А в голове крутился вопрос: «Что лучше: быть единственным супер-штурманом Кайла Падрона или одной из его девушек?».
Ник морщится. Быть «одной из» — это определенно не для нее. Но быть только супер-штурманом… Оказывается, это не так уж здорово, как она считала раньше.
Она незаметно покидает развеселый особняк. В гостиницу, спать. А потом, после того, как выспится и отдохнет, она упакует свои немногочисленные вещи и улетит в Буэнос-Айрес, к дяде Эту. Он уже звонил, поздравил ее с победой. Скучает, ждет. Единственный, кто по ней скучает. Кто ее ждет.
Глава 19. Барроу-ин-Фарнесс. Буэнос-Айрес. Андроссан. Монако. В общем — галопом по Европам. И не только по ним
«Штурман — фигура малозаметная, его имя почти нигде не появляется, он, как правило, меньше „тусуется“ среди гонщиков, меньше „высовывается“, но поверьте мне, что классный штурман намного дефицитнее классного водителя»
Статья «Штурман» с сайта eulex.ru.
— Падрон, я уже забывать начал, как ты выглядишь!
— Привет, Макс, — Кайл широко улыбается, пожимая Мак-Коски руку. — Неужели скучал?
— Не то чтобы… Но переживал за твою печень.
— Ох, и не говори, — Кайл устало плюхается в кресло, безуспешно пытается замаскировать богатырский зевок. — Надо было со всеми отметить! Ты же понимаешь…
— Кофе? — издевательски-вежливо интересуется сэр Макс.
— Можно, — кивает Кайл. — Я к тебе прямо с самолета. А если в этой дыре, которую ты именуешь своим офисом, еще помимо кофе найдется пара свежих круассанов… или пончиков… я буду определенно счастлив.
— Пончики ему… — хмыкает Мак-Коски, снимая трубку и отдавая распоряжения. — Я смотрю, ты пошел в разнос. Как же диета? А если наберешь лишние килограммы? Джул с тебя шкуру спустит.
— Как наберу, так и сброшу. Дел-то, — Кайл пожимает плечами.
— Ну смотри… Если ты в отца, то тебе расслабляться нельзя. Последний раз, когда я видел сеньора Падрони, он был похож на шар. Здоровенный такой шар.
— Я телосложением в мать, — парирует Кайл. Дверь открывается. — О! Пончики!
Мак-Коски улыбается, глядя на то, с какой нежностью Кайл смотрит на поднос с кофе и выпечкой.
— Макс, а где наш кубок, кстати? Хоть разглядеть его, а то не видел толком…
— У тебя за спиной.
Кайл оборачивается. В стенной нише, подсвеченный голубым светом, красуется чемпионский кубок. ЕГО кубок. Улыбается довольно. Кофе, пончики и чемпионский кубок… Жизнь удалась!
— Места на стене много, — комментирует он увиденное, возвращаясь к кофе. — На несколько кубков хватит.
— Вон как ты заговорил…
— А ты об этом не думаешь? — Кайл совершенно по-детски облизывает пальцы и берет в руки чашку. — Сезон кончился, да здравствует новый сезон! Я думаю, в следующем году мы с Ник просто не дадим никому ни единого шанса. Уверен в этом!
Глядя на то, как Кайл уничтожает пончики и кофе, сэр Макс размышляет. Как ему сказать?
— Ник, твое решение мне абсолютно непонятно.
— Простите, сэр Макс. Я не могу вам ничего добавить к сказанному. Но решения не изменю.
— Николь! Ты единственная женщина, ставшая раллийным чемпионом. Ты самая успешная леди за всю историю автоспорта! И заметь, это не мои слова, так тебя короновала пресса. Это просто…
— Сэр Макс, прошу вас, не нужно…
— Нет уж, позволь, я закончу! Ники, девочка моя, — голос Мак-Коски смягчается, — нельзя так. У тебя же талант. Таких штурманов, как ты, история ралли знает единицы. Ты же профессионал! И потом — тебе это нравится, это твое, я же вижу! И с Кайлом у вас отношения прекрасные. В чем дело?
— Неважно. Я приняла решение и не изменю его. Мне, правда, очень жаль, сэр Макс. Но я ухожу из «Мак-Коски».
В этот момент она ему поразительно напоминает Этьена. Тот тоже иногда бывал невозможно упрямым.
— А где, Ник, кстати? — Кайл наконец-то расправился с едой, сидит, довольный как кот, слизавший хозяйскую сметану.
— В Буэнос-Айресе.
— Дядя Эт соскучился по своей племяннице?
— Не без этого, — задумчиво отвечает сэр Макс.
— Ну, еще пару недель ему дам. А потом мне Ник нужна будет. Есть планы относительно…
— Кайл! Послушай!
— Весь внимание, — Падрон сыт, а посему — доволен и благодушен.
Мак-Коски вздыхает. Как сказать, какими словами? Да как ни крути, все равно — смысл один.
— Ник не будет выступать с нами в следующем сезоне, Кайл.
— Как это?! — непонимающе и, как следствие, неверяще.
— Вот так. Я заключил контракт с Мишо.
— К черту Мишо! Что с Ник?!
— Она ушла из команды.
— Что значит — ушла?! — Кайл был бы не Кайл, если бы усидел на месте. Вскочил, с грохотом роняя стул. У Макса стойкое ощущение «дежа вю», но он старается демонстрировать невозмутимость и отвечает сухо и сдержанно:
— У нее закончился контракт, и она не захотела подписывать новый.
Кайл шумно выдыхает, глаза суживаются.
— Таааак… Аль Кассими, верно? Пора объяснить этому арабскому сукиному сыну, что ТАК дела не делают!
— Халид здесь не при чем.
— Не при чем? Она ушла не в «Фиесту»?
— Нет.
— А куда?!
— Я тебе уже сказал — она у Лавиня, в Буэнос-Айресе.
— Да я не о том, где она сейчас! В какую команду она ушла?!
Кайл уже орет. Мак-Коски изо всех сил старается сохранять показное спокойствие.
— Ни в какую. Она вернулась в «Дакар».
Кайл молчит. В полной тишине меряет шагами кабинет Мак-Коски. А потом, неестественно спокойно и негромко:
— Ник ушла из нашей команды, чтобы работать в «Дакаре»?
— Да.
— И ты позволил ей это сделать? ЕЙ? Ты позволил лучшему штурману в истории ралли бросить то, ради чего он создан!? Что, черт побери, происходит, объясни мне!!!
— Это ее решение.
— Макс! Ты директор и владелец самой успешной раллийной команды! Черт, кому я это говорю?! Ты же опытный, тертый, хитрый и коварный! Неужели ты не смог убедить ее?
Макс хмурится. Слишком много правдивого в словах Кайла. Пожимает плечами.
— Не смог.
Кайл потрясенно качает головой.
— Я разочарован. ОЧЕНЬ разочарован в тебе, Макс.
— Ну, знаешь! Не зарывайся!
— КАК ты мог?! — из Кайла только что искры не летят. Опять начинает метаться по кабинету, затем оборачивается к Максу: — Как ты мог ЕЕ отпустить?! Надо было увеличивать контракт вдвое!
— Я предлагал.
— Не согласилась?
— Нет, — Мак-Коски устало морщится. — И втрое предлагал. — Решившись, резко заканчивает: — Я ей предложил втрое больше чем… твой контракт на будущий год.
У Кайла даже рот приоткрывается от изумления.
— Не может быть…
Сэр Макс уже сожалеет о сказанном. Кайл всегда очень ревностно относился к тому, чтобы быть самым высокооплачиваемым членом команды «Мак-Коски». Дело было даже не в деньгах, а в его самоуверенности и амбициозности. Теперь, когда Николь ушла, Максу еще не хватало только испортить отношения с первым пилотом, уязвив его гордость.
Кайл отвечает. Неожиданно.
— Надо были предлагать в четыре раза больше чем у меня! Diablo, Макс! Мы не можем ее потерять!
Теперь уже очередь Макса удивляться. Он недооценил Кайла. Но ситуацию это уже не изменит. Мак-Коски вздыхает.
— Не в деньгах дело, Кайл! Хоть в десять раз больше предлагай.
— А в чем?! — Кайл подходит близко к Максу. Смотрит пристально в глаза. — Объясни мне, в чем дело?!
— Не знаю! — сэр Макс сам растерян и расстроен, Кайл это видит. — НЕ знаю, Кайл! Она уперлась. Практически без объяснений. Я же не могу ее заставить!
Кайл вдруг неожиданно успокаивается. Кивает задумчиво. Макс знает, что означает такой Падрон. Кайл будет драться и сражаться. До последнего. Тоже тот еще упрямец.
— А что Лавинь?
— А при чем тут Лавинь? — непонимающе переспрашивает сэр Макс.
— Он ее дядя! Он самый близкий для нее человек. Если кто и знает, что с Ник, так только он!
— Ну, в принципе, ты прав…
— Конечно, прав! Поговори с Лавинем! Он твой друг. Макс, ты же понимаешь… Это ради блага Николь! Он это должен понимать. Уверен, там какая-то ерунда! Ее место здесь, в команде!
— Я попробую. Но Ник чертовски упряма.
— Я тоже, — парирует Кайл. — Учти, я не желаю ездить ни с кем, кроме Ник!
— Менее года назад ты в этом кабинете заявлял нечто совершенно противоположное!
— Да сколько же можно меня этим попрекать!
Любимая, почти родная Аргентина. Знакомый, несмотря на все нововведения минувшего года, до последнего камушка «Дакар». Дядя Этьен, самый близкий и родной человек. Все это в совокупности должно было сделать Ник счастливой. Но происходило все с точностью до наоборот.
С каждым днем Ник все глубже погружалась в какое-то дурное сочетание отчаяния и уныния. Все началось с разговора с Мак-Коски. Тяжелейшего, в трех раундах разговора, который она еле выдержала. Но все-таки смогла, выстояла, сохранила лицо. И сэр Макс смирился с ее решением.
Совершенно очевидно, что Кайлу он ничего об этом не сказал. Правильно сделал, собственно. Зачем вносить сумятицу в экипаж накануне финального этапа? А у нее было четкое ощущение собственного предательства, усиливающееся с каждым днем. До момента выигрыша чемпионского титула она это ощущение старательно заталкивала поглубже, да и было чем занять голову. Но потом…
И ее собственный трусливый побег! Она улетела из Великобритании, даже не попрощавшись с Кайлом, по-английски. Какая горькая ирония! Нельзя было ТАК поступать с человеком, который привык к тому, что вы одна команда. Который привык рассчитывать на тебя. А она его предала, ушла без объяснений. Получается, она ему отомстила за все, хотя совершенно не хотела этого делать. Но дело было не в мести, а совсем в другом.
Ник отбросила в сторону учебник итальянского, развернулась на кровати, закинув ноги на стену. Она страдала от собственной бездеятельности. На самом деле, работы было много, но вся она или раздражала, или вызывала уныние.
Ей хотелось заниматься другим. Тем, что она делала в «Мак-Коски». Боже, как же ей это нравилось! Ощущение собственной власти, почти всемогущества. Когда получается все, за что берешься. Когда тебя окружают талантливые, увлеченные своим делом люди. Когда вы работаете вместе и добиваетесь результата. И какого результата!
Все было прекрасно, кроме одного. Кайл.
И дело совсем не в том, каким он был в первую половину сезона. А в том, каким он оказался на самом деле. Невероятно талантливый. Бесконечно обаятельный. Заботливый, внимательный. Умный сукин сын с острым чувством юмора. Человек, который не побоялся открыться ей в своей слабости. И оказался даже в слабости — сильным. Ах, да, и еще. Умопомрачительный красавец с фигурой бога.
Ее пилот. И нет его вины в том, что, несмотря на все то, что он творил в первую половину сезона… Несмотря на то, что девушки падали к его ногам без малейшего сопротивления, и он к этому привык… Несмотря на все предупредительные знаки, которые заботливо расставила ей судьба и сам Кайл… Несмотря на все это и многое другое, она все-таки умудрилась… Ник швырнула учебник в стену. Он оказался крепким, хотя был кидаем так уже не в первый раз. Тихо шелестя страницами, книга мягко шлепнулась на кровать рядом с ее бедром.
Она сбежала, чтобы спасти остатки своей гордости. А еще потому, что понимала — сил ее не хватит на то, чтобы быть с ним рядом и не сорваться. Не скатиться до его жалости (ему-то не привыкать) и своего унижения. Нет, только не так! Пусть считает ее предательницей, у которой не все в порядке с головой. Но не жалкой, безнадежно влюбленной дурой! Что самое унизительное, одной из ОЧЕНЬ многих жалких, безнадежно влюбленных дур!
Вот только учебник итальянского тебе зачем, Ник? Неужели, вопреки всему, надеешься на что-то?
«Для расширения кругозора», — в очередной раз огрызнулась она самой себе. Перекинув ноги через голову, соскочила с кровати. Сколько можно валяться и жалеть себя? Надо пойти и сделать что-то полезное. Смотаться до Сальты, посмотреть на новые участки трассы, запланированные на следующий год.
— Этьен?
— Здравствуй, Макс.
— Судя по голосу, ты мне не особенно рад.
— Рад. Просто готовлюсь к сезону…
— Эт, мне хоть не ври! — тон Мак-Коски резок. — Нам нужно поговорить.
Лавинь вздыхает.
— Наверное. Говори.
— Лично. Это касается Николь.
Сэр Макс готовится к долгой дискуссии, к уговорам. Но Этьен неожиданно соглашается.
— Хорошо, я прилечу. Где ты сейчас?
— В Шотландии.
— Послезавтра. Жди.
Они стоят перед огромным, во всю стену, окном. Суровый морской пейзаж соответствует их мрачному молчанию.
— Угости, что ли…
— Чай, кофе?
— Виски!
И под односолодовый скотч разговор наконец-то начинается.
— Что с Ник, Эт?
— Это ты мне скажи, что с Ник? Она вернулась сама не своя! Я уж, грешным делом, думал, что ты из ума выжил и из команды ее выставил!
— Ну, знаешь!
— Да знаю я все, — морщится Лавинь. — Ник мне сказала, что это ее решение. Но все равно — это ты во всем виноват! Если бы ты не позвал ее тогда к себе…
— Она стала чемпионом! Это ничего значит?
— Значит, — шеф «Дакара» отпивает виски и невпопад морщится. — Конечно, это важно. Но после этого я ее не узнаю!
Сэр Макс хмурит лоб. Похоже, старый друг тоже не понимает, что происходит.
— Эт, я правильно вижу ситуацию: нет никаких особых причин к тому, чтобы Ник вернулась к тебе, в «Дакар»?
— Да ну тебя… — машет рукой Этьен. — Какие причины могут быть? Я научился справляться без Ник. Я же понимаю, ее место там, у тебя.
— Ты это понимаешь, я это понимаю, Кайл это понимает… А Ник — нет!
— Вот только про Падрона мне не говори! — раздражено отвечает Лавинь. — Из-за него все! Я еще до него доберусь!
— Напрасно ты так, — качает головой шеф «Мак-Коски». — Он, конечно, повалял дурака поначалу. Но сейчас он с Ник только что пылинки не сдувает. Так что он тут не при чем.
— Не надо мне говорить, что он тут не при чем! — Этьен встает, делает несколько резких шагов по комнате. Поворачивается к Максу. — Если кто и при чем, то только он!
— Объясни!
— Если бы я мог, — Лавинь досадливо хмурится. — Ну вот чувствую я…
— Чувствуешь? — иронически переспрашивает сэр Макс.
— Да! Если тебе угодно, могу уточнить — печенкой чувствую. Спиной. Не знаю — чем! Но это все из-за него!
— Не вижу причин, — пожимает плечами Мак-Коски.
— Я тоже. Но одно могу сказать… Стоит мне заговорить о нем — она вся зажимается, собирается, как перед прыжком в воду. И она это пытается скрыть, делает вид, что все нормально. Но я-то ее знаю. Что-то там нечисто.
— Что?
Лавинь бормочет что-то под нос. Исподлобья смотрит на Мак-Коски. Тот отвечает ему таким же мрачным взглядом.
— Ты думаешь о том же, о чем и я, Эт?
— Видимо.
— И?
— Что — и? Я совершил колоссальную ошибку, когда согласился на твое предложение!
— Кто мог знать, что так получится?
— Действительно, — раздраженно выдыхает Лавинь. — Я думал, Ник будет… рассудительнее. И не поведется на этого… Что ж теперь… Она все сделала правильно. Я надеюсь, ты ему ничего не скажешь?
— Конечно, не скажу, Эт.
Первый раз в жизни Мак-Коски соврал своему другу.
— Ну, что дал военный совет двух фельдмаршалов?
— Что-то ты подозрительно доволен? — Мак-Коски, напротив, мрачен. Он до сих пор не уверен в правильности принятого решения. Стоит ли говорить Кайлу. И если говорить, то что именно?
— Плакать, что ли? Есть проблема — должно быть и решение. Что сказал Лавинь?