* * *
Спустя какое-то время я отправилась домой на поздний обед, вытирая руки о комбинезон и задаваясь вопросом, не слишком ли странно будет, если я займусь ремонтом обнажённой, чтобы не испачкать одежду. Я прошла мимо здания муниципалитета и уловила необычный едкий запах в воздухе. Дойдя по этому следу до своего кабинета, я увидела первые завитки серого дыма, вырывающегося из разбитой стеклянной двери. Я резко дёрнула дверь на себя и почувствовала, что мне в лицо ударила густая волна дыма.
Я захлебнулась дымом и закашлялась, продвигаясь к вздымающемуся над моим столом столбу пламени.
Даже сквозь удушающую дымовую завесу я видела, что мой кабинет разгромлен. Картотечный шкаф лежал на боку, его ящики были вырваны. Порванные документы были разбросаны по полу, как раненые птицы.
Кто-то поставил корзину для бумаг на середину стола, полностью забил её моими книгами в мягких обложках и поджёг. Пластиковые стенки корзины начали размягчаться и плавиться, а пламя потянулось к подвесному потолку. Прикрыв рот и нос платком, я схватила огнетушитель со стены и покрыла всю пылающую массу белой пеной. Химикаты со стерильным запахом забрызгали мой стол и с приглушённым всплеском ударили в стену.
Обдав корзину долгим последним потоком, я вытащила рабочие перчатки, чтобы защитить руки, пока я буду перетаскивать дымящиеся остатки на стоянку.
Я оставила дверь открытой и подпёрла всё окна, чтобы дать дыму выветриться. Затем вытерла платком слезящиеся глаза и осмотрела потолок в поисках мигающего огонька детектора дыма. Когда дымовая завеса рассеялась, я увидела вырванные провода, торчащие из места, где раньше находилось устройство.
Подойдя ближе к покрытому пеной столу, я открыла ящики и нашла неповреждённую коробку с малой кассой и чековую книжку деревни, всё ещё крепко защёлкнутую. Я бросилась в другие помещения здания, но обнаружила, что ущерб ограничился только моим кабинетом.
Как же я ничего не услышала? Ах да, музыка. Учитывая мою любовь к громкой музыке группы «Путешествие» [76] и шум двигателя, я бы даже паркующуюся в моём кабинете фуру не услышала.
Мама и несколько тётушек возникли в дверях, ахая от шока при виде беспорядка и дыма. Не обращая внимания на их лепет, я вышла на улицу, чтобы яснее мыслить, пока прикидывала, что могло произойти. Дети были в школе, а большинство взрослых на работе или в помещениях. Мы время от времени проводили обход территории, но под круглосуточной охраной долину не держали.
Я услышала, как дальше по улице прозвенел школьный звонок, объявляющий об окончании большой перемены, и замерла.
Старшеклассникам по их желанию разрешалось бегать домой на обед. Учитывая особенности оборотней и быстрый рост и развитие даже человеческих подростков, в этом возрасте нам требуется больше пищи, чем можно с лёгкостью принести в школу. Проще сбегать к себе и поглотить столько калорий, сколько возможно, чтобы потом продержаться до конца дня. Благодаря такому свободному обеду они оставались без присмотра на добрый час, но мы старались подчеркнуть важность доверия и личную ответственность в стае.
Очевидно, это привело нас к неприятным последствиям.
Я промаршировала к зданию школы и пригласила всех пятерых старшеклассников в кабинет, который, по сути, представлял собой подсобку в конце классной комнаты. Если я собиралась задать вопрос одному из них, значит, задала бы его сразу им всем. Откровенно говоря, если кто-то из них имеет какое-то отношение к пожару, его друзья будут достаточно умны, чтобы выгородить себя, предав своего товарища. Кузина Тереза дала задание младшим школьникам, пока я отправляла подростков в подсобку, и отправилась вместе со мной.
Их болтовня и поддразнивания смолкли в ту же минуту, как я вошла в крошечную комнату. Ученики сели немного прямее и сделали серьёзные лица. Они мрачно смотрели на меня, детишки с длинными забавными конечностями, нежными щёчками и огромными глазами. Из пятерых только трое, Рикки, Ребекка и Бенджамин, уже умели обращаться, но авторитет лидера стаи признавали все. Они знали, что за неуважение и дерзость им попадёт сначала от меня, а потом и от родителей. Двойной удар от взрослых.
Я сузила глаза, посмотрев на Бенджамина и Рикки, энтузиастов, любящих побаловаться жевательным табаком, которых я недавно заставила нажеваться его до рвоты. Хорошие ребята, но известны тем, что беспорядков устраивали гораздо больше, чем им полагалось. Именно они случайно подожгли мою мастерскую, не рассчитав время запуска фейерверка. Переросли ли их пироманские выходки в умышленное причинение ущерба? Пытались ли они отплатить мне за рвоту?
– У кого-нибудь из вас есть, что сказать мне? Насчёт моего кабинета? – спросила я, одарив каждого своим самым лучшим материнским взглядом. Глаза детей округлились, а рты закрылись. – Послушайте, если вы поступили так, потому что думали позабавиться или за что-то сердитесь на меня, это нехорошо, но я пойму. Когда была ребёнком, я творила много глупостей. Но лучше двигаться вперёд, сознаваться и принимать своё наказание, чем лгать. Поскольку в противном случае я сильно разозлюсь.
Тишина.
– Вы знаете, кто решил испробовать свой талант к поджигательству на моём кабинете? – спросила я.
Тереза ахнула.
– Кто-то поджёг твой кабинет?
Бенджамин, самый старший в группе, покачал лохматой каштановой головой.
– Честно, Мэгги, мы бы не сделали ничего подобного. Мой отец всё ещё зол на меня за тот табак.
– И мы боимся тебя, – добавила Лила.
Остальные подростки серьёзно кивнули. Я стала покусывать внутреннюю часть щёки, стараясь полностью сосредоточиться на том, чтобы сдержать в узде своё разочарование и гнев. Я верила им, а это означало, что моё беспокойство по поводу всего произошедшего только что удвоилось. Нельзя вымещать злость на этих детях лишь потому, что я не получила лёгкого ответа, которого хотела. Медленно выдохнув через нос и наполнив ноздри дымной вонью, пропитавшей мою куртку, я вздохнула.
– Когда вы шли домой на обед, вы видели поблизости что-нибудь странное или кого-нибудь не из нашей стаи?
Дети покачали головами.
– Мы только слышали, как из сарая доносилась та дрянная старая музыка, которую ты любишь, – сказал Рикки, ухмыльнувшись. Рикки постоянно умничал, что, вроде как, вызвало у меня расположение к нему. Ребекка, его близняшка, ткнула братца локтем в рёбра.
Мои губы дёрнулись. Этого маленького наглого ответа хватило, чтобы вернуть мне хорошее настроение. Я продолжала говорить ровно, но серьёзно.
– Ладно, пока не дам других распоряжений, я хочу, чтобы вы, ребята, приглядывали за младшими, – сказала я им. – И если увидите, что тут ошивается кто-то незнакомый, скажите об этом ближайшему взрослому члену стаи. Не пытайтесь приблизиться к нему сами. – Я заметила, как слегка ухмыляется Бенджамин. – Хотя вы и сами способны кому угодно надрать задницу.
Бенджамин польщённо усмехнулся.
– Что ж, как насчёт отмены контрольной по истории? – предложила Тереза. Подростки закричали, приветствуя предложение радостными возгласами. Тереза добавила: – И в качестве общественного задания вы пойдёте в центр и поможете Мэгги вычистить её кабинет.
– Ууу! – застонали ученики.
Тереза подняла бровь.
– Я имею в виду «Да-а-а-а!» – произнёс Рикки неубедительно радостным голосом.
Я рассмеялась.
– Я буду благодарна, дети.
– А разве не нужно вызвать полицию? – спросила Тереза, когда ученики вышли из помещения.
– Я вроде как и есть здешняя полиция, – напомнила я ей. Какое-то время Тереза жила в Портленде, после помолвки с одним из мужчин из соседней стаи. И провела там два года – невероятно долгая помолвка для оборотней – прежде чем решила, что спутник ей не совсем походит, и переехала обратно сюда. Её мама сказала моей маме, что ублюдок разорвал помолвку и связался с человеком.
Городская жизнь оставила небольшой отпечаток на Терезе. Она привыкла к общественному транспорту, ресторанам, кинотеатрам, сотрудничеству с человеческими органами власти…
– О, верно, – нахмурившись, сказала она. – Просто прошло уже довольно много времени с тех пор, как у нас были какие-либо проблемы. Я вроде как подзабыла всю процедуру.
– Всё нормально. Спасибо, что отправила детей на помощь. Я полностью уверена, что мне уже помогает бригада тётушек, но с детворой работа пойдёт быстрее. Тебе нужно что-нибудь сюда, в школу? – спросила я, когда она дошла вместе со мной до дверей. – Материалы? Закуски?
– Нет, сейчас нам всего хватает. До тех пор, пока мне удаётся не давать детям Гилберта грызть коврики для тихого сна.
– Я скучаю по тихому часу, – вздохнула я.
– А кто не стал бы? – усмехнулась она, помахав мне на прощание.
Когда я прибыла в муниципалитет, почти весь дым уже выветрился. Мама и тётушки собрались возле здания и шептались между собой, пока детвора трудилась.
– Какая неприятность, – вздохнула мама, целуя меня в щёки и оглядывая с ног до головы на предмет возможных ранений. – Ты в порядке?
– Всё нормально, – заверила я, выворачиваясь из её объятий. Ради всего святого, люди же смотрят! – И я не уверена в том, что случилось. Позже нужно будет провести собрание стаи, хорошо? Можете передать это своим семьям? – Женщины утвердительно кивнули.
– А прямо сейчас, как насчёт того, чтобы вы пошли домой и оставили детворе основную работу? Пускай сожгут немного энергии.
Когда дамы расходились, я услышала, как тётя Бонни, мать Рикки, прошептала:
– Пожалуйста, господи!
Я зашла в кабинет и увидела, что Ребекка, самая организованная ученица в группе, уже начала перебирать бумаги и пыталась спасти некоторые из моих порванных папок. Рикки с Бенджамином важно совещались, какой химикат лучше всего отчистит следы дыма с моего потолка.
Убедив их, что соляная кислота, вероятно, уже перебор, я отправила других помочь мне собрать мои книги и выбросить то, что уже нельзя спасти, в мусорный контейнер на улице.
Когда я наклонилась, чтобы привести в порядок порезанный стул, то уловила слабые нотки знакомого запаха.
Что-то свежее и цветочное под слоем дыма.
Кондиционер для белья. Та же самая «Апрельская свежесть», которой благоухал мой грузовик.
Я наклонилась ближе и вдохнула. Это был свежий запах, безусловно, не тот, который въелся в обивку стула тем утром. Я попыталась обойти комнату по кругу и как бы невзначай понюхать детей, чтобы проверить, не они ли пропитали обивку запахом своей свежевыстиранной одежды.
Но современные дети, знакомые с отслеживанием педофилов при помощи скрытой камеры, замечают, если взрослый начинает открыто обнюхивать их. Честно говоря, это успокоило меня насчёт их инстинкта самосохранения. Но все мои старания стали зряшным, противным, бесполезным упражнением, поскольку никто из них не пах «Апрельской свежестью». «Весенним лугом»? «Горным ветром»? Несомненно. Но ни единой нотки «Апрельской свежести».
Я не знала, что и думать. Когда подростки сказали, что не поджигали мой офис, я им поверила. А в город, ну, гм… никогда не забредал незнакомец, совершенно случайно занимающийся вандализмом.
И я не могла избавиться от ощущения странного совпадения, что истёртый тормозной трос моего грузовика пах кондиционером для белья. Кому, чёрт возьми, взбрело в голову испортить тормоза моей машины? Или разворотить мой офис? Первое казалось довольно серьёзным, а второе просто чертовски разозлило меня и стоило мне новой корзины для бумаг. И кто, чёрт побери, использовал столько кондиционера для белья, что его аромат перебил все следы естественного запаха?
Эли. Прежний альфа стаи примерно так себя и вёл, когда наводил ужас своими нападениями на людей – Сьюзи Куинн, пару туристов-подростков, Эбнера Голайтли – рядом с домом Купера в Гранди. Купер винил за эти нападения себя, поскольку думал, что переживает что-то наподобие волчьего помешательства, но Эли того и добивался.
Куперу сложнее, чем любому из нас, было вспомнить своё пребывание в волчьем обличии. Чем больше времени волк проводит в стае, тем яснее его воспоминания во время обращения. У нас существовала своего рода коллективная память, которая могла быть нелепой, учитывая глупости, вытворяемые Самсоном в волчьем облике. А поскольку Купер провёл около двух лет вдали от стаи, то почти страдал амнезией. Когда люди начали умирать, и Купер подумал, что в бессознательном состоянии может причинить вред Мо, то тут же решил, что правильнее будет уйти.
Эли мог бы провернуть что-то такое же подлое и двусмысленное, как пакость с моим грузовиком и поджог… моего кресла начальницы.
Но Эли мёртв, и этот факт оставил меня без списка подозреваемых.
Глава 8
Боевые шрамы
Я обошла деревню, предупреждая всех пожилых членов стаи быть начеку. А физически крепкие особи собирались почаще обегать периметр. Мы не хотели, чтобы в долине околачивалась полиция. Я не могла провести анализ отпечатков пальцев на своём грузовике и двери кабинета. Поэтому больше ничего не оставалось делать, кроме усиленного патрулирования. И именно этим я и занималась, на четырёх лапах огибая долину вечером понедельника. Ну, предполагалось, что я буду патрулировать границу.
После того как дядя Фрэнк упомянул о том, что к нам, возможно, кто-то вторгся, Ли явился с подкреплением – большими, крепкими мужчинами из своей стаи, чтобы помочь в патрулировании. Думаю, он расценивал это как своего рода знак ухаживания – посмотреть, как хорошо мы будем работать вместе, когда две стаи связаны родством. Он всё пытался разбить нас на пары и послать отряды в стратегически важные точки долины, но и сам не знал, где эти самые точки находятся. Вынуждена повториться – ему просто умишка не хватало.
Заседание прошло в хаотическом беспорядке, и Самсону пришлось заорать «Да заткнитесь все к чёрту!» галдящей толпе оборотней, прежде чем я смогла всех успокоить и разбить на пары.
Конечно же, Ли отказался становиться в пару с кем-то ещё, кроме меня. Но мне удалось оставить его прямо на окраине деревни, когда он отвлёкся. Я прошмыгнула по узкой тропинке под скоплением низкорослых сосен. А Ли был слишком большим, чтобы там пролезть, и уже более часа не мог догнать меня.
Бесцельно бродя по тёмным багровым лесам, я задалась вопросом, где находится Клэй. Его поставили в пару с Терезой. Я планировала сгруппировать их с Самсоном, но во время распределения моему кузену внезапно потребовалось пойти отлить.
Он вернулся, когда Алисия уже вышла на порог, страстно желая провести день на улице, поскольку моя мама предложила присмотреть за мальчиками. И каким-то образом, что вышло очень кстати, Самсон остался единственным волком без партнёра.
Мой большой тупенький кузен мог иной раз проявлять явное коварство. Его увлечение Алисией представляло собой интересное развитие событий. Было немного странно, когда мужчины-оборотни увлекались вдовами, особенно вдовами с детьми. Но если бы Алисия сделала Самсона счастливым, я бы сама помогла в ведении переговоров за её лапу.
С другой стороны, Тереза проявляла явный интерес к Клэю, что выглядело проблемой. Пока что у нас с ним было два свидания, и мы замечательно провели время вместе. Он мог отвлечь меня от забот о стае, но я не полностью забывалась. С ним я чувствовала себя в безопасности, в отличие от того всегдашнего карнавала эмоций, который, казалось, подхватывал и кружил меня каждый раз, когда я была с Ником. Но что у Клэя сложится с Терезой? Мне была ненавистна мысль о том, что она увидит нас и испытает ревность, расстроится и почувствует себя одинокой. Однажды её уже поимел амур. Может, мне попытаться свести её с одним из соплеменников Ли? Некоторые из них выглядели умнее него, хотя и не такими красивыми.
Я размышляла над различными кандидатами для свидания вслепую, когда уловила аромат кондиционера для белья «Апрельская свежесть», витающий в воздухе. Я машинально двинулась за ним. Тактически это было глупо. Но после того как этот запах крутился в моей голове почти неделю, он уже представлялся мне путеводной звездой. Мои лапы, казалось, жадно загребали землю, пока я мчалась сквозь чащу, следуя за ароматом всю дорогу до границы Гранди.