– Если Валя-горничная, в смысле, гражданка Лобушева, действительно принимала участие в ограблении сейфа хозяев, то логично предположить, что после разговора с нами она связалась с подельниками. Или с организатором, заказчиком ограбления. Ей назначили встречу и Валя, бросив все, на эту встречу поехала. Думаю, что ничего плохого, она не предполагала. Возможно, ей пообещали выплатить ее долю, немедленно. Если эта встреча состоялась, то результат вызывает у меня сильные сомнения. В любом случае, уезжать в такой панике и суете у нее нужды не было. Больше похоже на то, что Валя домой не возвращалась. А вместо нее, возможно, воспользовавшись ее же ключами, явился этот… как ты его назвал, Володя? Мой таинственный поклонник.
По губам Гошки скользнула слабая улыбка и в коротком взгляде, брошенном на меня, уже не было того ледяного неудовольствия. Ага, ты начинаешь понимать, что все могло быть именно так, как я говорила с самого начала? Что я не открывала отмычкой эту проклятую дверь, что Стрешнев с ребятами вовсе не застукали меня на месте преступления, что я сама, можно считать, невинно пострадала от руки неизвестного бандита! Хотя, на последнем пункте внимание лучше не акцентировать. Гошка не выносит, когда я позволяю себе «пострадать», он воспринимает это как оскорбление: и как старший напарник, и как тренер.
– Говори дальше, – напомнил о себе Володя.
Гошка снова слегка улыбнулся и кивнул мне. Просто «мистер доброжелательность», по сравнению с тем, каким он сюда явился! Я кашлянула и послушно продолжила:
– Пока мне приходит в голову только одна версия: Лобушева, все-таки, участвовала в ограблении Черниковых и не поделилась с остальными, забрала все себе. Или, если сейф вскрывали чтобы взять диск, а не ради драгоценностей, она могла этот диск не отдать. Запросила у заказчика больше, чем договаривались в начале.
– Заказчику это, естественно, не понравилось, – продолжил Володя. – Он похитил Лобушеву и спрятал ее в надежном месте…
– Почему именно похитил и спрятал? – перебила я. – Почему не убил? Убить проще.
– Экая ты кровожадная стала! – весело удивился Володя. – Гошка, вы что, сырым мясом ее кормите? Сама подумай, Ритка, а если диска и драгоценностей здесь нет? Где тогда искать? У Лобушевой, если ее убить, уже не спросишь. Так что, я думаю, этот тип упаковал ее и, забрав ключи, явился в квартиру и занялся поисками. А тут ты, Ритка, как всегда, не вовремя!
– Ну, извини, – огрызнулась я. – Специально я не подгадывала.
– А все планы мужику порушила. Он тут тихо, мирно, никого не трогая, ищет тайничок, и вдруг – здрассьте! Вваливается посторонняя дамочка и тоже начинает шарить!
– Я не шарила! Я даже войти не успела, как он на меня кинулся!
– А кстати, Рита, – встрепенулся Гоша, – Ты, когда отбивалась, успела ему приложить хорошенько?
– А как же. Правда я его только с левой стороны достала, по ребрам и по руке. Насчет ребер ничего не скажу, скорее всего, целы, а руку я ему из строя вывела, это точно.
– Сломала?
– Нет, – с сожалением ответила я. – Думаю, сильный ушиб, но не больше.
– Надо было ломать, – сделал мне замечание Володя. – И не левую, а правую. Тогда и он тебя не звезданул бы. Учти на будущее.
– Учту, – я незаметно покосилась на Гошу. Напарник молчал, задумчиво глядя на меня. Не иначе, прикидывал план тренировок на следующую неделю. И буду я теперь, как миленькая, учиться ломать людям кости с одного удара. Занятие не самое приятное, но в свете текущих событий… Володя правильно сказал, если бы я этому типу руку сломала, все бы по-другому было.
– Но твои рассуждения имеют смысл только при одном условии: что Лобушева в ограблении участвовала. Если она не причем, то наш карточный домик рассыпается.
– А еще мне интересно…
Я на мгновение запнулась и посмотрела на Гошу. Может, не стоит пока делиться со Стрешневым своими мыслями, может, лучше обсудить их сначала в своем коллективе? Напарник еле заметно шевельнул бровью, дескать, давай, разговаривай дальше. Получив разрешение, я продолжила более уверенно:
– Этот звонок в милицию? Насчет трупа женщины? Кто звонил-то? И зачем?
– Хорошие вопросы задаешь, – усмехнулся Стрешнев.
– И где труп? – тихо подсказал Гоша.
– И где труп, – согласился Володя. – По поводу звонка я могу только сказать, что неизвестная личность позвонила дежурному в девятнадцать пятнадцать и, сильно волнуясь, сообщил, что по этому адресу только что произошло убийство. Убита женщина, других подробностей не добились. Назвать себя личность тоже отказалась, причем в грубой форме.
– Я не поняла. Ты говоришь – «неизвестная личность», то есть это она? Женщина?
– Оно. По голосу опознать трудно, то ли высокий мужской, то ли низкий женский.
– Что же это у вас за спецы на телефонах сидят? Неужели так трудно понять, мужчина говорит, или женщина?
– Ритка, не наглей. Ты вот, не по телефону, а при полноценном контакте, во время драки, не смогла разобрать, с кем дело имеешь.
– Темно было, я почти ничего не видела.
– А по телефону еще меньше видно. Еще вопросы у тебя есть?
– Есть. Откуда эта неизвестная личность звонила?
– Думаешь, это все один и тот же человек? Сначала завалил тебя, потом позвонил нам? А зачем? Похвастаться? Или поделиться радостью?
– Может, он хотел, чтобы милиция Ритку здесь нашла, – предположил Гоша.
– Это ему зачем?
– Он же не мог предполагать, что именно вы приедете. А если бы послали кого-то, кто с ее не знает? Представь: приезжаешь ты по вызову, на убийство, и обнаруживаешь на месте преступления неизвестную девицу. Девица внятно объяснить, как здесь оказалась, не может, а лепечет про незапертые двери, про неизвестных личностей, которые с порога кидаются на беззащитных девушек и бьют их чем-то тяжелым по голове, и прочую ерунду. Твои действия?
– За шкирку и в кутузку, – коротко и честно признался Володя.
– Что для мужика крайне приятно. Если он посчитал Риту неизвестным конкурентом, ввязавшимся в игру, то ее задержание ему выгодно. А если понял, с кем имеет дело – тем более. Насолить частному сыщику и лишить ее на неопределенное время свободы действий – это еще более выгодно.
– Хорошо, что ты меня знаешь, Володя, – с благодарностью сказала я. – И Миша тоже.
– А, теперь и мы тебе хороши стали, – ехидно начал Стрешнев, но его перебил зазвеневший в кармане телефон. – Слушаю. Так. Та-ак. Это точно? Повтори. Да, все правильно, именно здесь мы и находимся. Так. А когда? Как? Черт побери. Да, конечно, хорошо. Нет, наоборот, очень вовремя. Ага, спасибо. Счастливо.
Он выключил телефон, посмотрел на него с отвращением и вернул в карман. Перевел взгляд на меня, потом на Гошку и объяснил:
– Вот и труп нашелся.
– Чей? – ляпнула я. Гошка, в отличие от меня, сразу все понял:
– Лобушева?
Володя молча кивнул.
– Но почему? – не поверила я. – Ты же сказал, что ее не будут убивать!
– Значит, ошибся, – кротко признал Володя. – Значит, убийца думал по-другому.
– Не те вопросы задаешь, Рита, – поморщился Гоша.
Я растерянно посмотрела на него:
– А какие те?
– Где? Когда? Нет ли сомнений в установлении личности?
– Тело Лобушевой нашли часа два назад, в парке, в самой глухой части, за прудами. Место, конечно, не слишком надежное, но при удаче, ее бы не скоро нашли.
– А как нашли?
– Как обычно, случайно. Тетка с собачкой гуляла. А потом смотрит, собачка тащит что-то из-под лавки. А в морге у трупа отпечатки пальцев сняли и проверили по базе. У тех, кто сидел, личность легко устанавливать.
– Да, в этом нам повезло, – Гоша снова нахмурился. – Черт, получается, Валя сама поехала на встречу со своим убийцей. Ладно, Володя, ты скажи, Ритка тебе нужна еще? А то у нас рабочий день закончился давно, по домам пора.
– По домам, – ядовито усмехнулся Стрешнев, – так я тебе и поверил! Небось, прямо отсюда в офис рванете. Там же Баринов – ждет, не дождется, когда вы с докладом явитесь.
– Чем мы собираемся вечером, в свободное от работы время заниматься, это наше личное дело, – парировал Гоша. – И следствию, которое ты в данный момент представляешь, это совершенно неинтересно. Ты, чем язвить, скажи лучше: мы можем идти? Или у тебя еще вопросы остались?
– Да идите, на что вы мне сейчас? Я завтра-послезавтра выберу время, загляну в гости. Потолкуем.
– Гостям мы всегда рады, – мрачно буркнул Гоша и поднялся с дивана. – Маргарита, кому сидишь? Володя нас не задерживает, или ты не слышала?
Я хотела ответить, но взглянула на Стрешнева и прикусила язычок. Не люблю и не считаю приличным ссориться с напарником при посторонних. А Володя сотрудником агентства «Шиповник» не является, значит, хоть мы и в хороших, я бы даже сказала, приятельских отношениях, человек посторонний. Поэтому я молча сунула Гоше пакет, из которого капала ледяная вода, сползла с дивана, постояла немного, проверяя, как отнесется к такой резкой перемене позиции моя бедная больная голова, потом, прихватив сумочку, решительно шагнула к дверям. На пороге остановилась, обернулась и вежливо попрощалась со Стрешневым.
– Счастливо, Володя. Увидимся.
– Непременно, – отсалютовал он.
– До свидания, Миша. До свидания, Сережа.
Они нестройно ответили, а Гошка подтолкнул меня в спину:
– Пошли, хватит на месте топтаться!
Пакета у него в руках уже не было и куда он его дел – представления не имею. Наверное, просто бросил на пол. Ну и ладно. Я обожгла напарника злым взглядом, гордо задрала подбородок и, печатая шаг, вышла из квартиры. Спускаясь по лестнице, я обиженно молчала и собиралась молчать всю дорогу до офиса, чтобы Гошка понял, насколько я на него сердита. Потом передумала – зачем зря время тратить? Лучше я сразу изложу напарнику свои претензии, мы их обсудим, Гошка поймет, что был не прав и попросит прощения. Мы закроем тему и явимся к Баринову уже готовые к работе.
– Между прочим, напарник, – заговорила я, крепко держась за перила (все-таки, меня немного покачивало), – ты вел себя отвратительно. И я на тебя… – в этот момент я вышла на крыльцо и увидела сплошную стену воды: словно дверь подъезда, как в каком-нибудь фантастическом фильме, открываясь, выпускала нас не в стандартный городской двор, а в самый центр водопада Виктория. – Ой! Да что же это!
– Это дождь, – просветил меня Гоша. – Ты постой здесь, под козырьком, а я машину подгоню.
Он поднял воротник ветровки, втянул голову в плечи и выскочил под дождь. Куртка, успевшая слегка подсохнуть, моментально потемнела от воды. Я поежилась в своем стареньком, но кожаном и потому не промокающем, френче. Боевое настроение быстро угасало. Как хотите, но ругаться и предъявлять претензии человеку, который только что вымок до нитки, чтобы подать вам машину к самому подъезду, это как-то… как-то не слишком красиво, что ли? С другой стороны, если спускать Гошке все его выходки, то с ним просто невозможно станет работать! Значит, мне надо не устраивая скандала, деликатно и с достоинством, дать понять напарнику всю неприличность и недопустимость его поведения. Именно так! Когда наш «москвич» остановился рядом, и распахнулась пассажирская дверца, я быстро, прикрыв шишку ладонью, чтобы, не дай бог, не зацепить, юркнула в машину и чинно поблагодарила:
– Большое спасибо.
– Большое пожалуйста, – напарник посмотрел на меня и усмехнулся. – Ладно, Ритка, не обижайся. Признаю свою вину, был неправ, вспылил. Погорячился, – он неторопливо выехал со двора. – Но я, действительно, думал, что ты с отмычкой к Вале в полезла. Вот и психанул.
– Я сразу сказала, что ничего такого не делала, – холодно напомнила я. – Или мое слово уже не считается? Или у нас теперь новые правила и напарнику врать в глаза можно?
– Причем тут новые правила? Там же кроме меня Стрешнев был с ребятами. Что ж тебе, при них признаваться, что ты с отмычкой поиграть решила?
– Гошка, в последний раз повторяю! Я отмычку даже не доставала!
– Да понял я, понял. Я просто объясняю, что правды от тебя в тот момент не ждал. Когда посторонние рядом, это не всегда удобно.
– А-а. Ну… пожалуй, так. Но если бы я врала, я бы тебе дала, как-нибудь понять. Подмигнула бы, что ли.
– Ага, и пальцы скрестила бы, на всякий случай! – развеселился Гоша. – Нет, Ритка, давай лучше без тайных знаков. Я и так пойму, когда ты правду говоришь.
– Получается, Валя поехала на встречу со своим убийцей, – сделал вывод шеф, выслушав наш доклад.
Мы втроем устроились в приемной, как делали обычно, когда Нина уходила. У нее немного другой график, не такой как у нас: днем Ниночка сидит на работе, даже когда делать нечего (впрочем, она всегда находит, чем заняться, обязанностей у нее достаточно), но редко остается после шести. Только в случае острой необходимости. Сегодня, такой необходимости не было.
– Но я не понимаю, – продолжил шеф, – зачем Вале понадобились подельники? Если она открыла сейф и взяла украшения и диск, зачем ей еще кто-то нужен?
Я посмотрела на простой карандаш, лежащий на столе, поверх бумаг. Обычно, когда мы начинаем обсуждение, Баринов что-нибудь вертит в руках, чаще всего, как раз карандаш или шариковую ручку. Однажды он объяснил, что выработал у себя эту привычку, когда бросил курить. Занимал, таким образом, руки, чтобы они к сигарете не тянулись. А я, в свою очередь, настолько привыкла видеть карандаш в пальцах шефа, что сейчас, испытывала дискомфорт. Знаете, как это бывает: какой-то пустяк не на своем месте, и вы понимаете, что это пустяк, а работать невозможно. А тут еще голова болит… я заставила себя отвести взгляд от карандаша и постаралась сосредоточиться на словах шефа. Действительно, зачем Вале могли понадобиться подельники?
– Может, чтобы сейф взломать? – ляпнула я первое, что пришло в мою больную голову.
Гоша бросил на меня странный взгляд, но от комментариев воздержался, только напомнил коротко:
– Сейф был открыт штатно: родным ключом и кодом. – Напарник сделал короткую паузу и продолжил: – Вообще, я бы сказал, что здесь речь идет не о подельнике, а о заказчике. Допустим, конкуренты, про которых говорит Черников, узнали о новой линии игрушек. Насколько я понял, это особого труда не составляло, так Рита?
– Так, – смущенно кивнула я. – Черников тешил себя иллюзией, что все делается в глубокой тайне, а на самом деле, вся фирма об этом знала.
– Значит, конкуренты, узнав о новых игрушках, начали искать способ добыть дискету с эскизами. Выяснили, что в офисе ее нет…
– Почему ты считаешь, что они это знали?
– Так офисные сейфы никто не вскрывал. Или было что-нибудь?
– Н-нет, – замялась я. – То есть, конкретно об этом я не спрашивала, но разговор на эту тему даже не возникал.
– Что значит, не возникал? – недовольно нахмурился Баринов. – А ты на что? Такие вещи всегда уточнять надо.
– Завтра, первым делом, – пообещала я. – Но мы опять возвращаемся к тому, что ограбление было спланировано из офиса. И как хотите, это не уборщица. Они, информацией о том, что в сейфах есть, а чего нет, просто не располагают.
– Это если она действительно уборщица, – важно надулся Гоша. – А если она засланный агент конкурентов, то все может быть.
Я не сдержала улыбки. Гошка всегда, первым номером из всех подозреваемых, ставит уборщицу. Почему он упорно присваивает криминальные наклонности представительницам именно этой профессии, не знаю. Я, конечно, не так давно в частном сыске, но до сих пор, ни одна уборщица в наших делах не засветилась. Может, какая-то, особенно злая тетенька со шваброй сильно насолила моему напарнику в годы золотого детства? Впрочем, я с Гошей не спорю, тихо получаю удовольствие.
– С другой стороны, – Баринов взял со стола карандаш (я облегченно вздохнула) и покатал его между ладонями, – все, то же самое, могло идти из дома.
– Жена? – тут же, понимающе кивнул Гошка. – Да, она наверняка знала о диске. И с тем, чтобы открыть сейф, у нее проблемы не было.