Он был захвачен врасплох, когда ее улыбка исчезла. Иззи поднялась, отряхивая юбки.
– Я просто так сказала, что заплачу. – Иззи улыбнулась ему натянутой, вежливой улыбкой. – Не о чем беспокоиться.
Джулиан нахмурился. Наверняка есть, о чем беспокоиться. Хильдегарда Маршвелл выглядит самой настоящей злой старой каргой. Крошечный огонек гнева начал потихоньку разгораться в душе Джулиана.
Он заколебался, озадаченный собственной реакцией. Впрочем, неудивительно, что он испытывает стремление защищать Иззи. Потеря ее дружбы, единственной его надежды на ее содействие, поставит на грань риска последнюю возможность выполнить отцовские требования. Ему пришла в голову мысль, что сопротивление отцу может быть единственным способом достать свое самоуважение из-под обломков, в которые подчинение превратило его гордость.
Джулиан прогнал эту мысль. Если он хочет получить наследство, то должен быть таким, каким желает видеть его отец. А отцу нужно от Иззи Темпл только одно – брак. Оттолкнувшись от двери, Джулиан прошел вперед и остановился перед ней.
– Иззи, вы же знаете, что я не отстану до тех пор, пока вы не скажете. Так что рассказывайте.
– Присядьте, милорд. Пожалуйста. А то у меня голова кружится, когда я смотрю снизу вверх.
– Иззи, – предостерег он, оставшись стоять.
– Ох, ну ладно… – Она вздохнула. – Всякий раз, как я нахожу что-нибудь смешное в своих кузенах, количество моей работы неизменно увеличивается. – Она снова вздохнула. – Я лишь надеюсь, что меня сейчас не отлучат от сада. Там еще столько нужно сделать.
Джулиан был озадачен. Работа? Что она имеет в виду?
– О какой работе вы говорите? Она отвела глаза.
Он зарычал. Иззи фыркнула:
– В самом деле, Джулиан. Вы такой задира. Я всего лишь имела в виду, что на меня нагрузят ворох дополнительных обязанностей или нечто в этом роде. Хильдегарда решит, что постельное белье нужно прополоскать с уксусом или что портьеры с верхних этажей нужно вынести и выбить от пыли. – Она пожала плечами. – Как видите, ничего особенного.
– Вы выполняете всю эту работу? А разве это не входит в обязанности прислуги?
Она изучала свои туфли.
– Иззи, где прислуга?
Она вскинула руку и помахала ею в шутливом приветствии. Внезапно у него возникло ужасное подозрение. Неужели Маршвеллы настолько низки?
– Сколько слуг работает в доме?
Прежде чем она открыла рот, он понял, что она снова собирается уйти от ответа. Пока не увидела выражение его лица.
– Четверо, – быстро проговорила она. – Спирс, кухарка, посудомойка Бетти, горничная Хильдегарды.
Он был потрясен. Четверо? В доме таких размеров? Да тут хватит работы на дюжину.
– Вы забыли гувернантку, конюха и садовника, – сказал он.
– Мы не держим лошадей, – объяснила Иззи. – Хильдегарда считает, что они требуют слишком больших затрат. И теперь, когда Шелдона нет, меня освободили от моих учительских обязанностей. – Она блаженно улыбнулась. – Как чудесно это звучит: Шелдона нет.
– Значит, вы работаете и гувернанткой, и садовником, не так ли?
Она промолчала. Джулиан сел рядом с ней.
– Иззи, дайте мне взглянуть на ваши руки.
Она спрятала их, зажав между коленями. Потом, видя его неумолимый взгляд, шумно вздохнула и вытянула руки перед собой. Он взял их в свои и принялся разглядывать.
Руки у Иззи были маленькими и изящными. Они также носили на себе следы лет тяжелого труда. Ладони – в мозолях, крошечные шрамы испещряли руки как изнутри, так и снаружи. От крошечных порезов на пальцах до длинного шрама у основания большого пальца – свидетельство, рассказывающее о ее жизни красноречивее, чем рассказали бы долгие жалобы. Он поднял повыше рукава, отметив, какие тонкие и сильные у нее руки. Одно место на запястье выглядело так, словно было обожжено или ошпарено. Шрам явно давнишний.
– Еще и кухарка? – Он указал на шрам.
– Очень недолго.
Иззи медленно высвободила руки. Глаза ее были широко открыты, выражение лица серьезное.
– Тогда я усвоила свой урок. – Она криво улыбнулась. – После двух недель сырой говядины, подгоревшего пудинга и соусов, в которых вилка могла стоять, Маршвеллы наняли настоящую кухарку.
Джулиан усмехнулся:
– А я-то было подумал, что вы так же искусны в готовке, как и во всем остальном.
– Могу я довериться вам, милорд? – Она наклонилась к нему, словно собираясь поведать страшную тайну, огляделась с опаской и ликующе прошептала: – Я отличная кухарка!
Смех Джулиана эхом разнесся по дому.
Хильдегарда бросила убийственный взгляд на дверь с того места, где стояла в переднем холле. Его милость снова смеется. Она презрительно усмехнулась. Юмор Иззи слишком вульгарен.
Иззи. Она ничуть не сомневалась, что его милость никогда не сделал бы предложения этой маленькой простушке, если бы она не шмякнула его по голове и не закричала, дабы все увидели его там.
Никому, кроме разве что себя самой, Хильдегарда не призналась бы, что на самом деле ее бесит, как она первая не додумалась до этого. На том званом вечере было много богатых молодых аристократов. Милли могла бы отхватить себе неплохую добычу. А теперь эта возможность потеряна. Два одинаковых инцидента в одной семье опорочат имя Маршвеллов.
Ну что ж, фыркнула она про себя, перенеся свой вес с одной ноги на другую, по крайней мере, Иззи выходит за богатство и престиж. Когда Хильдегарда думала, что девчонка опозорила их, то готова была убить ее. Она всегда недолюбливала эту свою кузину Марию.
Миниатюрная, изящная Мария с красивыми волосами и прекрасным рыцарем, горевшим желанием жениться на ней. Совершенная Мария, у которой поклонников было больше, чем она могла сосчитать. Ее родителям не пришлось покупать ей погрязшего в долгах идиота в качестве мужа.
Благодарение небесам, Шелдон уехал. Она должна была подумать о том, что когда выходишь замуж за идиота, то производишь на свет новых идиотов. Ей стало совершенно ясно, что если семья и поднимется на более высокую ступеньку в обществе; то не благодаря их сыну. Ей просто необходимо сосредоточить всю свою энергию на замужестве Милли.
К несчастью, Милли проявляет непослушание. Хильдегарде не стоило позволять Иззи так долго влиять на глупую девчонку, а ей самой баловать Шелдона. Надо было давным-давно отправить мальчишку в школу, но Хильдегарда убедила себя, что персональное – и бесплатное – обучение Иззи будет наилучшим выходом.
А теперь Иззи к тому же не станет требовать свое наследство.
Хильдегарда улыбнулась. Ее раздражение обернулось удовлетворением. Все получается как нельзя лучше, если хватает ума позаботиться о собственной выгоде.
Эрик Колуэлл, виконт Стреттон, просунул голову в дверь.
– Уже встал, Эппи?
Не отрывая глаз от газеты, лорд Блэкуорт поправил его:
– Джулиан.
Эрик вошел в комнату для завтрака и плюхнулся на стул напротив друга.
– Кто Джулиан?
– Я Джулиан. Моя невеста, – Блэкуорт отложил газету, дабы насладиться моментом, – решила, что ни Эппингем, ни Эппи не годятся. Посему я теперь буду зваться Джулианом.
– Невеста. – Эрик откинулся на стуле. – Значит, ты сделал это? Сделал предложение той мышке?
Джулиан пожал плечами:
– Она вовсе не мышка. Когда я в первый раз заехал к ней, мы проговорили, чуть ли не целую вечность. Во второй раз она меня рассмешила.
– Что ж, все это замечательно, если единственное, чем ты хочешь заниматься в спальне, – это смеяться. Но как, черт возьми, ты собираешься сделать ей наследника?
Блэкуорт лениво вскинул бровь.
– Полагаю, я справлюсь. Она конечно, не красавица, но и не уродина.
Эрик смотрел с сомнением.
– Тебе виднее. А как насчет Сюзетты? Отделаешься от нее какой-нибудь бриллиантовой безделушкой?
– С какой стати? Иззи скорее всего отправится в поместье. Там много работы в саду. А ты чего поднялся в такую рань?
– Еду на «Таттерсоллз», старик. Хочешь со мной? Ищу гнедого под пару упряжным лошадям. Мой занозил ногу и охромел.
Оглядев остатки завтрака, Джулиан решил, что закончил, бросил салфетку и улыбнулся приятелю:
– Тогда поехали. Я в вечном поиске новой крови для своей конюшни.
Они отлично проводили время на аукционе «Таттерсоллз», наслаждаясь видами, запахами и атмосферой лошадиной торговли, как все наездники. Воздух был наполнен конским ржанием и стуком молотка аукциониста. Эрик быстро нашел замену для своей упряжки и присматривался к седельным лошадям, когда Джулиан заметил изящную серебристо-серую кобылку.
Она была маленькой, но безупречно сложенной, с большими умными глазами и быстрой поступью. Он сразу же купил ее, своим предложением обойдя всех остальных претендентов.
Эрик пришел в ужас:
– Зачем ты это сделал? Она же не выдержит тебя. Это дамская лошадь.
Джулиан озадаченно посмотрел на него. Затем, еще раз изучив хорошенькую кобылку, улыбнулся:
– Я отыграюсь сегодня за игорным столом, ты же знаешь. Кроме того, она напоминает мне Иззи.
Джулиан покатал игральную кость между пальцами и небрежно бросил. Он допил остатки бренди под одобрительный рев остальных игроков.
Кучка денег выросла, и смазливая полуодетая дама полусвета поосновательнее устроилась у него на коленях. Когда кубик снова идеально лег в его пользу, Джулиан прикрыл зевок и подумал, что, интересно, делает Иззи сегодня вечером.
Он легонько шлепнул по хорошенькой попке своей спутницы.
– Слезай, киска.
Когда она надула накрашенные губки, он усмехнулся и ребром ладони отделил часть от своего выигрыша. Отодвинув его в сторону, поклонился ей.
– За твои труды, милая. Ты принесла мне удачу.
Ее недовольная мина сменилась гораздо более искренней алчной улыбкой, и кучка монет и бумажек исчезла вместе с ней.
Джулиан прошелся и потянулся, шум в игровом зале стал постепенно стихать.
Джулиан подошел к одному из окон, оставив свой выигрыш на столе. Пока он стоял, раскуривая сигару, снова подумал о кобылке.
Зачем он это сделал? Эта лошадь ему совершенно ни к чему. Только женщина может на ней ездить. Он невольно улыбнулся, представив себе Иззи верхом на кобыле. Он даже не знает, умеет ли она держаться в седле. Что ж, если нет, он ее научит.
Джулиан решил завтра отвести лошадь к Маршвеллам. Иззи наверняка удивится подарку. Возможно, они даже выберут время для урока верховой езды.
Глава 5
К разочарованию Джулиана, Иззи была уже во дворе, когда они вместе с его конюхом Тимоти доставили подарок. Встав с корточек с розовой клумбы на лужайке, над которой трудилась, Иззи улыбнулась, когда Джулиан подъехал по подъездной дорожке и остановился перед ней.
– Доброе утро…
Рассеянно махнув ему и мимоходом потрепав по носу его коня, Иззи прошла мимо.
Джулиан закрыл рот, не договорив приветствие. Он был ошеломлен ее небрежной нежностью к Тристану, огромному фыркающему зверю. Большинство людей, за исключением здоровяка Тимоти, обходят чистокровного жеребца стороной.
Он спешился, передав поводья Тимоти – конюх слез с неопределенного вида мерина, – и последовал за Иззи, которая остановилась перед изящной серой кобылой, которую Тимоти держал на поводу.
– Ну, разве ты не милашка? – проворковала она. – Разве ты не прелестнейшее на свете создание?
Шагнув ближе, она мягко выдохнула в любопытные лошадиные ноздри. Кобыла тряхнула головой, затем лизнула растрепанную прическу Иззи. Усмехнувшись, Иззи погладила кобылу по носу и начала водить руками по лошадиному крупу.
Что ж, она определенно знает толк в лошадях. Джулиан некоторое время наблюдал за ней.
Иззи выглядела как-то иначе. Дело не в платье, ибо это было еще хуже предыдущего, к тому же испачканное в земле после работы в саду. Возможно, все дело в том, что он никогда раньше не видел ее работающей на воздухе. Ветер растрепал ее волосы, а легкий румянец на щеках свидетельствовал о том, что она долго была без шляпки.
Вот оно что. У нее на голове не было ничего, кроме беспорядочной массы подколотых локонов. Волосы ее блестели даже в жемчужном свете пасмурного дня. Он дал себе минуту, но так и не смог подобрать слово, чтобы описать различные оттенки ее волос.
Коричневый, да, безусловно. Также бронзовый, рыжий, возможно, даже черный. Она выглядела совсем иначе без кошмарного чепца, моложе и не такой невзрачной.
Шагнув ближе, Джулиан кашлянул, чтобы привлечь ее внимание.
Смущенно подняв глаза, Иззи улыбнулась:
– Простите, Джулиан. Я, конечно же, рада вас видеть. Просто немного отвлеклась.
Еще раз, проведя ладонью по лошадиной спине, Иззи подошла к нему.
– Она красавица. С примесью арабской крови, да? Эти изящные копыта, нос – она само совершенство.
Джулиан покачал головой, недоумевая, чему удивляется. Если Иззи в чем-то и предсказуема, то лишь в том, что всегда делает что-то неожиданное.
– Откуда вы знаете лошадей, Иззи? Я думал, Маршвеллы не держат конюшню.
– О, моя мама была прекрасной наездницей. Я начала ездить верхом раньше, чем научилась ходить.
Увидев изумление на его лице, Иззи рассмеялась:
– А вы думали, что я выскочила из земли уже наполовину взрослой? У меня, представьте, было детство. Чудесное детство. – Ее улыбка стала печальной.
Джулиан никогда не задумывался о ее прошлом.
– Почему вы стали жить в этом доме, Иззи? Неужели больше некуда было пойти?
– Было, но я не хотела.
Она прижалась щекой к лошадиной морде, закрыла глаза и сделала глубокий вдох.
– Я люблю запах лошадей, а вы?
Джулиан понял, что она хочет сменить тему, но не дал ей этого сделать.
– Что случилось с вашими родителями, Иззи? Иззи открыла глаза и посмотрела на него.
– Они погибли, пересекая Ла-Манш. Мне как раз должно было исполниться двенадцать. Они отправились в Париж, чтобы привезти мне подарок ко дню рождения. Я не поехала, чтобы это был сюрприз, разумеется. Я как раз была на кухне, упрашивала кухарку дать мне отведать торт. Вошли двое мужчин и сказали, что мои родители никогда не вернутся. – Боль вспыхнула в ее глазах, и на какое-то мгновение она, казалось, мысленно унеслась далеко отсюда. – С тех пор я не очень люблю дни рождения.
Она выглядела такой печальной. Джулиан почувствовал незнакомую щемящую боль в душе при мысли о том, что этот маленький эльф остался совсем один.
Взглянув на его лицо, она потрепала его по руке.
– Со мной все в порядке, Джулиан. Это было много лет назад.
– Утешаете меня, Иззи? – Он криво улыбнулся ей. – Разве не я должен вас утешать?
– Нет. Слезы не для такого чудесного дня и не для такой хорошей компании. – Она погладила шею кобылы и лукаво улыбнулась. – Это относится и к вам, Джулиан.
Он рассмеялся, решив пока оставить эту тему. Удовлетворить свое любопытство можно будет как-нибудь потом. Джулиан решил попросить своего поверенного разузнать о ее семье.
– Вы по-прежнему не любите свои дни рождения, дорогая? Не хотелось бы оскорбить вас, предложив подарок, если вы отказываетесь их праздновать.
Вскинув на него глаза, восхищаясь тем, как легкий ветерок ерошит его непослушные волосы, Иззи мысленно вернулась к своему последнему дню рождения. Тот день не ознаменовался ничем необычным, не считая прибытия на званый вечер по запоздалому приглашению.
Юная Сара Черримор решила, что ее новая закадычная подружка Милли Маршвелл должна непременно быть на вечере, и исступленно амбициозная Хильдегарда распорядилась о немедленном отъезде в деревню.
Вымотанная после ночи упаковывания вещей для своих кузин Иззи долго и утомительно тряслась в карете лицом к задкам, поскольку Хильдегарда с Милли всю дорогу занимали более удобные, обращенные вперед сиденья.
После того как их разместили по комнатам, она посвятила остаток дня распаковыванию целого вороха платьев, привезенных обеими женщинами. Малышка Бетти, горничная Хильдегарды, помогала хозяйкам переодеваться, а также укладывать волосы в соответствии со стилем, который носят светские модницы, указанные возбужденной Милли в окно, выходившее на лужайку.