– О! – как бы возражая, воскликнула Элла Джексон.
Мисс Сильвер покачала головой.
– Я ничуть не преувеличиваю. Я в этом глубоко убеждена. Старший инспектор Лэмб – честный и старательный полицейский, я уважаю его, но не разделяю его убежденности в том, что мисс Гарсайд покончила жизнь самоубийством, и что ее самоубийство ставит точку в этом деле. Для того, чтобы согласиться с этим мнением, мне требуются более веские доказательства. Между тем вы способны кое в чем мне помочь. Вы не откажетесь сделать это?
– Да, попробую, – отозвалась Элла Джексон.
Мисс Сильвер приятно улыбнулась в ответ.
– Вы очень добры. Я не отниму у вас много времени. Я стану задавать вам вопросы и очень надеюсь, что вы сумеете ответить мне на них. Ваша сестра рассказывала вам о своих любовных делах?
– Только о некоторых. Она не слишком откровенничала.
– Она говорила вам, что ее шантажируют? Элла Джексон еле заметно вздрогнула.
– Как вы узнали об этом?
– В доме было еще одно лицо, которое шантажировали. Мисс Роланд располагала письмом, написанным этой особой шантажисту. Полиция, учитывая это обстоятельство, считает шантажисткой именно вашу сестру. Однако я делаю несколько иной вывод, исходя из того, что она беспечно хранила его в сумочке и даже позволила увидеть письмо человеку, написавшему его. Я полагаю, что ваша сестра просто хотела подразнить автора этого письма. Мне стало любопытно, а не подвергалась ли и ваша сестра шантажу, именно поэтому она заполучила данное письмо, чтобы собрать доказательства против шантажиста. Если она знала, кто был шантажистом, то это, видимо, послужило мотивом для ее убийства. Итак, миссис Джексон, что вы скажете мне на это?
Элла Джексон слегка нагнулась.
– Да, ее шантажировали, она говорила мне об этом. Она переехала в этот дом, так как втайне надеялась подобраться поближе к шантажисту. Она думала, что он или она живет в доме Ванделера, вот почему она сняла там квартиру. Конечно, тут были еще и другие благоприятные обстоятельства, дом стоял в стороне, в тихом месте, кроме того, она хотела жить поближе ко мне. Еще была девушка, которую она знала по мюзик-холлу, в прошлом она была акробаткой, но после несчастного случая не могла больше выступать. Кэрри устроила ее горничной к миссис Андервуд из квартиры № 3, чтобы она могла помогать ей. Совсем недавно она мне сообщила, что их дело, кажется, сладилось и скоро им удастся кое-кого как следует потревожить.
– Она не говорила вам, кто это?
Элла помотала головой.
– Я не спрашивала ее. Говоря по правде, мисс Сильвер, мне все это не очень нравилось. То, что она вбила себе идею, что она отплатит шантажисту его же монетой, – ради этого она собиралась достать что-то такое, что поставило бы их в невыгодное положение и вынудило бы их прекратить свои, вымогательства. Мне все это очень не нравилось. Мне все это казалось довольно опасным, я ей прямо так и сказала.
– Вы были совершено правы. Пытаться шантажировать шантажиста, хуже она ничего не могла придумать. Итог оказался неизбежным. Она столкнулось с очень опасным и очень опытным преступником. Она не намекала каким-нибудь образом, кого она имела в виду?
Элла помотала головой.
– Даже никогда не называла никаким местоимением? Она не говорила, это он или она?
Элла снова помотала головой.
– Нет, всегда только говорила «они»: «Они думают, что сумеют сделать то или это, но я им покажу». Сами понимаете, как говорят в таких случаях. Скорее это даже не вопрос грамматики, все так говорят.
Мисс Сильвер кивнула несколько рассеянно. Она явно думала о чем-то другом. После паузы она спросила:
– Миссис Джексон, вы не откроете мне, почему шантажировали вашу сестру?
Элла взглянула на нее и покраснела. Потом все-таки сказала:
– Ладно, сейчас это уже не имеет никакого значения. Дело, по сути, очень давнее. Да и в этом не было ее вины. Бедная Кэрри думала, что он мертв.
– Бигамия? – спросила мисс Сильвер.
Элла снова зарделась.
– Она думала, что он мертв. Она вышла за него, когда была еще ребенком, она с ним сбежала из дома. Они вместе выступали в мюзик-холле. Это был страшный человек. А потом он скрылся с кем-то еще, и до нее дошли слухи, что он умер. Я так полагаю, что ей следовало приложить больше усилий, чтобы проверить справедливость этих слов, но Кэрри не удосужилась сделать это. Только после того как она вторично вышла замуж за Джека Армтажа и его убили, начался шантаж. Она заплатила раз или два, потому что боялась, что майор Армтаж узнает и прекратит выплату содержания. Кроме того, она познакомилась с джентльменом, мистером Маундерсли-Смитом, за которого собиралась выйти замуж. Ей также хотелось, чтобы он ничего не знал об этом. О ней он думал примерно так: прекрасная девушка не может быть испорченной. Я всегда считала, что у него будет шок, когда он женится на Кэрри и все узнает. Но теперь ничему этому не бывать. Теперь понимаете, почему она держала все в тайне.
– Да, понимаю, – ответила мисс Сильвер. Еще она сочла миссис Джексон чувствительной и заботливой молодой женщиной, любящей свою сестру, но ясно видевшей все ее недостатки. Она кашлянула и задала вопрос: – У нее все время вымогали деньги или только вначале?
Миссис Джексон недоуменно посмотрела на нее.
– У нее было не так уж много денег, – начала она.
– Но у нее были довольно дорогие драгоценности.
– Да, но большей частью их подарил ей Маундерсли-Смит. Все, за исключением брильянтового кольца, подаренного ей Джеком Армтажем. Мистер Маундерсли сразу бы заметил, если бы исчезло хоть одно из подаренных им украшений. Кроме того, она носилась со всеми этими украшениями как курица с яйцами.
– – Когда ее шантажировали, речь шла не о деньгах, не так ли?
Элла снова удивленно посмотрела на мисс Сильвер.
– Нет, не о деньгах.
– Думаю, что я уже догадалась, в чем дело. Мистер Маундерсли-Смит достаточно весомая фигура, если не сказать больше, – глава империи под названием корабельный мир. Легко предположить, что вашу сестру просили достать кое-какую важную информацию.
Элла кивнула.
– Да, все так и было. Это страшно разозлило Кэрри. Ведь она была моей сестрой, и никто не знал ее лучше, чем я. Она сделала много глупостей. Не стоит притворяться, что она их не делала, но есть вещи, на которые она никогда бы не пошла, на все то, что каким-то образом связано с войной. Итак, она решила найти того или тех, кто заправлял всем этим, добраться до них во что бы то ни стало.
– Очень опасная затея, – мрачно заметила мисс Сильвер.
ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ
Ночь прошла спокойно. Бодрствовал лишь молодой констебль, дежуривший в одиночестве на площадке между квартирами № 3 и № 4. Мисс Сильвер эту ночь провела в квартире № 3. В гостиной ей была приготовлена удобная постель на диване, но она даже не прилегла. Как только звуки во всем доме затихли, свидетельствуя о том, что его жильцы улеглись спать, она тихо перенесла стул в кухню и просидела там всю ночь с открытыми дверьми в переднюю. Время от времени она подходила к окну и осторожно приподнимала оконную раму так, чтобы оглядеть всю стену дома. Окно маленькой спаленки Айви располагалось так близко, что при желании она могла легко дотронуться до него рукой. Мисс Сильвер с удовольствием отметила, что окно было закрыто и шторы внутри плотно задернуты. Она также легко могла бы достать рукой до карниза, который тянулся под окнами вокруг всего дома. Точно такой же карниз опоясывал каждый этаж в доме. Ей стало интересно, как часто приходилось Айви Лорд проходить по этому карнизу. Мисс Сильвер хотела быть уверенной, что ни Айви Лорд, ни кто-нибудь другой не проскользнет по карнизу этой ночью. Ночь тянулась очень медленно.
Как только рассвело, мисс Сильвер приняла ванну, причем горячая вода оказала свое обычное благотворное действие. Потом она переоделась для выхода на улицу, выпила чашку какао с хлебом. Пройдя затем в комнату миссис Андервуд, она сообщила ей, что уходит на несколько часов в город и не надо ждать ее к чаю, хотя она постарается вернуться к этому времени. Мисс Сильвер спустилась вниз по лестнице, дружелюбно поздоровалась с Беллом и отправилась в город по своим делам.
Дом Ванделера, квартира за квартирой, постепенно пробуждался, начинался очередной будничный день. Пришла миссис Смоллетт, чтобы заняться уборкой лестниц. Ее страшно огорчило известие о самоубийстве мисс Гарсайд, она тут же бросилась за поддержкой к радушной мисс Крейн, как к родственной душе. Самые невероятные догадки, которые только могли возникнуть в их головах, возбужденно обсуждались этими двумя кумушками. Миссис Смоллетт редко доводилось с таким упоением обсуждать чужие несчастья, может быть, поэтому к своей работе она приступила с большим опозданием. Она успела дойти лишь до площадки возле квартиры миссис Андервуд, как вдруг взбежавшая по лестнице мисс Лемминг позвонила в квартиру № 3. Ей открыла Меада Андервуд, которая, по-видимому, поджидала ее.
– Мне ли не узнать ее, пришла в своем вечном чем-то фиолетовом. В этом она ходит изо дня в день, от такого вида в какой-то момент делается дурно. А мисс Меада поцеловала ее, впустила и закрыла дверь. Но не успела я до половины вымыть площадку, как вдруг мисс Лемминг выходит снова. Да, признаюсь вам, мисс Крейн, я так и отшатнулась, щетка вывалилась у меня из рук, я вряд ли бы ее узнала, если бы так хорошо не знала ее. Она была во всем новом, пальто из твида песочного цвета в светло-оранжевую крапинку, подходящий по цвету джемпер. Она словно помолодела лет на десять, вот что я скажу вам.
Мисс Крейн, пившая с миссис Смоллетт одиннадцатичасовой чай, выказала самый неподдельный интерес.
– Как это необычно.
– Более того, – продолжала миссис Смоллетт, – все остальное на ней было так же совершенно новым: туфли, чулки, шляпка, перчатки и даже сумочка в руке. Любопытно, как сильно меняет человека одежда. Лет ей дать можно было меньше тридцати. «Да, – сказала я себе, – чем не из ряда вон выходящее происшествие!» И вы только подумайте, она даже не задержалась ни на секунду, иначе я бы порасспросила ее. Она почти убежала, никогда не видела, чтобы кто-нибудь так быстро исчезал.
Около часу дня мисс Сильвер позвонила по телефону старшему инспектору Лэмбу в Скотленд-Ярд. Как только до слуха Лэмба донесся знакомый голос вместе с неторопливым покашливанием, он тут же помрачнел. Вообще к женщинам он относился с подобающим уважением, но в одном он не сомневался и не согласился бы ни с кем, кто попытался бы его разубедить в этом: женщины никогда не знали, когда им нужно остановиться. Нет, женщинам хотелось, чтобы за ними не только оставалось последнее слово, но вообще все ваше время принадлежало бы им. Он вежливо сообщил мисс Сильвер, что она злоупотребляет его терпением:
На что она живо и по-деловому возразила:
– Вчера вечером я сказала вам, что у меня нет доказательств, чтобы убедить вас, но теперь они у меня есть. Мне было бы очень приятно переговорить на эту тему лично с вами. Мой поезд приезжает полчетвертого. Я буду у вас в четыре часа. Об этом я предпочитаю поговорить только с вами и в Скотленд-Ярде.
Лэмб слегка откашлялся.
– Но мисс Сильвер…
– Дело приобретает очень опасный оборот, инспектор. Я не собираюсь попусту отнимать ваше время. Итак, в четыре часа?
– Ладно, – согласился Лэмб. – Где вы? Откуда вы звоните?
– Танбридж-Уэльс, – ответила мисс Сильвер и повесила трубку.
Чуть позже четырех часов она уже сидела в его кабинете, подтянутая, одетая в старомодное черное пальто с поношенным меховым воротником и фетровую шляпку с приколотыми слева анютиными глазками. Мисс Сильвер выглядела бледной и уставшей, но во всем ее виде проступало некое упорство, что приготовило старину Лэмба к самому худшему. Если он понимал что-либо в женщинах, то она попытается заставить его принять ее точку зрения, вероятно, это закончится тем, что ему придется указать ей на место.
Она принялась рассказывать о своем разговоре с Айви Лорд, с миссис Андервуд и с Эллой Джексон, в заключение она объяснила ему цель ее визита в Танбридж-Уэльс.
К этому времени Лэмб уже больше не злился. Он размышлял над тем, как это может выгодно отразится на его служебном положении. Если предположения мисс Сильвер окажутся верными, это позволит ему задержать одного из самых известных преступников. Да, все выглядело так, как будто она в самом деле напала на верный след. С другой стороны, если она ошиблась, он вполне может оказаться в дурацком положении, однако он не собирался очертя голову следовать за ней. О, боже, она уже начала излагать свой план, один из тех нелепых в своей причудливости планов, которые так любят выдумывать женщины. Он никогда к ним не прислушивался, особенно в таком деле, когда все могло лопнуть, как мыльный пузырь. Да, все-таки какой-то смысл во всем этом был, но дальше этого он не пойдет ни за что.
Мисс Сильвер предложила:
– Надо устроить встречу всех обитателей дома в квартире № 8, это наиболее подходящее место. Я убеждена и надеюсь, что смогу доказать, что мисс Роланд назначила встречу убийце, что убийца проник в ее гостиную через окно, поднявшись по пожарной лестнице. Если его сильно напугать, загнав в угол, то я полагаю, что убийца попытается уйти тем же самым путем. Полной уверенности, конечно же, нет, однако, учитывая характер подозреваемого лица, я считаю, что подобная попытка очень вероятна. Окно в таком случае должно быть открыто как можно шире, но чтобы не вызвать подозрений. Когда мы соберемся наверху, вам надо будет провести обыск там, где я вам укажу. Если вещи, о которых я вам сообщила, найдутся там, где, по моему мнению, они должны быть, то пусть вам принесут условленную записку или кто-то войдет с сообщением. Надлежит действовать с наибольшей осторожностью, чтобы не возбудить преждевременных подозрений. Ведь мы имеем дело с очень хитрым и коварным противником.
Лэмб приподнял свою руку ладонью вверх и хлопнул ею по столу. От удара блокнот перед ним подпрыгнул, из него выкатилась ручка и остановилась почти у самого края стола.
– Вы, по всей видимости, уверены в том, что мы найдем, что ищем.
Мисс Сильвер наклонила голову.
– Да, уверена, – ответила она.
ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ
Жильцы дома Ванделера по одному, по двое выходили из своих квартир и, кто на лифте, кто пешком по лестнице, поднимались на верхний этаж, где их ждала открытая дверь в квартиру № 8, на пороге которой стоял сержант Аббот и вежливо провожал всех внутрь.
Миссис Андервуд вошла в лифт, в котором уже стояли мать и дочь Лемминги, тогда как Меада и Жиль отправились наверх пешком. Меада прошептала ему на ухо:
– Не могу не думать об Агнесс. Почему люди такие странные? Совсем недавно такая забитая, послушная, в полном подчинении у своей матери, так было за нее обидно. Казалось, что у нее нет совсем личной жизни, все время она кому-то оказывала услуги, а теперь она так изменилась. Она невероятно увлечена тем, что происходит с ней, и даже вряд ли замечает, что творится вокруг нее, что в доме убийство и самоубийство.
– В свое время я спрошу ее, а что происходит с тобой?
Поживем, увидим, – ответила Меада. Она взяла его под руку и шепотом продолжала дальше. – Жиль, что происходит? Мне все очень не нравится. Почему мы все должны идти в квартиру Каролы? О чем ты говорил с мисс Сильвер, когда она отозвала тебя в сторонку? Неужели должно еще случится что-нибудь ужасное?
– Мисс Сильвер склонна так думать, – ответил Жиль несколько напряженным голосом.
– О, надеюсь, что нет!
– Не знаю, – он наклонился и поцеловал ее в уголок губ. Тсс! Больше ни слова! – И, обхватив рукой за талию, он быстро повел ее наверх. Никто из поднимавшихся или стоявших наверху не услышал ни слова, так тихо и так быстро прошел их разговор.
Жиль и Меада прошли в гостиную Каролы Роланд и обнаружили, что мебель была переставлена по-новому. Письменный стол был передвинут к правой стенке, и старший инспектор Лэмб сидел спиной к столу, как будто только что кончил писать и повернулся лицом к окну. Между ним и дверью стояли три стула, на которых сидели мистер и миссис Уилларды, и мистер Дрейк, бывший ближе всех к дверям. По другую сторону от Лэмба одно кресло было пустым, а дальше сидели миссис Лемминг, Агнесс и миссис Андервуд. Диванчик был сдвинут к камину, и своей спинкой закрывал его. Грязное пятно на его обивке было прикрыто несуразно смотревшимся клетчатым пледом, на нем важно восседали мисс Сильвер и мисс Крейн, первая в своем уличном наряде, другая в своем обычном тускло-коричневом плаще и старой фетровой шляпе. На обеих леди виднелись шерстяные чулки и весьма разношенные туфли. Рядом с диваном стояло еще одно пустое кресло. Серебряная танцовщица заняла свое обычное место на камине, тогда как фотография Жиля Армтажа исчезла. Вечер стоял сырой, но теплый, оба окна были открыты, причем нижняя часть рамы поднята так высоко, как только можно. Было половина седьмого, на улице тускло светило солнце, до его захода оставалось еще три четверти часа, но небо хмурилось, и в воздухе пахло сыростью.