— Знаешь что… Ты мне адресок свой оставь. На всякий случай.
— Да принесу я! Честное слово!
— Это так… Для подстраховочки. Вдруг забудешь. А я тебе памятку пришлю.
Хенк, догадавшийся, что халява не проскочит, грустно вздохнул и назвал адрес.
— Может, прогуляемся к тебе? — предложила Ритка. — А то потом окажется, что это адрес городского прокурора.
— Да ради бога! Ты уж меня совсем за поца держишь. Пошли!
— Ладно, верю, — отмахнулась Ритка, хотя сомнения остались. — Перчатки есть?
— Зачем? Лето ведь.
— При чем здесь лето? Чтоб отпечатков не оставить!
— Ах в этом смысле! Матушкины возьму. У нее рука широкая, она всю жизнь на стройке кирпичи клала. И сейчас кладет.
— Хорошо. Запоминай. Записывать нельзя.
Ритка назвала адрес, который Хенк запомнил с четвертого раза. Не компьютер же.
Вернувшись домой, она позвонила в дверь соседу. Боб открыл только после второго звонка — он тренировался на балконе, готовясь поставить очередной мировой рекорд по плеванию на скорость.
— О, привет! — улыбнулся рекордсмен, словно видел Ритку сегодня впервые. — Как дела?
— В стране кризис. Можно?
— Заходи.
Ритка зашла, прикрыв за собой дверь.
— Я тебе наводку нашла.
— Ну?! Класс! Спасибо, Ритка.
— Спасибо много, а три штуки в самый раз.
— Ого! А поменьше никак?
У дураков мысли схожи, еще раз убедилась Маргарита.
— За «поменьше» сам ищи. Я, между прочим, тоже рискую.
— Хорошо, договорились. Нормальная хата?
— Не пожалеешь. Хозяйка богатая, всю жизнь в строительном бизнесе. А он сейчас самый прибыльный после нефти и газа.
— Супер! — восхищенно потер пухлые ладони Боб.
— Завтра в час дня там никого не будет. Двери ты ломать умеешь, сам сказал. Вечером я зайду, отдашь долю. И не проболтайся никому.
— Что я, больной?
«Неизлечимый», — подумала про себя Ритка, но вслух сказала:
— Запоминай адрес…
На дело Боб отправился пешком, хотя дом бизнесменши-строительницы находился в пяти остановках. Но денег на автобус все равно не было, приходилось терпеть
временные неудобства. В детстве он катался зайцем, но сейчас в автобусы посадили злых контролеров, вооруженных травматическими пистолетами и электрошокерами. Ничего, минут за сорок дойдет. За спиной, словно парашют, висел старый брезентовый рюкзак, в котором мирно соседствовали топор, бабкины вязаные варежки и матушкины колготки, которые Боб решил использовать в качестве маски, как советовали грамотные телепередачи.
Пригревало солнышко, щебетали птички, летали воздушные шарики, пестрела реклама, пела душа. И даже вереница въехавших друг в друга машин и несколько прикрытых простынями тел, лежащих на газоне, не испортили Бобу настроения. Чуть в стороне от машин под охраной мента понуро сидел на поребрике боец в тельняшке и голубом берете. Кажется, он спал. Вчера отмечался день десантника, не выспался ветеран.
Дом оказался такой же пятиэтажной хрущевкой, что и у Боба. Это добавило уверенности — не заблудишься в комнатах. Да и вообще Боб не особо мандражировал, словно это было не первое дело в его жизни, а, скажем, восемьдесят восьмое. Да и чего мандражировать? Наводка есть, топор тоже. Песня!
В подъезде, не имевшем домофона, он сразу разбил потолочную лампочку — так учили в сериалах. Хотя она и не горела, а свет проникал через лестничные окна. Но правила есть правила, сериалы не дураки сочиняют.
Поднялся на третий этаж — именно здесь находилась заветная дверь. О, как и обещала Ритка, так себе, говно. Дерево и дерматин. Положив на пол рюкзак, он извлек из него варежки и топор. Натянул колготки, став похожим на толстого зайчика, и затем позвонил в дверь. Вдруг кто-то все-таки есть дома. Глазок прикрывать не стал, чтобы люди не заподозрили нехорошего. Если что, скажет, ошибся дверью.
Никто не отозвался. Офигенно! Спасибо, Ритка! Можно бомбить!
Боб сунул лезвие топора в щелку между дверью и косяком. Сунуть-то сунул, но сим-сим не открылся. Он ладонью саданул по обуху, чтобы загнать инструмент поглубже. Это не принесло результата, нужно было что-то тяжелое. Боб огляделся, ничего подходящего не нашел, после чего снял кед и стал подметкой колотить по обуху. Кед, конечно, не молоток, но и дверь не бронированная. После примерно десятого удара топор зашел в щель сантиметра на три. Оставалось его раскачать, а затем давануть плечом или задницей в дверь. Хоть это и был первый подвиг, но Боб действовал довольно грамотно. Видимо, тоже наследственное. А говорят, природа отдыхает на детях гениев. Спорный вопрос.
Внизу послышались шаги, кого-то принесло в подъезд. Черт! Придется прерваться. Боб потянул топор на себя, но тот слишком глубоко вошел в дверную плоть. Сейчас вынуть, потом опять забивать придется. На фиг. Пусть торчит.
Боб быстро обулся, подхватил рюкзак и помчался наверх. Там есть проход на крышу, можно отсидеться.
Но его ждала засада — проем оказался закрыт на довольно мощный висячий замок. Зараза! Если человек живет на пятом этаже — это провал. Боб, не снимая колготок, осторожно глянул вниз. Шаги приближались. Боб присел, чтобы разглядеть человека. Чикса в очках и с тубусом в руках. Студентка, наверное. Это немного успокоило. С чиксой он справится даже в колготках на голове.
Но справляться не пришлось. Чикса притормозила возле топора, пожала плечами и пошла выше. Остановилась на четвертом этаже, загремела ключами и наконец исчезла в одной из квартир.
Пронесло. Можно продолжать работу. Боб спустился на площадку. Топор дожидался в двери. Хватит раскачивать, а то еще кто-нибудь появится. Отойдя к противоположной двери, он разогнался и въехал плечом в дерматин.
Косяк хрустнул, ригель замка выскочил, и дверь почти открылась. Пара ударов ногой довершили дело. Только тут Боб понял, что открывалась она наружу, но не стал убиваться по этому поводу. Главное — результат
Теперь все силы на сборку урожая. Вообще-то хата не походила на жилище олигарха. И даже строительного бизнесмена. Но это, наверное, маскировка. Они все, сволочи, маскируются, чтоб честные люди не смогли до них добраться.
Особо не церемонился, выворачивал из шкафов содержимое на пол. Не сказать что квартира была упакована по высшей категории, но кое-что имелось. Золото Боб не брал — что с ним делать? Денег не нашел. Запихивал в рюкзак все, что, по его мнению, представляло ценность. О, тетрис! Супер! Фонарик с тремя режимами! Мечта! Молодец, соседка, верную наводку дала.
Микроволновка в рюкзак не влезла. Но оставлять ее нельзя — вещь серьезная, немерено, наверное, стоит. Придется в руках нести.
А топор куда девать? А, ладно, оставлю здесь. Зачем он теперь нужен? Разве что на память об отце.
Колготки тоже не стал забирать, стянул их и зашвырнул на шкаф. Закинул пухлый рюкзак на плечи.
Ха! Надо бы приколоться над бизнесменшей. Как без прикола? Фантазировать некогда, пошутим по-быстрому. Тем более отлить хочется. Вот и отольем. Прямо в вазу с бамбуком. Х-х-хорошо…
Прежде чем покинуть жилище строительной бизнесменши, он вышел на балкон и плюнул в сидевшую на газоне ворону. Попал точно в голову. Ворона каркнула матом и улетела.
Он гордо шел вдоль широкого проспекта, неся перед собой микроволновую печь «LG», и радовался, как ребенок. Он сумел, он сделал это! Смотрите, люди, завидуйте! Я настоящий вор. Почти что в законе!
— Эй, парень! Ты чего в варежках-то? Лето же!
Ой, блин! Точно. Неудобно. Руки потеют.
Снял, сунул варежки в карманы толстовки.
Боб держал путь на районный вещевой рынок. Как посоветовала Ритка. Путь не близкий, но своя ноша не тянет. Единственное, что огорчало, — плата за наводку. Целых три штуки! Охренеть! Никакого риска. Подумаешь, адрес назвала. Боб прикинул, что сразу отдавать долю не станет. Потянет время, а потом, глядишь, Ритка забудет. Плохо, новую наводку больше не даст.
Через сорок с небольшим минут он уже раскладывал вещички на двух деревянных ящиках под столбом с рекламным щитом магазина «ИМПЕРИЯ ПРОКЛАДОК». Других свободных мест не было, пришлось встать под столб. Здесь почти все торговали на ящиках. За аренду прилавка надо платить неслабую таксу, а ящики — практически халява. Их предлагал напрокат местный внештатный администратор спившейся наружности. Всего по червонцу за штуку. У Боба денег не было, но он заплатил натурой — хрустальной пепельницей.
Разложив товар на газетку принялся торговать. Выходило не очень — лучше бы в выходной прийти, но Бобу не терпелось вкусить результатов. Ценник он поставил гуманный — за микроволновку попросил двести рублей. Типа — прямые поставки со склада. Она ушла первой. Правда, тетка, купившая ее, потребовала инструкцию и коробку, но в конце концов согласилась взять так. Даже немытую, с жирными следами на стенках. Боб пообещал поменять, если она вдруг сломается, и даже продиктовал тетке номер мобильника. Разумеется, первый, пришедший в голову. Своего у него не было, но вечером обязательно появится.
— Я здесь каждый день, подходите, если что
Спустя четверть часа на рынке появился новый торговец. В голубой толстовке «Любимая Россия», с объемным баулом в руках. Пошарив глазами, он увидел брешь в рядах продавцов, как раз рядом с Бобом, и решительно направился туда.
— Свободно?
— Ага, — кивнул Боб, — вставай.
Парень опустил баул на землю по другую сторону столба, огляделся в поисках администратора.
— Ящик нужен? Могу одолжить, — сказал ему Боб, — всего за полтаху. Здесь стоху просят.
— У меня пока налички нет, — с досадой ответил парень, — что-нибудь продам, верну.
— Не вопрос. Держи.
Боб составил часть барахла на землю, освободил ящик и протянул парню. У него сегодня хорошее настроение, хочется помогать людям и делать им приятное.
— Слушай, а сортир здесь есть? — поинтересовался тот.
— Не знаю, я тут первый раз. Да вон, выйди с рынка и в любом подъезде отлей. А место я покараулю.
— Лады. Меня, вообще, Хенком звать… То есть Вадиком, а Хенк — так, типа прозвища.
— А я Дима. Но все зовут Бобом.
— Почему Бобом?
— Ну, это длинная история… Потом расскажу. Ты вещи тоже оставляй. Я пригляжу.
Хенк согласно кивнул, прислонил рюкзак к ящику и помчался заливать подъезд нечистотами. Быстро помчался, видимо, здорово прихватило. Вернувшись, поинтересовался: как торговля?
— Не очень, — вздохнул Боб, — народу мало. Но если что, в выходной прийти можно. Тогда точно продадим.
— Мне сегодня бабки нужны.
— А кому они нужны завтра? Кризис в стране.
Хенк расстегнул молнию на бауле и принялся аккуратно и трепетно раскладывать товар на ящике. Настенные часы, CD-плеер с треснутой крышкой, бабскую бижутерию, столовые ложки, журнал «Плейбой» и прочее имущество.
— Часы как у меня, — улыбнувшись, кивнул на ходики Боб.
— Советские. Тогда, говорят, у всех все одинаковое было.
— Это точно.
Почти тут же подошел пузатый пенсионер. Он сквозь очки осмотрел ящики и остановил свой взгляд на «Плейбое». Взял в руки, пролистнул пару страниц.
— Свежак, — пояснил Хенк.
— Классное чтиво, — поддержал Боб, — у меня такой же есть. Не пожалеете. Я каждый вечер перечитываю.
Пенсионер поднял очки на лоб и вплотную поднес журнал к носу:
Мятый он какой-то.
— Так и цена реальная. Двадцатка всего.
Мужик сунул журнал под мышку, достал пару червонцев и сунул Хенку.
— Не продешевил? — спросил Боб. — Он в гипере стоху стоит.
— Да, жалко… Но он старый.
Следующим покупателем оказалась девочка лет двенадцати. Она остановилась возле ящика Боба и зацепилась глазами за китайский тетрис:
— Можно посмотреть?
— Валяй, зырь. Только недолго.
Девочка взяла тетрис, хотела включить, но не было батареек:
— А сколько игр?
— Двадцать, — вместо Боба ответил Хенк, — у меня такой же. Хорошая машинка, не пожалеешь.
Девочка покрутила игрушку в руках, потом полезла в карман, достав несколько мятых купюр:
— У меня только тридцать рублей.
— Ладно, бери, я сегодня добрый.
Счастливая девочка схватила игрушку, сунула Бобу деньги и исчезла из виду.
— Зря ты так, — прокомментировал Хенк, — я его за две сотни брал. Знал бы, у тебя купил.
Боб пожал плечами: мол, что делать? Такой я добрый человек.
— Я гляну? — Он кивнул на CD-плеер.
— Смотри, не жалко.
Боб поднес плеер к глазам:
— Прикинь, я такой же посеял. Хоть убей, не помню, куда засунул.
— Бывает.
— Не продашь? А то фигово без музона.
— Без базара. За пятисотку отдам. Я сам за две штуки брал, в центре фирменной торговли. Аппарат хороший, не Китай. Работает как часы. Даже жалко продавать, но бабосы позарез нужны.
— Слушай, а на бритву не махнешься? — Боб взял со своего «прилавка» потертую электробритву с малоизвестным иноземным названием и протянул Хенку.
Тот покрутил ее в руках и вернул Бобу:
— Не, не надо. Отстой. У меня круче. Эта, как ее, — «Филипс». С тройной головкой.
— Как хочешь. Я тебе бабосы попозже отдам.
Торговля продолжилась. Бобу повезло, и он продал какой-то бабке старый электрический чайник за целых четыреста рублей. Добавил сотню и купил у Хенка плеер.
— У меня еще наушники есть. — Тот выудил из баула маленькие наушнички.
— Так это ж родные! — справедливо возмутился Боб. — Они даром прилагаются.
— Да? А я, вообще-то, отдельно покупал. Но ладно, ты мужик хороший — держи.
Наушники перешли к Бобу.
Хенку тоже повезло, он избавился от старой дамской сумочки и фарфоровой сахарницы с остатками сахара.
Торгуя, молодые люди активно общались, хвастаясь эротическими похождениями, как это обычно принято у малознакомых господ. Через час они считали друг друга лучшими друзьями.
К восьми вечера практически весь товар со скрипом и с дикими скидками, но разошелся. Ценовая политика сделала свое дело. Оставшейся мелочью — фонариком, пленочным фотиком «Смена» и CD-дисками Боб и Хенк обменялись в знак дружбы и уважения. У каждого в карманах хрустело примерно по четыре тысячи чистогана Три из которых надо было отдать. Но сейчас об этом не хотелось думать.
Зато хотелось отметить успех. Причем эта светлая мысль пришла в голову обоим практически одновременно. И не просто отметить, распив бутылку на лавочке в парке, а посидеть в хорошей обстановке, выбрать достойный напиток и закуску, послушать живую музыку. Короче, в кабаке.
— А давай во «Всадник» рванем! — предложил Боб. — Крутой кабак.
Конечно, там можно было нарваться на Ритку, но других злачных мест он просто не знал. Хотя они договаривались на семь, вряд ли она станет ждать.
— Согласен. Гоним.
Вышибала Олежек, увидев молодых людей, решительно встал у них на пути, но те показали деньги, и он посторонился.
Выбрали блатное место под картиной «Петр Первый на болотах». Работа неизвестного художника. И не очень профессионального. Петр напоминал американского комика Дэнни Де Вито, а болота — последствия ядерного взрыва.
Пустые рюкзак и баул сунули под столик. Из крепких напитков предпочли водку. В качестве запивки — пиво.
Хотели заказать по джин-тонику в банках, но этого в «Медном всаднике» не подавали.
Долго копались в меню. Боб захотел любимых макарон по-флотски с рыбными консервами, но их не было. Поэтому он взял только хлеб. Хенк не нашел ничего достойного и заказал стакан семечек. Официантка посмотрела на него не очень хорошо, к тому же зажимая нос салфеткой. Но заказ пообещала принести. Гость всегда прав.
Все было ништяк. Певичка на сцене мурлыкала песенку из репертуара «Металлики», которую оба юноши уважали. На столе мерцала свечка. Плюс приятное общество. Интересные разговоры.
— А почему ты Боб? — после шестой рюмки и пятой семечки вспомнил Хенк.
— О-о-о, блин, — протянул Боб, — это крутая история. Иду как-то с чиксой. Центровая девочка, в ночнике, блин, подснял. Бюст, ноги, блин, — все на пятерочку. Тут четверо, блин, выползают. Все такие прикинутые, на шарнирах. Типа, это наша чикса, а ты, блин, топай широким шагом. Прикинь, блин? Мне такое сказать! А у меня черный пояс и два года в десантуре. Короче, одному коленку выбил, двум руки сломал, а третьего в бассейн башкой, пока пузыри пускать не начал.
Хенк задумался, что-то посчитал, потом уточнил:
— Погоди… Одному коленку, двум руки… А почему третьего в бассейн? Получается, четвертого.