— Подлецы! — вскричал Джеффри. — Довели коня до припадка!
И бросился на ближайшего разбойника. Разбойник испуганно отшатнулся, затем протянул лапы, чтобы поймать мальчишку — но тут рука в коричневом рукаве схватила его за плечо и развернула на месте, а дубинка звонко треснула по макушке.
Бандит грохнулся, а разгневанный отец Боквилва переступил через бесчувственное тело.
— Ко мне, малец! Ни шагу прочь!
Он пихнул Джеффри себе за спину и огляделся в поисках врагов.
Увы, он опоздал. Дубины его братьев-монахов уже отмолотили свое, зерно упокоилось на земле, а мякина улепетывала в лес.
Переводя дух, отец Боквилва оглядел с полдюжины разбойников, безмятежно валявшихся на земле.
— Недоброе дело. Священник не должен поднимать руку на ближнего. Позаботьтесь о них, братья, присмотрите, чтобы никто не умер, и помогите тем, кто ранен.
Остальные монахи опустились на колени, оглядывая синяки и ссадины, проверяя, стучат ли сердца.
Отец же Боквилва сердито повернулся к Магнусу, Джеффри, Грегори и Корделии.
— Не сомневаюсь, у вас были самые лучшие намерения, и все же — это безрассудство.
— Но вы даже не защищали себя! — выкрикнул Джеффри. — А стоило вам только начать, как они не устояли!
— Нам не было нужды даже начинать, — отрезал священник. — Ответь лучше, как вы тут оказались.
Грегори и Магнус обменялись взглядами. Затем старший сказал:
— С вашего разрешения, сэр, мы должны присматривать за конем нашего отца.
— Конем? — поднял брови отец Боквилва, поглядев на Фесса. — Вот как… А чем больна несчастная скотина?
— К нему эльфы липнут, — Магнус шагнул к Фессу.
— Эпилептик? — не расслышал отец Боквилва. — И ваш отец до сих пор не избавил его от мучений?
— Он верный друг и доблестный боец, — недовольно ответил Джеффри. — По сравнению с его заслугами эти припадки — ерунда.
Магнус запустил руку под седло и нажал на выступавший под шкурой позвонок — замаскированный выключатель.
— А откуда бы знаете это слово? — полюбопытствовал Грегори.
Словно прозрачная пленка опустилась на глаза отца Боквилвы.
— Неважно. Конь не ранен?
— Да нет, сейчас он придет в себя, — Магнус внимательно глядел на медленно поднимающего голову Фесса.
— Ггдеее… чтооо…
Магнус погладил бархатный нос.
— У тебя был припадок, дружище. Ничего, сейчас ты снова будешь в порядке.
Он посмотрел на монаха и ощутил укол тревоги.
— Что это вы так смотрите?
Отец Боквилва не сводил глаз с Фесса.
— Мне показалось… Неважно.
И снова сурово поглядел на мальчиков.
— Вы тоже показали себя доблестными — но глупыми. Эти разбойники не совладали бы с нами, ибо мы умеем постоять за себя.
— Даже слишком, — завистливо покосился Джеффри. — Откуда только берутся монахи, которые так здорово владеют дубинкой?
— Джеффри! — оборвал его Магнус и повернулся к монаху:
— Я прошу у вас прощения, отец. Он еще мал и порой забывает о хороших манерах.
— А я тебя не просил за меня извиняться, — огрызнулся Джеффри.
— Конечно, нет, но если чувствуешь, что должен извиниться, то должен сам принести свои извинения, — отец Боквилва изучающе посмотрел на упрямого крепыша. — А следовало бы, ибо не подобает так разговаривать со старшими. Но я чувствую в твоей душе какое-то беспокойство и потому отвечу. Еще прежде, чем я понял свое истинное призвание, молодой сэр, я был юношей, похожим на тебя, и так же души не чаял в воинском искусстве, как, думаю, не чаешь и ты. Я с охотой упражнялся с дубинкой, да, любил стрельбу из лука и борьбу, и оставил их только, когда отправился в обитель, — тут он кивнул в сторону остальных монахов, которые усердно приводили разбойников в чувства. — То же самое можно сказать и о большинстве моих товарищей — но когда мы решили покинуть стены монастыря и жить в уединении, мы вспомнили о разбойниках, которые не упустят поживиться такой легкой добычей, как мы. Потому мы снова принялись упражняться, и научили тех из нас, кто не умел.
— Благодарю вас за откровенный ответ, — кивнул Магнус. — Но почему вы решили уйти из монастыря?
— А… У нас вышел спор с нашим аббатом, — пояснил отец Боквилва, — и спор настолько серьезный, что мы решили покинуть его.
— Так может, еще и поэтому вы оттачиваете ваши боевые умения? — круглыми глазами посмотрел на него Грегори. — Вы бойтесь, что ваш аббат решит возвратить вас назад силой?
Отец Боквилва ошеломленно уставился на младшего.
— Да ты проницательный малый… Верно, глубоко в душе у нас есть и такие опасения.
Рожица Грегори сморщилась, в глазах заблестели слезы:
— Такого не может быть! Божьим людям ужасно даже думать о битве!
— Не могу не согласиться с тобой, — негромко ответил отец Боквилва, — и искренне желаю, чтобы этого не случилось. Пойдемте, я попробую объяснить положение, пока провожу вас домой.
Корделия застыла.
— О, нет, святой отец! Не стоит беспокоиться, чтобы провожать нас!
— А придется, — твердо ответил монах, — ибо я желаю поблагодарить за вашу храбрую помощь вашего отца. Причем лично.
Глава вторая
Род сунул свернутую пару штанов в седельную сумку, рядом с кульком сухарей. Скрипнула дверь, и на пороге появилась Гвен, с корзиной на бедре.
— Привет, — кивнул он. — Я как раз думал, куда ты подевалась.
— Собирала ягоды, пока птицы все не склевали, — она вошла внутрь, оставив дверь открытой, и поставила корзину на стол, глядя на седельные сумки. — Ты куда-то собрался?
Род кивнул и принялся укладывать запасную рубашку.
Туан и Катарина любезно назначили меня послом к аббату. Через три дня вернусь. Справишься без меня?
— Ты неисправим! — Гвен отобрала у мужа рубашку, расправила ее и сложила заново, быстро и аккуратно. — Да, я справлюсь без тебя — или ты считаешь меня беспомощным ребенком?
— Меньше всего на свете, дорогая, — усмехнулся Род. — Но кто его знает, может быть, ты запланировала что-то для всей семьи?
— В этот раз — ничего, — она уложила рубашку рядом с вяленым мясом. — А если бы и так, то твое поручение, конечно, настолько неотложно, что подождать не может?
— Боюсь, что да. Милорд аббат объявил, что Церковь Греймари отделяется от Римской Церкви.
Гвен замерла, изумленно уставившись на супруга.
— Из-за чего?
— Он говорит, что человек с другого мира не поймет ни наших местных проблем, ни того, как их надо решать, ни богословских доводов по поводу этого. Он имеет в виду Папу.
— Но Папа — наместник Христов! — возразила Гвен. — Он обладает властью, дарованной Петру — то, что он запрещает или разрешает, все равно, что запрещено или разрешено Небесами!
— Милорд аббат утверждает, что Греймари — не Земля, — Род поднял вверх палец. — А значит, власть Петра сюда не распространяется.
— Ах, это просто отговорки! Почему он в действительности хочет развести нас с Римом?
— Ну, он глава Греймарийской Церкви, поскольку все наши священники — братья его ордена, — Род нахмурился. — И по-моему, он почувствовал себя в самом деле уязвленным, когда отец Ал передал ему письмо с приказом от самого Папы. Поэтому он решил, что единственный выход для него сохранить власть — это отделиться от Рима. В конце концов, тогда он снова становится здесь самой главной духовной шишкой. А что ты так беспокоишься, дорогая?
Гвен отвела взгляд, застегивая сумку.
— Дорогая? — переспросил Род.
— Меня переполняют мрачные предчувствия, — тихо ответила супруга Чародея. — Что угрожает единству церкви, угрожает единству нашей семьи.
Род потрясенно уставился на нее. И обиженно. Открыл рот, чтобы ответить, но тут кто-то постучал в дверь.
Род обернулся. Как нельзя кстати! Этот «кто-то» носил коричневую рясу, из нагрудного кармана торчала маленькая желтая отвертка, а стриженую под горшок голову украшала тонзура.
А перед ним толкались четверо маленьких Гэллоугласов.
— Дети! — воскликнула Гвен. — Что вы там еще набедокурили!.. Доброго утра, святой отец.
— Доброго утра, — ответил священник. — Не сказал бы, что они набедокурили, миледи, на самом деле они хотели помочь нам.
— Может быть, и хотели, — Род пригвоздил Магнуса взглядом, заметив, как тот сжимает челюсти, как Грегори пытается спрятаться за юбками Корделии, и как дочь с вызовом смотрит на отца. Джеффри же напыжился, гордо задрал голову и подбородок — впрочем, иного от него трудно было ожидать. — Но судя по их лицам, они уверены, что именно набедокурили. А ну-ка, голубчики, кайтесь!
— Разве принимать покаяние — не моя обязанность? — священник протянул Чародею руку. — Я отец Боквилва.
— Род Гэллоуглас, а это моя жена, Гвендолен, — шагнул вперед, чтобы пожать священнику руку, но заметил, что тот до сих пор не переступил через порог. — Добро пожаловать в мой дом, святой отец.
Священник улыбнулся и шагнул внутрь со слонами: «Мир дому сему, и всем, обитающим в нем».
Род заметил, что Гвен отвлеклась от мрачных мыслей, и улыбнулся.
— Спасибо, что вытащили моих малышей, куда они там ни влипли, святой отец.
— Малышей? Ах, вы имеете в виду ваших детей. Нет, они помогли мне ничуть не меньше, чем я им…
— Если бы не я, они бы и пальцем не пошевелили, чтобы защитить себя, — прорвало Джеффри. — Даже пальцем, хотя у них были дубины и щиты!
Род уставился на него.
— Ты влез в драку между взрослыми? — он повернулся к Магнусу. — Почему ты его не остановил?
— Кто его когда-нибудь мог остановить? — беспомощно развел руками Магнус.
— Тоже верно, — признал Род. — А кто собирался вас вздуть, святой отец?
Отец Боквилва пожал плечами.
— Просто шайка разбойников, которые решили, что монахи послужат им легкой добычей. Они не думали, что у нас почти нечем поживиться.
Грегори кивнул.
— Ничего, кроме золотой чаши, папа, и эти вредные разбойники украли даже ее!
— Они оскорбились до глубины души и решили на вас отыграться? — нахмурился Род.
Священник, помедлив, кивнул.
— Но что такое несколько синяков по сравнению с вечностью? Они причинили нам боль, но сомневаюсь, чтобы серьезные увечья.
— Они даже не отбивались от ударов! — не унимался Джеффри.
— Это их дело, — отрезал Род. — Предоставь взрослым самим разбираться между собой.
— Даже если мы видим, что избивают хороших людей?
— Вы могли бы спокойно сидеть в кустах и воспользоваться магией вместо того, чтобы соваться в драку самим!
Челюсть Джеффри выпятилась.
— Это слишком опасно, с тобой могло что-нибудь случиться, радость моя, — добавила Гвен.
— С нами ничего не случится!
— В один прекрасный день из этого получится отличная надгробная надпись, — заметил Род, — но я предпочел бы не видеть этого, пока жив. Скажем так, сынок, это я перепугался, и это мне страшно смотреть, как ты суешься драться со взрослыми.
— Ну, папа!
— Глупости или нет, но это закон! — Род шагнул к мальчику и только тут сообразил, что его кулаки судорожно сжимаются. Он сунул руки за спину и оглядел свое потомство.
— А каково наказание для тех, кто его нарушил?
Джеффри ответил негодующим взглядом, но осознание неизбежной участи уже скользнуло по его рожице.
Магнус со вздохом переступил с ноги на ногу.
— Да, папа, мы знаем. Пошли, братцы.
Грегори побрел следом за старшим, Корделия тоже, беспокойно покосившись на Джеффри.
Род остановил сердитый взгляд на своем среднем сыне, отцовская злость боролась в нем с уважением к храбрости мальчишки. Конечно, он не подавал виду, а Джеффри — Джеффри просто смотрел ему прямо в глаза с окаменевшим подбородком.
Гвен встала рядом с мужем и пристально посмотрела на сына.
— Ты знаешь, что нарушил наше правило, сын мой.
— Но это же неправильно — стоять и смотреть, как их бьют!
— Верно. Но мы не хотим, чтобы ты возвращался домой правым, но покалеченным. Или того хуже. Ты не должен вмешиваться во взрослые ссоры — а чтобы тебе напомнить об этом, ты будешь наказан.
Джеффри еще раз попробовал сердито посмотреть на мать, но попробуй выдержать мамин взгляд, если даже папе это никогда не удавалось?
Мальчик заворчал, повернулся и поплелся вслед за остальными.
Когда за ним захлопнулась дверь, Гвен вздохнула с облегчением.
— Хвала Небесам! Я боялась, что своим непослушанием он доведет тебя до бешенства!
— В этот раз нет, благодаря тебе, — Род тоже позволил себе расслабиться. — Спасибо, что помогла, милая.
— Не за что. Мы с тобой давно об этом условились. Наш сын скорее умрет, чем откажется от борьбы.
— И еще скорее лишится и жизни и всего, чем потеряет лицо. Это точно, — Род вздохнул и снова повернулся к священнику.
— У вас славный сын, — заметил Боквилва.
— Что верно, то верно, — Род усмехнулся. — Ну что ж, святой отец! Не выпьете ли с нами стаканчик винца?
* * *
За закрытой дверью кто-то взвыл, и взрослые, замолчав, прислушались. Донесся приглушенный толстым дубом крик: «Смотри, куда шваброй суешь, Делия!»
— По одному на комнату! — прикрикнул Род. — Это часть наказания!
За дверью наступила тишина, затем раздались удаляющиеся шаги и плеск швабры в ведре.
— Я слышал о многих наказаниях для детей, — сказал монах, — но о таком — ни разу.
Род кивнул.
— Они способные дети, большинство даже не подозревает, на что они способны, святой отец, но обычно им приходится всего лишь наводить порядок в своих комнатах.
— С год назад нас похитили, — добавила Гвен, — и мы смогли вырваться домой только через две недели. Тогда мы узнали, что они могут натворить в наше отсутствие.
— Но к концу следующей недели дом сиял, как новенький, — Род невольно улыбнулся. — И им пришлось обойтись безо всякого волшебства.
— Да, в этом вся соль, — согласилась Гвен.
— Не то чтобы я в самом деле сердился, что они одолели злых волшебников, святой отец, — пояснил Род. — Просто у меня чуть разрыв сердца не случился, когда я узнал, в какие переделки они совались.
Отец Боквилва усмехнулся и посмотрел на свой стаканчик с вином.
— Ну, мы тоже догадались, что они знакомы с магией, — он посмотрел на Гвен. — Как вы с ними управляетесь, миледи?
— У меня есть в запасе несколько своих собственных заклинаний, — у Гвен на щеках появились симпатичнейшие ямочки. — Удивительнее другое, как вы и ваши собратья пережили их вмешательство.
— Не волнуйтесь, что касается этого, то они, наверное, и в самом деле помогли нам, — отозвался священник. — Если бы не они, нас бы жестоко избили, и вполне возможно, что кто-нибудь из нас умер бы, если бы мы не отбивались. Сейчас-то я понимаю, что-то в лицах этих разбойников подсказывало мне, что они не успокоятся на простых подзатыльниках — но прежде чем мы сообразили бы это, мы уже могли бы потерять всякий шанс защититься.
Гвен передернуло.
— Разрази меня гром! Мне даже подумать ужасно, что кому-то так нравится избивать других!
Род кивнул, помрачнев.
— А кстати, что вы вообще делали посреди той лужайки, святой отец? Что погнало вас за монастырские стены?
— Ах… — лицо отца Боквилвы стало печальным. — Что до этого… мы кое в чем разошлись с милордом аббатом.
— Разошлись? — изумленно посмотрела на него Гвен. — Разве вы не клялись повиноваться ему, когда принимали сан?
— Разумеется, и поскольку мы больше не могли повиноваться ему с чистым сердцем, мы решили, что лучше всего нам будет удалиться.
— Погодите-ка! Ого-го! — Род вскинул руку. — Что такого плохого может повелеть ваш аббат, что его собственные монахи отказываются повиноваться?
Тут он осекся, вспомнив свое сегодняшнее поручение и его причины.
— Уж не связано ли это с его желанием отделить Церковь Греймари от Римской Церкви, а?
Отец Боквилва ответил ему долгим, пристальным взглядом.
— У вас, должно быть, великолепные гонцы, что принесли эту весть столь быстро.
— Да нет, у меня есть кое-какие источники во дворце, — махнул рукой Род.