— Желаю успеха, — попрощался с гостями Бенеш.
Когда молодые люди уже шли по коридору, Кундт недовольно сказал:
— Он спутал нам все карты: Берлин требует выдвигать заведомо неприемлемые требования, а он нынче согласен на любые.
— Надо как можно скорее ехать к Генлейну, — ответил Себековский, — Необходимо срочно обсудить это с ним.
Лабиринты истории
Из передовицы газеты «Таймс» за 7 сентября 1938 года.
«Правительству Чехословакии стоит задуматься на предмет того, чтобы либо принять, либо отклонить получивший в определенных кругах распространение проект превращения Чехословакии в более однородное государство путем отделения Судетской области, где проживают чуждые Чехословакии немцы, стремящиеся слиться с нацией, которой они принадлежат по расовому признаку… Преимущества от создания в Чехословакии однородного государства могут оказаться серьезнее, чем недостатки, которые повлечет за собой потеря населенной немцами приграничной Судетской области…».
В статье ни словом не упоминалось о том, что такое решение лишает Чехословакию как естественной горной преграды на северной границе, так и построенных там оборонительных укреплений, оставляя ее в этом направлении полностью беззащитной.
Чехословакия, 12 сентября 1938 года
Грузовик с солдатами несся на большой скорости в сторону пограничья. Поручик Бартош, сидя в кузове вместе со своим взводом, раздумывал о превратностях судьбы. Было похоже, что его сегодняшним вечером распорядились, не спрашивая его согласия.
Вообще обстановка в стране накалялась с каждой минутой. 7 сентября Генлейн, ссылаясь на какие-то столкновения членов его партии с полицией, объявил о прекращении всяких переговоров с чешским правительством. Позавчера, 10 сентября, в Германии на партийном съезде выступал Геринг. Его речь была полна угроз и оскорблений в адрес как президента Бенеша, так и всей Чехословакии. На следующий день многие газеты приводили выдержки из его речи. Но в принципе, весь смысл его речи был заключен в первых фразах: «Незначительная часть Европы попирает права человеческой расы… Жалкая раса пигмеев — чехов — угнетает культурный народ, а за всем этим стоит Москва и вечная маска еврейского дьявола!» Вечером по чешскому радио выступил президент Бенеш. В своей спокойной речи он призывал к проявлению доброй воли и выработке взаимного доверия. Когда Бартош вчера возвращался со службы к себе на квартиру, то обратил внимание, что весь вокзал Вильсона забит евреями, которые спешили перебраться в более безопасную часть страны.
Сегодня с утра в Мюнхене на стадионе в день закрытия съезда выступил Гитлер. Его речь также была пропитана ненавистью к Чехословакии и ее президенту. Говорят, в пограничье немцы на всех улицах вывесили динамики и транслировали эту речь. По окончании речи по всем Судетам вспыхнули молодежные беспорядки. Президент Бенеш вынужден был объявить в Судетах военное положение и направить туда войска для наведения порядка. Генлейн уже во второй половине дня объявился в Берлине и оттуда, по германскому радио, заявил, что единственным путем решения вопроса является присоединение Судет к Германии.
Часть, в которой служил Бартош, срочно подняли по тревоге, посадили в грузовики и отправили на ликвидацию беспорядков. Вот так Бартош распрощался с надеждами приятно провести этот вечер.
Лабиринты истории
Речь Гитлера, произнесенная на закрытии съезда, произвела по всей Европе эффект разорвавшийся бомбы. Французский кабинет министров заседал весь день, 13 сентября, перед ним стояла сложнейшая задача: выполнять или не выполнять свои обязательства перед Чехословакией в случае нападения на нее Германии. Уже вечером премьер Даладье потребовал привезти на совещание английского посла сэра Эрика Фиппса. Последнего нашли в Опера-комик и буквально из театрального кресла доставили на совещание. Французы попросили английское правительство провести переговоры с Германией и уладить вопрос наилучшим способом.
В тот день в одиннадцать часов вечера из Лондона в Берлин ушла телеграмма следующего содержания:
«Ввиду крайне осложнившейся ситуации предлагаю немедленно встретиться с Вами, чтобы попытаться найти мирное решение. Согласен прибыть самолетом и готов вылететь завтра же. Прошу назначить удобное для Вас место встречи в самое ближайшее время. Буду благодарен Вам за скорейший ответ».
Чемберлен прибыл в Мюнхен 15 сентября в полдень, откуда специальным поездом отправился в Берхтесгаден. На протяжении всего пути специальный состав встречал эшелоны с танками, артиллерией, солдатами. В Берхтесгадене Чемберлена никто не встретил — его сразу же на машине отправили в Бергхоф, где на верхних ступеньках крыльца его и приветствовал Гитлер.
После чая оба руководителя поднялись на второй этаж для переговоров. Британский посол Гендерсон настоял на том, чтобы немецкого министра иностранных дел Риббентропа до переговоров не допустили. Риббентроп отомстил ему на следующий день, не дав англичанам записи переговоров. Для своего кабинета министров Чемберлену пришлось по памяти восстанавливать, что говорил он и что отвечал Гитлер. Встреча закончилась тем, что Чемберлен сказал, что он не может ответить ничего определенного, пока не проконсультируется со своим кабинетом министров и с французами. Гитлер, со своей стороны, дал Чемберлену слово не предпринимать никаких военных действий до их следующей встречи.
18 сентября Чемберлен провел весь день в переговорах с французами, убеждая их поддержать его политику уступок, а Гитлер в это время издал приказ о повышенной боевой готовности для пяти армий — 2, 8, 10, 12 и 14-й.
19 сентября английский и французский послы в Праге вручили президенту Бенешу англо-французское предложение по урегулированию спорного вопроса. Президент Бенеш отверг это предложение, сказав, что принятие таких условий «рано или поздно поставит Чехословакию в полную зависимость от Германии». Президент Бенеш напомнил французам об их договорных обязательствах перед Чехословакией и предложил передать судетский вопрос на рассмотрение арбитража в соответствии с германо-чешским договором от 16 октября 1925 года. Ни одна из английских или французских газет этого ответа опубликовать не посмела.
21 сентября правительство Польши потребовало от правительства Чехословакии провести плебисцит о присоединении к Польше района вокруг Тешина, где проживала небольшая польская колония. С подобными требованиями обратилась к чехам и Венгрия.
Плауэн, 21 сентября 1938 года
На большом плацу стояли ровные ряды молодых парней в коричневых рубашках, брюках цвета хаки и высоких сапогах. Перед строем стоял Конрад Генлейн. Он только что закончил приветственную речь перед Судетским добровольческим корпусом и находился в растерянности: с напутственной речью молодым штурмовикам должен был выступить сам Рейнгард Гейдрих, но его прибытие почему-то задерживалось. И вот когда Генлейн уже открыл было рот, чтобы распустить строй на перекур, он услышал шум приближающихся автомобилей.
Автомобиль Гейдриха вылетел почти на середину плаца и оттуда легко выскочил молодой группенфюрер. Он выбросил руку в партийном приветствии, и ему дружно ответили стройные ряды штурмовиков. Без каких-либо вступлений Гейдрих сразу же перешел к делу.
— Ребята, — начал он очень неофициально и доверительно, — вам выпала честь быть первыми ласточками свободы на вашей многострадальной родине. Уже через несколько часов вы тронетесь в ваши родные города, для того чтобы взять там власть у тех, кто никакого отношения к этим городам не имеет. Ваши предки всю жизнь прожили на этой земле. Любой, кто хотя бы листал учебник истории, прекрасно знает, что эта земля с самого начала принадлежала немцам. И жили тогда на ней только немцы. Но еврейская жадность безгранична, поддерживаемые чешскими штыками, они проникли и сюда. Не имея на то никакого права, они нахально взяли на себя управление этой землей. Но этому пришел конец!
Стройные ряды ответили громогласным «Ура!»
— Сейчас вам выдадут оружие, — продолжил группенфюрер, — Это австрийское оружие. Оружие, которое чехи выдавали австрийским чехам для того, чтобы держать австрийских немцев в повиновении. Но сейчас этому пришел конец, и это оружие повернется против собственных хозяев. Само по себе оружие — это ничто. Все зависит от рук, в которых находится это оружие, а нынче оно находится в надежных руках. И я не сомневаюсь, что через несколько часов города Аш и Эгер снова станут по-настоящему немецкими городами.
И снова ряды ответили громогласным «Ура!»
— Мы прекрасно, понимаем, что многие из вас еще не бывали в настоящем бою, поэтому с вами вместе пойдут спецгруппы СС. Это ребята, которые еще недавно кулаками и зубами вырывали Германию из еврейских лап. Они прекрасно знают, как достается свобода! Для ваших многострадальных земель настали последние часы рабства! Фюрер назначил срок: к 1 октября все Судеты должны стать немецкими! Но ваши города будут первыми! Да поможет вам Бог!
Над плацем пронеслось троекратное «Ура!», и отряды строем начали покидать плац. Гейдрих повернулся к Генлейну.
— Скажите вашим людям, — начал он, — что этими городами надо овладеть молниеносно. Пусть ничего не боятся. Оба эти города глубоко вдаются в территорию рейха: в случае любого затруднения войска подойдут мгновенно. Опирайтесь на моих парней — они не подведут. Как только захватите эти города, используйте их в качестве баз. Рассылайте оттуда мелкие группы и поднимайте восстания в остальных районах. Запомните, любое жесткое выступление со стороны чехов, и наши войска сразу же придут вам на помощь. Будем честными, ваша задача и состоит в том, чтобы вызвать чехов на жесткие меры.
— Я все понимаю, группенфюрер, — почти радостно сказал Генлейн.
— А раз понимаете, действуйте, — отрубил Гейдрих.
Прага, 21 сентября 1938 года
Президент Бенеш не сомкнул глаз всю предыдущую ночь. Наутро он появился в Градчанах осунувшийся, с мешками под глазами и сразу попросил собрать в конференц-зале кабинет министров, лидеров партий и армейское командование. Как только все собрались, президент Бенеш угрюмо описал сложившуюся ситуацию. Когда он выступал, в кабинет неслышно проскользнул курьер и сказал что-то на ухо министру иностранных дел доктору Камилу Крофту. Тот кивнул, и курьер так же неслышно исчез.
Не успел президент Бенеш замолчать, как доктор Крофт встал со своего места.
— Мне только что сообщили, — громко объявил он, — что сегодня утром советский наркоминдел Литвинов, выступая в Женеве, сказал, что Россия намерена до конца выполнять свои договорные обязательства.
Это был луч надежды.
— Вы уверены, что это сообщение верно? — встрепенулся Бенеш.
— Если хотите, мы можем связаться с советским послом в Праге и попросить его подтвердить советскую позицию, — предложил доктор Крофт.
— Сделайте, пожалуйста, это, — попросил Бенеш.
Министр иностранных дел вернулся в конференц-зал спустя час. Вид его был уже не такой радостный.
— Ну, что вы нам скажете, доктор? — поинтересовался Бенеш.
— Советский посол подтвердил слова Литвинова и сказал, что позиция советского правительства в этом вопросе остается прежней. Но мы внимательно просмотрели наш договор с Россией: она сможет прийти нам на помощь только в том случае, если так же поступит Франция.
В зале повисла тишина.
Собрание продолжалось до позднего вечера. Результатом его стало решение принять англо-французское предложение, то есть провести в Судетах плебисцит, который определит дальнейшую судьбу Судет. В результате этого кабинет министров подал в отставку, и генерал Ян Сыровы был назначен главой нового «правительства национального единства».
Лабиринты истории
Хотя в Англии и нарастала оппозиция внешней политике Чемберлена, тот тем не менее сумел заручиться в своих действиях поддержкой правительства и парламента. 22 сентября он снова вылетел в Германию, на этот раз в Годесберг, для встречи с Гитлером. Встреча началась во второй половине дня 22 сентября. Чемберлен с гордостью довел до сведения Гитлера, что Чехословакия приняла все требования Германии. На что получил ответ: «Теперь в этом уже нет никакого смысла».
Услышав такой ответ, Чемберлен даже подпрыгнул. Карточный домик европейского мира, который с такой любовью построил Чемберлен, развалился, а вместе с ним разваливалась и политическая карьера британского премьер-министра. Он с трудом убедил парламент согласится на передачу Германии Судет после плебисцита, но немедленная оккупация уже не влезала ни в какую миротворческую триумфальную арку. Если он согласится на это, то в Англии его точно не поймут.
Теперь Гитлер требовал начать 26 сентября эвакуацию чехов из Судетской области, которая должна была закончится 28 сентября. А с 28 сентября должна была начаться немецкая оккупация Судетской области.
Чемберлен ответил, что без консультации со своим правительством и с правительствами Чехословакии и Франции решить этот вопрос он не может. Переговоры были прерваны на ночь.
После длительных телефонных переговоров Чемберлена с английским и французским правительствами, те послали чехословацкому правительству телеграмму, в которой говорилось, что они «не берут на себя ответственность советовать ему не проводить мобилизацию».
23 сентября в 10 часов 30 минут чехословацкое правительство объявило полную мобилизацию.
23 сентября переговоры между Гитлером и Чемберленом возобновились. В разгар этих переговоров Гитлеру принесли сообщение, что в Чехословакии объявлена полная мобилизация. Гитлер сразу же схватился за это сообщение и, козыряя им, использовал его как доказательство того, что Чехословакия не согласна ни с какими мирными предложениями.
Чемберлен попытался заметить, что Германия первая объявила мобилизацию. Гитлер полностью отрицал какую бы то ни было мобилизацию в Германии. Кончилось тем, что Чемберлен с новым меморандумом вылетел в Лондон для консультаций.
24 сентября Чемберлен столкнулся с твердой оппозицией, которую возглавлял Дафф Купер, первый лорд адмиралтейства. К оппозиции присоединился даже лорд Галифакс.
К вечеру того же дня пришло сообщение из Франции, что французское правительство полностью отвергло Годесбергский меморандум и объявило частичную мобилизацию.
25 сентября в Лондон прибывают французский премьер Даладье с представителями своего правительства. К этому моменту приходит сообщение, что Чехословакия тоже отвергла Годесбергский меморандум. Франции ничего не остается, как подтвердить верность своему союзническому долгу. Загнанная в угол Англия объявляет, что в случае военного конфликта она поддержит Францию.
26 сентября Чемберлен отправляет Гитлеру письмо, в котором уговаривает последнего «не сжигать мостов». Письмо повез Гораций Вильсон.
Берлин, 27 сентября 1938 года
Несмотря на погожий денек, один из последних деньков бабьего лета, казалось, что над Берлином нависло предгрозовое облако.
Гейдрих прибыл в рейхсканцелярию к пяти часам вечера. На его лице были заметны следы усталости, но движения были резкими и энергичными. Он рысью поднялся по лестнице и быстрым шагом дошел до приемной Гитлера. Там его сразу же провели в кабинет, где кроме Гитлера присутствовал адмирал Канарис.
Гитлер, увидев Гейдриха, сразу же подскочил к нему с вопросом.
— Опишите мне общую ситуацию в Европе. Вот адмирал уверяет, что нам надо дать отбой по операции «Грюн». Что вы скажете на это?
— Ситуация действительно очень сложная, — согласился Гейдрих, — Я не знаю, какие данные вам привел адмирал. Но я скажу следующее: правительства Югославии и Румынии сегодня предупредили правительство Венгрии, что в случае нападения ее войск на Чехословакию они предпримут военные действия против Венгрии. Балканский кризис мы и не думали планировать. Во Франции дела обстоят не лучше. Мобилизация, объявленная там, скорее смахивает на полную. К концу шестого дня Франция будет в состоянии выставить на германской границе 65 дивизий. Учитывая пять наших армий, которые противостоят Чехословакии, мы сможем сконцентрировать к этому времени на этом направлении всего 10–12 дивизий. Более того, в Британии объявлена мобилизация во флоте. Италия не делает ничего, чтобы связать французские силы на юге.