- Сколько у тебя обличий? - спросил я, проигнорировав предложение о разоружении.
- Достаточно много. В каждом мире своё. Два ты уже знаешь.
- Кто с тобой?
- А вы уже знакомы. Это госпожа Лилитурани-Пепельный-Цветок.
Я слегка склонил голову в знак приветствия.
- Здрав-ствуй, хьё, - ответила бесовка-ящерка едва узнаваемым металлическим голосом. Было видно, что человеческая речь по-прежнему даётся ей с трудом.
- Почему мы здесь? Я так понимаю, всё должно было быть по-другому. И кто эти существа, что атаковали нас? - снова обратился я к бесу.
- Перемещение материального через мир Нави всегда было трудной задачей, любые колебания мироздания сильно мешают. Вот и сейчас вас выкинуло далеко от нужного места. Хорошо, что на вас наткнулись сборщики душ.
- Это сборщики на нас напали?
- Нет, что ты. Сборщики нашли вас и подали знак, я им уже отплатил в знак благодарности. А то, что на вас напало - это кикиморы. Глупые существа тоже хотели наживаться, да только они не отличают живых от неживых. Решили, что вы необычные мертвецы. И просто падальщики налетели. Бывает, знаешь ли, попадают сюда почти настоящие люди. Бывает вместе с больничной койкой, бывает прямиком с поля боя, а бывает даже целая группа вместе с обломками автобуса. Но потом Навь всех растворяет. Вас бы тоже растворило, если бы не твой древний друг. Не место живым в мире мёртвых.
- У нас раненый, - сказал я, показав на Сорокина.
- Я помогу. Сними барьер, - тихо ответил бес.
- Не можешь пройти сам?
- Ломиться не хочу, - ответил бес, снова проведя пальцем по радужной гибкой оболочке.
Я сделал усилие воли, и щит исчез, оставив на иллюзорной траве волны помятых стеблей. Бес коротко дёрнул головой и один из телохранителей подскочил к Сорокину, стиснув в сухощавой ладони рану стажера. Летающие в воздухе капли крови нырнули на место как стайка диковинных рыбок, сама рана вспыхнула рубиновым огнём, а когда погасла, то оставила на коже белый шрам.
- Куда дальше? - спросил я у беса, неотрывно глядя на процесс оказания первой медицинской помощи.
- В столицу, к Великому Ящеру, а там новый мост.
- Мы не доедем. Машины неисправны, и дороги нет.
- Доедете, - ответил бес, - это Навь, а ты маг. Здесь твоя сила в твоём воображении. Вспомни сны, в которых ты мог управлять их течением. Здесь - то же самое.
- Хорошо, машины мы переместим как-нибудь. Дороги нет.
Бес закрыл глаза, слегка приподняв лицо к небу. За его спиной деревья нехотя разошлись в стороны, а между ними легла дорога из жёлтого кирпича, уходящая к хрустальному шпилю, петляя меж зарослей.
- Мы в город изумрудный идём дорогой трудной, - процитировал я слова песенки из строго мультика, - это шутка такая?
- Я читал эту книгу, - невозмутимо ответил бес, - но вот проблема. Я создал путь, а устлал жёлтым кирпичом его ты. Это твой путь, ты его таким видишь.
****
Мясник поймал человека, случайно оказавшегося рядом с обителью особых поднадзорных. Мясник извлек единицу сознания из тела и передал ее для допроса похожему на медузу кластеру-подавителю. Тот связал человеческую душу в единую структуру со своими единицами, вытягивая знания. Он не понимал слов, не понимал надписей. Он понимал события. Душа не знала ничего полезного, в потоке мелькали лишь люди большего, чем носитель, роста, ранцы за спиной, черная матовая доска с белыми письменами. Человек не был наблюдателем, и икринка из нее получилась прозрачная, как родниковая вода с матово-белой серединкой. Ее можно было бы выкинуть, но она уйдет в мир снов, называемый Навью, и выдаст действия Координатора. Душа требовала временной изоляции и канула во чреве Подавителя.
ГЛАВА 16. ПРОХОД
--- Егор Соснов --- Навь ---
Я смотрел на дорогу, которой ещё несколько минут назад не было. Дорогу, созданную одним лишь воображением и силой мысли. Дорогу посреди потустороннего мира. Здесь все возможно. Ну, или почти все.
- Мне дадут её увидеть?
- Жену? - переспросил бес.
- Да.
Бес помолчал некоторое время, покосившись на свою спутницу.
- Боюсь, это невозможно.
- Вы же сами говорили, что души умерших проходят сначала сортировку, только потом отправляются дальше. Говорили про двести лет.
Бес покачал головой.
- Это невозможно.
- Тогда хочу знать, кто допрашивал её. Вы же храните истории жизни, - шагнул я к Мефистофелю, готовый вцепиться ему в горло, а то и вовсе вырвать лживый язык.
- Вам нужно спешить, - вместо ответа произнёс бес. - Навь не щадит никого.
- Бес, где она? - произнесла подошедшая сзади Ангелина. - Твоя спутница не может не знать. Она из приближенных к Великому Ящеру, а здесь вопрос большой важности. Вы не могли не следить за ней. Вы отследили души без памяти, а тут не знаете, где осо́ба с дополнительным статусом сортировки. Жена боевого мага всё-таки.
Бес молчал, переводя немигающий взгляд то на меня, то на мою заместительницу.
- Или ты говоришь, или я отказываюсь идти дальше, - выдавил я.
- Мы не знаем где она.
- То есть? - опешил я. - Мне показывали её исковерканное тело. Она мертва. В этом я уверен.
- Хьё, мы то-же пере-про-ве-е-ерить эта, - заговорила металлическим голосом бесовка Лилитурани, - Эта есть её те-е-ело. Но она к намь не прихо-о-одить.
- Где она?
- Доля с Недолей ответят на этот вопрос только тогда, когда ты вернёшься.
- Что за игру ты затеял, бес?
- Игру? Игру, в которой я сам шестерёнка на побегушках? Нет, это не я. Здесь игроки куда выше рангом. Масштабы игры охватывают целые миры. Если ты хочешь узнать, что с твоей женой, ты пойдёшь и вернёшься. Для тебя будет это ставкой в игре. Для меня - ваши воспоминания после смерти. Для богов - новый мир, знание о враге, да мало ли ещё чего. Они нам не сообщают.
- Бес, - снова взяла слово Фотиди, а в сплошном золоте ее глаз засверкали яркие искорки, - где гарантии, что ты не врёшь? Где гарантии, что нас не убьют после этого?
- А где гарантии, что не убьют меня? - ответил тот. - Если они вас убьют, чтоб не было утечки информации, то убьют и меня, сразу после того, как прочитаю вашу память, и отказаться нельзя, это против правил. А я тоже хочу жить. Поэтому мне вам нет смысла врать.
Бес медленно развернулся и пошёл по дороге, ступая сандалиями по ярко-желтой брусчатке, остановившись чуть поодаль.
- Что решил? - тихо спросила Ангелина.
- А что мне остаётся? Только вперёд, отступать некуда.
- Подцепили они тебя не на шутку.
- Как мне эти машины вперёд двигать? Они же разваливаются! - крикнул я бесу вслед, оставив без ответа слова помощницы.
- Воображение, надо включить воображение! - ответил тот.
Я провёл ладонью по лицу, пытаясь снять с себя напряжение, и перевёл взгляд на три единицы техники. Воображение, он говорит. Попробуем. Я подошёл к внедорожнику и заглянул внутрь. Света, стала такой же полупрозрачной тонкой фигуркой, как и Оксана, только она была розоватой на просвет. Вампирша сидела со стеклянными глазами красноватого цвета, вцепившись истончавшимися пальцами в оплётку руля.
- Света, - позвал я её. Она не отозвалась. - К чертям собачим, - процедил я и стукнул по чешуйчатой шкуре искажённой навью машины.
- Больно, - прошептала вампирша.
- Что? - переспросил я, не поняв невнятных слов.
- Ударил больно.
- Я машину только.
- Мне от этого больно. Я сейчас часть её. Смотри.
Света глупо улыбнулась и наклонила голову набок. Тяжёлый внедорожник неуклюже переставил лапу-покрышку немного в сторону, а потом медленно потянулся, как бегемот.
- Ты его по дороге сможешь направить?
- Да, - вяло ответила Света.
- Хорошо, - пробубнил я сам себе, а потом окликнул Фотиди: - Ангелина, садись в Урал и представляй, что он движется вперёд.
- Сработает?
- Кажется, да.
Она залезла в полурастекшуюся кабину, и, зажмурившись, вцепилась в руль. Сначала ничего не происходило, а потом машина дёрнулась, как от удара током. По металлу побежала мелкая рябь, после которой грузовик приподнялся над грунтом, оставив ссохшиеся колёса на земле. Массивный корпус поддерживали теперь шесть толстых жучинных лап.
Я глянул на замершую водянистую Оксану, а потом помог залезть ещё неокрепшему после вылеченной раны Сорокину.
Пришлось помочь и Александре, которая уселась в машину со словами: 'Что произошло?'.
- Все нормально, - прошептал я, вспомнив слова домового, и я тихонько погладил её, запустив пальцы в густые волосы, а потом отошёл немного в сторону от машин, - все хорошо.
Слишком много навалилось за эти несколько дней. Мир простой и понятный, перестал быть таковым, едва только я успел смириться с мыслями о безвозвратной потере.
Но надо было двигаться вперёд, надо было найти этих загадочных инопланетных, или более правильно иномировых, людей, а потом умудриться вернуться живыми и желательно невредимыми. Я огляделся по сторонам, рассматривая неведомый мир, через который мы пройдём к цели. Люди всегда мечтали о некой кротовой норе, некоем гиперпространстве, для быстрых путешествий сквозь вселенную, а она, оказывается, всегда была рядом, давно обжита и имеет свою строгую таможню. Движение возможно либо в один конец, либо по спецпропускам, получение которых очень проблематично.
А мир вокруг снова поменялся. Искры весенних ростков погасли, превратившись в трепещущие на слабом ветерке листки, бабочками цветов обзавелись не только яблони, но и многие другие деревья. Под ногами разлилось волнами зелёное волокнистое море, оно билось о стволы деревьев, корпуса машин и мои ноги, бросая тёмные, не липнущие ни к чему брызги. И лишь дорога была сродни плоту, на который волны накатывали, чтоб быстро утечь обратно, на короткое время обнажив желтый кирпич. Я нагнулся и зачерпнул сложенными вместе ладонями из этого тёплого травянистого мелководья. Тонкие нити стеблей и узких листьев не касались друга, словно наэлектризованные волосы, а между ними сновала прорва изумрудных точек размером с маковое зёрнышко, шуршали странные гротескные насекомые, в которых сложно было угадать их земные оригиналы, плавали как микроскопические медузы фиолетовые, жёлтые и белые цветы полевых трав. Я осторожно вылил эту пахнущую свежестью весны ручную лужицу назад, и вытряхнул из своего биополя рукотворную пчелу, так хорошо вписывающуюся в этот мир. Призрачное насекомое пролетело над волнами, а потом растворилось в воздухе.
Этот мир завораживал, не хотел отпускать от себя, словно глубокий сон. Он настолько сильно хотел, чтоб мы остались, что подарил ещё одно зрелище. Солнце, плавно раздвигая белые пушистые облака, приблизилось к верхушкам деревьев, став алым тлеющим углем, и от его лучей кроны древ вспыхнули ярким огнём, языки которого лизали листву, ветви и цветы, но не приносили вреда. Вспыхнула тёплым бездымным пламенем и та часть поляны, что не была в тени, даже по моей одежде пробегали всполохи вечернего огня. Я смотрел на это, как зачарованный.
Из ступора меня вывел дикий визг. Пространство рядом со мной дрогнуло, и из марева искажённого воздуха вылетел автомобиль. Синяя легковушка, вырывая клочья чёрной земли, несколько раз кувыркнулась, а потом, смятая почти до неузнаваемости, остановилась. На тёмной перепаханной полосе, которую обтекало зелёное море, остались обломки машины, измятый столб с дорожным знаком и тело мужчины. Я бросился к нему, но меня остановила когтистая лапа ящера-телохранителя, вцепившаяся в плечо.
- Не стоит, - произнёс Мефистофель, тут же оказавшийся рядом, - эта душа - не твоя забота.
- А вдруг он жив, - начал я, уже понимая, что говорю глупость. Это мир мёртвых, и только нам дозволено было войти в него живыми, а потом выйти на другую сторону.
- Смотри, - продолжил бес, - это лишь память человека о моменте смерти, и он не стал призраком или нежитью, как редко, но все же, бывает. Пришёл его черёд шагнуть на очередной этап великого конвейера.
Зелёное море, меж тем, осмелело и нахлынуло волнами на автомобиль, рытвины и прочие осколки Я́ви. Металл за считаные секунды потемнел. Краска вспучилась и испарилась, а пластмасса и стекло осыпались мелким песком, оставив голый скелет умирающей машины, который стал потихоньку ржаветь и таять, как лёд на теплом солнце. Истлела одежда на человека, а сам он стал прозрачным, как желе, с растворяющимися внутри его костями. Вскоре, потеряв всякое подобие былой человеческой формы, он превратился в большую мутноватую каплю размером с арбуз, по поверхности которой бегала радужная плёнка.
Бес властно приподнял руку, и один из его стражников-ящеров быстро подскочил к погибшей душе, а потом, подобрав её когтистой лапой, сунул в плетёную из тончайших цепочек сумку, похожую на стародавнюю авоську.
- Этого мы отдадим сортировщикам. На нём нет специального маячка - он обычный, ничем не примечательный человек.
- Я хочу видеть это, - обратился я к бесу.
- Хочешь знать, что будет с тобой и твоими близкими после смерти? Я покажу. Я быстро проведу первичные тесты, на полный разбор нет времени, Навь растворит и вас, если задержитесь, здесь всё не постоянно, кроме тёмных богов, бесов, демонов и разных духов. Да и госпожа Лилитурани будет недовольна, она мне не начальница, но выше по статусу.
Я быстро посмотрел на бесовку, которая залезла на внедорожник и рассматривала пулемёт.
Бес легконько махнул рукой, и телохранитель подставил авоську с душой своему господину. Мефистофель снял с пояса тубус и достал из него несколько тоненьких игл, а потом стал одну за другой вкалывать в пленённую каплю души, комментируя свои действия.
- Это лишь десяток из нескольких тысяч. Это лишь несколько минут боли против нескольких лет пыток.
На иглах, словно крохотные светодиоды, стали зажигаться огоньки: жёлтые и зелёные на одной, красные на другой, и так далее. Все разных оттенков, да вдобавок горели по-разному: одни ровно тлели, другие плавно разгорались, а потом так же плавно гасли, что начать сиять снова, третьи резко вспыхивали в странных ритмах.
- Не сдержан в употреблении хмельного. Не сдержан в порывах гнева. Сочетание этого и сгубило его в итоге. Не убивал других людей, но был жесток с близкими, уровень постоянной агрессии зашкаливает. Жаден до богатств, завистлив. Сортировщики подробно разберут все это, сохранят тусклую историю его жизни. По своему опыту скажу, что он пройдёт восемь корректировок уже только по предварительной оценке. Посрединник, ты уви́дел, что хотел?
- Я слышал, вы из душ делаете живые вещи.
- Делаем, - подтвердил бес, - надо же как-то совмещать работу с обустройством быта. Из этого можно сделать подставку для напитков, будет ходить за хозяином и подавать питье, не в силах напиться сам. Это наше своеобразное чувство юмора, хотя шутка с бородой, признаюсь. Ему всё равно нужно будет отлежаться перед основными процедурами корректировок. Вот и включим его в нечто похожее на ваш умный дом. Живое кресло, живая кровать, живая печь - обезличенные, созданные для конкретных нужд всепокорнейшие слуги.
- У меня другой вопрос, - спросил я, опустив глаза и наблюдая, как зеленое море ласкает мои ботинки своими волнами.
Бес вопросительно глянул на меня.
- Если моей жены здесь нет, то она сейчас призрак в мире живых?
- Может быть, призрак, может быть, нежить. Это не в нашем ве́дении, - ответил бес. - Вам нужно торопиться.
Я повернулся к машинам, давая знать, что разговор окончен и пора в путь.
****
От кластера скрытого действия пришел отклик: люди выследили его, люди мстили за недавнюю душу. Люди сказали бы о себе: 'Взбесились'. Череда образов показывала отряд солдат, оцепивших полый каменный куб, в основании которого спрятался кластер-Мясник, жреца-марионетку, наполненную заемной силой созданий, именуемых богами, несколько магов и десяток животных-рабов, рвущихся с лаем на цепях. Жрец ослепил и оглушил Мясника так, что образы едва пробились к координатору. Маги поставили силовые заслоны и незримые сети, а воины вошли в куб. Кластер сопротивлялся, убив семь особей, но его выжгли изнутри колдовством и разорвали роящимся металлом.