— Ого! Прямо блокпост какой-то! Слышь, Афонь, мы, часом, не в зону военных действий попали? Кабы знать, что тут такое дело, прихватили бы по паре гранатометов, — громко сказала Клавка, явно рассчитывая быть услышанной.
По-моему, напрасно это она — насчет гранатометов! Как бы это заявление не повлекло за собой неприятных последствий. Парень заинтересованно глянул в нашу сторону. У него оказалось простое открытое лицо деревенского парня. На носу, на лбу, на щеках и даже на ушах, торчавших из-под шапки,
красовалась россыпь веснушек разного цвета и формы. Эх, ему бы гармонь в руки — первый жених на селе получился бы!
— Вы кто? — вполне дружелюбно поинтересовался «жених».
— Мы из риелторской конторы «Стольный град». Слыхал о такой? — не моргнув глазом соврала Клавдия и с вызовом уставилась на парня. Я тоже на него смотрела и пыталась сосчитать веснушки на его лице. На тридцать пятой сбилась.
— Ну да… Что-то слышал. А мандат у вас есть?
— Мы же не депутаты Балтики, чтоб с мандатами ходить! Простым агентам мандаты не положены. Пустишь? — Клюквина с надеждой посмотрела на часового.
— Зачем?
Занятный вопрос! Лично меня он поставил в тупик. Интересно, что придумает моя лукавая сестрица? Она не подкачала:
— Нам дом один нужно посмотреть. Его на продажу выставили. Хозяина дома убили, дом отошел в собственность бывшей жены, а она его не хочет, потому что терпеть не могла своего бывшего мужа и ей ничего от него не надо. Место тут хорошее, престижное, бабки немалые… Вот наше начальство и засуетилось.
Красивая версия, я бы поверила. Но охранники на то тут и поставлены, чтобы подозревать всех в посягательстве на чужую частную собственность. Впрочем, этот представитель племени церберов не заподозрил нас в коварстве, а сразу поверил двум пройдохам без мандатов.
— Это вы о доме Крутых, что ли? — уточнил Веснушка (так я его прозвала по вполне понятным причинам). Мы с Клавкой энергично затрясли головами в знак согласия. — Так себе хибара, третий сорт. Уж и не знаю, что в понимании вашего начальства — большие деньги… Дом потянет максимум «лимона» на полтора. Это если вместе с обстановкой. Тут есть и покруче.
— Не сомневаюсь, но, к сожалению, их хозяева пока еще живы, — печально вздохнула Клавдия. Я слегка подтолкнула ее локтем: мол, думай, что говоришь-то! Сестрица немедленно поправилась: — Я имею в виду, дай им господь долгих лет жизни, и пусть их минуют налоги! Так мы можем взглянуть на хибару Крутых?
— Щас… С комендантом свяжусь…
С этими словами юноша нас покинул, оставив в недоумении: зачем это ему понадобилось связываться с комендантом? Мы и без него сможем дом посмотреть. В присутствии постороннего производить осмотры как-то несподручно. Мы же не милиция, в конце концов, и понятые нам не нужны.
Вернулся Веснушка.
— Коменданта нет на месте. Я позвонил ему на мобильник, и он разрешил осмотреть дом, — при этом известии я облегченно перевела дух. Веснушка открыл шлагбаум и протянул нам связку ключей: — Вот. Здесь ключи от калитки, от дома, от всех пристроек. Если хотите, я пойду с вами…
От этого джентльменского предложения мы вежливо отказались — не нужны нам свидетели, и все тут!
Первый же шаг на заветную территорию обернулся проблемами. Вернее, одной: Веснушка потребовал назвать наши фамилии и телефон риелторской конторы, агентами которой мы якобы являлись.
— Пожалуйста, — легко согласилась сестра, — записывай… Или так запомнишь?
— Запомню.
— О’кей! Меня зовут Фани Арманд, а ее — Инесса Каплан… — Пока я хватала ртом морозный воздух, рискуя заработать ангину, Клавка продиктовала телефон «офиса». По странному стечению обстоятельств, он цифра в цифру совпадал с нашим домашним номером.
— Знакомые фамилии… Где-то я их уже слышал… — пробормотал Веснушка и отпустил нас с миром.
Как только мы отошли от блокпоста на достаточное расстояние, я набросилась на Клавку едва ли не с кулаками:
— Ты с ума сошла! Мало того что перепутала имена исторических личностей, так ты еще дала этому типу номер нашего домашнего телефона! Представляешь, что будет, если он позвонит в «офис»?!i На автоответчике я самым бесстыдным образом признаюсь в любви Брусникину. Думаешь, это похоже на отчет о проделанной работе? Между прочим, нам еще обратно возвращаться через этот же самый шлагбаум…
— Да ладно, разберемся, — отмахнулась Клюквина от моих нападок, словно от назойливой мухи. — Я вот о чем подумала: где нам искать дом Глеба?
Я немедленно заткнулась, озадачившись новой проблемой. Веснушка, конечно, дат наводку, сообщив, что дом господина Крутых отличается от остальных особняков прямо-таки спартанской скромностью. В самом деле, всего-то полтора миллиона долларов! Ну, и какой дворец можно построить на такие деньги?! Разве что будку собачью… Но даже эту будку нужно найти.
Мы с Клавкой стояли посреди олигархического поселка и вертели головами на все триста шестьдесят градусов. Со всех сторон на нас из-за глухих заборов строго взирали дома, походившие на замки средневековой инквизиции.
— Стучаться в калитки, как я понимаю, бесполезно… — растерянно произнесла я, зябко ежась под пристальными взглядами особняков. Клавдия после недолгих размышлений согласилась:
— Ты права. Боязно как-то… Могут взашей прогнать. Может, вернуться и спросить у стрелочника?
— У какого стрелочника? — не поняла я.
— Ну, у того типа, который шлагбаумом заведует…
— Это будет подозрительно, — возразила я, сообразив, что речь идет о Веснушке. — Агенты-риелторы пришли смотреть выставленный на продажу дом — и даже не знают, где он находится?
— Да-а… Что делать?
Терзаясь вопросом, который вот уже не один десяток лет волнует передовую часть человечества, Клюквина вертела в руках связку ключей, выданную охрапником. Бряцанье железа меня раздражало, и я забрала связку у сестры.
— Что это? — нахмурилась я, глядя на небольшую деревянную дощечку, болтавшуюся среди ключей. — Тверская, 11. Бред какой-то! Почему Тверская?
— Дай сюда! — Клавка выхватила из моих рук ключи и принялась внимательно изучать деревяшку. Даже понюхала ее для верности, сморщилась, а потом тоном академика РАН, обремененного знаниями, возвестила: — Тверская — это название улицы, цифры обозначают номер дома. Неужели непонятно?
— Конечно, понятно, я же не даун какой-нибудь! — слегка обиделась я. — Только почему название центральной улицы столицы нашей Родины болтается на связке ключей от подмосковной усадьбы?
Объяснение этому странному явлению природы нашлось довольно скоро. Сперва мы с Клавкой попрыгали в высоту. Прыгали, как нетрудно догадаться, не ради олимпийских рекордов, а чисто в практических целях — хотели проверить, нет ли каких табличек на домах. Однако ни одна попытка в зачет не пошла. Заборы в Жуковке оказались слишком уж высокими, а мы с сестрицей — не очень-то прыгучими. Но русская смекалка, помноженная на интеллект, не подвела: Клавка нашла щель между заснеженной землей и автоматическими воротами. Клюквина, недовольно ворча, распласталась на земле. Недовольство ее было вполне понятно — из-за ворот полились чарующие звуки, издаваемые собачьими глотками. Судя по голосам, лаяли не какие-нибудь декоративные мопсы! Басили звери, по сравнению с которыми собака Баскервилей казалась невинным ягненком. Железные ворота, отделявшие мою любимую сестренку от стальных челюстей кровожадных псов, содрогались под мощными ударами их лап. Через пару минут дружеской беседы с четвероногими друзьями человека Клавдия поднялась на ноги и сообщила:
— Это и есть Тверская. Дом пять. Тьфу, блин! И какой же остряк сообразил дать такое название единственной улице элитного поселка? Вот во времена наших бабушек как здорово было: в любом городе главный «прешпект» именовался просто — улица Ленина. Четко и доходчиво. И указатели на каждом столбе висели, чтобы не заблудиться ненароком. А тут — фу-ты, ну-ты: Тверская! Это что же, теперь во всех олигархических поселениях имеется своя Тверская? Интересно, а ночные бабочки здесь так же, как и в Москве, стаями летают? Очень удобно, между прочим! Далеко ходить не надо. Вышел за ворота, хлопнул в ладоши — и пожалуйста, жрицы любви с доставкой на дом. Ну, цирк!
Клавка продолжала ворчать, а я тем временем решала очередную логическую головоломку: дома здесь расположены, как и в нормальных городах, — четные слева, нечетные справа — или подряд? Ладно, не буду заморачиваться! Думаю, лучший путь выяснения истины — практика. В конце концов, у нас есть ключи, какую-нибудь калитку они да откроют! Придя к такому решению, я зашагала бодрее, откуда-то появилась уверенность, что все получится и что жизнь, в общем-то, забавная штука! Еще недавно я спокойно воспитывала своих оболтусов, Клавку и Димку, а сегодня топаю по элитному поселку в поисках дискеты, от которой зависят наши Жизни.
— …и как ведь формулируют красиво: «максимализация экономического благосостояния общества по отношению к макроэкономическим целям».
Каково, а? — Оказывается, Клавдия давно перешла на какую-то ей одной понятную тему, чего я, поглощенная своими мыслями, не заметила. — Вот ты филолог, Афонь. Ты можешь перевести на человеческий язык эту абракадабру?
— Какую?
Сестрица еще раз повторила замысловатую фразу. Меня, признаться, сильно удивил тот факт, что Клавка ее выучила и выговорила. Интересно, как дол го она репетировала? Перевести мудреное выражение я, разумеется, не смогла — для этого нужно не филологическое образование, а какое-то другое.
— Клав, зачем тебе это? — скривилась я, оставив попытки разобраться во вроде бы русских словах. Занятно, что значение каждого из них в отдельности мне известно, а вот вместе они звучат совершенно непонятно и смысла не имеют.
— Темная ты, Афанасия, вот что я тебе скажу! Темная и политически неграмотная, — сокрушенно покачала головой Клавка. — Это, между прочим, первейшая национальная программа, принятая депутатами в первом же чтении без всяких там поправок, добавок и замечаний.
— Ну, это как раз понятно — они небось и сами не знают, что это такое, — усмехнулась я, останавливаясь возле симпатичного особнячка. Выглядел он шикарно, но все-таки был немного скромнее своих великолепных соседей. По моим предположениям, это и была «хибара» Глеба Крутых. — Клавочка, давай ты потом политический ликбез для меня проведешь? Кажется, мы пришли…
Мы стояли перед глухим высоким забором, из-за которого был виден второй этаж и крытая терракотовой черепицей крыша.
— Ты думаешь, это здесь? — усомнилась Клавдия, скептически оглядывая особняк. — Не очень-то похоже на хибару! Что-то юноша с блокпоста напутал!
— Все относительно в жизни, — философски вздохнула я. — По сравнению с нашей квартирой — это настоящий дворец, а вот в сравнении с соседними дворцами — так себе, хижина дяди Тома.
— А мне вот интересно: во дворе дяди Тома никакие звери не бегают? Знаешь, такие… на четырех ногах и с железными челюстями. Не очень-то мне хочется с ними встречаться.
— Открой калитку — и увидишь, — посоветовала я.
— Ладно. Только ты первая пойдешь. Если там собаки имеются, попробуй наладить с ними контакт. Ты же все-таки педагог!
Мне порой кажется, что Клюквина совершенно искренне считает, будто профессии педагога и дрессировщика если не родственны, то очень близки.
К счастью, за забором не оказалось никого, кого следовало бы дрессировать. Зато обнаружились следы, хорошо заметные на снегу. Следам было, по меньшей мере, дня три-четыре, потому что именно тогда наблюдались обильные осадки в виде снега. Судя по отпечаткам, здесь побывали три человека, и одна из них — женщина: отпечатки ее каблучков выделялись особенно четко. Почему-то при виде Цепочки следов я растерялась и даже засомневалась: а туда ли мы попали? Однако на углу дома красовалась табличка с адресом, полностью идентичным тому, который был нацарапан на деревянной дощечке.
— Что это? Откуда здесь взялись следы? — обеспокоилась Клавка.
— Может, комендант заходил? Или сторож? — предположила я.
— Сторож ходит в сапожках на «шпильке»? Это что-то новенькое! Я думаю, бывшая жена Глеба сюда наведывалась, обозреть, так сказать, новые владения…
— По-моему, ты сама поверила в свою же версию о продаже дома.
— Других версий у меня нет! — Клавдия с сожалением развела руки в стороны. — Впрочем, какая нам разница? Главное, чтобы сейчас в доме никого не было.
Правота Клавдии была очевидна, но чувства тревоги меня не покидало. Этому чувству я доверяю, а оно в знак благодарности вовремя меня предупреждает о грозящей опасности. Однако… черт знает, почему, но сейчас я посоветовала своему чувству заткнуться и не трепать мне нервы.
На всякий случай мы с Клюквиной решили сперва постучаться, чем и занимались добрых пять минут, усердно колотя кулачками в дверь. Не услышать такой грохот мог только глухой.
— Ну, господи, благослови! — выдохнула Клавдия. Я торопливо перекрестилась и, затаив дыхание, стала наблюдать, как она возится с ключами. Где-то на заднем дворе сознания шевельнулась мысль о сигнализации, однако ей на смену быстро пришла другая: в таких поселках, да еще с блокпостом на въезде, сигнализация и вовсе ни к чему.
Когда я уже начала проявлять нетерпение и негромко попискивать от волнения, Клавдия сдавленно прошептала:
— Готово!
Помещение, в котором мы оказались, поражало размерами и полным отсутствием вкуса у дизайнера, его оформлявшего, или у самого хозяина. Общий стиль гостиной, а именно в ней, судя по всему, мы с Клюквиной и очутились, я бы охарактеризовала словами моих оболтусов: «Bred of seeve kowble». Эту фразу они говорят, когда компьютер, постоянно действующий в их головах, «замыкает», и он отказывается перерабатывать поступающую извне информацию. Ну, не стыкуется их мозг с тем бредом, который (что уж греха таить!) мы, учителя, иной раз пытаемся запихнуть в несчастные детские головы.
— Ущипни меня, — попросила сестра, выкатив глаза до пределов, запланированных ей природой. Я с удовольствием исполнила просьбу — «чего ж не порадеть родному человечку»? Как и следовало ожидать, реакция Клюквиной была бурной: — Ай, больно же!
— Сама просила…
— Да знаю! Просто даже в кошмарном сне мне не мог привидеться подобный интерьер. Я бы этому Дизайнеру… — далее последовала непередаваемая игра слов с использованием национальных идиоматических выражений, не поддающаяся переложению на литературный язык.
Как человек более сдержанный, более того, как Учитель словесности, я не могла себе позволить столь Фривольного обращения с великим и могучим, оттого все свои эмоции вложила в одно короткое предложение:
— Да-ауж…
В гостиной самым причудливым образом сочетались сразу несколько стилей — от английской классики до ультрамодного нынче хай-тека. Да и цветовая гамма радовала разнообразием, от которого начинало рябить в глазах уже с третьей минуты пребывания в помещении. Как вам, к примеру, понравится безумно дорогой персидский ковер ручной работы, густого синего цвета, безжалостно придавленный тяжелой мебелью — явно антикварной — в ярко-алых тонах? С высоченного потолка свисала большая кованая люстра. Кстати, сам потолок зачем-то выложили зеркальной плиткой, так же. как и пол. Представляете себе: входишь в гостиную — и попадаешь… Нет, даже не в Зазеркалье, а в какую-то Вавилонскую башню. Вверху — гостиная, под ногами — гостиная, вся обстановка — в трех экземплярах, а пространство увеличивается до вселенских масштабов. Спасибо, хоть на стенах зеркал не 6ыло Венцом буйной фантазии оформителя можно было назвать фонтанчик довольно внушительных размеров. Вода, весело журча, падала не то в корыто, не то в стилизованный под него бассейн. На бортике бассейна застыла гипсовая девушка. Она смотрела на зеркальный потолок, словно пыталась найти там спасение от окружающей ее действительности. Увы, спасения не было, поэтому взгляд девушки приобрел легкий налет постоянной грусти и безысходности.
Оправившись от пережитого шока, Клавдий бросилась к фонтану с громким возгласом:
— Смотри. Афоня, вода!
Никогда бы не подумала, что наличие воды в доме вызовет у сестрицы такой восторг. Только бы ей не пришло в голову соорудить нечто подобное в нашей квартире! Как показал недавний печальный опыт, эксперименты с водой Клюквиной не удаются.