Я чувствовала себя неуместно, словно не должна быть там. Наконец, я закончила тем, что ушла домой, свернулась на своей кровати и уставилась в потолок, пока не встало солнце, зная, что моя жизнь уже не будет прежней.
Когда я достигаю отделения услуг психиатра, мне кажется, будто невидимая рука обвивается вокруг моей шеи и душит меня. Я быстро отступаю назад, врезаясь в медсестру, которая носит синюю одежду медицинского персонала.
— Что ты здесь делаешь? — Она смотрит через мое плечо на закрытую дверь. — Ты не должна быть здесь.
Я отхожу от нее. — Ничего. Я просто искала уборную.
Я собираю свои мысли о том, что могу закончить в таком месте как это, и возвращаюсь к ресепшену. Миша ждет меня на одном из стульев, листая журнал. Его кожа бледная, и светлые волосы прилипли ко лбу. На нем надета футболка группы «Rise Against» и черные джинсы, кожаные ленты на его запястьях заменены повязкой.
Пряча леденец в руке за спиной, я подхожу к нему. — Ты выжил.
Он смотрит на меня и устало улыбается. — Конечно, выжил, но куда ты ушла?
— Вообще-то никуда. — Я сажусь на стул рядом с ним, и он откидывает журнал на стол. — Я хотела убраться подальше от твоего отца.
Он рассматривает мое лицо. — Что ты ему сказала? Потому что он вернулся в комнату разозленным.
Я пожимаю одним плечом. — Ничего, кроме правды.
Улыбаясь, он протягивает ноги перед собой и поднимает руки над головой. — Если с тобой все хорошо, я бы хотел вернуться обратно в номер и лечь спать. Это отняло у меня много сил.
— Ты не хочешь подождать, пока выйдет твой отец?
— Нет, ни капельки. — Он опускает руки на колени. — Что ты прячешь за спиной?
Мой рот изгибается в улыбке, когда я протягиваю ему руку с красным леденцом на ладони. — Это для очень храброго мальчика.
Он мягко смеется и берет леденец. — Господи, как же я люблю тебя.
Я поднимаюсь на ноги и помогаю ему. Его движения вялые, когда мы направляемся в сторону раздвижных дверей.
Он сдирает обертку с леденца и засовывает его в рот. — Как бы сильно мне не нравился твой подарок, существует масса других способов, благодаря которым ты можешь заставить меня чувствовать себя лучше, когда мы вернемся в комнату.
Я смеюсь себе под нос, не протестуя, потому что в этот момент я все сделаю для него.
ГЛАВА 14
Прошло уже некоторое время, с тех пор как я играл самостоятельно, и в моей крови бурлит странная нервная энергия. Пробираясь через толпу шумных людей от задней двери, мои глаза сканируют комнату.
Кто-то позади, хватает меня за задницу, и я оборачиваюсь. — Какого хрена?
Элла ярко улыбается мне. — Ты нервничаешь.
Мои глаза лениво бродят по ее телу. Ее волосы уложены в легком беспорядке, несколько прядей обрамляют ее лицо, ее полные губы блестят при свете, и на ней эта короткая, зеленая, в тонкую полоску майка, и пара узких джинсов, которые обхватывают каждый дюйм ее изгибов. — Очнись, милая девочка. Ты же знаешь, я никогда не нервничаю.
— Ты выглядишь нервным, — повторяет она, потягивая нижнюю губу между зубов.
Я провожу пальцем по ее красным губам. — Это ты выглядишь немного нервно.
Она игриво прикусывает мой палец, удивляя меня этим и в тоже время возбуждая. — Я нервничаю только из-за тебя.
С тех пор, как мы покинули Нью-Йорк, наши отношения были в строгих рамках дружбы. Она, казалось, закрыла дверь, когда мы вернулись к нашим реальным жизням, поэтому я отвалил, даже если сам того не хотел.
— Ты пришла сюда, чтобы подорвать мою уверенность? — шучу я, чтобы скрыть сексуальное напряжение. Я провожу руками по волосам и смотрю через плечо на людей, заваливающихся через входную дверь. — Потому что это очень жестоко с твоей стороны.
Она обхватывает руками мою шею, прикусывая мочку моего уха. — Сегодня я чувствую себя очень плохой.
Мягко отталкивая ее за плечи, я замечаю, что ее глаза расширены и блестят. — Ты пьяна?
Она качает головой вверх и вниз, выглядя чертовски милой. — У меня была бурная ночь, поэтому Лила налила мне несколько шотов «Бакарди».
— Лила налила тебе «Бакарди»? — спрашиваю я, с сомнением приподнимая бровь. — Она не похожа на любительницу «Бакарди».
— Ну... Итан дал ей его. — Она пошатывается в сторону, падая на пол, и мои руки обнимают ее за талию.
Я помогаю ей восстановить баланс и опускаю ее руки по сторонам. — Ты будешь в порядке?
— Я буду в порядке... — Ее глаза переходят на центр комнаты, где люди танцуют под яркими огнями. — Мы должны потанцевать.
Подавляя смех, я отвожу нас в сторону, когда мимо проходят грубо выглядящие парни. Поворачиваю ее спиной к стене, и она прислоняется к ней, пока я властно опираюсь рукой рядом с ее головой. — Элла Мэй, мне играть, примерно, через пять минут. Я не могу сейчас с тобой потанцевать.
Она выпячивает нижнюю губу, дуясь и хлопая ресницами. — Ну, пожалуйста.
— Элла... — начинаю я сквозь смех, и затем мои плечи дергаются вверх, когда ее рука потирает перед моих джинсов над твердым членом. Я ловлю ее руку прежде, чем она может схватиться за мои джинсы. — Малышка, думаю, ты уже немного пьяна, так что притормози, хорошо?
Ее свободная рука начала рыскать в том же месте, когда зашли Итан и Лила. Итан держит пиво в руках, Лила прижимает телефон к уху, говоря очень громко в шумном помещении, стоя позади нас.
— Значит, она нашла тебя, — кричит Итан с ухмылкой. — Спасибо Богу. Она не переставала болтать о тебе.
Элла зарывается лицом в мою грудь. — Я устала.
— Как много ты позволил ей выпить? — спрашиваю я Итана, раздраженно. — Очевидно, слишком много.
Итан качает головой и откидывает ее назад, чтобы сделать глоток своего пива. — Это она выбрала выпивку. Я оставил их в гостиной, кажется, на пятнадцать минут, пока принимал душ, готовясь к этой маленькой, шумной вечеринке. Когда я вышел, наша полупустая бутылка «Бакарди» пропала, и они вдвоем сидели на кухне, напиваясь.
Лила спотыкается на своих каблуках, поддерживая себя рукой и опираясь ее на стену. — Ну, мне пофиг, что делать, — говорит она в телефон. — Я не хочу, чтобы ты приезжал.
Большая ухмылка расплывается на красном лице Итана, когда он указывает на Лилу. — Она расстается с каким-то чуваком по телефону. Это чертовски весело.
— Ты пьян? — обвиняю я, спотыкаясь назад, когда Элла опускает на меня весь свой вес.
Итан кивает головой. — Может, совсем немного.
Я откидываю волосы Эллы с лица. — Кто вел?
— Мы взяли такси. — Итан проглатывает свое пиво и ставит пустую бутылку у стены, рядом с другими выброшенными бутылками и бокалами. — Я не настолько глуп, чтобы водить пьяным.
Элла прикладывает руку к моему уху и шепчет, — Но он не заплатил водителю. Он заставил нас выпрыгнуть из машины и убежать.
Я вздыхаю и кладу руку ей на талию. — Давайте, найдем вам троим место, чтобы я мог сфокусироваться на том, что мне нужно.
Я выбираю кабинку в дальнем углу, где мне будет лучше присматривать за ними, и прошу официантку не приносить им больше алкоголь. Они в хлам. Ну, почти в хлам, и новая порция лишь усугубит ситуацию.
Элла опускает голову на стол с грустным, щенячьим выражением на лице, и я убираю ее волосы с потного лба.
Я присаживаюсь рядом с ней и спрашиваю вполголоса, — Сегодня случилось что-то, что расстроило тебя?
Она качает головой и отворачивает от меня свое лицо. — Ничего не произошло. Я лишь хочу пойти домой и лечь спать.
Она лжет, но я не могу копаться в ее мозгу прямо сейчас. Несмотря на то, что это почти убивает меня, я покидаю столик и направляюсь за кулисы, чтобы взять свою гитару. Когда я выхожу на сцену под свет огней, комната ненадолго затихает, но это все еще не лучший сценарий. На самом деле место настоящая дыра, а мне хочется хоть раз сыграть в месте, где люди не были бы пьяны.
Я наигрываю аккорд, подношу губы к микрофону, и изливаю свое сердце перед аудиторией незнакомцев, которые не слушают.
После выступления, какой-то большой, лысый чувак встречает меня за кулисами в коридоре, и протягивает мне карточку со своим именем и номером на ней.
— Эй, это было потрясающее выступление. — У него шрам на пол руки и золотая цепь вокруг шеи.
— Спасибо, — бормочу я, читая карточку. — Майк Андерли.
— И ты... — Он ждет, пока я скажу ему.
— Миша, — отвечаю я, не случайно избегая своей фамилии.
— Слушай, я собираюсь перейти сразу к делу, — он выставил руки вперед. — Я музыкальный продюсер. Я работаю на маленькую, но хорошую и честную компанию в Сан-Диего. Мне нравится, как ты звучишь, и я бы хотел поговорить с тобой о том, какие у тебя планы на будущее в музыкальном бизнесе.
Я смотрю на карточку. — Мои планы на будущее?
Он кивает. — Да, с твоей музыкой.
Я поднимаю чехол гитары. — Да, я пока не уверен, насчет своих планов.
— Ну, когда решишь, позвони мне, — говорит он и поворачивается к залу. — Как я уже сказал, я действительно заинтересован в тебе. — Он уходит, и я полагаю, что, скорее всего, он просто какой-то ненормальный.
Но что, если нет? Что, если это удача? Возможно, я и не сказал, что знаю о своих планах насчет музыки, но, на самом деле, я уже знаю. Я хочу играть не в отстойном месте, а там, где люди слушают и понимают. Я хочу быть музыкантом.
Я чувствовал себя родителем, когда вез этих троих домой, и к тому времени, как мы вваливаемся в мою квартиру, я уже был готов к тому, что все они отрубятся. Я поднимаю Эллу и укладываю ее в свою постель, потому что она едва может ходить.
— Держи свой член в штанах, — советую я Итану, когда он идет на кухню, и его рука обвита вокруг очень пьяной Лилы. — И больше не пей.
Он отмахивается от меня, а Лила хихикает, открывая холодильник и опрокидывая бутылки. Я иду по коридору, обратно в свою комнату, держа Эллу на руках. Ее дыхание мягкое, и она продолжает бормотать что-то о том, чтобы все ушло. И это пугает меня до чертиков.
Не отпуская ее, я снимаю ботинки и откидываю их в угол к остальной своей обуви и аккуратно кладу ее на кровать. Свет в комнате выключен, но лунный свет мерцает через окно на ее лице, пухлых губах, на ее красивой и безупречно бледной коже.
Она вжимается в мою подушку и бормочет. — Прости.
Я натягиваю на нее одеяло. — За что, малыш?
Она разочарованно вздыхает. — За то, что испортила твое первое выступление.
— Ты не испортила мое выступления, милая девчонка, — с легкой улыбкой на лице, я целую ее в щеку. — Я люблю тебя. Теперь спи.
К тому времени, как я снимаю футболку, она отключается. Я принимаю быстрый душ, смывая неприятное ощущение прошедшей ночи. Я не заинтересован играть там, где люди едва слушают меня. Я хочу большего, и даже, если парень и был сомнительным, я гадал, мог ли он оказаться реальным продюсером.
Когда я возвращаюсь в комнату, с полотенцем, обернутым вокруг моей талии, Элла сидит на кровати, а лампа включена. На ее лице задумчивый взгляд, словно она собирается вляпаться в очередную проблему.
— Тебе нужно поспать, — говорю я ей, бросая грязную одежду в корзину и хватая чистые штаны из верхнего ящика комода. Совершенно ясно, что она оценивает меня, что было бы великолепно, если бы она не была пьяна, ведь сейчас я не смогу ничего с ней сделать, при этом не чувствуя себя плохо.
— Мне скучно. — Ее речь немного невнятна, глаза красные. — Мы можем что-нибудь сделать?
Я забираюсь на кровать и сажусь рядом с ней. — Думаю, мы должны поспать. Уже поздно.
— Итан и Лила все еще не спят. — Она извлекает бутылку «Джека», которую прятала за спиной, откручивает крышку, и откидывает ее к изножью кровати. — Они играют в стрип-покер.
Мои глаза расширяются. — Прямо сейчас?
Она кивает головой. — Они оба уже сняли свои футболки.
— Ты была там?
— Да, иначе, где ты думаешь, я достала это? — Она машет бутылкой перед моим лицом, и я выбрасываю руку вперед, чтобы забрать ее, но она убирает руку назад, смеясь. — Угу. Ни в коем случае, Миша Скотт. Нет, пока ты не поиграешь со мной. — Она становится на колени передо мной и перекидывает ногу через мое колено, откидывает голову, чтобы сделать глоток. Она давится, прежде чем ее лицо становится серьезным. — Ты помнишь то время... ту ночь, когда умерла моя мама?
Мое тело напрягается. — Как я могу забыть ту ночь?
В ее зеленых глазах озорной взгляд, и я гадаю, в какую, черт возьми, сторону, движется этот разговор. — Ты помнишь, как поцеловал меня, прежде чем спуститься с того дерева?
Я киваю, обхватываю ее талию пальцами. — Конечно, я помню, но я удивлен, что ты помнишь. — Потому что той ночью Элла была пьяна, прямо как и сейчас.
Она соблазнительно облизывает губы. — Это был хороший поцелуй, правда?
Я забираю бутылку из ее рук и делаю большой глоток, зная, что мне это понадобится. Я никогда не видел эту ее сторону, и даже, если она пьяна, мне чертовски любопытно, что же будет дальше. — Это был очень хороший поцелуй.
Она наклоняется вперед и кладет руки мне на плечи. — Мы должны сделать это снова.
Внутри меня происходит внутренняя борьба, правильно это или нет, а она мягко прижимается своими губами к моим. Она редко целует меня первой, и это хорошая перемена. Именно этого я и хотел.
— Ты такой сексуальный. — Ее палец скользит вниз по мышцам моего живота, и мое дыхание останавливается. — Я все время тайно смотрела на тебя, когда ты работал с машинами без футболки.
Я пытаюсь не смеяться над тайной, которую она огласила, и игриво покрываю поцелуями ее подбородок, чтобы отвлечь от исповеди. — Как насчет того, чтобы пойти посмотреть, как там Лила и Итан.
Хихикая, она соскакивает с кровати и сваливает лампу. Не беспокоясь о том, чтобы поднять ее, она идет по коридору. — Если ты хочешь, чтобы я оказалась в кровати, тебе придется прийти за мной. — Она убегает.
Я надеваю джинсы и футболку, хватая бутылку «Джека» и выхожу на кухню, где Итан и Лила сидят за столом уже без футболок. Перед ними разложены карты. Элла торчит возле дверцы холодильника, шумно копается в пиве.
Итан роняет карты на кухонный стол и поднимает руки. — Лила уболтала меня на это.
Лила смотрит на меня с небольшим осознанием. — Это правда. Я его уболтала.
Я сажусь между ними и делаю глоток. — Хорошо, я сдаюсь, не буду пытаться остановить эту ночь сожалений. — Я собираю карты и перемешиваю их. — Поэтому не приходите потом ко мне плакаться, когда будете голые и замерзшие.
Элла
Я не планировала пить так много, и чувствую себя виноватой за то, что втянула Мишу и остальных в свои проблемы. Но я на две чертовы секунды хотела забыть, что мой отец собирается приехать домой на Рождество и пригласил Дина с Кэролайн на выходные, а меня нет. Я услышала, что происходит, когда Дин позвонил и спросил, где были ключи от Cutlass[19], потому что он планировал починить его и продать. Я отключилась прежде, чем услышала всю историю.
Затем пришло письмо от папы. Чертово письмо, которое я не смогла открыть, потому что чувствовала, что все в нем может потенциально разломать мой мир на миллиард частей.
К тому времени, как мы оказались дома у Миши и Итана, я была уже на грани паники, так как утром забыла принять свои лекарства.