснячко всплеснул руками. - С медведем дружись, а за топор держись. У его деда и отца обида на Киев была свежее, а сидели тихо, как мыши в подполье, оттого что силы не было. А как только Всеслав силу почуял, стал против тебя, пресветлый, выступать. Что ж, добавь ему силы, вложи в руку еще один меч, одень его еще в одну кольчугу! И погляди, скажет ли он тебе спасибо за подарок!
Воевода попытался было засмеяться, но поперхнулся и закашлялся.
Лицо князя побагровело от гнева. Коснячко, смахнув выступивший пот, поспешно проговорил:
- Выслушай, что отрок скажет, тезка твой. Он подслушал тайный разговор Стефана с каким-то боярином. Ему поверишь...
Боярин Стефан видел, как Изяслав-отрок вслед за воеводой Коснячко прошел к киевскому князю, и радовался. Он перехитрил всех. Чем больше будет обижаться и лютовать Всеслав на своего дядю, тем больше нужен ему будет боярин Стефан. А когда станет Всеслав киевским князем, кто же будет первым после князя на всей Руси?
5
Длинен путь от Киева до Полоцка. И за всю дорогу полоцкий князь ни разу не улыбнулся. Его лицо посерело еще больше, глаза запали. "Не хочешь уступить ни куска - подавишься!" - думал он о своем дяде и вынашивал планы мести. Сейчас обида была сильней всего, и, покорный ей, он готов был немедленно двинуть свое войско на Новгород, а взяв его, ринуться на Киев, но сдерживала мысль о молве, которая словно ветер пройдет по всей Руси, и нечем будет оправдать свои деяния. Казалось бы: что такое молва и что такое ветер? Отшумели - и нет их. Но остромыслый князь, прослывший ведуном*, знал, что ветер разносит семена молвы и, когда они прорастут, неминуемо придет пора жатвы. Его, Всеслава, объявят зачинателем распри, и, значит, все князья объединятся против него. Его осудит весь люд, даже смерды, и не на кого будет опереться. Даже папа, обещающий поддержку, вынужден будет, хотя бы для виду, отвернуться от него...
_______________
* В е д у н - колдун; знахарь.
Уже у самого Полоцка Всеслава догнал боярин Стефан, задержавшийся в Киеве. Перегнулся с высокого поджарого коня, заглянул в окно княжьего возка, отыскал взглядом Всеслава. Загадочно улыбаясь, сказал:
- Важное известие, княже.
Всеслав вылез из возка, вскочил на коня, подал знак свите ехать вперед. Оставшись наедине со Стефаном, дал волю нетерпению:
- Говори!
- Ростислав Владимирович Тмутаракань взял. Глеба прогнал. Потом ограбил касогов и часть добычи ему отдал, откупился, стало быть, чужим добром.
- Ростислав - любимый сыновец князя Изяслава. Не мог он такое учинить, - недоверчиво, боясь поверить неожиданной вести, промолвил Всеслав. - Нет, не мог он стать бесом раздора между стрыями своими...
Стефан искоса бросил быстрый взгляд на властителя:
- От боярина одного узнал, что киевский князь ведал про то наперед и не препятствовал сыновцу. Он сам подлил масла а огонь, разжег семейную распрю!
- Двуликий он! - с торжеством прошептал Всеслав и спросил: - И про то знают?
- Не знают, так узнают. И князь Святослав, и люд... Добрая слава за печкой спит, а худая по свету бежит...
- А меня распрей корил, - в ответ на свои мысли бормотнул Всеслав.
Вдруг он пронзительно глянул на боярина и решительно произнес:
- Семейная распря уже возгорелась. И зажег ее сам киевский князь, обидчик мой!..
Глава IX
ПЕВЕЦ И ПОСОЛ
1
Когда-то Елак думал, что степь не имеет конца. Но с тех пор, как родители, бедные пастухи, продали его кмету* Сатмозу, он многого наслушался от бывалых людей и узнал о селах, полях и городах, где люди, подобно сусликам, роются в земле, заготовляют еду. Елаку хотелось хоть одним глазом взглянуть на чудесные города, окруженные какими-то стенами, на большие, словно горы, деревянные юрты, сверкающие разноцветными кусочками солнца. Как увидеть это?