Турецкий щелкнул пультом. На экране беззвучно шевелил губами Баилов. За его спиной был виден вход на Ваганьковское кладбище.
— Вот черт! Стервятник! — Турецкий вскочил со стула и выбежал в комнату к помощникам. — Машину мне, быстро! Чтоб с мигалкой и со всеми, пропусками. Пусть хоть все стекло ими завешают! Тамара, пулей к Меркулову — забери у него документы для меня!
Следователь выдернул из кармана мобильный, едва не уронил его, поймал и быстро набрал номер Гордеева.
— Абонент недоступен… — услышал он в трубке равнодушный голос.
— Зараза! — Турецкий с силой нажал на кнопку.
Прибежала Тамара с документами.
— Свяжись с нашими ребятами, которые Гордеева прикрывают, пусть смотрят в оба! — Турецкий бросил это на ходу одному из помощников и стремительно вылетел из комнаты.
— А с ними нет связи. У них батарейки в рации сели за ночь, — произнес помощник, оглядывая лица товарищей. — А что случилось-то?
Гордеев отключил телефон, потому что находился на кладбище. Плотное кольцо людей окружало могилу, возле которой стоял гроб. Лицо Варганова не было возможности привести в порядок, и его отпевали, не открывая запаянную крышку.
Шла гражданская панихида. Юрий стоял рядом с Лизой, чуть позади. Он видел, как ей мучительно тяжело слушать те хорошие речи, которые произносили об отце люди, потому что все слова были в прошедшем времени. Изредка девушка отводила назад руку, и адвокат касался ее пальцев своими. Эти прикосновения будто придавали дочери Варганова новые силы.
Нежданно-негаданно к могиле приблизились несколько групп из трех-четырех человек самого подозрительного вида. Их словно специально подобрали на роль так называемых братков. Здоровые, коротко остриженные, со жвачками в фиксатых ртах, они бесцеремонно расталкивали собравшихся, протаскивая с разных сторон к могиле пышные венки.
— Кто это? — испуганно оглянулась на Гордеева Лиза.
Адвокат пожал плечами и огляделся по сторонам. К месту захоронения спешила группа телевизионщиков, впереди он увидел вездесущего телезолотаря Баилова.
Гордеев посмотрел на, место, где находились венки. Здесь плотно стояли три мордоворота, остальные разошлись по толпе, расположившись таким образом, что со стороны могло показаться, будто все собравшиеся имеют к ним отношение.
Юрий прочел надписи на венках: «Дорогому другу от братвы», «Скорбим по брату». Это было на венках, обращенных к нему, что до двух других, то Гордеев, уже начинавший догадываться, в чем дело, не сомневался в содержании надписей на их лентах.
Тем временем ошеломленных людей окружили три человека с камерами. Баилов расположился за их спинами, подумал секунду и залез на могильный камень.
— Возьми меня вот так! — крикнул он оператору, показывая ребром ладони на грудь. — А вы снимайте, снимайте людей!
— Я, Максим Баилов, веду репортаж с похорон Виталия Варганова, героя почти каждой моей передачи на протяжении вот уже полугола. Что за публика собралась, чтобы проводить в последний путь этого, как говорится, кристально честного человека…
С этими словами журналист обернулся и показал рукой на людей возле могилы.
— Все! — Он махнул оператору рукой. — Остальной комментарий наложим на материал. Венки мне обязательно снимите!
Гордеев посмотрел на Лизу. Она была бледна как смерть и гневно сжимала кулаки.
— Сволочь! Что он делает?! — Она готова была броситься на Баилова.
— Не надо, Лиза, — тихо сказал Гордеев. — Не делай ему подарок. Смотри, вон он уже на нас нацелился.
Гордеев показал глазами на одного из операторов, который, уловив небольшое движение, сделанное Лизой, тут же направил в ее сторону объектив камеры.
Адвокат подошел к Баилову, который взирал на него насмешливо, заложив руки в карманы дорогого кашемирового пальто.
— Вы что делаете? Кто вам дал разрешение на съемку? — возмутился Гордеев.
— А у кого мне его спрашивать? У вас, что ли? — насмешливо произнес Баилов, делая знак кому-то за спиной Гордеева. — Пресса имеет право снимать все что угодно. Адвокатишка! Пошел вон!
Гордеев понял, что Баилов провоцирует его. Он обернулся и увидел направленную на него камеру. Заметил движение в толпе: двое бандитов яростно нападали на одного из операторов, другой хладнокровно снимал эту сцену.
— Вы хотите опорочить Варганова. — Гордеев обернулся к Баилову. — Я разоблачу ваш спектакль!
— У меня миллионная аудитория, — спокойно ответил Баилов. — Материал выходит сегодня вечером. Ты ничего не сможешь сделать, сынок.
— А я ему помогу. — За спиной Баилова стоял запыхавшийся Турецкий.
— А это еще кто? — прошипел Баилов.
— Вы прекрасно знаете, кто я. Сворачиваем лавочку, и быстренько.
— На каком основании?! — попробовал возмутиться Баилов.
— Разрешение от семьи на съемку имеется? — грозно спросил Турецкий.
— Нет, — вяло пробормотал Баллов.
— А это частная жизнь, понимаете? Никто не имеет права в нее вторгаться. Никто! Вам процитировать статью закона?
Баллов нахмурился и счел за благо промолчать.
— А теперь самое главное. — Турецкий достал из портфеля папку.
— Что это? — Баилов нутром почуял неладное.
— А это, мой маленький друг, постановление об изъятии у вас всех материалов, связанных с Варгановым. — Турецкий протянул Баилову лист бумаги.
Баилов оторопело изучал постановление, а Турецкий между тем с ловкостью фокусника выудил из папки другой документ, в четверть обычного листа.
— А вот вам еще — на добавочку, так сказать…
— А это еще что такое? — прошептал вконец запуганный Баилов.
— Это всего лишь повестка в прокуратуру — для дачи свидетельских показаний. Вы пока что свидетель, но этот статус так неустойчив…
Баилов стоял как в воду опущенный.
— Да я, собственно, и не знал покойного, — залопотал он. — Мы лично не встречались…
— Это не мешало вам иногда странным образом опережать события его жизни, — безжалостно заявил Турецкий.
Баилов быстро досмотрел в лицо Турецкому и тут же отвел взгляд.
— Командуйте своим, — жестко произнес Турецкий. — Пусть подходят сюда. И пусть не фокусничают. Попробуют утаить материал, привлеку за сопротивление и сокрытие улик!
Баилов знаком подозвал к себе операторов. Молодые люди с венками засуетились, закрутили головами, не понимая, что происходит. Двое из них угрожающе двинулись к Турецкому. Рядом со следователем выросли двое сотрудников в спортивных костюмах и кожаных куртках, карманы которых угрожающе оттопыривали рукояти пистолетов. Молодые люди в нерешительности остановились.
— Поди-ка сюда, — поманил одного из них Турецкий, показывая свое удостоверение. — Ты из каких будешь, браток?
— Гольяновский я, — пробурчал молодой человек.
— А остальные? — Турецкий показал на переминавшихся с ноги на ногу бандюков.
— Тоже гольяновские, — шмыгнул носом «бык». — А ты кто таков?
— Я Турецкий, — честно ответил Александр Борисович.
— Без понятия… — с подозрением буркнул бандит.
— Центровые мы, братишка, центровые… Из Генпрокуратуры, слыхал о такой «малине»?
Бандит часто-часто заморгал и вымолвил:
— Ясно…
— Значит, так, — скомандовал Турецкий, — забираете свои букеты и валите отсюда. Только быстро. И я никого не задержу. Даю вам пять минут. Тех, кто закопается, упеку в СИЗО. — Турецкий, конечно, блефовал.
Но блеф удался. «Гольяновский» вернулся к своим. Они пошептались, подхватили венки и гуськом засеменили между могил к выходу.
— Труппа погорелого театра, — бросил им вслед Турецкий и повернулся к Гордееву.
Тот стоял, держа под локоть подошедшую к нему Лизу.
— Здравствуйте, Елизавета Витальевна. — Турецкий поцеловал девушке руку.
Она улыбнулась, и Гордеев почувствовал слабый укол ревности.
— Я вынужден похитить у вас господина адвоката. Он мне очень нужен. А вас оставляю на попечение этих прекрасных молодых людей. — Следователь указал на своих подручных.
— Ну что, пресса, поехали? — Он обернулся к сбившимся в кучу телевизионщикам. — Кассеты из камер прошу сдать Юрию Петровичу.
Гордеев собрал пленки и вслед за съемочной группой вместе с Турецким направился к выходу.
Уже третий час Гордеев и Турецкий изучали видеоматериалы. Это не приносило, к сожалению, никаких результатов, кроме рези в глазах и головной боли.
— Мы неправильно начали, — сказал Турецкий. — Надо было смотреть с последних записей, с места убийства.
— Согласен, — зевнул Гордеев и потер глаза ладонями.
— Девушка, отмотайте нам записи с места убийства Варганова, пожалуйста, — обратился Турецкий к хмурой женщине-монтажеру, которая выполняла все поручения с явной неохотой, но тем не менее быстро и профессионально.
— Материала мало, — хриплым баском молвила она. — Все на одной кассете. Одна камера сломалась во время съемки. Запись с нее перенесена на эту кассету.
— Включайте, — нетерпеливо попросил Турецкий.
Замелькали кадры того страшного дня. Панорама толпы, отдельные лица, ворота тюрьмы. Гордеев увидел себя рядом с Лизой. В углу экрана мелькал таймер, с бешеной скоростью отсчитывая доли секунды, которые остались Варганову. Вот он вышел из ворот, помахал приветственно рукой. Снова панорама толпы, только теперь уже с другой точки, но таймер показывал то же самое время. Внезапно толпа отпрянула, видимо произошел выстрел. Объектив камеры метнулся в сторону. Остановился на распростертом на земле теле Варганова.
— А ну-ка верните назад! — быстро приказал Турецкий.
Кадры замелькали в обратном порядке.
— Стоп! Видишь, вот этот человек смотрит куда-то в сторону. — Турецкий ткнул пальцем в экран на человека в синем пальто.
— Может, его позвал кто-нибудь? — предположил Гордеев и поглядел на замерший таймер. — Верните запись еще немного назад, пожалуйста.
Монтажер, пожав плечами, выполнила указание.
— Остановите. — Гордеев некоторое время смотрел на экран. — Девять часов тридцать две минуты четырнадцать секунд. И там такое же время, он не успел бы перейти с места на место.
— О чем ты? — не понял Турецкий.
— Вот этот человек в синем пальто. — Гордеев показал на экран. — Через доли секунду он окажется с противоположной стороны.
Они просмотрели запись еще раз. Записали время. Человек в синем перешел из одной части толпы в другую за десятые доли секунды.
— Спринтер какой-то, — проворчал Турецкий.
— Это не спринтер. Это два разных человека. Близнецы!
Турецкий посмотрел на адвоката и расплылся в улыбке.
— Молоток! Правильно, близнецы! — Он перевел взгляд на монтажера. — Эту кассету мы заберем отдельно. С собой.
Женщина молча пожала плечами.
— Сделайте нам копию на ВХС. Будем опознавать.
В прокуратуре Турецкого и Гордеева ждало много новостей. Перво-наперво Турецкий велел сделать фотографии близнецов с видеокассеты, затем вместе с адвокатом расположился в кабинете, чтобы посмотреть материалы на Пирожкова.
— Весьма любопытный тип. Совершенно бессовестная скотина, чем только не промышлял. — Следователь листал дело. — Весь УК представлен. Такой вполне мог действовать против Варганова, не стесняясь в средствах.
Гордеев кивнул, разглядывая черно-белые фотографии в фас и в профиль. Что-то странное было в этом поразительно худом, хищном лице, в бесцветных глазах и белых волосах…
— Александр Борисович, в деле есть пункт, особые приметы. Посмотрите!
— Ну есть, — пролистал страницы Турецкий. — Альбинос он.
— Краснолицый, — сказал Гордеев, глядя на Турецкого.
— Правильно, — торжественно произнес Турецкий. — Ты, Юрка, сегодня просто в ударе! Значит, заказчик у нас есть. Это хорошо, но мало. — Теперь надо ждать результатов опознания близнецов или еще какой-нибудь информации.
— Ждать и догонять — последнее дело. — Гордеев откинулся на спинку стула.
И тут в кабинет влетела сияющая Тамара:
— Есть, Александр Борисович! Нашла! Это братья Байгазины, Альберт и Ренат, уроженцы города Элиста…
— Стоп! — прервал Турецкий. — Биографию потом. Где они сейчас?
— В настоящее время проживают по адресу: Ломоносовский проспект, дом два. Элитные новые башни с оранжереями, — мечтательно добавила девушка.
— Ты узнала их телефоны? — спросил Турецкий Тамару.
— Да, их вычислили по мобильникам. Они оба сейчас дома.
— Прекрасно! — Турецкий посмотрел на Гордеева. — Ну что, прокатимся в гости к нашим близняшкам? Они вроде ребята мирные.
— Прокатимся. — Адвокат поднялся со стула.
Новые кирпичные бащни возвышались над дорогой как крепость. По широкому двухполосному шоссе служебная машина вынырнула на асфальтовое кольцо, опоясывающее дом.
— Второй корпус нам нужен, — сказал Турецкий, уставившись в окно.
— Это первый. — Водитель дернул руль.
Машина обогнула башню и остановилась у подъезда с длинным козырьком.
— Это не дом, а просто замок какой-то, — заметил Гордеев.
— Выходи, рыцарь бедный, пошли дракона воевать. — Турецкий вышел из машины и, наклонившись в салон, бросил водителю: — Ты сиди здесь и следи за подъездом. Вот тебе фото одного близнеца. Второй, сам понимаешь, такой же.
Турецкий и Гордеев вошли в подъезд. К ним тут же направился пожилой человек в костюме и галстуке.
— По какому вопросу, молодые люди?
— Мы из прокуратуры. — Турецкий показал удостоверение. — Нужно поговорить с братьями Байгазиными. Они недавно приобрели квартиры в этом доме.
— Здесь все недавно. — Охранник внимательно изучил удостоверение, протянул его следователю и посмотрел на Гордеева: — А ваши документики?
— Это свидетель. Он со мной, — соврал Турецкий. — Мы можем пройти?
— Я должен связаться с жильцами… — забормотал старичок.
— Вы не поняли. Не надо ни с кем связываться. Мы Хотим застать их на месте, а не ловить по всему городу.
— Ладно, ладно, идите. Вот потеряет из-за вас работу пенсионер, — пробурчал пожилой охранник.
— Не волнуйся, отец, — улыбнулся Турецкий. — Все будет хорошо.
— Хорошо-то хорошо, да ничего хорошего. И так уж эти жильцы, куркули проклятые, ропщут, что во всех башнях пенсионеры на вахте сидят. Им блондинок грудастых подавай. Тьфу, прости господи!
— На каком этаже тридцать девятая и сороковая квартиры? — улыбаясь, спросил Турецкий.
— На двадцатом, где оранжереи, — молвил старик и скрылся в своей каморке.
Следователь и адвокат поднялись на двадцатый этаж на лифте. Прошли через холл с роскошными креслами и кадками с экзотическими пальмами и фикусами. Дверь в тридцать девятую квартиру оказалась запертой. На стук и звонок никто не реагировал.
Пока Турецкий колотил в дубовую дверь, Гордеев огляделся по сторонам. Ему показалось, что дверь наискосок приоткрылась, а потом невидимая рука притворила ее, но не до конца.
— Заперто, подумал Штирлиц, — произнес Турецкий, обернувшись к адвокату. — Может, у них обычай такой народный — ходить друг к другу в гости. Где тут сороковой нумер?
Сороковой оказалась квартира с открытой дверью. Турецкий вытащил пистолет и толкнул предплечьем дверь в верхнюю часть, где точно не могло быть отпечатков пальцев.
Один за другим они просочились в полутемную квартиру. Свет не горел нигде, а за окнами уже по-зимнему рано темнело.
— Хозяин! — крикнул Турецкий. — Кто-кто в теремочке живет! Ау!
Его голос звучал беспечно и весело, но Гордеев видел, в каком напряжении его друг, каким цепким взглядом он схватывает все предметы.
— Включи свет, — прошептал Турецкий. — Тут, наверное, как на Западе, один включатель на все приборы в комнате.
Гордеев потянулся к лампе, стоящей неподалеку, и присел на корточки по примеру следователя.
Зажегся свет. Но в квартире по-прежнему было безлюдно и тихо.
Турецкий прошел вдоль стойки кухни-студии, на которой обнаружились три высоких стакана и бутылка вина, и зажег свет в соседнем помещении.
— Вот черт! — услышал Гордеев его голос и бросился на помощь.
В комнате лежало два трупа, один — на кровати, другой — на полу. Байгазины смотрели в потолок двумя глазами. Правые глазницы обоих были наполнены кровью.