Тишина. Потом звук удара. Женщина застонала. Ей было больно, страшно больно. Мучительный стон шел словно из глубины ее души. У нее это получилось довольно хорошо.
- Послушай, ангел мой, - прорычал Морни. - Хватит с меня дешевого лицедейства. Я прекрасный знаток всех этих бездарных приемов. Хватит. Я заставлю тебя рассказать, как было дело, - пусть мне придется таскать тебя за волосы по всему дому. Итак... ты протерла пистолет?
Внезапно она рассмеялась. Смехом неестественным, но чистым и с чудными серебряными колокольчиками в нем. Потом - также внезапно прекратила смеяться. И сказала:
- Да.
- И стакан, из которого пила?
- Да. - Теперь очень спокойно и очень холодно.
- И поставила на пистолет его отпечатки?
- Да.
Он задумался.
- Может быть, их не удастся обмануть. Почти невозможно поставить отпечатки мертвого человека на оружии так, чтобы они выглядели убедительно. Тем не менее. Что ты еще протерла?
- Н-ничего. О, Алекс, пожалуйста, не будь таким жестоким!
- Прекрати. Прекрати! Покажи, как ты это сделала, где ты стояла, как держала пистолет?
Она не пошевелилась.
- Об отпечатках не беспокойся, - сказал Морни. - Я снова поставлю. Более хорошие. Значительно более хорошие.
Она медленно двинулась вперед, и через щель в занавесках я увидел ее. Она была в бледно-зеленых габардиновых брюках, коричневом жакете с вышивкой и алом тюрбане с золотой змейкой на нем. Лицо ее было залито слезами.
- Поднимай же! - рявкнул Морни. - Покажи, как ты это сделала.
Она наклонилась за кресло и выпрямилась, держа пистолет в сторону входной двери.
Морни не пошевелился и не издал ни звука. Рука блондинки затряслась, и пистолет заплясал в воздухе вверх-вниз; губы ее задрожали, и она бессильно уронила руку вниз.
- Я не могу, - задыхаясь проговорила она. - Я должна застрелить тебя, но не могу.
Она разжала пальцы, и пистолет с глухим стуком упал на пол.
- Ты не смогла сделать этого, - хрипло сказал он. - Ты не смогла. Посмотри-ка сюда.
Он вынул из кармана носовой платок и взял им с пола пистолет. Он нажал на что-то, и тот раскрылся. Морни сунул правую руку в карман и покатал в кончиках пальцев патрон, потом сунул его в барабан, потом повторил эту процедуру еще четыре раза - и защелкнул револьвер. Он положил его на пол и выпрямился.
- Ты не смогла застрелить меня, - с издевкой сказал он, - потому что обойма была пуста. Теперь револьвер заряжен. Из него был сделан один выстрел. И на нем твои отпечатки.
Блондинка стояла очень тихо и смотрела на него измученными глазами.
- Я забыл сказать тебе, - нежно пропел он, - что я протер револьвер. Я подумал, гораздо лучше будет знать наверняка, что твои отпечатки остались на нем. Я был уверен, что они там остались, - но я хотел быть абсолютно уверенным. Ясно?
- Ты собираешься заложить меня? - спокойно спросила девушка.
- Да, ангел мой. Я собираюсь заложить тебя.
- Понятно, - она смотрела на него холодно. На ее кричаще-ярком лице хористочки неожиданно отразилось чувство собственного достоинства.
- Я собираюсь заложить тебя, ангел мой, - с расстановкой повторил он, явно наслаждаясь каждым произнесенным словом. - Кто-то меня пожалеет, и кто-то посмеется надо мной. Но моему делу это никак не повредит. У моего дела есть одна чудесная особенность. Немного скандальной известности ему пойдет только на пользу.
- Значит, я для тебя теперь имею ценность только как реклама?
- Именно, - сказал он. - Именно так.
- А как насчет моего мотива? - спросила она с таким глубоким серьезным презрением, что он этого даже не понял.
- Не знаю, - сказал он. - Меня это не волнует. У вас были какие-то делишки. Эдди следил за тобой до улицы на Банкер-хилл, где ты встретилась с каким-то белесым типом в коричневом костюме. Ты передала ему что-то. Эдди бросил тебя и проследил паренька до его дома поблизости. Он пытался еще повисеть на нем, но ему показалось, что тот заметил хвост, - Эдди отстал. Но одно тем не менее я знаю точно. В том доме вчера был убит паренек по имени Филлипс. Ты знаешь что-нибудь об этом, золотко?
- Я ничего не знаю об этом, - сказала блондинка. - Я не знаю никого по имени Филлипс и, как это ни странно, не бегаю и не палю из пистолета в кого попало просто для нехитрой девичьей радости.
- Но ты застрелила Ваньера, дорогуша, - ласково напомнил Морни.
- О да, - протянула она. - Конечно. Мы как раз остановились на моем мотиве. Ты уже придумал что-нибудь?
- Это неважно, когда речь идет о любовниках, - отрезал он. - Сцена ревности, ссора. Можно назвать это как угодно.
- Может быть, - сказала она, - когда он был сильно пьян, он начинал немножко походить на тебя. Может быть, это и был мотив.
Он сказал:
- Ах... - и задохнулся.
- Красивей, - продолжила она, - моложе, без живота, но с той же самодовольной мерзкой ухмылочкой.
- Ах... - сказал Морни - и он страдал.
- Это пойдет? - мягко поинтересовалась она.
Он шагнул к ней и выбросил вперед кулак. Удар пришелся ей в лицо сбоку; она покачнулась, села на пол, вытянув длинную ногу, схватилась рукой за щеку и подняла на него очень синие глаза.
- Может быть, тебе не стоило этого делать, - сказала она. - Может быть, я не пройду с этим теперь?
- Пройдешь, не волнуйся. У тебя нет выбора. Отделаешься довольно легко. Господи, я уверен в этом. С твоей-то внешностью! Но ты пройдешь, ангел мой. На пистолете твои отпечатки.
Она медленно поднялась на ноги, все еще держась рукой за щеку.
Потом она улыбнулась:
- Я знала, что он мертв. В двери торчит мой ключ. Я почти хочу поехать в город и сказать, что это я застрелила его. Только не прикасайся ко мне больше своей скользкой белой лапой - если хочешь, чтобы я призналась в убийстве. Да, я почти хочу в полицию. Среди полицейских я буду чувствовать себя в большей безопасности, чем с тобой.
Морни повернулся, и я увидел его искаженное белое лицо с дергающимся шрамом-ямочкой. Он прошел к выходу; дверь снова открылась. Несколько мгновений блондинка стояла неподвижно и затем исчезла вслед за мужем из поля моего зрения.
Дверь закрылась. Шаги по дорожке. Хлопанье дверец машины. Заработал мотор, и машина уехала.
31
Спустя довольно продолжительное время я вышел из своего укрытия и еще раз внимательно огляделся. Я прошел к креслу, поднял револьвер, тщательно протер его и положил на место. Затем вытащил из пепельницы три испачканных губной помадой окурка, отнес их в туалет и спустил в унитаз. Потом огляделся в поисках второго стакана - но его не было в комнате. Стакан с недопитым выдохшимся коктейлем я отнес на кухню, ополоснул и вытер кухонным полотенцем.
Оставалась самая неприятная часть. Я встал на колени и взял свисающую с кресла окостеневшую руку. Отпечатки получатся не особо хорошими, но все же это будут отпечатки, - принадлежать они будут не Лу Морни. У револьвера была рифленая каучуковая ручка с отбитым уголком. На ней ничего не останется. Отпечаток указательного пальца на стволе справа, два - на курке и отпечаток большого пальца за казенной частью. Сойдет.
Я еще раз огляделся. Пригасил до минимума свет - слишком ярко сияло в нем мертвое желтое лицо. Открыл переднюю дверь, вытащил из замка ключ, протер его и всунул обратно в замочную скважину. Закрыл дверь, протер ручку и пошел вниз по улице к машине.
Я вернулся в Голливуд, поставил машину на свободное место у тротуара и направился к входу в Бристоль-Апартменте.
В темноте из одной из стоящих у тротуара машин послышался жесткий шепот. Кто-то произнес мое имя. Под крышей маленького "паккарда" над рулем маячило длинное пустое лицо Эдди Пру. Он был в машине один. Я облокотился на дверцу и заглялул внутрь.
- Как дела, ищейка?
Я бросил спичку и выпустил дым ему в лицо.
- Кто уронил тот счет стоматологической компании, который вы дали мне вчера ночью? Ваньер или еще кто-то?
- Ваньер.
- И что я должен делать с ним? Узнать биографию человека по имени Тиджер?
- Терпеть не могу дураков.
- Зачем ему носить счет в кармане - чтобы легче ронять? А если он и уронил его, почему ты просто не вернул ему бумажку? Другими словами, объясни мне, дураку, почему при виде счета за стоматологический материал кто-то возбуждается настолько, что начинает бегать и нанимать частных детективов?
- У Морни есть голова на плечах, - холодно сказал Эдди Пру.
- О таких, как он, бытует выражение: "Невежествен, как актер".
- Хватит. Ты что, не знаешь, как используют эту зуботехническую дребедень?
- Знаю. Я выяснил. Альбастон используется для изготовления восковых форм. Он очень твердый, мелкозернистый, и к нему ничего не прилипает. Другой материал - кристоболит - используется для изготовления форм с помощью восковых заготовок; выдерживает очень высокую температуру... Скажешь, ты не понимаешь, о чем я говорю?
- Ты, наверное, знаешь, как делаются золотые пломбы, - сказал Эдди Пру. - Наверное, знаешь, а?
- Я потратил сегодня два часа на изучение этого вопроса. Теперь я тонкий знаток - и что дальше?
Он помолчал немного и сказал:
- Ты газеты читаешь когда-нибудь?
- Изредка.
- Ты случайно не читал, что в Белфонт-Билдинг на Девятой укокошили одного старика по имени Морнингстар - двумя этажами выше офиса Х.Р.Тиджера? Не читал, а?
Я не ответил. Он еще некоторое время смотрел на меня, потом протянул руку к приборной доске и выключил зажигание.
- Никто не повел бы себя так глупо, как ты, - мягко сказал он. Никто. Спокойной ночи.
Машина отъехала от тротуара и двинулась вниз по склону в сторону Франклина. Я ухмылялся ей вслед, пока она не скрылась с глаз.
Я поднялся наверх, отпер дверь квартиры, приоткрыл ее на несколько дюймов и потом осторожно постучал. В комнате послышались шаги, и цветущего вида девушка в белой форме и белой шапочке с черной полоской распахнула дверь.
- Я Марлоу. Я здесь живу.
- Проходите, пожалуйста, мистер Марлоу. Доктор Мосс меня предупредил.
Я тихо прикрыл дверь.
- Как она?
- Спит. Она уже дремала, когда я пришла. Меня зовут мисс Лимингтон. Ничего особенного я о ней сказать не могу, кроме того, что температура в норме, а пульс учащенный, но успокаивается. Душевное потрясение, я полагаю.
- Она нашла убитого человека, - сказал я. - Страшно испугалась. Она не проснется, если я войду в спальню и возьму кое-какие вещи?
- О, пожалуйста. Если вы не будете шуметь, она не проснется. В любом случае это не страшно.
Я прошел в гостиную и положил деньги на секретер.
- На кухне найдете кофе, ветчину, яйца, хлеб, апельсины и виски, сказал я. - Если понадобится еще что-нибудь - позвоните вниз.
- Я уже взглянула на ваши припасы, - улыбнулась сиделка. - Для завтрака вполне достаточно. Она останется тут?
- Это вопрос к доктору Моссу. Думаю, она отправится домой, как только будет в состоянии. Ее дом далеко отсюда, в Вичите.
- Я всего лишь сиделка, - сказала она. - Но думаю, что ее вполне исцелит хороший глубокий сон.
- Хороший глубокий сон и смена общества, - сказал я, вовсе не имея в виду мисс Лимингтон.
Я прошел по коридору и заглянул в спальню. Они нарядили ее в мою пижаму. Она лежала на спине, выпростав руки из-под одеяла. Рукав пижамы завернулся дюймов на шесть, и торчавшая из рукава рука была плотно сжата в кулачок. Лицо ее было бледным и изможденным, но казалось вполне спокойным. Я вытащил из стенного шкафа саквояж и покидал туда барахло. Когда я тронулся к двери, я еще раз взглянул на Мерле. Глаза ее были открыты и устремлены в потолок. Потом она медленно перевела взгляд пониже, чтобы видеть меня боковым зрением, и слабая улыбка тронула уголки ее губ.
- Привет, - это был слабый дрожащий голосок; голосок, который знал, что его хозяйка лежит в постели, при сиделке и прочем.
- Привет.
Я подошел и встал рядом с постелью, со своей самой ослепительной улыбкой на своем мужественном лице.
- Со мной все в порядке, - прошептала она. - Все чудесно, правда?
- Конечно.
- Это ваша постель?
- Все в порядке. Я вас не укушу.
- Я не боюсь, - сказала она. Ее рука поползла по одеялу ладошкой вверх, ожидая, чтобы ее взяли. Я взял ее. - Я не боюсь вас. Ни одна женщина не может испугаться вас, правда?
- Из ваших уст, - сказал я, - полагаю, это значит комплимент.
Ее глаза улыбнулись - и снова посерьезнели.
- Я обманула вас, - тихо сказала она. - Я... я ни в кого не стреляла.
- Знаю. Я там был. Забудьте это. Не думайте.
- Все всегда советуют забыть неприятные вещи. Но их невозможно забыть. Я хочу сказать, как-то глупо давать такие советы.
- О'кей, - я притворился уязвленным. - Я глуп. Как насчет того, чтобы еще соснуть?
Она медленно повернула голову и посмотрела мне в глаза. Я присел на краешек постели, держа ее руку.
- Полиция придет сюда? - спросила она.
- Нет. И попытайтесь пережить это разочарование.