Путник почувствовал, как волна жара охватила его тело, поднимаясь к голове, сменилась противным ознобом. Беспокойство, что его не услышат, куда-то отступило. В голове разлилась странная пустота. Туман забытья погасил краски и заглушил звуки… Непривычная слабость подступила тупой волной… ? Где он? Что он здесь делает? Зачем?… Потом неясный свет и глаза женщины. Потом…
Сиур проснулся весь в поту и некоторое время лежал, преодолевая знакомое ощущение дурноты. Первый раз этот сон приснился ему в госпитале. Когда он пришел в себя и открыл глаза, то долго не мог понять, кто он, как здесь оказался, и что вообще происходит. Стоило закрыть глаза, как сон снова наваливался, унося в темный туннель-переход из одной реальности в другую. Он продолжался, обрастая все новыми подробностями, затягивая в свою бездонную воронку, из которой приходилось долго возвращаться к действительности. Наваждение длилось до тех пор, пока Сиур не начал выздоравливать.
Выписавшись из госпиталя, он поехал долечиваться в деревню – косил сено, рубил дрова, пил молоко, обливался колодезной водой, постепенно восстанавливая силы. Тело снова начало подчиняться ему. Утром на восходе солнца он уходил в лес, ходил босиком по росе, вдыхал горькие запахи хвои, перестоявшей листвы, цветов, подолгу лежал на траве и смотрел в небо. Ни о чем не хотелось думать. Ничего не хотелось вспоминать. Только глаза женщины из сна иногда появлялись перед ним, и тогда он как бы оказывался в центре пространств и вне времен.
Предвкушение и ожидание становились невыносимыми, хотелось вскочить и идти, искать ее, защитить, закрыть своим телом, оградить от зла этого мира, – словно он что-то обещал ей и не смог выполнить. Словно она тоже что-то пообещала ему и ждала его, а он все не шел и не шел.
Сиур возобновил тренировки, постепенно набирая форму, изматывая себя до такой степени, чтобы ощущения физического тела заслоняли внутреннюю тоску. Он снова достиг совершенства. Медитируя в позе дзадзен, то есть сидя на пятках, отрабатывал быстроту реакции, используя техники ниндзя.
– Внешне вы можете выглядеть совершенно неподвижными, но это неподвижность вращающегося волчка, – говорил учитель.
Его вполне удовлетворили бы сейчас успехи ученика. Сиур был доволен – он стал даже лучше, чем был. Техника стала продолжением его самого – плавная, как скольжение лебедя, сокрушительная, как ураган.
Он снова стал прежним, и только на самом донышке сознания притаилось видение женщины из сна. И вот сегодня вдруг снова…
Сиур встал, подошел к открытому окну – моросил дождь. Он старался дышать ровно. Воздух, свежий и вкусный, заполнил легкие. В голове прояснилось.
– Завтра будет тяжелый день, вернее, тяжелая ночь, – усмехнулся он. В груди неприятно заныло. Вспомнились глаза Тины…
– В их бесконечности можно сгинуть в одно мгновение… Я становлюсь сентиментальным. – Он закрыл окно. Небо начинало светлеть. Скоро утро.
ГЛАВА 6
Тина тоже лежала без сна. Она слушала монотонный шум дождя и смотрела, как светлеет за шторами проем окна. Впервые ее волновал мужчина. Как странно переплетаются обстоятельства, явь и сон, предчувствия и желания… Мужчина согласился ей помочь. Почему? Он не из тех, кого легко убедить в чем-то.
Тине снова стало тревожно. Она так и не смогла заснуть, думала об Альберте Михайловиче, о себе, о том, что сегодня нужно будет уйти с работы пораньше…На столе, смутно улыбалась с портрета Евлалия. Старик сделал ей этот подарок на память о знакомстве.
? Что же все-таки произошло там, за дверью, которая всегда гостеприимно раскрывалась перед ней? Не буду гадать. – Она закрыла глаза. Может быть, еще удастся заснуть.
Сон не шел. Вспомнился вчерашний разговор на веранде ресторана, приятное лицо мужчины с прямым носом и высоким лбом, его сильные руки с длинными пальцами, наполненное скрытой мощью тело.
– Как хорошо, что можно на кого-то надеяться. Он не подведет. – Тина зевнула. Ей стало спокойнее. Уже почти рассвело, когда она, наконец, заснула.
Людмилочке сегодня пришлось работать за себя и за Тину. Та была необычайно рассеяна, сидела с отсутствующим видом, не слышала обращенных к ней вопросов, отвечала невпопад.
? Иди-ка ты домой. Я сама тут управлюсь, людей почти нет, кому охота в такую погоду сидеть, сушить себе мозги и дышать пылью? Постарайся уснуть хоть на пару часов. Знаешь, я когда нервничаю, наемся и ложусь спать. Самое лучшее средство. – Людмилочка участливо смотрела на подругу. – Ну что ты так переживаешь! Все будет хорошо. Такой парень будет с тобой…– она вздохнула. – Боже, какие мужчины есть на свете!
Мечтательное настроение сменил житейский практицизм:
– А что ты наденешь? У тебя же нет ничего приличного, одни джинсы и футболки. Я тебе всегда говорила, что обязательно нужно что-то иметь на такой случай!
? Какой случай? Ты так говоришь, как будто мы идем на увеселительную прогулку или в ночной бар.
? Да-а, будет холодно и темно. – Людмилочка поежилась. Она представила себе ночной город, темную чужую квартиру и то, что может оказаться в этой квартире… Задерганная жизнью, она все же твердо верила, что есть на свете вещи, которые стоят всего – например, ей было бы страшно на месте Тины, но когда рядом такой мужчина… Эх, пожалуй, она бы рискнула!
? Ну я пойду? – голос подруги звучал не слишком жизнерадостно.
? Иди-иди. Будьте там осторожнее! – она долго смотрела вслед, потом решительно тряхнула головой и отправилась выполнять обязанности библиотекаря, тем более, что у ее столика уже образовалась небольшая очередь недовольных читателей.
? Где вы ходите, девушка? Сколько можно ждать? – возмущался пенсионер, который приходил в библиотеку читать подшивки старых газет.
И зачем они ему только нужны? О, мужчины, и старые, и малые, они требовали внимания, особого подхода и безграничного терпения. Поскольку во всем этом у Людмилочки был незаурядный личный опыт, она взялась за дело сноровисто и без раздражения.
? Сейчас, сейчас, нужно же было книжку отыскать в архиве! Интересы читателей прежде всего. – Она любезно улыбнулась и начала быстро и толково обслуживать посетителей: принимала и выдавала книги, делала соответствующие записи, машинально отвечала на вопросы.
Мысли же ее в это время витали неизвестно где, – то она представляла, как Тина и Сиур едут в машине, спасаясь от погони, то нападение злодеев в квартире антиквара, то… Происходят же всякие чудесные события в жизни других людей! Почему не с ней?
Она стала представлять себе, что археолог, снимающий у нее комнату, оказывается агентом западной разведки, как она делится своими подозрениями с молодым и интересным представителем соответствующих органов, как тот поручает ей опасное задание, как между ними завязывается роман… В самый разгар событий, когда он собирался уже поцеловать ее, зазвонил телефон.
? У меня опять подскочило давление, – раздался в трубке плаксивый голос свекрови. Я не смогу забрать детей из садика. А у Костика сегодня дополнительные занятия.
? Хорошо, мама, – терпеливо ответила Людмилочка, с сожалением возвращаясь в привычный и знакомый ей мир.
Она поспешно собралась и побежала к метро. «А все-таки в жизни могут происходить удивительные вещи!» – думала она по дороге, предвкушая завтрашний рассказ любимой подруги.
– Господи, помоги им! – эта неожиданная мысль была последней перед тем, как каждодневные хлопоты и суета захватили ее целиком.
День пролетел быстро. Сиур не заметил, как наступили сумерки. Он сел в машину и только теперь позволил себе подумать о предстоящем деле. Все нужные принадлежности находятся в гараже, так что ему лучше ехать прямо туда. Уже почти стемнело, когда он подъехал к дому. Машину пришлось оставить в небольшом тупичке позади двора.
Сиур посмотрел вокруг. Поблизости никого не было. Выйдя на дорожку, он зашагал к дому как ни в чем не бывало. Неплохо, если увидят, как он входит. У подъезда сосед выгуливал собаку.
–Удачно, – подумал Сиур.
Добродушный ротвейлер подбежал, виляя обрубком хвоста, и начал радостно прыгать. Хозяин собаки кивнул Сиуру:
– Домой? Поздновато.
– Что делать, работа. – Он сделал усталый вид и вошел в подъезд.
Дома он долго стоял под горячим душем, перебирая в уме, все ли он подготовил как надо. Когда наступала пора действовать, все сомнения и размышления отбрасывались, а внимание направлялось на то, что необходимо было осуществить.
Именно это качество помогало Сиуру в самых рискованных и непредвиденных обстоятельствах. Его не гипнотизировала опасность или намерения возможного противника. Когда можно было думать, он думал, но когда наступало время действовать, он действовал.
? Сегодня, кажется, особого риска не предвидится, – подумал Сиур, одеваясь. – Хотя… кто знает?
Он посмотрел на часы. До встречи оставалось тридцать пять минут.
Тина замерзла. Окна в доме были темными, одинокий фонарь тускло освещал знакомый ампирный фасад. Боясь опоздать, она явилась слишком рано, и теперь не понимала, зачем ей велели спрятаться в кустах, если вокруг не было ни души. Что ж, она сама настояла на своем личном присутствии. Честно говоря, она боялась и молилась, чтобы все побыстрее закончилось.
Окна Альберта Михайловича выходили на одну сторону. Старая липа так разрослась, что ее ветки почти касались стекол. Во время непогоды они могли разбить окна, и жители хотели срубить дерево, но старик не позволил этого сделать.
? Как кстати, – подумала Тина. Она не представляла себе, каким образом Сиур залезет в окно. С крыши неудобно, лестницы нет, – только по дереву.
Неужели ей придется стоять здесь одной в темноте и ждать его? По коже побежали мурашки. Раздался шорох. Она затаила дыхание, сердце подпрыгнуло в груди. Тина присела на корточки, стараясь рассмотреть сквозь ветки, что происходит. Ей показалось, будто неясная тень промелькнула в свете фонаря. Чуть-чуть по-другому выглядело все вокруг – тени стали резче, угрожающе зашевелилась листва, что-то хрустнуло буквально у нее за спиной.
Нарастающая лавиной паника поглотила все ее благоразумие, она уже почти закричала, когда большая ладонь зажала ей рот и некто притиснул ее к земле, не давая шевельнуться.
? Я бы не советовал этого делать, – на самое ухо сказал насмешливый голос. – Не хватало только поднять визг на всю округу.
? Да вы… Как вы смеете! – она задохнулась от возмущения. Те же крепкие руки не позволили ей вскочить.
? Что вы подкрадываетесь, как… Знаете, как вы меня напугали?!
? Знаю. Вы тут так спрятались, что вас только ленивый не нашел бы. А если бы это был убийца?
Тина не понимала, смеется он или говорит серьезно.
? Вам нужно перейти туда, – прошептал Сиур, показывая рукой в самую густую тень. – Ждите меня там. Машину я оставил за поворотом.
? А сколько?
? Что сколько?
? Ждать сколько? – Тина разозлилась. Ей не хотелось оставаться здесь одной в темноте. – И не смейте подкрадываться!
? Вы бы предпочли, чтобы я ломился, как медведь через заросли? – он негромко засмеялся. – У нас мало времени. Делайте, что я говорю.
Тина повернулась было идти, но Сиур удержал ее, наклонился к самому лицу:
– Слушайте внимательно, – прошептал он, – ждите меня здесь, никуда не уходите отсюда, что бы ни случилось. Если до четырех часов утра я не вернусь, уходите домой. Постарайтесь сделать это так, чтобы никто вас не заметил. Не разыскивайте меня и никому никогда не признавайтесь, что сегодня были здесь. Вы поняли?
Тина молчала, только глядела испуганно. Этот взгляд переворачивал ему сердце. Сиур легонько встряхнул ее:
– Вы слышите?
? Да, да. Только…
? Я знаю. Мы должны сделать то, зачем пришли сюда. Никогда не отступайте от задуманного. Думать надо было раньше. Теперь время делать.
Он посмотрел ей вслед и неслышно растворился в темноте двора.
ГЛАВА 7
Сверчки пели в темноте свою песню. Ветерок шелестел ветками старой липы. Сиур примерился и легко скользнул вверх по шершавому стволу дерева. Гибкое тренированное тело слушалось безукоризненно. Не издав ни шороха, он оказался напротив окна квартиры антиквара. Непроницаемая темнота и тишина обступили его. Крепкие, на совесть сработанные древние рамы запирались изнутри. Сигнализации не было видно. Он внимательно осмотрел окно – хитрые металлические крючки невозможно открыть снаружи. Придется вынимать стекло форточки, но тогда невозможно будет скрыть непрошеного посещения.
? Черт, если со стариком все в порядке, и он просто уехал, или попал в больницу, резать стекло глупо. Соседи поднимут скандал, а если никто и не заметит, то открытая форточка может привлечь настоящих, а не вымышленных грабителей. Вот вляпался! – на секунду возникшая досада тут же уступила место поиску решения.
Придется входить через дверь. С одной стороны это опасно – кому-нибудь может приспичить покурить, или собачку вывести. Припозднившийся донжуан или загулявшаяся девица тоже относятся к непредвиденным обстоятельствам. Зато вполне возможно, что никем не замеченный, он откроет дверь и войдет без лишнего шума.
Пространство перед домом, освещенное луной, было пустынно. Сиур вошел в подъезд и прислушался. Тишина. Он поднялся по лестнице, – вот нужная дверь. Спокойный и мирный вид лестничной площадки почему-то не вызвал облегчения. В дверях соседних квартир не было глазков – это его обрадовало. Впрочем, тусклая лампочка под высоким потолком давала слишком мало света, чтобы рассмотреть детали. Достав отмычки и ни о чем более не думая, нашел замочную скважину, затем другую. Дверь открылась легко, он нырнул в густую плотную темноту чужого жилья, прикрыл дверь и замер.
Никаких посторонних звуков. Сиур знал, что тишина и темнота обманчивы. Именно они таят вибрации опасности – он чувствовал их, как животные чувствуют приближение смерча или землетрясения. Обычный старый московский дом, обычная квартира, – почему он чувствует необходимость сдерживать дыхание, ожидая, когда глаза привыкнут к темноте?
На полу высветились полосы – какой-то свет все же проникал сквозь тяжелые портьеры. Тина описала расположение квартиры. После многочисленных уточнений он мог свободно ориентироваться, как будто сам бывал здесь.
Сиур достал специальный фонарик, – в луче света вырисовывались ножки раритетной мебели, бахрома плюшевых накидок, отсвечивали бронза и фарфор, мелькали персонажи картин, испуганно сверкая белками глаз, книги, вазы, колокольчики, перья, маски, серебро, подсвечники, оружие…
Он перевел дыхание. Ответ на вопрос висел в воздухе комнаты, наполненной обломками разных культур, – люди оставляли следы жизни, которая течет подобно реке, вынося на берега напоминания о том, что несли бурные воды.
Сиур привык к смерти, его не пугал и не волновал ни вид ее, ни запах. Бояться следовало живых – это правило он впитал вместе с навыками и инстинктами выживания, выработанными самой действительностью, безжалостной к медлящим с решениями и действиями. Схватка должна быть выиграна еще до ее начала, иначе ее исход предрешен.
Натренированные реакции сработали раньше, чем аналитическое мышление. Сиур уже понял, что произошло. Кружок света от его фонарика заметался, высвечивая возможное местонахождение тела. Опыт позволил обнаружить искомое в считанные секунды – старик лежал на боку, как бы заглядывая под обитый потертым гобеленом диван, в поисках того, чему не суждено было быть найденным. То, что это не естественная смерть, Сиур понял сразу же, как только вошел в квартиру – он не смог бы объяснить, по каким признакам всегда уверенно определял это.
Проверяя посты или засады во время выполнения необычных задач, по какой-то необъяснимой тревожности в воздухе, по особому ощущению тела, которое покинула жизнь, даже если поза или положение этого тела совершенно естественные, он всегда безошибочно чувствовал вибрации смерти.