— Вы издеваетесь надо мной? — спросил виконт, справившись с приступом гнева. — Неужели вы считаете меня настолько ничтожным, что оттачиваете на мне свое остроумие?
— Разве я дала вам повод подумать такое? Позвольте мне уйти.
Виконт еще мгновение стоял, держа девушку за руки и глядя на нее с мольбой и яростью. Вдруг из груди вырвался хриплый вздох, и он с силой привлек к себе Гортензию, склонив над нею потемневшее пунцовое лицо.
— Отпустите меня, ваша светлость, — воскликнула девушка трепещущим от страха голосом. — Отпустите!
— Я люблю вас, Гортензия! Я не могу без вас! — простонал он, осыпая жадными поцелуями ее щеки и губы. По ее телу от головы до ног пробежала горячая волна стыда, и девушка беспомощно забилась в крепких руках виконта.
— Животное! — крикнула она и, высвободив руку, ударила его по лицу. — Гадина! Трус!
Они отпрянули друг от друга, тяжело дыша. Гортензия прислонилась к спинету, ее грудь судорожно вздымалась. Виконт бормотал проклятья — ударив Ротерби по лицу, девушка угодила пальцем ему в глаз, и боль, заставившая его ослабить хватку и отпустить Гортензию, сорвала последние покровы с истинной сущности этого человека.
— Может быть, вы уйдете? — гневно спросила она, разъяренная гнусными воплями виконта. — Уйдете или мне позвать на помощь?
Его светлость стоял, глядя на нее, поправляя парик и стараясь обрести внешнее спокойствие.
— Итак, — сказал он, — вы презираете меня? Вы не выйдете за меня замуж? Отказываетесь от такой возможности? Но почему? Отчего?
— Видимо, потому, что не вижу особой чести в таком союзе, — ответила она, справившись с собой. — Так вы уйдете?
Ротерби не двинулся.
— Ведь вы меня любили…
— Неправда! — воскликнула Гортензия. — Мне так казалось… к моему стыду.
— Вы любили меня, — настаивал он. — Вы и теперь любили бы меня, если бы не этот проклятый Кэрилл, французский шут, втершийся к вам доверие, словно ползучая скользкая гадина!
— Говорить о человеке гадости за глаза — это так вам к лицу, сэр! Вы неплохо научились нападать со спины!
Насмешка пронзила виконта болью, какую способна вызвать только истинная правда, и его гнев утих. Его светлость стоял красный и растерянный. Затем он пришел в себя.
— Известно ли вам, кто он и что он? — спросил виконт. — Так я вам расскажу. Он шпион — шпион короля Якова. Одно мое слово — и этот французишка будет болтаться на веревке.
Ее взгляд обдал виконта презрением.
— Было бы глупостью поверить вам, — высокомерно ответила девушка.
— Спросите его сами, — Ротерби рассмеялся, повернулся и пошел к двери. Остановившись, он окинул Гортензию сардоническим взглядом. — Между нами все кончено, мадемуазель. Все кончено! Я повешу вашего ненаглядного голубка в Тибурне. Так ему и передайте.
Он распахнул дверь и вышел, оставив в комнате похолодевшую от страха девушку.
Может быть, это была пустая угроза, цель которой — испугать ее? Первым побуждением Гортензии было немедленно отыскать мистера Кэрилла, расспросить его и поделиться своими опасениями. Но какое она имела право? По какому праву она могла задавать вопросы, касающиеся столь секретных дел? Она представила себе, как он поднимет брови — надменно, как это делал он всегда — и окинет ее взглядом с ног до головы, словно пытаясь проникнуть в сущность этого странного создания, что осмеливается задавать ему подобные вопросы. Она представила себе улыбку и остроту, которыми он ответит на ее любопытство.
На следующий день недомогание Кэрилла обострилось, и он счел за лучшее покинуть Стреттон-Хауз и вернуться домой, на Олд-Палас-Ярд.
Перед отъездом Кирилл еще раз переговорил с лордом Остермором. Его светлость, по чьей инициативе состоялась беседа, вновь повторил большую часть того, что было сказано им накануне в беседке, и мистер Кэрилл вновь привел те же аргументы в пользу оттяжки дела, которые упоминал тогда же.
— Подождите хотя бы день-другой, — просил он, — после моего отъезда за границу, чтобы я успел сообразить, куда дует ветер.
— А разве это неясно?
— Я могу дать правильный ответ, только если у меня будет возможность подумать. Не сомневайтесь: я не уеду во Францию, не известив вас. У вас еще будет достаточно времени, чтобы передать письмо, если вы, конечно, не измените своих намерений.
— Будь по-вашему, — ответил граф. — Мы все обговорили, а письмо будет у меня в большей безопасности, чем у вас в кармане, — он легонько постучал по секретеру. — И все же посмотрите, что я написал его величеству, и скажите, не нужно ли что-нибудь изменить.
Граф вынул из гнезда правый ящик, сунул в образовавшееся отверстие руку и шарил ей внутри стола до тех пор, пока, по-видимому, не нащупал пружину: в этот момент распахнулся маленький тайничок. Его светлость выудил оттуда два документа: тонкий пергамент послания короля Якова и ответ лорда Остермора, написанный на плотном листе. Граф развернул его, передал мистеру Кэриллу, и тот принялся читать.
Письмо было составлено крайне неосторожно; лорд Остермор совершенно не позаботился о сохранении тайны, он излагал свои мысли прямо и откровенно, и каждая строчка письма неопровержимо свидетельствовала об измене и заговоре.
Мистер Кэрилл вернул письмо. Его лицо помрачнело.
— Это чрезвычайно опасный документ, — заявил он. — Я не вижу необходимости писать столь подробно.
— Я хочу, чтобы его величество знал, как искренне я ему предан.
— Я думаю, лучше будет сжечь это послание. Когда настанет время отправлять, вы напишете другое.
Однако лорд Остермор был не из тех людей, которые прислушиваются к разумным советам.
— Фу! Письмо здесь в полной безопасности. О тайнике никто не знает, — он положил оба документа в тайник, закрыл его и вставил на место выдвижной ящик.
Мистер Кэрилл еще раз пообещал графу извещать его обо всем, что сумеет узнать, и отбыл из Стреттона.
Тем временем его светлость Ротерби рьяно взялся за осуществление задуманного. Разговор с Гортензией послужил еще одним стимулом к действию, которое могло стать губительным для мистера Кэрилла. Виконт поселился на улице Португал-Роу в каменном доме отца, и вечером по прибытии он пригласил к себе мистера Грина, желая услышать новости.
Однако тот мало что мог сообщить, но очень надеялся чем-нибудь поживиться. Поблескивая маленькими глазками и сияя улыбкой, как будто охота за сведениями, способными привести человека на виселицу, была веселым развлечением, соглядатай заверил лорда Ротерби, что мистера Кэрилла, вне всяких сомнений, можно будет уличить в любой момент, как только он вновь окажется поблизости.
— Именно по этой причине я в соответствии с желанием вашей светлости позволил сэру Ричарду Эверарду зайти так далеко. Пронюхай лорд Картерет, какие сведения я скрываю, мне грозили бы крупные неприятности. Но…
— К черту! — сказал Ротерби. — Покончив с этим делом, вы будете хорошо вознаграждены за свои услуги. К тому же, ни одна душа в Лондоне — я имею в виду людей правительства — не ведает о том, что сэр Ричард сейчас в городе. Так чего же вам опасаться?
— Верно, — отозвался мистер Грин, потирая пухлой ручкой круглую щеку. — В противном случае я был бы вынужден обратиться к министру за разрешением на ордер.
— Так подождите с этим, — сказал Ротерби, — и действуйте в согласии с моими указаниями. От этого вы только выиграете. Подождите, пока мистер Кэрилл не скомпрометирует себя излишне частыми визитами к сэру Ричарду. Затем берите ордер — я скажу, когда — и одной прекрасной ночью, когда Кэрилл будет где-нибудь неподалеку от сэра Эверарда, пустите его в ход. Сумеем ли мы добыть доказательства против него или нет, все равно то обстоятельство, что его обнаружили у агента опального короля, поможет нам привести его на виселицу. А уж тогда мы позаботимся об остальном.
На лице мистера Грина появилась злорадная улыбка.
— Я отдал бы оба уха, чтобы прижать эту змею! Ей-богу, отдал бы! Он надул меня в Мэйдстоуне, и я две недели не мог оправиться от его пинка.
— Ничего, он у нас еще помашет ногами — обеими сразу, — сказал Ротерби.
Глава 16
Мистер Грин предъявляет ордер
Пятью днями позже, вечером, когда уже сгустились сумерки, мистер Кэрилл, чье выздоровление продвинулось настолько, что он вновь почувствовал себя в своей тарелке, быстрым шагом подошел к дому на углу улицы Мейден-стрит, где проживал сэр Ричард Эверард. Он заметил нескольких мужчин, стоявших на перекрестке Чандос и Брэдфорд, но мысль о том, что оттуда они могут наблюдать за дверью дома сэра Ричарда, пришла ему в голову лишь после того, как, зайдя за угол, он столкнулся с человеком, шедшим навстречу. Тот немедленно шагнул в сторону, бормоча извинения и уступая мистеру Кэриллу дорогу. Но Кэрилл остановился.
— А, мистер Грин? — приветливо сказал он. — Как поживаете? Ловите запоздавших гуляк?
Мистер Грин сделал попытку скрыть испуг, оскалив белые зубы в улыбке.
— Никак не забудете моей ошибки, мистер Кэрилл, — ответил он.
Мистер Кэрилл ласково улыбался.
— Я вижу, вы научились истинно христианскому смирению. Вы не сердитесь на меня за последствия вашей оплошности.
Мистер Грин пожал плечами.
— Вы были правы, сэр. Да, вы были правы! Человеку моей профессии приходится рисковать. Приходится расплачиваться за ошибки — пояснил он.
Кэрилл продолжал улыбаться. Если бы не наступившая темнота, мистер Грин мог бы заметить, что у его рта появились жесткие складки.
— Да вы сама скромность, — сказал мистер Кэрилл. — Собираетесь с силами, чтобы нанести удар? В кого вы и ваши друзья собираетесь вонзить свои когти на этот раз? — спросил он, ткнув тростью в сторону болтавшихся на углу мужчин.
— Мои друзья? — негодующе спросил Грин. — Что вы, сэр? Мои друзья — подумать только! Они вовсе не друзья мне.
— Нет? Значит, я ошибся. Очень уж они похожи на сыщиков, с которыми вы водите компанию, разве нет? Всего хорошего, мистер Грин. — Кэрилл, холодный и безразличный, шагнул вперед, свернул в узкую дверь радом с лавочкой перчаточника и поднялся по лестнице в квартиру сэра Ричарда.
Мистер Грин смотрел ему вслед. Выругавшись сквозь зубы, он подозвал одного из мужчин, знакомство с которыми только что отрицал.
— Каков нахал! Пошел туда, хотя и застукал нас. Какой спокойный, какой, черт побери, хладнокровный наглец! Ну ничего, он у нас еще похолодеет, клянусь! — И быстро спросил у своего спутника: — Джерри, сэр Ричард там?
— Да, — отозвался Джерри, грубый, рослый оборванец. — Он там все эти два часа.
— У нас есть шанс захватить их обоих — вероятно, такой возможности больше не представится. Игра окончена. Наш приятель все понял, — мистер Грин был не на шутку взбешен. Момент для ареста еще не созрел, но оттягивать его теперь, когда их планы раскрыты, значило бы дать сэру Ричарду и всем остальным заговорщикам возможность ускользнуть. — Наручники с собой? — резким тоном спросил пшик.
Джерри хлопнул по отвисшему карману и подмигнул. Мистер Грин сдвинул треуголку на глаза и задумался, заложив руки за спину.
— А, ладно! — решился он. — Надо кончать с ними нынче же ночью. Ждать бессмысленно. Мы дадим джентльменам время устроиться поудобнее, а уж потом поднимемся наверх и зададим жару. — И подозвал остальных ищеек.
Тем временем мистер Кэрилл поднимался по лестнице, полный дурных предчувствий. В последнем письме, полученном в тот памятный день в Стреттон-Хаузе, сэр Ричард писал, что он уезжает из города, но намерен вернуться через неделю. К отъезду его вынудило дело, связанное опять-таки с упрямцем Эттербери. Сэр Ричард поехал в Рочестер, надеясь уговорить епископа бросить затею, которая так не понравилась королю. Однако его старания оказались напрасны. Эттербери держал его при себе, всячески развлекая, надеясь, в свою очередь, вовлечь агента в дело, которое всецело поглотило самого епископа и его сообщников. Однако сэр Ричард твердо стоял на своем, и, когда он в конце концов решил уехать из Рочестера и вернуться в город к своему приемному сыну, отношения между этими двумя приверженцами династии Стюартов заметно охладели.
Вернувшись в Лондон — его отсутствие в городе не ускользнуло от внимания мистера Грина, который был очень этим встревожен, — сэр Ричард послал письмо мистеру Кэриллу, и тот не замедлил ответить, явившись к нему лично.
Приемный отец встретил его с распростертыми объятиями, с радостью на лице и сияющими старческими глазами, что должно было обрадовать гостя, но лишь сильнее опечалило его, и, когда сэр Ричард отошел назад, чтобы еще раз на него взглянуть, Кэрилл тяжело вздохнул.
— Ты такой бледный, мальчик мой, — сказал старик. — Ты так похудел, — и он принялся поносить Ротерби и все семейство Остермора, ставших тому причиной.
— Не будем об этом, — попросил мистер Кэрилл, усаживаясь в кресло. — Ротерби и так уже наказан. Весь город считает его мерзавцем, лишь чудом избежавшим виселицы. Я удивлен тем, что он до сих пор не уехал. На его месте я, пожалуй, отправился бы путешествовать год-другой.
— Почему ты пощадил его, когда твоя шпага была у его груди?
— Мне вовсе не хотелось с ним драться: я знал, что он мой брат.
Сэр Ричард удивленно посмотрел на него.
— Я не знал, что ты так сентиментален, Жюстен, — сказал он и вздохнул, потирая длинными белыми пальцами худощавое лицо. — Я думал, мне удалось воспитать в тебе твердость. А что сам Остермор?
— Что Остермор?
— Ты не пытался еще раз уговорить его примкнуть к королю Якову?
— Зачем, если возможность упущена? Его предательство теперь приведет к предательству Эттербери и всех остальных. Остермор поддерживал с ними связь.
— Так ли? Епископ об этом ничего не говорил.
— Мне об этом рассказал сам граф. И я знаю, через кого эта связь осуществлялась. Неужели Остермор не знал, что они выжмут из него все до последней капли? Граф крайне неосторожен. Настоящий тупица, глуп настолько, что сам не сознает своей глупости.
— Так что же делать? — спросил сэр Ричард, нахмурившись.
— Лучше всего вернуться домой, во Францию.
— И оставить все как есть? — Сэр Ричард задумался, потом покачал головой и горько улыбнулся. — Неужели ты мог бы удовлетвориться подобным решением? Уехать с тем, с чем приехал, найти нужного человека и забыть о нем? Неужели ты мог бы так поступить?
Мистер Кэрилл посмотрел на баронета и подумал, не стоит ли ему честно и прямо высказать свои мысли. Но он знал, что ответного понимания ему не добиться. Он был не в силах бороться с фанатизмом, проявляемым в этом деле сэром Ричардом. Если бы он честно рассказал о том, как ему не хочется выполнять порученное и как он рад тому, что обстоятельства сделали его задачу невыполнимой, он лишь поразил бы сэра Ричарда в самое уязвимое место и не достиг бы желаемого.
— Неважно, чего я хочу, — медленно, почти устало произнес мистер Кэрилл. — Важно лишь, что я должен сделать. Здесь, в Англии, делать больше нечего. К тому же либо я серьезно заблуждаюсь, либо пребывание здесь грозит вам опасностью.
— Какой опасностью? — безразличным голосом спросил сэр Ричард.
— За вами следят.
— Фу! Да я привык к этому. За мной следят всю мою жизнь.
— На сей раз за вами шпионят люди министра. Я заметил по меньшей мере трех-четырех человек, следивших за вашей дверью. А перед тем, как войти, я чуть не сшиб с ног мистера Грина — самого упрямого из них. Я с ним уже познакомился. Это тот самый человек, который обыскал меня в Мэйдстоуне; с тех пор он не спускал с меня глаз, но это меня не слишком беспокоило. Но теперь он обратил внимание на вас — это значит, что он вас подозревает. А коли так, то чем скорее мы уедем из Англии, тем лучше для вас.
Сэр Ричард невозмутимо покачал головой. На его худом старческом лице не отразилось и следа беспокойства.
— Все это чепуха! — сказал он. — Я не уеду с пустыми руками. После столько лет ожидания…
В дверь постучали, и в комнату вошел слуга сэра Ричарда. Его лицо было бледно, в глазах застыл испуг.