Элисса наклонилась и понюхала раскрывшийся цветок.
— Горьковато-сладкий. — Она выпрямилась. — Мне не знаком этот запах.
— А мне знаком, — уверенно заявил Майлс.
Откровенно говоря, Элисса не понимала, как такое возможно. В книге говорилось, что «Слезы миледи» расцветали всего в одном месте, причем в незапамятные времена, наверняка не на веку Майлса Сент-Олдфорда.
— Вероятно, тот запах отдаленно напоминал аромат этих роз, — предположила она.
Казалось, Майлс был не склонен спорить с ней.
— Может быть.
Элисса оживилась.
— Какая удача, что мы не вырубили эту лозу в тот день, когда вы прибыли в аббатство!
— Вы имеете в виду тот день, когда я так дерзко ворвался сюда, перемахнув через садовую ограду и затоптав ваши цветы? — осведомился Майлс с улыбкой раскаяния.
— Тут уж ничем нельзя было помочь, — заметила Элисса. — У вас слишком большие ноги, милорд.
Оба взглянули на огромные сапоги Майлса.
— Пожалуй, вы правы, — пробормотал Майлс.
— Нет, разумеется, они не чересчур велики. Они полностью соответствуют вашему сложению, — поспешила заверить его Элисса.
— Другими словами, весь я слишком огромен, — сухо заключил Майлс.
Боже, она опять ляпнула какую-то глупость!
— Можно сказать, что очень многое в вас превышает обычные размеры, — смущенно добавила Элисса.
Недостойная мысль внезапно возникла в голове Элиссы, пока она стояла рядом с маркизом. В ту лунную ночь в розарии, в ночь, когда он впервые поцеловал ее, самая мужественная часть тела Майлса Сент-Олдфорда была не только велика — она была огромна. Огромна и тверда, как камень.
Майлс усмехнулся.
— Знаете, как говорят, миледи?
— И как же говорят, милорд? — спросила Элисса, не поднимая глаз.
— Лучше быть слишком большим, чем слишком маленьким, — в его голосе звучала с трудом скрываемая насмешка.
Щеки ее вспыхнули. Этот человек определенно умел читать мысли — казалось, он в точности знал, о чем она думает. Элисса готова была провалиться сквозь землю от стыда.
Она провела по горящему лицу тыльной стороной запястья — единственным местом руки, не запачканным засохшей землей.
О Господи! Тут уже ничего не поделать — она сама завела этот неприличный разговор. И не слишком деликатным образом.
— Я так и не поблагодарила вас за новую рассаду анютиных глазок, — поспешно проговорила она, резко меняя тему. — Это было очень любезно с вашей стороны.
— Не стоит благодарности, — Майлс задумчиво потирал подбородок. — Должен признаться, я озадачен недавними переменами в вашем саду.
— И я тоже, — призналась Элисса.
— Эта лоза казалась совершенно сукой.
— Да.
— Она давным-давно засохла. Но если была жива, почему зацвела только сейчас? — недоумевал Майлс.
— Сезон цветения роз, — заметила Элисса.
Майлс задумчиво улыбнулся.
— Вы говорили, что во времена средневековья вода из Рыцарского колодца исцеляла от бессилия. Может, она подействовала и на цветок?
Элисса не знала, что сказать, поэтому просто кивнула. Честно говоря, она не верила в чудеса. Тем не менее, в истории человечества случались события, опровергающие все законы логики и не поддающиеся разумному объяснению.
Она наклонилась и вымыла руки в прохладной воде колодца. Полотенца у нее не было, но Майлс любезно предложил ей свой носовой платок.
— Возьмите труд вашего отца, — добавил он, протягивая ей книгу.
— Уже несколько лет я не видела его, — горло Элиссы сжалось. — Я почти позабыла о его существовании.
— Несомненно, последние годы вы были поглощены другими делами. Особенно после смерти родителей.
Это была правда.
Элисса взглянула на часы, висящие на ее поясе.
— Боже милостивый, смотрите, который час! Я уже опаздываю!
Майлс бросил на нее подозрительный взгляд.
— Позвольте полюбопытствовать, куда вы опаздываете?
— Отвезти посылку. А потом у меня назначена встреча с управляющим.
Майлс протянул руку, чтобы коснуться ее руки, но внезапно отказался от этого желания.
— Что за посылка? При чем тут управляющий?
— Посылка — это поношенный, но еще крепкий мужской костюм для Отшельника, живущего в Пещере монаха. Затем я должна встретиться с управляющим, мистером Уорсом, поскольку необходимо починить несколько коттеджей, пока стоит хорошая погода, — объяснила Элисса. — После встречи с управляющим один из работников должен отвезти меня в деревню — мы с викарием намеревались поговорить по поводу новой крыши церкви.
— А что случилось со старой крышей?
— Она протекает, как сито.
— Понятно. — Майлс кивнул. — Я буду сопровождать вас, — минуту помолчав, заявил он.
— Боюсь, для вас это будет слишком хлопотно, милорд, — очень решительно возразила Элисса.
Майлс пожал плечами.
— Мне не впервой сталкиваться с хлопотами. Кроме того, вы ведь сами говорили, что мы партнеры, — добавил он.
Элиссе нечего было возразить.
— Да, говорила.
— Разве вы не согласны, что две пары глаз и ушей, а также две головы лучше, чем одна?
— Пожалуй…
— Нельзя заранее предугадать, кто и что поможет нам разгадать тайну призрака.
— Никаких призраков не существует.
— Знаю. И вы это знаете, как и любой разумный человек. Тем не менее, кто-то желает заставить нас поверить в их существование.
— Несомненно, этот кто-то значится в вашем списке подозреваемых.
— В нашем списке, — уточнил Майлс.
— Мне надо переодеться, — заметила Элисса, оглядев свою рабочую одежду.
— Я прикажу закладывать экипаж, — предложил Майлс, когда они направились к дому.
Проскользнув по большому холлу к крылу аббатства, где помещались спальни, Элисса оглянулась через плечо.
— Буду очень признательна, если вы составите мне компанию, милорд.
Майлс был верен своему слову: всю следующую неделю он сопровождал Элиссу повсюду, как тень. Он сопровождал ее на прогулки, был рядом, когда она работала в саду. Когда она ездила в город, он правил лошадьми.
Они подолгу гуляли, постоянно разговаривали, вместе завтракали, обедали и ужинали. Пили кофе, чай, лимонад и даже пропускали иногда по бокалу шампанского, обсуждали искусство, путешествия, философию, садоводство, древних греков, а также более светские темы.
При этом Майлсу удалось сделать некоторые наблюдения: Элисса работала не покладая рук, выполняя роль хозяйки аббатства Грейстоун. Она кормила голодных, выхаживала больных и заботилась о бедных. Она была терпеливой, добросердечной и внимательной слушательницей. К ней тянулись все: старые и молодые, богатые и бедные.
В ее прекрасном теле каждая линия казалась на своем месте. Ей были чужды хитрость и жеманство, присущие многим светским дамам.
Еще той ночью в «Будуаре миледи» Майлс отметил, что Элисса отличается от знакомых ему дам. Но только теперь он начинал понимать, насколько поразительно это отличие.
Окончательно он понял это однажды днем. Они гуляли по парку аббатства, когда Элисса вдруг остановилась на посыпанной гравием дорожке. Справа от нее возвышалась мраморная статуя, изображающая крылатого Пегаса в натуральную величину, а слева сам Зевс смотрел с высот горы Олимп. Элисса покусала нижнюю губу, резко вздернула подбородок и распрямила плечи — как будто заранее готовясь к последствиям того, что собиралась сказать — и взглянула на Майлса из-под бледно-серого шелкового зонтика.
— Милорд, нам надо поговорить.
— Миледи, именно этим мы и занимаемся, — заметил Майлс.
— По-видимому, произошло недоразумение, — начала она.
Майлс нахмурился.
— Недоразумение?
— Да, относительно нашего партнерства.
— Есть что-то неприятное?
— Для меня — все, сэр. Кое-что недопоняли вы, — решительно заявила Элисса.
Майлс изумился — подобный промах был маловероятен с его стороны.
— И что же я не понял?
Элисса, по-видимому, тщательно подбирала слова.
— Предлагая стать вашим партнером в этом расследовании, я не имела в виду то, что мы должны постоянно быть вместе.
Майлс прищурился.
— Что вы хотите этим сказать?
— Мне необходимо бывать одной.
— Вы бываете одна.
— Когда же? — с вызовом спросила она. Майлс задумался.
— Когда спите.
— Вряд ли сон можно назвать временем, проведенным в одиночестве, когда при этом не успеваешь подумать, — подчеркнуто заявила Элисса.
Майлс умел выказывать раздражение — это умение было необходимым и полезным в свите Мальборо.
— Вам не нравится мое общество?
— Разумеется, мне нравится ваше общество, — поспешно призналась Элисса. — Эта неделя показалась мне самой чудесной в жизни, но…
Майлс заулыбался, но вовремя одернул себя. Не следовало давать Элиссе понять, как много значат для него эти слова. И все же Майлс уловил смущение в ее голосе.
— Что «но»?..
— Я постараюсь выражаться прямо.
— Прямо?
— И откровенно.
Майлс с трудом сдержал усмешку.
— Разумеется, это ваша привилегия — говорить то, что вы думаете.
Последовала непродолжительная пауза.
— Мне необходима свобода, — наконец объявила Элисса.
— Что же вам мешает? — Майлс криво улыбнулся.
— Я имела в виду в переносном смысле. — Элисса досадливо поморщилась. — Сэр, вы преследуете меня, как тень, — пожаловалась она.
— Знаю, мадам, было бы глупо отрицать это.
Элисса была отнюдь не глупа и терпеть не могла чужих глупостей. Казалось, она поражена его прямотой:
— Значит, вы делаете это намеренно?
— Разумеется.
Серые глаза одарили Майлса подозрительным взглядом.
— Но зачем?
И в самом деле, зачем? Первым правилом в руководстве для преуспевающего шпиона значилось — «говори правду, когда это возможно». Вторым — «лги только в случае крайней необходимости». Поскольку в намерения Майлса не входило сообщать Элиссе о своем расследовании или о предупреждении, полученном от «настоящего друга», оставалось сказать если не всю, то хотя бы часть правды.
— Мне приятно ваше общество, — пожав плечами, ответил Майлс.
— Как я уже говорила, мне тоже, — Элисса опустила шелковый зонтик на плечо и беспокойно завертела резную бамбуковую ручку в пальцах. — И что же? — добавила она.
— А в чем дело?
— Одной этой причины недостаточно.
Майлс был уверен, что его ответ удовлетворит Элиссу. Ему следовало задуматься.
— Но других причин нет, — возражение прозвучало более чем беспомощно.
Элисса смерила его проницательным взглядом.
— Виной всему случай в гроте, верно? — Она не дала Майлсу возможности возразить. — Вы пытаетесь защитить меня.
Она оказалась сообразительна — чересчур сообразительна.
Элисса распрямила и без того прямые плечи.
— Я освобождаю вас, милорд.
— Освобождаете, миледи?
— Да, от обязанности защищать меня.
— Послушайте, Элисса…
— Я не нуждаюсь в надзоре, сэр.
— Я и не пытаюсь присматривать за вами, мадам, — отозвался Майлс, слегка повысив голос.
— И мне не нужен самозваный охранник, — продолжила Элисса.
— Вопрос спорный, — возразил он.
— Я не дитя, а взрослая женщина. — Она вздернула подбородок, прищурилась и твердо сжала губы. — Я распоряжаюсь этим поместьем и собственной жизнью уже почти два года, и вполне справляюсь без вашей помощи, — Элисса с треском закрыла зонт и прошла мимо Майлса, бросив: — Прошу прощения, но я была приглашена заранее…
— Куда вы были приглашены? — перебил ее Майлс.
Он заметил, что Элисса даже не взглянула на него.
— На партию в крокет.
— С кем это вы собираетесь играть в крокет? Только бы не с этим олухом, сэром Хью Пьюрхартом!
— Вас это не касается, — бросила Элисса через плечо. — Но если очень хотите знать — с мисс Чабб.
— Я присоединюсь к вам.
Элисса замерла на дорожке и круто повернулась.
— Вы не приглашены.
— Тогда пригласите меня.
Она покачала головой.
— Нет. Не приглашу. Мы, дамы, считаем игру приятным времяпрепровождением. Мы болтаем, смеемся, обсуждаем погоду и обмениваемся комплиментами, неважно, хорошо при этом играем или плохо. С другой стороны, джентльмены играют гораздо серьезнее. Они требуют вести счет, замечают каждый промах и в конце концов долго выясняют, кто выиграл, а кто проиграл.
— Какой же смысл в игре, если в ней не ведется счет?
— Вот в том-то все и дело — вы не умеете играть.
— Я буду тихонько сидеть в сторонке и наблюдать.
— И заставите нас испытывать неловкость и неудобство. В этом случае нам будет не до развлечения.
— Тогда я вернусь к себе и проведу невыразимо долгий, тоскливый день, отвечая на письма.
— Великолепная мысль. Желаю вам приятного дня, милорд.
Майлс не вернулся в Рыцарские покои и не занялся своей перепиской. Он дошел только до Небесного зала и остановился у одного из огромных окон, выходящих на заросшую травой лужайку за домом.
Прошло немного времени, прежде чем там появились обе юные леди: Шармел Чабб с ее роскошными каштановыми волосами, утонченными манерами, в модном изумрудно-зеленом платье с подобранными в тон шляпкой, перчатками, туфельками и зонтиком — последний предназначался для защиты ее белоснежного лица от полуденного солнца, и Элисса — с ее светлыми волосами, бесхитростными манерами, в простом сером платье и соломенной шляпке, запыленных после прогулки туфельках и перчатках — несомненно, надетых по настоянию Эммы Пиббл — и с зонтиком, который вскоре был сложен и оставлен на садовой скамейке.
Эта пасторальная сцена вызвала у Майлса широкую улыбку, немедленно сменившуюся хмурой гримасой. Ему следовало проявить больше такта в недавней беседе. Элисса не похожа на остальных дам — она слишком горда, самостоятельна и независима, она твердо стоит на собственных ногах. Он полностью ошибался в ней, теперь Майлс ясно понимал это.
— Ты чертов дурень, Корк, — пробормотал он сквозь зубы.
— Вы слишком строги к себе, милорд, — ответил жеманный женский голос за его спиной.
Майлс повернулся. К окну приближалась Кэролайн Чабб. Майлс слышал, как шуршит по мраморному полу ее платье — настоящий шедевр портновского искусства из голубого атласа и кремового кружева.
— Большинство мужчин и женщин время от времени совершают глупости, — заметила леди Чабб, величественным мановением руки закрывая голубой атласный веер.
— Леди Чабб, — Майлс поклонился.
— Лорд Корк, — любезно отозвалась она, обходя его и останавливаясь рядом. Минуту она стояла в выигрышной позе, демонстрируя Майлсу свой безупречный профиль и наблюдая за игрой в крокет на лужайке. — Эти две леди составляют очаровательную пару, не правда ли?
— Очаровательную, — подтвердил Майлс.
— И, тем не менее, они не похожи друг на друга, как день и ночь.
— В самом деле.
— Полная противоположность!
На этот раз Майлс просто кивнул.
— Разумеется, из них обеих младшая — мисс Чабб, ей едва исполнилось восемнадцать. А леди Элиссе, кажется, двадцать три… — леди задумалась, дотронувшись холеным пальцем до подбородка, как бы желая обратить внимание собеседника на то, что ее кожа так же свежа и упруга, как у девушек, за которыми они наблюдали, — … или даже двадцать четыре. Боюсь, леди Элиссе грозит участь старой девы, — сочувственным тоном проговорила она.
— Ей двадцать один год, и, насколько мне известно, у нее есть множество поклонников, — попытался встать на защиту Элиссы Майлс.
— Ах, да! — воскликнула Кэролайн Чабб. — Я слышала, она помолвлена с сэром Хью.
Майлс стиснул зубы.
— Она ни с кем не помолвлена. Леди Элисса еще носит траур.
Унизанная сверкающими перстнями рука выразительным жестом прижалась к пышной груди. Майлс решил, что леди Чабб предприняла попытку продемонстрировать ему соски, и без того отчетливо виднеющиеся под тонкой тканью ее лифа. Что-то подсказало Майлсу, что именно этого и добивалась леди, прекрасно осознавая силу своих прелестей.
— Бедное дитя! Подумать только — потеряла одновременно обоих родителей! И тем не менее, — спустя минуту заметила Чабб, — леди Элиссе пора бы уже забыть о скорби и принять предложение сэра Хью. Джентльмены не любят, когда их заставляют долго ждать.