А теперь она умирала. За последние дни она как будто усохла, ушла в себя. Первые дни, когда вернулся сын, Салли, казалось, воспряла духом, стала выглядеть энергичной и полной сил. А сейчас ей приходилось расплачиваться за этот всплеск мнимого здоровья, все быстрее скатываясь по дороге к смерти.
Она, как всегда, спала, ее бледное восковое лицо скрывалось в тени. Стул, который обычно стоял возле кровати, находился в стороне, как будто кто-то в сердцах отшвырнул его прочь с дороги. На ковре лежала перевернутая мусорная корзина, рядом валялся разбитый стакан.
Салли открыла глаза. Поняв, что перед ней находится Кэролин, она разочарованно вздохнула.
— Я попрошу кого-нибудь здесь прибрать, — тихо сказала Кэролин и направилась к двери.
— Нет! — голос Салли прозвучал не громче резкого скрипа. — Сядь возле меня, Кэролин. Мне нужно с тобой поговорить.
Бледные, высохшие дорожки слез были почти не видны на тонкой, как бумага, коже Салли. Кэролин никогда в жизни не видела, чтобы Салли Макдауэлл плакала.
— Конечно, — сказала она, снова придвигая стул к кровати. Потом дотронулась до дрожащей руки Салли. — Тебе очень больно? Может, мне позвать миссис Хэтэвэй?
Салли молча покачала головой.
— Думаю, на этот раз морфий не поможет. Я плачу за свои грехи, Кэролин. Не то, чтобы я этого не заслуживала, вовсе нет. Но вот что я скажу тебе, мне нечем гордиться.
— Не представляю, чтобы твои грехи были столь тяжкие, чтобы ты так страдала, — прошептала Кэролин.
— А я-то думала, что воображение — это твой конек, — Салли заставила себя улыбнуться. — Я совершила такие злые, эгоистичные поступки, что ты и представить не можешь. Не волнуйся, я не собираюсь перед тобой исповедываться. Тебе нет нужды меня слушать, а кое-какие тайны я предпочту унести с собой в могилу.
— Может, тебе станет легче, если ты расскажешь о них.
— Возможно. А вдруг я недостойна того, чтобы чувствовать себя лучше? — она вздохнула и снова провалилась в подушки.
— Алекс расстроился, — заметила Кэролин.
— Еще бы, — Салли пристально посмотрела на Кэролин. — За всю свою жизнь я совершила один-единственный хороший поступок. Но боюсь, сейчас я все испортила.
— Ты не причинила вреда Алексу.
— Нет, я говорю не об этом. Я не могу ставить себе в заслугу хорошие поступки Алекса, только плохие. Потому что я за них в ответе. Нет, самым лучшим моим поступком было то, что я заменила тебе мать. Пускай я не смогла тебя удочерить, но я сделала все, чтобы ты выросла, окруженная любовью и вниманием. У тебя ничего бы этого не было, если бы… — Голос Салли затих, может, от усталости, а может, она внезапно поняла, что сказала слишком много.
— Для меня ты была самой лучшей матерью на свете, — мягко сказала Кэролин.
— Вряд ли. Но я старалась, — вздохнула Салли. — Побудь со мной, Кэролин. Я боюсь оставаться одна.
Салли Макдауэлл за всю свою жизнь никого и ничего не боялась.
— Конечно, я останусь, — пообещала Кэролин. — Я останусь до тех пор, пока буду тебе нужна.
* * *
Я убила твою мать, сказала она. Женщина, которая растила его, потакала каждому его желанию, любила и предала его.
Алекс что было сил жал на педали, не обращая внимания на высокие сосны, мелькавшие за окном джипа. Сначала он ей не поверил. Он даже рассмеялся, выслушав короткую исповедь Салли и решив, что это всего лишь глупая шутка.
— Конечно, ты ее убила, — сказал он. — Наверное, пришлось нанять убийцу, чтобы замести за собой следы?
Салли смотрела на него тусклыми печальными глазами.
— Алекс, мой ребенок родился раньше времени. Он умер в моем чреве за три недели до срока, и докторам нужно было либо его извлечь, либо позволить мне умереть. Мне срочно нужен был ребенок.
Просто удивительно, как легко все решается, когда у тебя много денег. Легко найти готового на все врача, легко уговорить бедную девушку. Я попросила ускорить ей роды. Но ты никак не хотел выходить наружу, тогда ей сделали кесарево сечение, и твоя мать умерла от потери крови. Начались какие-то осложнения, и врачам не удалось остановить кровотечение. А ведь все могло закончиться хорошо, если бы она родила в срок, когда была к этому готова.
— Ты не можешь этого знать, — сказал Алекс не своим голосом.
— Так сказал доктор. Может быть, он хотел увеличить вознаграждение, поэтому немного приврал. Какая разница? Все равно я виновата в том, что случилось. Потому что вообразила себя Господом Богом, захотела все сделать по-своему. Знаешь, их вместе похоронили. Моего сына и женщину, которая дала тебе жизнь. Мне хочется верить, что она присматривает за ним там, на Небесах, — Салли вздохнула. — Эти проклятые лекарства. Как только они начинают действовать, меня сразу тянет на разговор. Но я не могу терпеть боль. Хотя, возможно, эти страдания посланы мне в наказание за мои грехи.
— Как ее звали? — спросил Алекс дрожащим от гнева голосом. — Где ее похоронили?
Салли повернула к нему голову, под действием лекарства ее глаза остекленели.
— Дорогой мальчик, я велела похоронить ее в общей могиле под чужим именем. Я даже не помню, где именно.
Алекс вскочил на ноги и бросился вон из комнаты, расшвыривая на пути вещи.
Странно, с горечью думал он, кто бы мог заподозрить меня в сентиментальности? Глубоко в душе он всегда верил, что когда-нибудь обязательно найдет женщину, родившую его на свет. Скорее всего, она моложе Салли — сейчас ей за пятьдесят, а может, и того меньше. Салли умирала, и ему не хотелось причинять ей боль. Он решил, что начнет поиски настоящей матери после смерти Салли.
А вышло так, что не было никакой пожилой женщины, которая ждала бы своего сына. Она умерла по вине бессердечной богачки и несведущих врачей. Умерла, давая ему жизнь, хотел он того или нет.
Отъехав на двадцать миль от усадьбы Макдауэллов, Алекс съехал на обочину и выключил мотор. Как будто со стороны он заметил, что у него дрожат руки. За всю свою жизнь он не помнил случая, чтобы у него дрожали руки.
Лучше бы он остался в Тоскане, а не являлся сюда, чтобы копаться в прошлом. Салли уже давно махнула на сына рукой; а убийца, должно быть, и думать о нем забыл.
Есть вопросы, которым лучше оставаться без ответа. Но он решил во что бы то ни стало докопаться до истины, и вот теперь наступило время платить по счетам.
Лучшее, что мог сделать Алекс — плюнуть на все и уехать. Он не хотел этих чертовых денег и не собирался заявлять на них права. Он бы с удовольствием посмотрел на выражение лица Уоррена, когда бы до него дошло, что все это время его дурачил настоящий Алекс, вот, пожалуй, и все, чего бы он достиг. Тот, кто пытался его убить, должно быть, имел на это очень вескую причину. Может, это был бывший спортивный комментатор, у которого он тем летом угнал машину. А может, это дело рук серийного убийцы.
Хотя сам Алекс в это не верил. Кто-то из любящей семейки выстрелил ему в спину, а затем бросил в океан, чтобы Алекс захлебнулся и утонул. Но почему-то теперь это перестало его волновать. Лучше не будить спящую собаку, пускай себе спит с миром.
Если он вернется, придется помириться с Салли, а он пока к этому не был готов. Черт, ему даже смотреть на нее не хотелось. Если он вернется, нужно будет выяснить отношения с Кэролин Смит, которая оставалась для него загадкой. Если только он вернется…
Всю свою жизнь он убегал. Убегал из дома, подальше от ответственности, от семьи, от обязательств. Ему нравилось быть одиночкой. У него были знакомые, парочка близких приятелей, но он всегда гордился тем, что по-настоящему ни в ком не нуждался.
Но теперь он начал думать, что ошибался, и кое-кто ему все же нужен. И не просто кто-то, а Кэролин.
Нет, он все же слишком молод, чтобы переживать кризис среднего возраста. Возможно, таким вот образом он реагировал на то, что в скором времени останется без матери. Даже без двух матерей, причем одновременно, угрюмо поправил себя Алекс. Стоит ли удивляться, что он полностью потерял над собой контроль.
Нельзя всю жизнь оставаться капризным ребенком. Может, дело вовсе не в возрасте, а в том, что пришла пора повзрослеть. Нельзя убегать всю жизнь. Он может уехать, но сначала должен привести в порядок все дела, выяснить отношения, разрешить наболевшие вопросы.
Нужно пойти к Салли и простить ее. Что бы она ни сделала, она оставалась его матерью, и вопросы законности, семейной чести и кровной связи были здесь ни при чем.
Затем он должен объясниться с Кэролин Смит, иначе память о ней будет преследовать его до конца жизни. Кэролин — женщина спокойная, загадочная, со сложным характером, и все же она обычный человек. До сих пор он ни в ком не нуждался. Стоит ли менять свои привычки, особенно из-за женщины, оставшейся в далеком прошлом?
Он уедет от Салли и Кэролин, но сначала он с ними простится.
А потом начнет новую, свободную жизнь.
Глава семнадцатая
Наступил полдень, когда Алекс по узкой подъездной дороге вернулся в усадьбу. Зарядил мелкий дождичек, придавший серебристо-серой коре кленов легкий розоватый оттенок. На замерзшие угодья Вермонта наконец-то пришла весна. Но терпение Александра Макдауэлла лопнуло.
Из гостиной доносились голоса и звон бокалов. Время коктейлей еще не наступило, но Пэтси всегда находила причину, чтобы начать пить как можно раньше. Алексу следовало войти, налить себе порцию крепкого солодового виски и стараться быть милым для всех. Есть вещи, которые не меняются.
Вместо этого он резко свернул направо, в апартаменты Салли. Она спала, цвет лица при ясном полуденном свете казался еще бледней. Алекс стоял в ногах больничной койки и молча смотрел на Салли, пытаясь отыскать в ее лице гнев, а может быть, прощение.
Она была его матерью. Такое простое, земное понятие. Что бы она ни сделала, кем бы ни была. Раскаивалась она в своих грехах или нет, она всегда его любила в меру своих возможностей. Сейчас Алекс понял, что тоже ее любил. А значит, пришло время отпустить ее с миром.
В комнате был кто-то еще. Он не сразу заметил в тени Кэролин — она мирно спала, свернувшись калачиком в мягком кресле. В зыбком сумраке ее черты приобрели какую-то неземную, воздушную прелесть. Странно, но сама она никогда не считала себя красивой. Казалось, она изо всех сил старалась свести на нет эффект, который ее внешность оказывала на людей. Просто это была одна из ее черт, как ее светлые волосы или россыпь веснушек на изящном носу.
В комнате царила неподвижная тишина, нарушаемая тихим жужжанием медицинского оборудования, белый убаюкивающий шум, отгородивший комнату от остального мира. Алекс сел на стул, стоявший в ногах кровати, поудобней устроил в нем длинные ноги, и стал смотреть на двух женщин, занимавших столь важное место в его жизни.
Это походило на странный сон, когда его глаза перебегали с одного лица на другое, при этом их черты смешивались — одно старое, другое молодое, одно изъеденное временем и угасающее, другое почти без изъяна. Изящный нос, широко расставленные глаза, полные губы. Одна старая, другая молодая. Одно и то же лицо с аристократическими чертами Макдауэллов.
Алекс от удивления замер на месте. Почему раньше он этого не видел? Почему другие не заметили такого поразительного фамильного сходства? Оно бросалось в глаза, хотя Алекс не сомневался, что Кэролин это даже в голову не приходило. Она считала себя посторонней в доме, думала, что Макдауэллы терпят ее из милости. Она не знала, что у нее больше прав здесь находиться, чем у Алекса.
Откуда она взялась? Когда родилась Кэролин, Салли было далеко за сорок, она никак не могла приходиться ей матерью. Тэсса была всего на несколько месяцев старше Кэролин, значит, Пэтси тоже отпадала.
Конечно, существовала дальняя родня, но, по правде говоря, род Макдауэллов за последние поколения заметно ослаб, и если бы не выводок Пэтси, скорей всего, и вовсе бы вымер.
Значит, оставался один Уоррен. Когда Алекс был сопливым мальчишкой, он часто задавался вопросом, не гей ли Уоррен, и не являются ли элегантные родовитые дамочки, с которыми время от времени встречался дядя, лишь дымовой завесой. Юный Алекс не мог понять, как можно интересоваться чем-то помимо секса и страсти.
Но, судя по всему, секс и страсть все же присутствовали в жизни Уоррена лет тридцать назад, иначе Кэролин Смит не появилась бы на свет.
Возможно, он ошибался. Уоррен никогда не выказывал по отношению к Кэролин отеческих чувств — казалось, он воспринимает ее присутствие, как нечто среднее между вторжением извне и привычным удобством. Обучая самозванца Сэма Кинкейда играть роль Алекса Макдауэлла, он отзывался о Кэролин не иначе, как о неком семейном довеске, не имеющем ни ценности, ни значения. Если память ему не изменяла, Уоррен даже жаловался на то, что Салли выделила Кэролин небольшую сумму денег, считая эту затею совершенно ненужной.
Возможно, Уоррен вовсе не был отцом Кэролин. Хотя Алекс не стал бы за это ручаться. За всю жизнь он не встречал более холодного и бесчувственного создания, чем Уоррен Макдауэлл. Он дурачил старшую сестру на ее смертном одре, только чтобы заграбастать побольше денег. Скорее всего, он бросил бы родную дочь и глазом не моргнув.
В голове у Алекса столько всего смешалось, что он быстро и тихо встал, чувствуя, что не в силах вынести общения ни с Салли, ни с Кэролин, во всяком случае, сейчас, когда он хранил в душе их тайны. Он нуждался в глотке виски, пускай даже для этого ему пришлось бы терпеть общество Пэтси и Уоррена. Ему отчаянно хотелось напиться, чувство, которое не посещало его уже много лет.
* * *
— Как твоя мать, дорогой мальчик? — любезно приветствовал его Уоррен, всем своим видом демонстрируя искреннее дружелюбие.
— Умирает, — коротко ответил Алекс, наливая себе бокал чистого виски.
Уоррен поморщился.
— Алекс, мы об этом знаем.
— К чему тогда спрашивать? — Алекс взял виски, подошел к окну на террасу и повернулся спиной к любимой семейке.
— Дорогой, в нашей семье мы привыкли вести вежливую беседу, — промурлыкала Тэсса, подходя к Алексу и беря его за руку. Она укутала его слащавым запахом духов Poison, который всегда вызывал у Алекса тошноту.
— Я слишком долго жил один, — сказал он, отпивая большой глоток виски. — Шкала моих ценностей изменилась.
— Ценностей? — переспросила Пэтси и пронзительно рассмеялась. — Это ты о чем?
Она перевела на сына взгляд чересчур блестящих глаз.
— Будь любезен, Джорджи, налей мне еще.
— Не называй меня Джорджи, — огрызнулся тот, окидывая присутствующих внимательным взглядом белесых глаз.
— Мы все немножечко на взводе, — прошептала Тэсса на ухо Алексу. — Почему бы нам не пойти куда-нибудь в другое место, где мы могли бы побыть вдвоем?
Он повернулся к ней лицом и смерил убийственным взглядом.
— Это что, приглашение, Тэсса?
Она улыбнулась кошачьей улыбкой.
— Тебя останавливает то, что мы кузены? Это что, часть твоих "ценностей"? Не волнуйся, дорогой. В этом штате брак между близкими кузенами считается легальным.
— Тэсса, я не собираюсь на тебе жениться, — сухо ответил Алекс.
— Вообще-то я имела в виду кое-что другое, — промурлыкала она.
Алекс задумался над предложением Тэссы. Медленно и лениво он окинул ее идеально-кукольное личико, изящное тело фотомодели и ему захотелось узнать, сможет ли он выбросить из головы Кэролин, если переспит с ее кузиной?
Он в это не верил.
Конечно, он видел сходство между ними, которого раньше не замечал. Обе обладали высокой изящной фигурой, но Тэсса щеголяла модным в то время героиновым шиком — бледная кожа, тени под глазами, излишняя худоба, — ее облик вряд ли бы вызвал у здорового мужчины пламенную страсть. Черты лица тоже были схожи, но у Тэссы губы казались более узкими, несмотря на щедрые инъекции коллагена; в ее глазах всегда присутствовал мутный блеск, в то время как в глазах Кэролин отражалась ее здоровая чистая душа.