— Съешь. Виноград оттенит вкус варенья.
Женю, то ли от его голоса, то ли от странного взгляда парня, бросило в жар. Она смотрела в карие глаза и понимала, что должна отказаться и напомнить ему о приличиях, но вместо этого позволила ему положить себе в рот виноградину.
— Кхе-кхе!! — раскашлялась Надежда, возмущено глядя на подругу, но та не видела ее, смотрела на Хамата и видела удивительные по красоте глаза, уникальные черты лица, губы, что запрет для нее и влечение, пальцы, что казались красивей всех рук, что она видела, нежней, чем можно было себе представить. Ей хотелось прикоснуться к ним губами, ощутить мягкость кожи, впитать ее аромат, прижать его ладонь к своей щеке, почувствовав ее тепло....
Надя громко брякнула прибором о тарелку, и Женя, наконец, очнулась. Вспомнила где она и кто. Ей стало стыдно и странно: что произошло, что с ней вообще происходит? Она потерла виски, старательно пряча взгляд от всех присутствующих, закрываясь от Хамата, слишком близкого, слишком желанного и волнительного.
Так и просидела до конца ужина, старательно разглядывая тарелки, отвечая невпопад и титаническими усилиями держа себя в руках. Хамат повернулся к Наде, переключив свое внимание на нее, чтоб не смущать Женю, но и это не спасало девушку от влечения. Она поглядывала на его широкие плечи и мысленно прижималась к его спине, обнимая за них, вслушиваясь в дыхание и стук его сердца.
Чушь, чушь, чушь!! — твердила себе, лихорадочно соображая, что с ней могло случиться, откуда столь сильное, дикое влечение к парню? И подумалось: афродезиаки! Благовония, что дымят по углам комнаты! Они воздействуют на рецепторы и возбуждают сильное желание. Она сама лично брала интервью у директора одной фирмы по изготовлению парфюмерных масел, которые вызывают влечение. И если в Россию подобная новизна пришла недавно и бытует на уровне суеверий и бабкиных сказок, то на Востоке - Родине благовоний и тонких знатоков любви, испокон веку применяют и травы, и масла, и запахи, чтоб усилить страсть и привлечь предмет своего желания.
‘Только этого мне и не хватало’, — уныло подумала Женя и вздрогнула всем телом, почувствовав, как ладонь Хамата легла ей на спину, а дыхание парня коснулось щеки. ‘Что ж ты опять ко мне повернулся’! — подумала чуть не плача: ‘ну подожди, очнусь, я тебе такой эксперимент устрою, что ты у меня вообще ориентацию сменишь’!
— Тебе нехорошо? — Спросил он, с тревогой заглядывая ей в глаза.
И надо бы сказать ему грубо и доходчиво, да слова теряются от его близости.
— Да, — только и выдавила с трудом.
— Вы устали: перелет, дорога, хлопоты, новые впечатления. Отдыхайте, —улыбнулся Самшат и что-то тихо сказал матери. Женщина прищурила глаз на Женю и, улыбнувшись, встала.
— Ужин окончен, — объявил Хамат, шепнув девушке в ухо. Та глухо застонав, поспешно встала, мечтая вытолкать неповоротливую мадам из столовой как можно быстрей, чтоб убежать и самой, скрыться в своих покоях, встать под холодный душ, который наверняка приведет ее в чувство, и вернет разум на место.
Как только Ассария скрылась за дверьми, Женя с натянутой улыбкой раскланялась с присутствующими и, сославшись на дикую головную боль, рванула вон из столовой.
— Женька, ты что делаешь?! Что за эротические сцены?! С ума сошла, подруга?! Нет, я тебя не узнаю, может, удар солнечный хватил?! — ворвалась в ванную комнату Надя, когда Женя немного пришла в себя от холодной воды. Она выключила кран и, накинув халат, села на пуф, глядя на подругу исподлобья:
— Не ори, я не меньше тебя в шоке… и в панике!
Надя прислонилась к стене, озабоченно разглядывая мокрую, подавленную подругу:
— Что случилось-то?
— Не знаю, Надя.
— И не догадываешься?
— Мне кажется, меня или опоили или что-то в этом роде.
— А что в этом роде может быть? — растерялась Надя.
— Ароматерапия.
— Аромотерапия? О-о! — вздохнула. — Благовоний они, конечно, не пожалели, даже в горле першило. Как и специй в пищу сыпнули. У меня все внутри горело. Думаешь, в этом дело?
— А в чем еще? — пожала плечами. — Я похожа на Сусанну? Могу на араба клюнуть? В принципе, воспылать в одночасье дикой африканской страстью к мужчине, которого знаю меньше суток?
— Нет, в этом-то и странность, — согласилась. — Тебе же всегда светленькие нравились и чтоб в теле, крепкие, а этот совсем не в твоем вкусе… Ну, вы дали эротических впечатлений, мама не горюй!
— Слушай, давай уедем, а? — скривилась Женя.
— Успеем. Давай сначала разберемся и воздадим по заслугам, если правда, что недоброе в голове Хамата.
— Думаешь, сможем?
— Не дуры же? Авось.
— По мне – дуры, раз сюда приехали. А ведь не хотела я ехать, нутром чуяла неприятности…
— Выглядела ты далеко не расстроенной, — хмыкнула Надя. — А уехать не проблема, но билеты на восемнадцатое, не забывай. Здесь, конечно, неоднозначно, но Сусанка под боком и охрана. Завтра с ней поговорим, о своих подозрениях доложим, и пусть она гонит этого Хамата на все четыре стороны. Обойдемся без переводчика.
— Не пойдет она против Самшата.
— Мы пойдем. Скажем, слуга твой к нам пристает. Выгонит, куда денется, или уберет с глаз, в крайнем случае.
— Лучше уехать, — упрямо заявила Женя.
Надя вздохнув, села на край ванны:
— Спору нет, для ‘сейчас’ – да, но ведь будет завтра, а оно не сегодня. Во-первых. Во-вторых: чего вдруг мы побежим из-за какого-то гурмана сексуальных наслаждений? Мало ли озабоченных? От всех бегать, нервы и отпуск себе портить? Али мы не умницы-разумницы, не справимся? И не такие экземпляров охлаждали да в стойло ставили, и этого поставим. А в-третьих: головой думай – уехать? Куда? Билеты пока сдашь да новые возьмешь – с ума спрыгнешь. А жить где, пока суть да дело? В гостинице? Кто пустит? И как ты себя представляешь одну в незнакомом городе? Здесь один ненормальный, там миллион. Аэропорт вспомни, взгляды местных ловеласов. Там нас неприятности хлеще будут ждать.
В комнате глухо запел сотовый.
— Тьфу, ты, — взвыла Женя, узнав по мелодии звонивших. — Родители! Только их мне и не хватало сейчас!
— Я возьму трубку…
— Да, ладно, — отмахнулась и прошла в комнату, вытащила из-под кофты на постели телефон, бодрым голосом быстро отрапортовала маме о прекрасном отдыхе: незачем старушку волновать ее девичьими проблемами – и отключила связь.
Бросила телефон на тумбочку и объявила:
— Спать! Не хочу ничего, устала как Золушка.
— Правильно, ложись, а думать завтра будем.
— Угу, завтра я этому переводчику, — сжала кулак и … разжала: а что она переводчику сделает? Пошипит на него – позабавит? — Ненавижу! — рявкнула в сердцах и бухнулась на постель поверх покрывала. — Так надо мной еще ни разу не издевались!
— Пытка страстью, — хихикнула Надя. — Не расстраивайся подруга, все когда-нибудь, случается впервые.
— Успокоила? — вздохнула Женя, с раздражением и осуждением покосившись на девушку.
— Колыбельную спела, — хмыкнула та и выключила свет. — Спи. Прорвемся.
Глава 4
Выспалась Женя отменно. Полежала, покрутилась на мягкой постели, радуясь тому, что не нужно вскакивать как ужаленной по зову будильника, куда-то спешить, в полусонном состоянии пытаясь собраться, поесть и сообразить, что взять, куда бежать. Ежась от холода, топтаться на остановке с толпой таких же, как она, бедолаг.
Две недели! Подумать только, ее ждет еще тринадцать дней райского блаженства, — подумала, с улыбкой поглядывая сквозь шторки на край бассейна, зелень, солнечный день. И услышала шлепанье. Следом распахнулась дверь и появилась сонная Надежда в накинутом на плечи халате. Она сонно хлопнула ресницами и, бухнувшись на постель рядом с Женей, объявила, засыпая на последней фразе:
— Три часа дня. Пора вставать…
Женю подкинуло:
— Три часа?! Мы что, весь день проспали?! А ну, подъем! — растолкала Надю, усадив силой. — Тринадцать дней! Мы проспали тринадцатый день, осталось двенадцать!
— Соболезную, — кивнула Рыжова, свесив голову на грудь.
— Надя, хорош спать! Давай в ванную, в душ, по кофею и в город. Нельзя тратить время на сон, дома выспимся!
— Мудро, — согласилась та и, поднявшись с помощью подруги, зевая, пошлепала обратно к себе.
Женя приняла душ, одела легкие шортики и маечку, собрала волосы в хвост. Сменила флэш в фотоаппарате, собрала сумочку для похода по лавкам и базарчикам, а Надя все никак собраться не могла, потому что не могла проснуться. В штормовом состоянии бродила по комнатам, натыкаясь на мебель, и искала то одно, то другое. Пришлось ей помочь. Кстати, и слуга с подносом подоспел: легкий завтрак с чашкой крепкого кофе с кардамоном были как раз. Девушки устроились за столиком в саду, принялись уплетать лепешечки, фрукты, тут и Сусанна появилась в полной боевой готовности: в легком светлом то ли платье, то ли рубахе, глухой от ворота до подола, которая заканчивалась почти у щиколоток.
Надя подавилась кофе, впервые увидев подругу в столь консервативно-монашеском наряде.
— Что Восток с людьми делает? — бросила глухо, откашлявшись.
— Привет, сони! — улыбнулась Сусанна, усаживаясь к ним за столик.
— Привет, привет. Где сутану прикупила?
— Не ерничай. Обычная форма одежды.
— Да? Я думала, это обычная, — показала на свой полосатый топик, шорты и сланцы.
— Это для вас, а я женщина замужняя.
— А-а, ну тогда, конечно, — протянула Женя, хохотнув.
— Останусь холостой, — заверила Надя. — А что делать? Не люблю сутаны.
— Ну, вас, — отмахнулась Сусанна. — Жуйте резвее и поехали. Машины уже ждут. Хамат всю траву на газоне вытоптал…
— Вот на счет Хамата, — преобразилась Женя. — Просьба у меня – пошли его в даль светлую.
— Не поняла, — честно призналась женщина, изобразив попытку мыслительного процесса - насупившись.
— Мы отказываемся от услуг переводчика, — пояснила Надя. — Не нравится нам поведение вашего служащего.
— Служащего? — еще больше нахмурилась Сусанна. — Чем не нравится? Что случилось? Ночью в окно влез?
— Бог миловал, спасибо хоть до этого не дошло, — буркнула Женя.
— Что объяснять? Не хотим мы его видеть и все тут, липучий сильно. Просто отправь подальше от нас. Объяви: до свидания, и пусть гуляет.
Сусанна наморщила лоб и затосковала:
— Девочки, как вы представляете себе женщину, объявляющую мужчине: свободен?
Подруги переглянулись:
— Спокойно, — заверила Женя.
— Сусанна-а, ты в порядке? — Качнулась к ней Надежда.
— Я-то – да...
— Не-е, ты себя послушай. Как?! Женщина?! Угнетенная раса!... Да, просто, как обычно!
— Как обычно – у вас, а здесь по-другому. Это оскорбление мужчине, Самшату позор, мне неприятности. Вы на что меня толкаете?
— Хорошо, давай объявим мы, поговорим с твоим мужем, если ты такая верная чужим традициям, бессловесная, как домашнее животное.
— Сама такая! Вы что не понимаете, что находитесь в исламской стране, в Сирии, а не в России, здесь феменизм не проходит. Нет, мой муж очень либеральный человек, не деспот какой-то, но, девочки, дорогие, я же не идиотка терпение его испытывать и ставить в неловкое положение! Ха! Хамату сказать, что мы вот с утра подумали и решили…
— С вечера, — буркнула Женя и рявкнула, качнувшись к подруге. — Потому что он опоил меня! Пристает!
Сусанна нахмурилась, изучая лицо девушки, покосилась на Надю и, получив подтверждающий кивок, расстроилась.
— Женечка, Наденька, не могу я приказывать Хамату, вообще лезть к нему, в его дела. Это из ряда вон, понимаете?
— Тогда скажи мужу.
— Что сказать? Что кому-то, что-то показалось? Мы были все вместе, ели одно и тоже – как, кто и кого и за какой надобностью мог опоить?! Что и кому я должна говорить? Самшату, Хамату? Что говорить? Что у вас капризы и видения? Они посмотрят на меня как на ненормальную, и вас в эти же ряды зачислят.
— Ничего себе, видения! — возмутилась Женя и с грохотом опустила чашку на блюдце. — Ты вчера все видела сама и твой Самшат тоже!
— А что видели? — не могла понять Сусанна.
— Притворяешься? — заподозрила Надя.
— Ничуть. Да, нам стало ясно, что Хамату очень понравилась Женя, но что из того? Она красивая молодая женщина, он красивый молодой мужчина, вполне естественно увлечься друг другом. Но он не хам, не какой-то там разболтай, а очень умный, вежливый, воспитанный человек и не позволял, да и не мог в силу воспитания позволить себе грубость…
— Сусанна, я сейчас в тебя чем-нибудь запущу, — зловещим тоном предупредила Евгения.
— Короче, так, — объявила Надя, выставив руки на всякий случай, а то Жене действительно ума хватит в Сусанну чем-нибудь запустить. — Переводчик нам не нужен, а куда ты его и как уберешь, это не наше дело.
Женщина заскучала:
— Никуда, никак, — бросила со вздохом.
— Нам не нужен переводчик, на пальцах объяснимся! — разозлилась на безответность подруги Женя.
— А кто тебе сказал, что он переводчик?
— Он, — пожала плечами, подумала и качнулась к женщине, заподозрив подвох. — Обманул?
Сусанна заерзала:
— Женечка, это не мое дело. Если Хамат сказал вам, что переводчик, значит переводчик. Я не вправе вмешиваться ни словом, ни делом…
— А на самом деле он кто?
— Переводчик!
— Тьфу, — не сдержалась Надежда.
— Сусанна, послушай меня внимательно, — после долгого молчания сказала Женя. — Мне очень не нравится в кого ты превратилась. Сейчас ты похожа на рабыню, на кого угодно, но не на Сусанну Заранян, бойкую, умную женщину, самодостаточную. Но я не бессловесная игрушка, и не позволю превращать меня в подобие тебя…
— Хамат другой…
— Я не закончила! Какой ваш Хамат меня не волнует, хоть золотой, хоть серебряный. Мне такие ухажеры не нужны. И если я еще раз замечу, что-то с его стороны…
— А что с его стороны, а, Жень? — прищурилась женщина. — Нет, правда, если без эмоций и капризов – факты. Что конкретно?
Девушка задумалась:
— Смотрит.
— И дышит?
— Пыф!
— Опоил, — напомнила Надя.
— Чем, когда? Он сидел с нами, был на виду. Когда успел? Чем опоил? Тебе было плохо, отравилась? Он яд подлил?
— Не говори глупостей!
— Глупости говоришь ты, — тихо заметила Сусанна. — У вас был хлопотный день, тяжелый, а с усталости что не привидится, что не покажется. Ну, подумай, Женечка, что тебе Хамат? Отвратителен? Может, вольности себе позволил?
— Нет, — вздохнула, растерявшись. Задумалась. Понимая, что с точки зрения здравого смысла подруга права, признала. — Он мне не противен, не трогал. Нормальный парень, но… липучий.
— Не липучий, а внимательный. Вы дорогие гости в уважаемом доме. Это Восток, Женя, здесь другие взгляды на жизнь, другой менталитет. И липучих ты еще не видела, да и не придется, надеюсь, под охраной-то. Все? Недоразумение выяснено, улажено?
Женя хмуро кивнула.
— Значит, опять мальчишечка с нами тусоваться будет? — выгнула бровь Надя.
— Значит. Здесь всегда бывает так, как решает мужчина.
Подруги переглянулись, задумались о невеселой жизни. Надя подмигнула Жене:
— Ничего, ты не одна, прорвемся.
— Я и одна прорвусь, — пожала плечами Женя: подумаешь, какой-то Хамат! И вздохнула, вспомнив его глаза, лицо, губы…
Вскочила, прогоняя наваждение:
— Мы идем или нет?
— Идем, — заверила Сусанна. — Вы все взяли?
— Фотоаппарат!
— Сумка!
Всплеснули руками девушки и побежали к себе за забытыми вещами.
— А Сусанна нам не помощница, — с тоской обреченного заметила Женя, вешая на шею фотоаппарат. — Может, уедем?
Надя обняла сумку и мотнула головой:
— Глупо. По большому счету все прекрасно, а остальное давай спишем на досадные недоразумения и перестанем обращать внимание. Подумай сама, стоит ли портить себе замечательный отдых из-за странного парня? Приняли нас хорошо, обихаживают вон, на все готовое… Нет, Жень, остаемся.