Натянув футболку, и надев штаны, я повязала бандану на голову и пошла к дверям. Надев на ноги тяжёлые ботинки и взяв солнцезащитные очки с плеером, я открыла дверь, и улыбнулась ласковым лучам солнца. "Свобода! Только я, природа и Хан!".
2
Пригнувшись к шее Хана, я наслаждалась бешеной скачкой. В такие моменты я чувствовала себя как никогда живой и радовалась тому, что нахожусь далеко от лицемерных друзей, алчных олигархов и фальши, которая меня когда-то окружала.
Ветер бил в лицо, и казалось, что он сдувает с моей чёрной души пепел сожжённых за собой мостов. "Интересно, а сколько лет пройдёт, прежде чем вся грязь моей прошлой жизни отпустит меня?" - подумала я, подгоняя Хана. Ответа на этот вопрос не было, и я решила просто выкинуть мысли о своей прошлой жизни из головы и радоваться свободе. "Как бы там не было, а жизнь заставила меня повзрослеть, может потом, и поумнею?" - я улыбнулась этой мысли.
Почувствовав свободу и моё желание нестись быстрее ветра, Хан прибавил скорость. Он знал куда скакать, и поэтому я могла расслабиться ни о чём не думая. Крепко держась за уздечку, я закрыла глаза и прислонилась к шее коня, прислушивалась к глухому стуку копыт о землю и его дыханию. "Боже, какое счастье вот так скакать и чувствовать себя часть этого грациозного животного!".
Хан стал замедляться и я, открыв глаза, выпрямилась. Мы уже были на моей любимой поляне и я, оглянувшись вокруг, улыбнувшись, спрыгнула с лошади.
-Молодец, мой мальчик! - проведя ладошкой по шее, я в очередной раз посмотрела на своего красавца.
Я купила его у одного из егерей десять месяцев назад. Абсолютно чёрный, с густой гривой и хвостом он сразу привлёк моё внимание, и сейчас уже не представляла жизни без него. Казалось, что он чувствует малейшие изменения в моём настроении - когда на душе была тоска и я хотела размеренности, он вёл себя спокойно, а когда хотелось почувствовать вкус жизни, он устраивал мне такую гонку, что я каждый раз боялась вылететь из седла.
Подойдя к его морде, и проведя пальцами по бархатной коже, я прислонилась лбом к нему и тихо сказала:
-Спасибо, что ты есть, - Хан фыркнул в ответ и нетерпеливо стал переминаться с ноги на ногу. - О! Ну конечно! Простите, телячьи нежности не для вас. Ладно, жуй свою траву! - обиженно произнесла я и отошла от него.
Не успела я сделать и двух шагов, как он слегка толкнул меня в спину мордой, и ещё раз фыркнул.
-Нет, я не обижаюсь, - улыбаясь, ответила я. - У тебя два часа свободного времени!
Предоставив ему полную свободу, я отошла от него, и посмотрела вдаль. Это место я случайно нашла в прошлом году. Мы находились сейчас на небольшой горе, откуда открывался потрясающий вид на долину, в которой стоял мой дом.
Кругом был лес, но на самой вершине была небольшая и очень живописная поляна, и однажды попав сюда, я ощутила покой на душе, поэтому возвращалась сюда раз за разом. Здесь все проблемы и страхи исчезали, и была только я, полевые цветы, зелёная трава и голубое небо.
Зажмурившись от счастья, я глубоко вздохнула и легла на траву. Я могла часами лежать вот так, раскинув руки и ноги, глядя в голубое небо и ни о чем не думать. Казалось, что здесь я черпаю энергию самой природы и очищаюсь, порой забывая о том, кто я и что успела натворить за свою недолгую жизнь. Но... Сегодня был не такой день и я, как не старалась, не могла избавиться от тревожных ощущений внутри.
"Может музыка поможет избавиться от этих ощущений?". Достав плеер, я одела наушники и, включив его, начала искать песню, которая сейчас отображала бы моё настроение.
Добравшись до песни Пыльцы "В спину ножи во время объятий" я закрыла глаза, вслушиваясь в слова. Часть из них отображали суть моей жизни, и я полностью отдалась музыке, став тихонько подпевать.
"Меня уже никто не спасет... Такою слабою не была в жизни...Чтобы удержать, надо отпустить. Надо учиться жить, все хватит! В спину ножи... А неизвестность манит, влечет... Меня уже никто не прочтет... Бывает часто в душу плюют... Надо учиться жить, все хватит! В спину ножи... Теперь я ухожу на бис, теперь по-настоящему... Мои слова все в пустоту, и вряд ли что изменят. Кто добиваться будет ту, что и так стоит на коленях...Надо учиться жить, все хватит! В спину ножи...".
"Надо учиться жить! Всё, хватит!" - эхом отдавалось в душе и я, открыв глаза, посмотрела в лазурное небо. "Надо поставить окончательные точки и постараться забыть обо всём. Вот только...".
Я бы, наверное, уже не так болезненно воспринимала свои поступки, если бы не мой "любимый" кошмар. Именно он, мучая меня, не давал забыть всё то, что я натворила. Почему мне снится падающий самолёт, я знала, но вот ребёнок, который меня называл мамой, вызывал недоумение. "Почему эта девочка, обращалась ко мне, как к своей матери? Да и я чувствую к ней какую-то непреодолимую тягу?" - вспоминая свои ощущения, когда я держала её в своих объятиях, я чувствовала, как внутри разливается тепло. "У меня нет детей, почему тогда она говорит, что я убила её тогда? Или..." - от пришедшей в голову мысли внутри всё сжалось и я сев, прижала к сердцу руку. "Неужели там был тот, от кого я должна была родить этого ребёнка?".
Сердце заныло, когда я подумала о той девочке. Я никогда не задумывалась о детях, считая, что мне ещё рано рожать, но сейчас ощутила тоску по той малышке. Такого со мной ещё не было, и на глаза стали наворачиваться слёзы. Казалось, что я потеряла что-то очень важное и теперь эту пустоту уже никто не заменит.
"О Боже! И что мне теперь делать?" - от страха, что ничего уже изменить нельзя голова закружилась, а душу сковал могильный холод, как во сне. "Неужели всё дело в ребёнке из сна? И теперь я всю жизнь обречена на мучения? Или что-то ещё можно изменить, и поэтому мне не дают возможности об этом забыть?".
Глубоко дыша, я постаралась сдержать слёзы. "Неужели я своими руками отправила на тот свет не только девяносто три человека, а и отца своего ещё не рождённого ребёнка?".
"Пришло время посмотреть правде в глаза!" - подумала я и от ужаса сжалась. Я поняла, что хочу хотя бы видеть лица тех, кого так бездумно убила, в угоду очередному клиенту.
Поднявшись на ноги, я оглянулась вокруг, но сейчас окружающий пейзаж уже не давал спокойствия, а наоборот подстёгивал к действиям. Подойдя решительным шагом к Хану, я вскочила в седло и направила его к дому. С каждой секундой в душе росла уверенность, что я должна видеть лица тех, кто уже больше никогда не вырастет, не скажет слова любви, не обнимет своих родителей или дорогих людей, не увидит яркого солнца, и не подарит улыбку любимому человеку, потому что когда-то мне захотелось заработать сто пятьдесят тысяч долларов, которые в принципе и не так нужны мне были.
Оказавшись возле дома, я быстро сняла с Хана седло и дала ему полную волю, оставив щипать траву на лугу.
Вбежав в дом, я подошла к компьютеру и сев, прислушалась к себе. "Стоит или нет? Ведь раньше эти люди были для меня безликими, и я обращала внимание во сне только на их глаза, а остального как бы и не видела. Что случится, когда я буду знать каждого из них в лицо? Станет легче или только хуже?".
Закрыв глаза, я откинулась на спинку стула, ища в своей душе ответ на этот вопрос. "Ты несёшь ответственность за судьбы, которые меняешь, поэтому всегда думай, прежде чем что-то делать" - в голове раздался назидательный и мягкий голос бабушки. "А я не думала, и это для меня наказание! Я должна знать каждого из них в лицо и по имени!".
Включив компьютер и выйдя в интернет, я задала в поисковике дату авиакатастрофы. Тут же на мониторе отобразились все результаты поиска и я, тяжело вздохнув, нажала ссылку на официальный сайт, созданный в память о погибших.
Уже два часа я всматривалась в лица погибших. Внутри всё окаменело от горя. От слез на глазах была пелена, и я выкурила уже пачку сигарет, читая воспоминания родных и близких. "Я принесла намного больше горя, чем думала!" - душа кричала от боли и этот голос, уже нечем нельзя было заглушить.
После отъезда из Москвы я не пила спиртного, но сейчас мне захотелось напиться так, как никогда раньше.
Поднявшись, я на негнущихся ногах подошла к шкафчику, где стояло спиртное. Открыв дверцу, я схватила первую попавшуюся бутылку вина и, вытащив штопором пробку, прямо из горлышка сделала первый глоток. Вкуса я не чувствовала, потому что во рту была горечь - только что я прочитала воспоминания о мальчике, мать которого умерла от инфаркта прямо перед камерой, на моих глазах, в тот памятный день.
"Боже, я монстр, и никогда в жизни я уже не буду нормальным человеком!". Сделав ещё один глоток, я прислонилась к стене и, бессильно съехав на пол, уставилась в одну точку. "Столько детей! Как же так? И своего ребёнка я тоже убила тогда, вместе с отцом? Кто он?".
С трудом поднявшись, я пошла назад к компьютеру и, сделав ещё пару глотком, стала выискивать среди жертв парней своего возраста или чуть старше. Таких было пять человек, но трёх я сразу отмела, потому что они были не моего типа. А вот два парня относились к тем мужчинам, которые могли мне понравиться - оба темноволосые, высокие, атлетичного телосложения, с открытыми и добрыми улыбками. Вглядываясь в их фотографии, я почувствовала, как по лицу с новой силой потекли слёзы. "Кто-то из них мог дать мне ту малышку. Моего маленького белокурого ангелочка".
Казалось, что от сердца по чуть-чуть отрезают маленькие кусочки, чтобы причинить мне больше боли, но эта боль не могла убить меня, и это было самым страшным.
До боли в глазах я всматривалась в фотографии парней и пыталась представить первую встречу с каждым из них, нашу первую ночь и то, как кто-то из них забирает меня из роддома с нашей малышкой. Но всё что видела - это то, как я принимаю тот заказ и получаю чек, подписывая всем смертный приговор.
Делая глоток за глотком из бутылки, я почувствовала, как внутри растёт злость на саму себя, и хотелось сделать хоть что-то, чтобы избавится от боли. Поднявшись на ноги, я покачнулась, оглядываясь вокруг, в поисках предмета, на котором можно сорвать злость, и увидев открытую дверь в ванную, усмехнулась. Там было то, что связывало меня с моей прошлой жизнью и каждое утро мозолило мне глаза.
"Сегодня именно тот день, когда надо окончательно поставить все точки над "i"!". Не выпуская бутылку вина из рук, я направилась туда и, схватив чёрный парик, который одевала, когда проворачивала свои мерзкие делишки, вернулась к столу за зажигалкой.
-Ты тоже участвовал во всём этом, а теперь тупо висишь на пластмассовой башке в ванной комнате? Классно устроился! Счас я тебе устрою казнь! Я горю в аду и тебя туда же отправлю! - бормотала я, покачиваясь.
Выйдя на улицу, я взяла парик в левую руку и, зажав бутылку вина между коленей, подожгла его. Отбросив зажигалку, я взяла бутылку и опять начала пить вино из горлышка, наблюдая, как тлеет парик. Основание, на которое крепились волосы вспыхнуло, и я с удивлением смотрела, как мою руку лижет огонь. Боли почему-то не было.
-Идиотка! Ты что делаешь! - раздался злой мужской голос, а потом последовал удар по левой руке, и горящий парик упал на землю.
Я медленно повернула голову и увидела рядом с собой мужчину лет двадцати семи - двадцати восьми. "Ого! Такой самец и в наших глухих краях?".
Мужчина действительно не вписывался в окружающий меня мир. Он был одет в штаны цвета хаки, белую майку, жилет такого цвета, как и штаны, а на ногах были обуты военные берцы. Он походил на военного, но тёмно-каштановые волосы были не такие короткие, и чувствовалась рука дорого мастера. Да и весь внешний вид говорил о том, что такие ухоженные типчики, как он, вряд ли будут служить в армии, хотя по его взгляду чувствовалось, что он привык подчинять, а не подчиняться.
Осматривая его накаченные мускулы на руках, холодный взгляд голубых глаз, и решительно сжатые губы, я почему-то промямлила:
-Хочу ребёнка.
-Прямо сейчас? Протрезвей сначала, дорогуша! - поморщившись, ответил он. - Бегом в дом. Надо обработать ожоги.
Перед глазами всё плыло и я, кивнув, пошатываясь, пошла в дом.
3
И опять самолёт. Все мечутся в панике, а на меня смотрит малышка, и я боюсь не дойти к ней до падения. Только теперь прижимая её к себе, я чувствую жгучую боль...
-Простите! - я проснулась от собственного крика, и тяжело дыша, села в кровати.
"Боже. Ну когда всё это закончится? Сколько можно меня мучить?" - приложив руку к сердцу и чувствуя его тяжёлые удары, я попыталась стряхнуть с себя остатки сна.
-Ни днём, ни ночью от тебя нет покоя, - раздался спокойный мужской голос и я оцепенела.
Медленно повернув голову к двери, и сфокусировав взгляд, я удивлённо посмотрела на мужчину, стоящего в дверном проёме.
Тут же вспомнилось торжественное сожжение парика, появление этого мужчины и то, как он что-то недовольно бормотал, обрабатывая мою руку. Руку... "Так вот что так болит?" - я бросила взгляд на забинтованную левую ладонь и поморщилась от жжения. Дергающая боль отдавалась в висках, а во рту была пустыня.
-Пить хочу, - прокаркала я не своим голосом.
-Да? Тебе вина опять налить, или ты и воду иногда пьёшь? - с сарказмом спросил он.
"Всё ясно! Блюститель морали, который хочет поучить меня жизни. Ненавижу, когда мне что-то указывают, или разговаривают со мной таким тоном" - во мне поднялась волна злости.
-Обычно я пью водку, - с не меньшим сарказмом ответила я. - Это вчера решила устроить своей печени выходной.
Поднявшись с кровати, я направилась к выходу, но он преградил мне путь и, сощурившись, посмотрел в глаза. Его полный отвращения взгляд ещё больше разозлил меня, и я бросила сквозь зубы:
-С дороги, мелочь.
-Это я-то мелочь? - со смешком спросил он, презрительно оглядывая меня. - Худосочная курица!
-Слюни тогда перестань пускать, глядя на мои окорочка и грудинку, - ответила я, и попробовала его обойти, но он не дал этого сделать.
Ситуация была идиотская. Он стоял в одних боксёрах, а я в трусиках и майке, и мы с пренебрежением осматривали друг друга. Хотя, если быть честной на "мелочь" он никак не тянул. Высокий, мускулистый, он излучал уверенность и мужскую силу, но как раз его внешний вид и оценивающий взгляд, вызывало во мне раздражение. "Самоуверенный петух" - так и хотелось сказать мне.
-Было бы, на что слюни пускать. Я предпочитаю куриц гриль, а не проспиртованных, - усмехнувшись, ответил он.
-Ну, естественно! Печень то уже от анаболиков сыграла в ящик. Удивительно, что ты в состоянии переваривать гриль. Хотя, наверное, только переваривать и в состоянии! - произнеся это, я выразительно посмотрела на его трусы.
-Попридержи язык за зубами, детка, - зло сказал он. - А то я сейчас тебе покажу, на что способен я, моя печень и всё остальное! Ты ведь вчера так страстно мне себя предлагала!
В голове всплыли смутные воспоминания о том, что я говорила о ребёнке, и лицо залила краска стыда. "Капец, пить мне нельзя!". Но гордость не позволяла мне признаться в своих вчерашних ошибках и я бросила:
-Понятия не имею, о чём ты говоришь! Чего я не помню, того не было! Но если тебе так хочется показать свою мужественность, можешь начать показывать её прямо сейчас, - и, ударив коленкой его в пах, самодовольно улыбнулась, когда он скорчился от боли. - Хм, неужто отбила всё желание у тебя, твоей печени и всего остального?