— Поставьте его пока к лошадям Салли, Бен, — распорядился Джесс. — Гнедая кобыла пойдет к Кейт. Она самая легкая.
— Хорошо.
Бен повел коня к воротам в дальней части манежа. Проходя мимо Кейт, остановился и кивнул:
— Я отведу кобылу в стойло номер четыре, как только покончу с этим.
— Не беспокойтесь. Я сама.
Аманда перевела взгляд с Джесса на Кейт.
— Вы разве не идете домой? Кейт неожиданно улыбнулась.
— Пока нет. Надо еще кое-что сделать.
Несколько секунд Аманда стояла в нерешительности, потом повернулась и отправилась за Джессом, который в сопровождении собак уже шел по тропинке, ведущей к «Славе».
В каждой из четырех конюшен находилась небольшая квартирка для тренеров. Многие из них предпочитали жить поближе к городу, но некоторые оставались здесь и в свободное от работы время. Квартиры были со всеми удобствами — водопроводом, электричеством и всем прочим — за исключением кондиционеров: Джесс считал, что это беспокоило бы лошадей. Располагались они на втором этаже, и попасть туда можно было либо по внутренней, либо по внешней лестнице.
Кейт отвела гнедую лошадь в стойло и направилась в квартиру конюшни номер четыре. Она шла не прячась, но в то же время стараясь, чтобы никто не заметил, как она поднялась по внешней лестнице и вошла в маленькую тихую аккуратную квартирку. Снизу из конюшни доносились ржание и храп лошадей, выкрики и смex тренеров и наездников, звон цепей, потом стук, словно что-то тяжелое упало на землю. Ей не пришлось долго ждать. Вторая половина дня — не лучшее время для тайных свиданий, но Кейт это мало беспокоило. Как только он вошел, она захлопнула дверь и оказалась в его объятиях. От него пахло кожей, лошадьми и солнцем. От этих острых запахов кровь горячо пульсировала у нее в висках, сердце бешено колотилось в груди.
Он впился губами в ее губы. Кейт громко застонала. Нащупала пуговицы на блузке, лихорадочно принялась их расстегивать. Он тоже поспешно избавлялся от одежды, однако жар, возникший между ними, нарастал так бурно, что ни тот, ни другая не успели полностью раздеться. Она успела стянуть трусики, но застежка на юбке никак не поддавалась. Он поднял ей юбку да талии, опрокинул ее на пол и раздвинул ноги. Даже в сокрушительном порыве страсти он не забыл надеть презерватив. С самого начала Кейт яснее ясного изложила свои требования, и теперь у него выработалась привычка каждое утро класть в карман джинсов пару презервативов на случай встречи с Кейт. Это стало для него таким же обычным делом, как надеть носки.
— Да, — прошептала Кейт. — Да, Бен, да.
Ноги ее сомкнулись вокруг него, влажная плоть приняла его пульсирующий член. Она снова громко застонала.
Они так хорошо знали друг друга, что двигались к высшей точке плавно и синхронно, в полной гармонии. Достигли пика почти одновременно, но крики наслаждения звучали чуть приглушенно, они никогда не забывали о том, что их могут услышать.
Еще несколько минут они не размыкали объятий; наконец Бен медленно оторвался от Кейт, не сводя с нее глаз. Волосы ее, закрученные в тугой французский пучок, выглядели все так же аккуратно, лицо снова стало безмятежным. Лишь яркий румянец на изящно очерченных скулах, томное выражение глаз и чуть воспаленные губы выдавали недавнюю страсть.
Он медленно поцеловал ее, чувствуя, как снова поднимается желание, еще более сильное, чем раньше. И это тоже стало для него привычным. Обладание ею, каким бы волнующим и полным оно ни казалось, всегда лишь усиливало желание, но не насыщало до конца. Однако по тому спокойствию, с которым она ответила на его поцелуй, Бен понял, что сегодня больше одного раза не будет. Он слишком хорошо ее знал, чтобы настаивать. Натянул джинсы и пошел в ванную комнату привести себя в порядок.
Вернувшись через несколько минут с мокрым полотенцем в руках, он увидел, что она уже надела лифчик и теперь застегивает блузку, пряча от него свою великолепную грудь. Бен глубоко вздохнул, ощущая нечто большее, чем сожаление. Наклонился и поднял с пола ее трусики.
— Сегодня тебе здорово не терпелось.
— А тебе нет?
— Как всегда. Мы с тобой оба знаем, что мне всегда мало. И если ты еще секунду простоишь вот так с поднятой юбкой…
— Нет, мне пора возвращаться.
Она взяла из его рук мокрое полотенце, вытерлась, как-то по-кошачьи, вернула ему полотенце, надела трусики.
Бен наблюдал за Кейт, восхищенный ее необыкновенней красотой, но еще больше — ее самообладанием. С самого начала она вела себя с ним абсолютно естественно. Казалось, ее вполне устраивает собственная плоть, которую страстно влекло к его плоти. Вначале ему это показалось приятным разнообразием после всех женщин, которых он знал раньше. Те после любовного акта либо стеснялись, либо волновались о том, как они выглядят без одежды, как они должны себя вести, чего он от них ждет и что чувствует. Но только не Кейт. Она с самого начала пришла к нему заниматься любовью и не скрывала этого. Бен знал, что он у нее не первый, и прекрасно понимал, что не будет последним. Когда прошел страх, что из-за нее он может потерять работу, Бен стал наслаждаться их частыми свиданиями, как всякий нормальный здоровый тридцатилетний мужчина. Эти отношения продолжались уже больше шести месяцев. Если Кейт и начала от него уставать, то он пока этого не замечал.
— Ты это из-за Аманды, правда? Ее приезд тебя потряс, так ведь?
Кейт разгладила юбку на длинных стройных ногах, которые он так любил.
— А ты считаешь, что я прихожу к тебе только в состоянии стресса?
Ее спокойный голос сейчас нисколько не напоминал тот хриплый стон.
— Я думаю, что я для тебя как стакан теплого молока. Приятный способ расслабиться после трудного дня.
Она смотрела на него странным взглядом.
— И тебя это нисколько не огорчает?
Бен пожал плечами.
— Нет, с какой стати? Я и сам сплю намного крепче после наших встреч. Знаешь, если бы ты таскала меня за собой на публике в качестве бесплатного приложения, вот это мне бы совсем не понравилось. Я бы тут же ушел. Я не игрушка. И не жиголо, которому платят и помыкают им как хотят. Но если ты хочешь поразвлечься в постели… или, как сегодня, на полу… да я был бы ненормальным, если бы стал отказываться.
Она смотрела на него все тем же внимательным, задумчивым взглядом. Пальцы ее машинально проверили застежки на блузке и складки на юбке. Прикосновение к аккуратно причесанным волосам убедило ее, что здесь тоже все в порядке.
Настоящая леди, до кончиков ногтей. Есть в ней что-то такое… И дело даже не в том, как она одевается, не в спокойной красоте ее лица, не в интеллигентности холодноватого голоса. Кэтрин Далтон из тех женщин, которые вызывают инстинктивное уважение, даже когда они одеваются после бурного порыва страсти.
— Господи, до чего же ты хороша!
Кейт мельком взглянула на него. На губах ее появилась чуть удивленная улыбка.
— Ты хочешь сказать, для такой старухи?
Теперь пришла его очередь удивиться.
— А что, кто-то считает тебя старухой?! Уж конечно, не я. Если на то пошло, я даже не знаю, сколько тебе лет. И какое это имеет значение? Мы оба давно не дети.
— Абсолютно никакого значения, — ответила Кейт после секундного молчания. — Подожди несколько минут, хорошо? Не выходи следом за мной. Не будем давать повод для сплетен.
— О нас с тобой?! Да нет же никаких сплетен, Кейт. По крайней мере я ничего такого не слышал. Ты, наверное, не задумывалась над этим, но к тебе все здесь очень хорошо относятся.
Она ничего не ответила, но Бену показалось, что она чем-то расстроена. На этот раз он почти не удивился. Даже не будучи психологом, Бен понимал, почему Кейт так трудно поверить, что кто-то к ней хорошо относится, в то время как собственному отцу на нее наплевать, и он этого даже не скрывает.
Уже у двери она неожиданно обернулась:
— Приходи сегодня вечером, Бен.
Он прекрасно понимал, что это отнюдь не приглашение на ужин.
— Я ведь тебе уже говорил, как я себя там чувствую, Кэти.
— Не надо меня так называть! Я тебе об этом тоже говорила.
Она действительно говорила, и не раз. По поводу своего имени она была так же непреклонна, как и по поводу презервативов. Может быть, ей кажется, что уменьшительное имя как-то ее унижает? Бен никогда не спрашивал ее об этом.
Он слегка наклонил голову в знак согласия.
— Не говоря уже о том, что всегда есть опасность столкнуться с этими кровожадными зверюгами, которых держит Джесс, терпеть не могу прокрадываться к тебе в спальню, как паршивый воришка.
— Тебя это нисколько не возбуждает?
— Мне вовсе не нужно прокрадываться куда бы то ни было, чтобы возбудиться от тебя, Кейт. Дело не в этом.
— Да? А в чем?
Бен заметил, что все еще держит в руках мокрое полотенце, и швырнул его к дверям ванной.
— Мы оба прекрасно знаем, в чем дело. Тебе не хватает смелости рассказать о нас Джессу, но ты была бы рада, если бы он нас застукал. Может быть, на это он хоть как-то среагирует, а?
Глаза ее сверкнули.
— Заткнись!
Бен молча пожал плечами.
— Кейт, я работаю на Джесса, и мне эта работа нравится. Если ты думаешь, что я поползу за тобой до самого конца на… члене, то можешь не рассчитывать. Я и так уже достаточно влип.
Несколько секунд она молчала.
— А ты настоящий сукин сын, Бен.
Он ухмыльнулся.
— Точно. Да к тому же еще и рогатый сукин сын. Мы оба это знаем. Послушай, завтра я буду объезжать одну из новых лошадей. Могу поехать по северной тропе к водопаду, там скорее всего будет пусто. Никто нам не помешает. Если бы ты оказалась там со своим Себастианом примерно в половине четвертого…
— Может быть. — Кейт сглотнула. — Очень может быть.
В следующий момент она выскользнула из комнаты.
Улыбка на лице Бена погасла. Некоторое время он стоял не двигаясь. Гораздо человечнее было бы сказать ей правду, но он не знал, как это сделать.
Дело в том, что Джесс давно уже о них знает. Он всегда знает, когда у Кейт появляется мужчина. И ему на это наплевать.
Сразу после того как они вернулись домой, Джессу позвонили, и он скрылся в своем кабинете. Аманда оказалась права: его кабинет располагался в той самой комнате за запертой дверью, ключ от нее Джесс постоянно носил с собой. Аманда осталась одна с собаками. Ее несколько удивило, что ее «охрана» так и не покинула ее, однако она решила, что собаки — совсем не плохая компания: повсюду ходят следом за ней, но под ногами не путаются и, как видно, вполне удовлетворены тем, что она их время от времени поглаживает или разговаривает с ними, называя их просто «ребята».
Аманда продолжила обследование «Славы». Отыскала коридор, который вел в левое крыло дома. Эта часть, построенная около ста лет назад, несколько позже основного здания, была перестроена гак же, как и все остальное. Первый этаж занимали гостиная и огромный спортзал, с бассейном, столами для пинг-понга и тренажерами. Со стороны бассейна спортзал выходил на патио. В этом крыле также располагалось несколько апартаментов для гостей, каждый из которых включал гостиную, спальню и ванную комнату, все было обставлено и отделано с большим вкусом.
Дойдя до конца коридора, Аманда остановилась в нерешительности. Выйти в сад или подняться по узкой красивой лестнице на второй этаж? Она задумчиво облокотилась о резные перила, явно старинные. Дом произвел на нее очень сильное впечатление. Он такой огромный… Сейчас никто так не живет. Во всяком случае, немногие.
Она уже собиралась повернуть обратно, как вдруг услышала тяжелые шаги. Кто-то спускался по лестнице. Аманда замерла. Кинула взгляд на собак. Те сидели совершенно спокойно: очевидно, «кто-то» был хорошо им знаком.
Аманда посмотрела вверх: перед ней стоял тот самый человек, с которым она столкнулась в дверях днем. Лицо его все еще сохраняло жесткое выражение, но не было видно и тени тех эмоций, которые бушевали в нем несколько часов назад. На этот раз он был одет в темные тонкие брюки и белую рубашку. Сейчас он, стоя на площадке, закатывал рукава на сильных загорелых руках, вот он взглянул вниз и увидел Аманду. Нахмурился, постоял несколько секунд и, не произнося ни слова, стал спускаться по лестнице.
— Итак, вы Аманда. — Глубокий, чуть резковатый голос, однако не такой жесткий, как у Джесса.
Она едва заметно кивнула.
— А вы Салли.
Он, не скрываясь, оглядел ее с ног до головы. Заговорил чуть насмешливым тоном:
— Ну что же, масть у вас такая же, как и у всех нас. А вот габариты не те. Я надеюсь, вы меня простите за некоторые сомнения.
Аманда почувствовала такое облегчение, увидев, что его ярость улеглась, что даже не обиделась.
— Конечно. Я этого ожидала.
— В самом деле? — мрачно улыбнулся Салли — Но я один из всех выразил свои сомнения вслух. Я да еще Уокер, но для него — это профессиональный долг. Кейт, как всегда, спокойна и немногословна, Мэгги сохраняет нейтралитет, а Джесс уже поверил, что вы и есть его любимая Аманда. Что же касается моего братца… готов держать пари, что он уже называет вас кузиной. Он-то ни за что не осмелится перечить Джессу.
— Послушайте… я хочу, чтобы вы знали: я… вернулась сюда не для того, чтобы… выжить кого-либо из вас.
Он пожал плечами, скорее всего этот жест выражал нескрываемое недоверие.
— Ладно. Допустим. Тогда зачем вы вернулись?
Как ни странно, до сих пор один лишь Уокер Мак-Леллан задал ей этот вопрос. И сейчас Аманда ответила точно так же, как тогда.
— Потому что после смерти матери я узнала свое настоящее имя и мне захотелось узнать и все остальное — кто я, откуда родом, какая у меня семья. И почему моя мать решила покинуть мужа и этот дом глубокой ночью и никогда не возвращаться сюда.
Нахмурившись, Салли смотрел на нее сверху вниз
— А почему вы так уверены, что найдете ответ здесь? С тех пор прошло двадцать лет. Ни Кристин, ни Брайана нет в живых. Мы так и не узнали, что же произошло между ними, и, наверное, теперь уже никогда не узнаем: он ведь погиб через несколько недель после ее бегства.
— Вы же были тогда ненамного старше меня. Как вы можете помнить, что вы тогда видели или слышали!
— Мне было двенадцать, и я помню достаточно. Но я уже тогда проводил большую часть времени с лошадьми и в доме бывал мало. В общем-то я не слишком интересовался тем, что происходило между взрослыми, но мне кажется, что в тот день ничего особенного не происходило. Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, что на самом деле случилось.
— Может быть, вы и правы.
Аманда не верила, что в то лето, двадцать лет назад, Салли действительно совсем не интересовался тем, что происходило в доме. Что-то в его тоне или, может быть, в настороженном взгляде выразительных глаз говорило об обратном.
— И все же здесь я могу больше узнать о своей семье. Вы хотите мне в этом отказать?
Салли снова улыбнулся той же безрадостной улыбкой.
— Я ни в чем не собираюсь вам отказывать… Аманда. Пока, во всяком случае. Более того, если старик будет счастлив то время, что ему осталось жить, я буду вам только благодарен. Может, тогда он отвяжется от меня.
— То время, что ему осталось?! Что вы имеете в виду? Он, конечно, далеко не молод, но выглядит вполне крепким и здоровым.
— Некоторые выглядят крепкими до самого конца. — Салли не сводил с нее прищуренных глаз. — И не пытайтесь меня уверить, будто вы не знаете. Уокер говорил, что последняя претендентка на ваше место все об этом знала. Нам удалось избежать газетной шумихи, но в округе все об этом знают. Для любого, кто достаточно серьезно интересуется делами нашей семьи, не составило бы большого труда это выяснить.
— Что выяснить?
— То, что Джесс болен раком. Доктора говорят, дольше Рождества он не проживет.
Аманда смотрела на Салли, не видя его.
— Великолепно. Такой и должна быть реакция любящей внучки. — Однако уже в следующую минуту Салли переменил тон: — Эй, с вами все в порядке?