Краем глаза я увидела ярко-золотистую вспышку, потом возникла двигающаяся тень… тень, обретающая форму, размер, грацию. Она шла неторопливой, изящной походкой, переходя из той реальности в эту.
Теперь волосы Рэйчел оказались коротко подстрижены, элегантно сочетаясь с великолепной формой головы. Они оттеняли форму ее скул, мягкие изгибы губ.
Ее глаза горели ярко-желтым янтарем.
Она была одета во все черное. Такой я еще никогда ее не видела. Черная шелковая майка, плавно повторяющая мягкие изгибы ее мускулистого женского тела. Выглядела она в духе семидесятых. Черные, облегающие бедра брюки, широкий пояс, стильные ботинки.
– Белоснежка, – произнесла она, и ее голос прозвучал вполне реально. Не совсем приятный на слух, но вполне реальный. Она слегка поклонилась мне и перенесла все внимание на Льюиса, усаживающегося в коляску. Это выглядело скорее как контролируемое падение.
– Ты выглядишь не совсем здоровым, мой друг.
– Да, – проскрипел Льюис. – Бывали деньки и получше.
Она протянула к нему руки, приложив их к его щекам. В ней чувствовался контраст; ее кожа была иссиня-черного цвета, неприятно напоминающая о той черной глыбе, которой она была, будучи ифритом. Вместо алмазно-острых когтей у нее оказались обычные ногти, выкрашенные в ярко-золотой цвет.
– Итак, – промурлыкала она, глядя ему прямо в глаза. Я не смогла бы выдержать этот взгляд ни при каких обстоятельствах. Льюис моргнул, но постарался не уклоняться от него. – Я страдала, Льюис. Так же, как и ты. Я понимаю, каково это – потерять себя, узнать, что такое голод, боль и ярость. И я знаю, каково чувствовать, когда это длится до бесконечности.
– Я все еще человек, – произнес он. – И бесконечность имеет для меня немного другое понятие.
– Думаешь? – Она слегка покачала головой. – Все равны перед вечностью.
– Почему ты здесь? – прошептала я. – Как тебе удалось…
Она переключила внимание на меня, не сводя глаз с Льюиса.
– Потому что произошла смерть.
– Человеческая смерть, – сказала я, но потом прикусила язык. Я вспомнила, как Джонатан превратился в джинна вместе с Дэвидом… на поле битвы, окруженный сотнями людских смертей. Потом смерть распространяется все больше, раскручиваясь по спирали, трансформируясь…
– Смерть дает жизнь. Так мне говорил Джонатан. – Это означало, что существует другой путь рождения Имары… нет. Я не могла думать об этом сейчас. Только не сейчас.
– Эта сила очень могущественна, – произнесла Рэйчел. – Хотя если бы я не тянула силу из таких могучих источников, то, вероятно, не смогла бы контролировать ее. Человеческая смерть нарушает равновесие, а не выравнивает его.
Она придвинулась к Льюису так близко, что, казалось, сейчас поцелует его своими сочными блестящими губами.
– Я дам тебе все, что тебе нужно. Его улыбка стала слегка комичной.
– Ты уже успела стать эксгибиционисткой? – Его голос приобрел низкий вибрирующий тембр. Я узнала его. Помнится, во время учебы в колледже он заставлял мои трусики падать к ногам в дальнем углу лаборатории.
– Скажи мне, что ты хочешь. – Она тоже понизила свой голос, почти до шепота, звучащего весьма эротично: – Скажи мне, что ты дашь мне взамен, любовь моя.
– Бесконечную благодарность?
– Ты должен сделать кое-что получше. – Ее губы почти касались его губ, я видела, как он краснеет.
Все присутствующие в зале: двадцать человек из Маат, молчаливый обслуживающий персонал, Мэрион, Кевин, охранники – все стояли, завороженные, наблюдая за происходящим. Не знаю, как остальные, но я ожидала увидеть, как начнет падать на пол срываемая ими в пылу страсти одежда, что, конечно, было крайне возмутительно для всех этих пожилых господ.
Рэйчел улыбнулась еще шире.
– Скажи, что ты дашь мне взамен.
– Свободу, – сказал Льюис и поцеловал ее. Вот это да. Настоящий французский поцелуй. По залу пронесся легкий шепоток. Старший лакей – Блевинс, что ли – смотрел на них так неодобрительно, будто немедленно хотел вывести их вон.
Рэйчел выпрямилась, отстранившись от него. Пульс Льюиса участился; я видела это по бьющейся жилке на его шее. Она же выглядела совершенно невозмутимой.
– Ты уже подарил мне ее, – произнесла она. – Теперь я требую твою любовь.
Я наконец-то увидела Льюиса в качестве идиота. Его глупый бессмысленный взгляд. Направленный. И нее.
– Что?
– Любовь, – медленно проговорила она. – Преданность. Сможешь ли ты дать мне это? Или мне уйти и оставить тебя с твоими проблемами?
Он облизал губы, видимо, все еще ощущая ее вкус во рту. Майрон Лэзло наконец-то стряхнул с себя оцепенение и, шагнув вперед, жестко сказал:
– Сейчас не время и не место…
– Тихо! – прошипела в ответ Рэйчел, выкинув в его сторону руку с ногтями, скорее похожими на ножи для разделки рыбы, чем на модный маникюр. – Я разговариваю не с тобой, человек. Это частная беседа.
Лэзло благоразумно решил отодвинуться подальше. На самом деле все сделали несколько шагов назад. Сейчас существовали только они: Льюис, его коляска и джинн.
Ей шел черный цвет. Крепкая, смертельно опасная и сексуальная, как молодая тигрица. Мне стало интересно, приобрела ли она что-нибудь из вышеперечисленного во время той битвы за выживание с Джонатаном и Дэвидом.
– Скажи мне, что ты хочешь жить, – обратилась она к нему.
– Я хочу жить, – произнес он, переведя взгляд с нее на Кевина, стоящего за мной. Я слышала, как парень шаркает ногами по ковру. Он был испуган. Он впал в ступор от одного вида Рэйчел и, похоже, начал испытывать чувство клаустрофобии. – Он не должен умереть, Рэйчел. Это мое условие.
– Льюис, я не знаю, какую игру она ведет с тобой, но она не сможет ничего исправить, – сказала я. – Я спрашивала Дэвида об этом. Он сказал, что никто, кроме Джонатана, не смог бы вернуть все на свои места. – На пути к Лас-Вегасу мы с Дэвидом обсуждали эту тему около недели. Он был однозначен в своем мнении.
– Это правда, – промурлыкала Рэйчел.
Она повернулась, посмотрев мне в глаза. В ней всегда было что-то от дикой кошки, что казалось так же естественно для нее, как дыхание для меня. И теперь я вновь испытала это чувство. Кошка, играющая с маленькой мышкой, прежде чем слопать ее. Джинны страшны в своем гневе, когда у них нет причины водить дружбу с нами, людьми.
– Я не могу. Но, видишь ли, милая, я теперь уже не я. Теперь нас больше. К тому же я не говорила, что собираюсь делать это в одиночку.
Она так завуалировала смысл своих слов, что я не сразу поняла их истинное значение. Но когда за ее спиной начали появляться тени, я поняла, что она говорила буквально.
Она действительно была не одна. Парень с серебряными волосами и серыми глазами, с бледной атласной кожей… Я вспомнила его, но это было не самое лучшее воспоминание. Ашан. Так сказать, второй после Дэвида заместитель Джонатана. Беспощадный ублюдок, прямо-таки переполненный силой, которая словно переливалась через край на эфирном уровне.
Там и сям начали появляться другие. Молодая девушка с волосами цвета воронова крыла и тщательно подведенными глазами, одетая во все малиновое. Ее пурпурные глаза горели как неоновые огни. Маленькая девочка по имени Эллис, в сине-белом фартучке. Потом это худое костлявое существо неопределенного пола.
Джинны. Много джиннов. Свободных джиннов.
Я остановила взгляд на маленькой Эллис, смущенно улыбнувшейся мне.
– Послушай, деточка, а разве тебе не полагается быть где-нибудь в другом месте?
– Кэти больше не принадлежит Хранителям, – произнесла она. – Она достаточно натерпелась. Теперь я свободна. – Она кивнула своей белокурой головкой в сторону Лэзло. – Теперь она с ними. И я тоже.
Зала казалось явно недостаточно, чтобы вместить в себя всю эту гудящую и вибрирующую энергию. Я услышала, как стаканы на подносе тихо позвякивают в унисон. Джиннов было слишком много, все в одном месте, я чувствовала, как нагревается воздух.
Лэзло также ощущал эту перемену в атмосфере.
– Довольно, Рэйчел, – произнес он. – Нам понятна твоя позиция. Вас много, и вы можете или помочь нам, или навредить, как вам будет угодно. Мы верим в то, что вы примете верное решение, так как вы доверяете нам. Это является принципом Маат. Баланс.
– Да, баланс, – ответила Рэйчел. – Свободные джинны не ссорились с вами. Но мы не позволим никому из вас уйти безнаказанным, так же как и кому-то из джиннов остаться пленником Хранителей.
Льюису определенно не хватало воздуха, который он вдыхал. Его кожа снова приобрела бледный оттенок, вокруг рта и глаз образовались белые круги, он страдал. Возможно, это происходило из-за чрезмерного присутствия джиннов в комнате. Он будто сжигал себя изнутри.
Рэйчел присела около его коляски и положила руки на его колени.
– Ашан, – сказала она, – раздели со мной свою силу.
Джинн подошел, положив руку ей на плечо. Бритый джинн с серьгой в руке молчаливо взял Ашана за руку. Черноволосая девушка в малиновом также поспешила к Рэйчел, раздвигая людей, и положила кончики пальцев ей на шею.
Они подходили, один за другим, двигаясь, словно привидения. Когда они проходили мимо меня, между нами проскакивали вспышки статического электричества. Они касались друг друга, формируя цепь силы.
Лэзло осознал это первым. Он взял меня за локоть и подтащил к Кевину.
– Возьми его за руку, – сказал он.
– Что? Я не хочу! – Мальчишка попытался вырваться. Его испуганные глаза превратились в огромные блюдца. – Не шути со мной! Ты же хочешь убить меня!
– Кевин, заткнись и делай, что говорят. – Когда я потянулась к его руке, он подал мне ее так, словно хотел стукнуть. Он попал мне в солнечное сплетение, и я согнулась пополам, судорожно глотая воздух.
В конце концов, я собралась с силами и вцепилась в его кулак двумя руками. Смертельная хватка. Благо, Лэзло не растерялся и перехватил другую руку Кевина. Крепко держа, я схватила его за плечо и пригнула к полу.
– Отпусти меня, чертова сука! – закричал он, извиваясь и пытаясь вырваться.
Воздух начал вибрировать. Сила сочилась из него, но он был слишком испуган и не мог ее контролировать. Но даже в таком состоянии он был способен нанести весьма ощутимый вред всему окружающему. Сфокусировавшись на своей энергии, я пыталась сбалансировать воздух вокруг него, не допуская возникновения хаоса, который он вызывал…
– Нет, Джоанн. Так не пойдет. Позволь ему попытаться самому.
– Он не будет пытаться, – судорожно выдавила я. Трудно разговаривать с кем-то, когда твоя диафрагма ни в какую не хочет втягивать воздух. – Иначе он сотворит то, что случилось тогда в «Беладжио», ты разве этого не понимаешь? Будет только хуже!
– Я знаю. – Он прикрыл глаза. Его лицо было безмятежным. Не пустым, а… умиротворенным.
Позади него Эшворт опустил свою руку на плечо синего пиджака, остальные последовали его примеру, формируя человеческую цепочку передачи энергии, которая была точь-в-точь как у джиннов.
Два круга силы, держащие друг друга в равновесии.
То, что испускал Маат, не являлось энергией по своей сути. Это скорее походило на ее отсутствие. В то время как Хранители концентрировались на субмолекулярном уровне, манипулируя молекулами, перестраивая окружающий мир под свою собственную модель, Маат забирался еще глубже. Я не могла этого увидеть, пока не уподобилась им, став спокойной и умиротворенной.
В эфире энергия Кевина бурлила как пламя, пожирающее все вокруг, – сила, способная разрушить города и сровнять все с землей. И эта сила перемещалась.
Но Маат окружал ее, удерживая в себе.
Отрицал ее.
– На каждое действие – противодействие, – промурлыкал Лэзло. – Для каждой вибрации – встречная волна. Мы не пытаемся выиграть битву. Мы хотим остановить игру.
Я вспомнила ту игру в карты. Карты порхали над столом. Хотя я только подумала об этом, Лэзло уже вздыхал, опережая мои мысли:
– Ты видишь силу там, где ее не существует. Мы не заставляем карты порхать. Мы просто отрицаем силу, движущую их.
Кевин яростно пытался разрушить комнату, вгрызаясь все глубже в породу под гостиницей. Ему было наплевать, пострадает ли кто-нибудь от его действий. Видимо, ему всегда было наплевать на это.
Мой внутренний голос кричал: «Сделай что-нибудь!», но я выжидала, наблюдая за происходящим.
Мэрион нежно коснулась моего плеча своей теплой рукой, и когда я посмотрела на нее, то увидела на ее глазах слезы.
– Я вижу, – произнесла она. – Я вижу, что надо сделать. Все это время мы разрушали, хотя могли спасти… – Она имела в виду Хранителей, которых ей приказывали лишать силы – другими словами, убивать. Это было своего рода откровение для нее, и, похоже, не самое радостное.
Маат все продолжал сдерживать вибрацию своим привычным спокойным методом. Это являлось базовым принципом движения волны; найти нужную частоту, и она исчезнет. На молекулярном уровне все резонирует с определенной скоростью.
Даже Земля.
Даже Кевин.
Маат не сражался с тем, что он творил. Они боролись с тем, кем он был изначально… успокаивая его и умиротворяя.
Останавливая его, словно мать, успокаивающая младенца, прикасаясь рукой к его губам.
Я обнаружила, что Кевин затих, и глянула вниз. Его измазанное слезами лицо стало беззащитным и открытым. Вся спесь сошла с него. Я чувствовала, как он напрягается, пытаясь что-то сделать; у него была сила Льюиса, и если бы он знал, как грамотно использовать ее, то наверняка разорвал бы мое сердце на куски или превратил мой мозг в желе. Мне хотелось предпринять что-либо, чтобы обезопасить себя, но я решила довериться Лэзло. Я точно поняла то, что если вызову волну возмущения своей энергией, то это сведет на нет все попытки Маат унять вибрацию вокруг Кевина.
Черт, Кевин действительно хотел моей смерти. Я ощущала, как это исходило от него красными волнами агрессивной энергии, клубящимися в эфирном поле. Нежный шепот пытался контролировать этот сгусток яростной энергии. Мне представилась клетка из тоненьких прутиков, пытающаяся сдержать разбушевавшегося льва. Да, такие аналогии не добавляли спокойствия моей и без того неспокойной душе.
– Теперь, – еле слышно выдохнул Лэзло, – возьми ее за руку.
Ее? Кого?
Я глянула вниз.
Эллис. Ее невинная улыбка не вполне сочеталась с мощью, находящейся внутри нее. По меркам джиннов, она была довольно стара, эта малютка.
Я вытянула руку, и она схватила ее своими крохотными пальчиками.
Мы соединили две субстанции вместе.
Ян и Инь.
Позитив и негатив.
В эфире это выглядело как две соединенные цепи, горящие ослепительно ярким светом. Захватывающее зрелище. Сложный и изящный рисунок, каждый кусочек находился на своем месте. Я восхищенно наблюдала за переливом цветов… зеленый – земля, синий – вода и воздух, красный – огонь. Они вспыхивали, прикасаясь к людям, и светлели, проходя через цепочку из джиннов, собирая энергию. Чтобы потом, через Рэйчел, влиться в тело Льюиса. Светящаяся белым светом радуга, наполняющая его силой. Его почти превратившееся в тень тело начало обретать былую форму и цвет. Пока еще не излеченное – для этого нужно время, – но уже и не разрушающееся. Не умирающее.
Пусть он сохранит свою сущность. Эти слова проносились через цепочку рук. Люди и джинны, являющиеся одним цельным живым существом. Льюис был его частью. Как и Кевин. Внутри него бушевал огненно-красный костер – его природная сила, которую должна была отнять Мэрион, посланная Хранителями. Можно было сделать это именно сейчас, без всякого риска для его жизни. Он бы выжил, мы бы позаботились об этом.
Но голос продолжал нашептывать: пусть он сохранит свою сущность. Видимо, он, как никто другой, понимал, что Кевин не выживет без природного дара, пылающего в его душе. Он не требовал и не приказывал. Маат основывался на странных принципах – прямо противоположных принципам Хранителей. Такая структура… такая символичная машина… Мы безмолвно дискутировали, скорее на эмоциях, чем на словах или с помощью логики. Мы спорили, соединив для этого наши души.