– Вы намекаете, Ворон, на то, что моя бабушка нагуляла мою матушку с Чернобогом?
Ворон побледнел, потом покраснел, вильнул глазами вправо-влево, но от ответа все-таки не уклонился:
– А если и так, что с того. Простой народ чтит богов. Черни наплевать, кто их предки и чем они наградили своих потомков. Разве отцом царя Форкия не был морской бог, имя которого до сих пор произносится с ужасом. Разве иные царские роды избежали той же участи? Не в интересах Совершенных копаться в грязном белье своих предков. Об этом и сказал Люциферу великий Ширгайо.
Меня смущало одно немаловажное обстоятельство. Я понятия не имел, кто такой Артур и почему он с такой готовностью спешит мне на помощь. Со слов того же Ворона, я знал, что он предводитель дружины из людей, связанных одним тотемом, то есть Бером-Медведем и, видимо, считается родственником царевича Вадимира. В то же время я знал, кто скрывается под личиной благородного короля из кельтских легенд. Правда, Дракула орудовал в другом мире, ничем вроде не связанным ни с Гипербореей, ни с Атлантидой, но это вовсе не значило, что Влад Тепеш не протоптал сюда дорожку, используя магическую силу острова Буяна.
– Ворота Артуру открою я сам, Ворон, и только после того, как собственными глазами увижу дорогого родственника. Ты меня понял?
– Но вас не выпустят отсюда, благородный Бер.
– А это не твоя забота. Я жду тебя здесь в полночь.
– Мы можем опоздать.
– Свободен, – коротко бросил я.
Мои спутники хоть и прислушивались к нашему с Вороном разговору, но вряд ли поняли что-нибудь из его ответов и многозначительных подмигиваний. С моей стороны было бы глупо винить их в этом, ибо я и сам плохо разбирался в сложившейся ситуации. Ясно пока было одно: если мы не предпримем немедленно меры по своей защите, то эта ночь вполне может стать последней в нашей жизни. Это понимали все, включая Ираклия Мораву, который протрезвел уже окончательно от перенесенных потрясений. Сомнения у меня были только в отношении Генриха Шварца, все-таки он был связан с Дракулой, хотя и стал вампиром по воле одной из Медуз, я имею в виду Ворказу, или, точнее, Веру Григорьевну Смирнову. Но Шварцем я решил заняться позднее, прежде всего мне нужно было кое-что выяснить у Вацлава Карловича Крафта.
– Я слышал, что имя Артур переводится как Медведь?
– Есть и такая версия.
Генрих Иоганнович Шварц внимательно прислушивался к нашему разговору, из чего я заключил, что эмиссару почитателей Мерлина далеко не безразлична ситуация, сложившаяся в древней гиперборейской крепости Туле. На мой вопросительный взгляд Шварц отреагировал нервно. То есть дернулся, глаза у него забегали, и он попытался спрятаться за спиной Марка Ключевского. Я этот маневр пресек в самом начале и вытащил упирающегося вампира за ушко да на солнышко. В переносном, конечно, смысле, ибо физические способы воздействия на военнопленных – это не мой метод. Но и военнопленные, на мой взгляд, должны адекватно реагировать на гуманизм особ столь высокого, я бы даже сказал, божественного ранга, как мой. Я попытался объяснить это господину Шварцу возможно популярнее – и, кажется, нашел понимание. Во всяком случае, Генрих Иоганнович выразил готовность поделиться со мной своими знаниями и размышлениями.
– Вы были в этих местах прежде, господин Шварц?
– С уверенностью сказать не могу, – вздохнул Генрих Иоганнович. – Но я видел очень величественные стены, правда издалека, про которые король Артур сказал, что это город Туле.
– Он пытался проникнуть в этот город?
– Да. Но ему это не удалось. Собственно, ему не город был нужен, а Алатырь-камень, который еще называют Граалем.
– Я полагал, что Грааль – это птица Феникс?
– И птица Феникс тоже. Это общее название магических атрибутов, связанных с древними атлантами.
– Ну хорошо, а при чем здесь мифический Артур?
– Но ведь и Артур, и Мерлин, и все рыцари Круглого стола искали именно магическую силу атлантов. Во всяком случае, у нас были основания полагать именно так. И свои предположения, как вы понимаете, мы строили не на пустом месте. Более того, у нас имелись достоверные сведения, что король Артур не умер после ранения, полученного в сражении с Мордредом, а удалился в древний град Туле, дарующий бессмертие.
– То есть вы хотите сказать, что рыцари Круглого стола все-таки нашли Грааль?
– Безусловно. Ибо в своих странствиях они не могли миновать остров Буян.
– Ну хорошо, а почему вы поверили, что перед вами именно Артур?
– В том-то и дело, что я не поверил. Но он выкрал нас из дома Хохлова, продемонстрировав при этом незаурядную магическую силу. И мы оказались с Купцовым в Камелоте, и этот замок как две капли воды был похож на обитель благородного короля Артура. Во всяком случае, на его описания, сохранившиеся в древних манускриптах. Понимаете, все совпадало: и рождение Мерлина, и Камелот, и фея Моргана, и даже Мордред, не говоря уже о самом короле Артуре.
– Но ведь Мерлин еще младенец, откуда же взяться королю Артуру, согласно легенде, он моложе великого мага, который был его воспитателем.
– Ну и что с того, – пожал плечами Шварц. – Время на острове Буяне течет настолько причудливо, что прошлое здесь частенько опережает будущее, а будущее выступает в обличье прошлого.
Я мог бы оспорить поспешный вывод Генриха Иоганновича, но сейчас мне было не до этого. Куда больше меня интересовал сам процесс поиска Алатырь-камня и выяснения той роли, которую сыграл в этом процессе Шварц.
– Ваш поход закончился неудачей?
– Да. Заклятие не сработало. Зато мы увидели нечто страшное, напугавшее не только меня, но и короля Артура. Именно в этот момент я догадался, что он не тот, за кого себя выдает.
– Вы можете описать это нечто?
– Нет. Не могу. Моя воля была парализована. Я только слышал, как это существо назвало меня Черным рыцарем, а благородного короля Артура Дракулой.
– Они заключили договор?
– Видимо, да.
– А в чем суть этого договора?
– Понятия не имею. Клянусь. Я лишь понял, что дорога к Алатырь-камню начинается с Перрона. И очень удивился, поскольку решил, что речь идет о железнодорожном вокзале. И только оказавшись в замке вашего друга, я понял, что это не так.
– Почему же ты не предупредил нас! – возмутился Крафт.
– Я испугался, – честно признался Шварц. – Не Дракулу. Я испугался Люцифера.
У меня не было причин не доверять Генриху Иоганновичу, во всяком случае в той части его рассказа, где он поведал нам о встрече Дракулы и Люцифера. Эта встреча должна была состояться, и она состоялась. Сомнения у меня были по поводу Артура и его дружины. По моим сведениям, полученным в храме морского бога, Люцифер все-таки добрался до Алатырь-камня. И не исключено, что тогдашний царевич Вадимир сыграл в этом весьма негативную роль. Я уже не говорю о том, что он настроил против своего отца всех окружающих царей, но он еще и допустил крупную ошибку, положившись в трудную минуту на своего родственника Артура. Возможно, Артур был убит, может, он был убит Люцифером, который занял его место в засаде. Но так или иначе, крепость Туле оказалась в руках авантюристов, а Носитель Света получил то, что хотел, – ничем не ограниченный контроль над Алатырь-камнем. Что впоследствии привело к гибели всей тогдашней цивилизации. Честно говоря, прошлое меня волновало мало, но только до той поры, пока оно не стало претендовать на то, чтобы занять место настоящего. Похоже, воскресший Люцифер решил пройти заново тот путь, который уже однажды привел его к невероятному могуществу. Скорее всего, его оппоненты предвидели такое развитие событий и сделали все от них зависящее, чтобы трагедия прошлого не повторилась в будущем. Вполне вероятно, что с помошью этого будущего они пытаются переиграть ситуацию, которая привела к гибели их цивилизацию. Прошлое может стать будущим, а будущее прошлым. Не в этом ли суть задуманного атлантами проекта по изменению мира, о чем говорили мне жрецы в храме Йопитера?
– Царевич Вадимир желает видеть своего отца царя Аталава, – обратился я с просьбой к командиру ясных соколов, подпирающих мои двери. – Передай Совершенному, что речь идет о жизни и смерти.
Я почти не сомневался, что царь Аталав откликнется на просьбу сына, и оказался прав. В этот раз встреча носила конфиденциальный характер и проходила в куда менее торжественной обстановке, чем совсем недавно. Комната, куда меня препроводили, была отделана золотом и серебром, как, впрочем, все помещения в этом чудесном дворце, но все-таки сильно уступала размерами тронному залу. Видимо, это был кабинет для научных изысканий мудреца далекого прошлого. На эту мысль наводило обилие совершенно непонятных приборов, которые подмигивали мне разноцветными глазками. Судя по этому антуражу, цивилизация атлантов отнюдь не чужда была техническому прогрессу и достигла больших высот не только в области магии.
– Я слушаю тебя, царевич, – сухо произнес царь Аталав, не повернув головы в мою сторону. Его поведение можно было бы посчитать невежливым, но я решил сделать скидку на занятость наделенного властью лица, увлеченного к тому же научными опытами. Похоже, в колбе, приковавшей внимание царя Аталава, варилось какое-то адское зелье, способное отравить если не все человечество, то, во всяком случае, значительную его часть. Как я успел заметить, здешние правители умели мыслить масштабно, в чем, безусловно, были похожи на правителей наших времен.
– Варлав готовит переворот, он рвется в хранители Алатырь-камня.
Аталав обернулся и бросил на меня удивленный взгляд:
– Неужели ты думаешь, что я этого не знаю?
Вопрос поставил меня в тупик, но я все-таки решил продолжить:
– Выходит, жизнь и смерть сыновей тебя не волнует?
– Вы не только мои сыновья, но еще и соперники в борьбе за власть, Вадимир, и в этом смысле ты ничем не лучше моего родовича Варлава. Кроме того, насколько мне известно, ты уже принял меры для спасения своей шкуры. Или я ошибаюсь?
Не скрою, позиция царя Аталава показалась мне странной. Но вполне возможно он решил стравить двоих претендентов на царскую корону и тем самым снять все проблемы. В этом случае следовало признать, что в лице господина Аталава я имел дело с очень коварным человеком.
– Мне мешает Варлав, – продолжал венценосный родитель, – но очень не хотелось бы пачкать руки в крови близкого родственника. Иное дело ты, Вадимир. В тебе течет кровь Чернобога и Беров. К тому же ты обречен на заклание Высшим Советом. Для тебя единственный выход – это бегство. Ты отдашь мне голову Варлава, а я открою тебе ворота Туле. По-моему, очень выгодная сделка для нас обоих. Ты не находишь?
– Нахожу. Но, увы, случилась небольшая накладка. Я не знаю, изменил ли мне Артур, или его просто устранили, но сейчас в засаде сидят вампиры Люцифера.
– Будь ты проклят, мальчишка! – Мощная длань Аталава разнесла вдребезги стеклянную колбу, и похожая на кровь жидкость потекла по столу. – Тебе ничего нельзя доверить.
– Неудачи бывают у всех, – пожал я плечами. – Я был уверен в надежности Артура.
– Не смеши меня, Вадимир. – Аталав резко развернулся и вперил в меня горящие яростью глаза. – Совершенный может быть уверен только в себе самом. Слишком много оборотней кругом.
– Я тоже оборотень, – вежливо улыбнулся я в лицо рассерженному батюшке.
– Мне бы ты мог этого не говорить.
Видимо, своим ответом я погрешил против гиперборейского этикета. Кажется, элита атлантов стеснялась некоторых своих качеств, а возможно, о них просто не принято было говорить вслух. К сожалению, я не мог щадить чувства царя Аталава, поскольку мне нужно было узнать как можно больше о мире, куда я столь неожиданно попал.
– Ты же знал, что моя мать дочь Чернобога, и наверняка догадывался, какого монстра она тебе родит.
– Что ты можешь знать о богах, мальчишка! – в сердцах воскликнул Аталав и толкнул меня в кресло. Я не назвал бы его обхождение любезным, но простил грубость человеку, находящемуся в расстроенных чувствах. Этот человек не был моим отцом, но не исключено, что он числился среди моих далеких предков. Не знаю, насколько он был похож на моего родного отца, но чисто внешнее сходство между нами я обнаружил. Мы были практически одинакового роста и сложения, да и его лицо напоминало мне то, которое я видел в зеркале во время бритья. И это тем более удивительно, что нас разделяла временная пропасть, где счет шел не на века даже, а на тысячелетия.
– Высший Совет жрецов и царей Атлантиды и Гипербореи принял закон о чистоте крови, – глухо сказал Аталав. – Ты понимаешь, чем это тебе грозит?
– Не совсем.
– Все оборотни вне зависимости от занимаемого положения будут преданы смертной казни. На этом настаивал Люцифер. А после смерти царя Форкия и разорения его царства никто не посмел возразить верховному жрецу и Носителю Света.
– Мне понятно, почему возражал Форкий, ведь он, если мне не изменяет память, был сыном морского бога, но почему промолчал ты?
– Я был против, царевич Вадимир, но вовсе не потому, что мой сын оборотень. Я хотел спасти твою мать. Мне это не удалось, и Варлав привел приговор в исполнение.
Видимо, я побледнел и изменился в лице, поскольку Аталав бросил на меня сочувственный взгляд. Скорбел я, разумеется, не о дочери Чернобога, а о собственной матери, погибшей при загадочных обстоятельствах, но и в связи с ее смертью упоминалось имя Варлава. Тогда у меня не было доказательств его вины, но сейчас я их, кажется, получил.
– Выходит, обвинение в прелюбодеянии всего лишь предлог для расправы со мной?
– Скорее, твоя связь с Морганой была последней каплей, переполнившей чашу терпения Люцифера, – хмуро бросил Аталав. – Он усмотрел в твоем поведении происки Чернобога, ибо в детях дочерей Форкия семя Волосатого слилось бы с семенем Змееподобного, а это грозило бы нам неисчислимыми бедами. Ты сам во всем виноват, царевич Вадимир, твоя неумеренная похоть погубила не только тебя, но и несчастного Форкия и его дочерей. Люцифер никогда бы не добился своего, если бы его не поддержали оскорбленные тобой Граам и Цемир.
– И все цари и жрецы прошли тест начистоту крови?
– Нет, не все, – холодно отозвался Аталав. – Шестерых принесли в жертву богам, чью кровь они в себе носили, там же, в храме Света.
– И боги стерпели обиду?
– Не боги создали Совершенных, а Совершенные создали богов, – гордо вскинул голову Аталав. – Мы будем править этим миром, а не они и их ущербные потомки. Извини, царевич Вадимир, но таково решение Высшего Совета. Возможно, Люцифер прав, мы зашли слишком далеко в своих попытках изменить человеческую природу. Пришла пора вернуться к истокам.
– А как же быть с тотемами? – мягко спросил я.
Глаза Аталава сузились, и взгляд, который он метнул в меня, не предвещал ничего хорошего:
– Никто не запретит Соколу быть соколом, а Льву – львом! Это не под силу даже Люциферу. Народ привык почитать своих вождей и царей не только в человеческом, но и в зверином образе. В этом наше главное отличие от простолюдинов.
– Ты меня пытаешься убедить или Люцифера?
Вопрос был наглым и, судя по тому, как побагровел царь Аталав, попал в точку. Аталав был слишком умным человеком, чтобы не понимать опасности, исходящей от Люцифера. Сказавши «а», надо говорить и «б». Расправа над носителями крови богов будет лишь прелюдией к уничтожению носителей крови тотемов. Похоже, Атлантида и Гиперборея вступили в фазу разложения родоплеменного строя, и прежняя знать с ее приверженностью к старым традициям мешала великому реформатору Люциферу. Если верить классикам марксизма, то переход из одной формации к другой всегда сопряжен с кровавыми разборками между хранителями прежних мифов и прогрессивно настроенными общественными деятелями. Видимо, Люцифер пытался создать империю и видел на троне только себя. Особенностью атланто-гиперборейской цивилизации было то, что мифы в этот период стали явью, а носители тотемной идеологии были еще и носителями звериных генов. Элита, обладавшая уникальными знаниями, модифицировала себя, дабы подтвердить свою близость к тотемным предкам, и тем самым подписала приговор не только себе, но и своим потомкам. Каста оборотней оказалась лишней в меняющемся мире. Расклад политических сил древней цивилизации мне, в общем, стал ясен, я одного только не мог понять: от кого они получили столь совершенные знания о человеке и окружающем мире, что смогли научиться не только управлять физическими явлениями, но даже изменять человеческую природу?