Станислав многозначительно хмыкнул.
– Идею поняли, слова найдем, – сказал молчавший до того Котов.
– Не сомневаюсь. Едем дальше. «Простите за дерзкий вопрос, а вы сами в момент убийства где находились? Ради Бога, ни в чем не подозреваем, служба. У вас и свидетели есть? Спали дома? Может, звонил кто? Ночью не звонят. Естественно. А собака у вас есть? Может, гулять выходили, случается?»
– Человек отказывается давать показания? – спросил Станислав.
– Какие показания? Вы что, ничего не понимаете? А магнитофон из кармана доставать не обязательно. Вы просто беседуете, пытаетесь разыскать убийцу приятеля хозяина квартиры.
– Он и беседовать не желает? – Станислав тяжело вздохнул.
– Прискорбно, значит, вы плохой сыщик. Тогда повесточку в прокуратуру к помпрокурора Драчу. Что еще можно придумать?
– Спросить о друзьях и характере времяпрепровождения убитого, – сказал Нестеренко. – Любимые места посещения?
– У девушки можно спросить, не была ли влюблена в Игоря, – подсказал Котов. – Данную тему можно развить.
– Вот, действуйте, а я поеду к самому. Он вчера выписался. Да, вопрос на засыпку. Станислав, основное внимание на кого?
– Знаю, но не скажу, – ответил Станислав и обаятельно улыбнулся.
– Вперед, и флаг вам в руки!
Когда все вышли, Гуров, не торопясь, закурил, прошелся по кабинету. Затем позвонил в театр, но Мария была занята на репетиции. Голос Гурова уже знали и почему-то с радостью сообщили, что после репетиции актриса отправится в дом звукозаписи, затем вернется в театр, кого-то требуется подменить.
Ничего нового Гуров не узнал. Неизвестного Черта, которого назвали Рябов и Рудин в своем разговоре, по картотеке установить не удалось, не значился он и в компьютере Интерпола, становилось ясно, что убийца не из преступной среды, пришел со стороны. Выйти на него представлялось возможным только через связи семьи Туровых, которые, естественно, никакого Черта не знали, имели милого знакомого Ивана Ивановича Иванова, или как там его звали?…
Гуров позвонил Турову, справился о здоровье, попросил разрешения навестить.
Хозяин никак не походил на больного, супруга почему-то встретила Гурова не очень доброжелательно, букет цветов сунула домработнице со словами:
– Пристрой где-нибудь. – Повернулась к мужу: – Ты, Илья, принимай гостя, мне некогда.
Туров пригласил Гурова в свой просторный кабинет, открыл бар, кивнув на дверь, сказал:
– Не обращайте внимания, «тучи над городом встали»… С утра поцапались с Еленой. Она не желает работать. Ничего. Помирятся. Как наш бронепоезд? Все еще на запасном пути?
– Не понятно мне, – Гуров разглядывал бутылки, стоявшие в баре. – Не понятно. Человек сейф открыл, видит пачки американских долларов, а он берет лишь ваш сидиром.
– Что заказывали, то и взял, – ответил Тур.
– Допустим. А наличные деньги человеку вообще не нужны?
– Может, он бы и взял, да брат помешал.
– И все равно не сходится, – Гуров наполнил две рюмки. – Может, вам лучше воздержаться?
– Коньяк в малых дозах допустим, но я сегодня лучше воздержусь.
– И правильно! Ваше здоровье! У меня к вам просьба, шеф. – Гуров потянулся за сигаретой, но удержался. – Сдается мне, преступник как раз не удержался и пару-тройку пачек сотенных в карман сунул. Вы попросите своего бухгалтера сверить наличность в сейфе с документацией, может, все-таки какой-то суммы не хватает. Очень бы это мне помогло. Номера на банкнотах серийные, если задержим кого, улика неопровержимая.
– А сидиром? – обеспокоился Тур.
– Прежде чем дом построить, следует яму под фундамент выкопать.
Туров сверкнул голубыми глазами.
– А вы человек обстоятельный.
– Обязательно. В нашей профессии иначе нельзя.
– Только долго очень.
– А вы номера своих счетов смените или еще какой фокус сделайте, я не в курсе, чтобы посторонний к вашим деньгам доступа не имел.
– А в украденном сидироме моих данных не было, я сплю спокойно, – ответил Тур.
– Вы свое спокойствие ловко скрываете, – усмехнулся Гуров.
– Что мы все обо мне печемся, какие расходы у вас? Полагаю, деньги нужны? – поинтересовался хозяин.
– Деньги всегда нужны, – философски ответил Гуров, – однако Бог с ними, оформление долгое.
– Да я позвоню… – возмутился Тур, – все сделают быстро.
– Обойдемся, – сухо сказал Гуров. – На этот раз.
Тур фыркнул, качнул тяжелой головой, прошелся по кабинету, недовольно сказал:
– Я не всегда понимаю, когда вы шутите, когда говорите серьезно.
– Это нас роднит, я тоже не всегда понимаю, когда шучу, а когда говорю очень даже серьезно.
* * *
В соседней квартире, где жила младшая сестра Тура Елена, находился Григорий Котов. И, хотя он надел свой лучший костюм, белую рубашку, даже галстук, смотрелся он здесь предметом посторонним, абсолютно чужеродным. Чуть склоненная набок голова, плохая стрижка не давали возможности причесать волосы, они торчали клочьями в разные стороны, причем пятнистыми клочьями, так как Котов седел не как все люди, от висков к макушке, а произвольно – там седое пятно, в другом месте. Они были особенно видны, так как от природы оперативник был жгучий брюнет. Ну и, конечно, знаменитый нос, который создавался всевышним неизвестному гиганту, а достался человеку роста нормального. При всем этом Григорий Котов не был ни уродлив, ни смешон. Возможно, все несуразности, собранные в нем, уравновешивали его глаза – темно-карие, заглянув в которые становилось почему-то неловко, словно виноват в чем.
Елена пыталась относиться к гостю как можно доброжелательнее, но порой была не в силах сдержать улыбку.
– Вы, Григорий Давидович, как я понимаю, оперативник, – она подвинула ему чашку чая и вазочку с вафлями.
– Правильно понимаете, Елена Ильинична, – он взял чашку, с любопытством осмотрел, поставил на место. – Очень красивая вещь, выполнена настоящим художником.
От неожиданности Елена смутилась, она и не помнила, чтобы кто-нибудь из гостей обратил внимание на ее действительно красивый сервиз, купленный на аукционе и якобы некогда принадлежавший Николаю Первому.
– М-да, спасибо, сервиз… – она смешалась.
– Елена, вы хотели сказать о моей внешности, которая не соответствует профессии, – Котов попробовал чай, благодарно кивнул.
Елена была девушка с характером, умная, волевая, в старшего брата, закурила тонкую сигарету, сказала:
– Вы пришли задавать вопросы.
– Один вопрос, – уточнил Котов. – Как вы думаете, кто убил вашего брата?
– Вы не считаете ваш вопрос оскорбительным? – Елена не повысила голос, но чувствовалось, она вот-вот сорвется.
– Я пытаюсь найти с вами общий язык…
– Это невозможно и не нужно! Мы с вами говорим на разных языках!
– Тогда разговора не получится, и мы не узнаем, кто убил вашего брата.
– Вас выгнать или сами уйдете? Вы, так называемый сыщик, отдаете отчет в своих словах? По-вашему, я знаю убийцу Игоря и укрываю его?
Котов смотрел грустно и не отвечал.
– Чего молчите?
Опер взглянул на свои руки, для мужчины на удивление ухоженные, спросил:
– А вы чаю мне больше не нальете?
– Ну, нахал, в жизни такого не видела, – хозяйка нажала кнопку электрочайника.
– Вы, Леночка, ошибаетесь, я скорее человек стеснительный.
– Вы стеснительный? – Елена, пытаясь испепелить сыщика взглядом, сказала: – Возможно и стеснительный.
– Среди ваших приятелей существует мужчина сильный, смелый, решительный, способный на убийство? – спросил Котов. – Вопрос теоретический.
– Наверное, – уклонилась от ответа Елена. – Вы считаете, чтобы выстрелить в спину, необходимо обладать всеми перечисленными качествами?
– Вы умненькая.
– Лучше бы я была хорошенькая. – Лена налила Котову чаю, поставила на стол бутылку коньяка, начала резать лимон.
– Значит, вы не очень умненькая, – с печалью констатировал Котов.
– К сожалению, очень. У женщины такое качество порой превращается в недостаток.
– Среди ваших друзей многие бывали в загородном доме?
– Насколько я понимаю, это первый серьезный вопрос. – Елена наполнила рюмки, сделала глоток, задумалась. – Называя человека, я навлекаю на него неприятности?
– Но вопрос этот вам давно задали в прокуратуре, и вы на него ответили. Я даже помню людей, – Котов вежливо отставил рюмку, взял чашку с чаем.
– Какого черта тогда задавать одни и те же вопросы? Мотаться по замкнутому кругу?
– Профессия, – ответил Котов. Ему не нужны были фамилии. Допрос проводил Драч, а старый Федул способен из «железа выжать стон». Сыщик пытался понять, подозревает кого-либо Елена или нет. Убили брата, она, конечно, об этом много думает, ведет собственное расследование, имеет свою версию. Или не имеет?
– О чем вы так сосредоточенно думаете? – спросила Елена. – Видите, каждая женщина умна, пока не затронуто ее любопытство. Как можно задавать вопрос, на который в любом случае последует лживый ответ?
– Очень даже можно, и часто задаем, – Котов состроил смешную гримасу. – Лживый ответ, как и правдивый, несет в себе определенную информацию. Следует только правильно ее расшифровать.
– Интересно. Я раньше никогда об этом не думала, – Елена хитро прищурилась, нагнулась над столом, приоткрыв красивый бюст. Она перехватила его взгляд, забросила руки за шею, расстегнула на спине молнию. Белья Елена не носила.
– Зачем смотреть половину, когда можно увидеть полностью?
– Очень красивая грудь, – сказал Котов спокойным тоном, какой можно услышать в картинной галерее.
– Извините, – Елена повернулась к нему спиной. – Пожалуйста, застегните молнию.
– Пустяки, – Котов выполнил ее просьбу. – Признаться, я давно привык, что меня не считают за мужчину.
Елена попыталась скрыть проступивший румянец.
– Взбалмошная! Я способна подобный фортель перед любым мужиком проделать.
– Лжете, милая. Если бы на моем месте сидел Гуров, то вы даже над столом бы не наклонились.
– Чушь! – Она допила рюмку.
– Кстати, Лев Иванович в настоящий момент находится за стеной, беседует с вашим старшим братом. Так что наш спор легко проверить.
Елена обхватила себя за локти и вновь покраснела.
– Хорошо, будем считать, вы выиграли.
– Предлагаю Соломоново решение. Выслушиваете мой ответ, если сочтете его лживым, то забудем, и я, пожалуй, откланяюсь. А если почувствуете, что я говорю правду, несколько минут продолжим разговор.
– Ну, хорошо, слушаю, – согласилась Елена.
– Я поставил себя на ваше место и рассуждал. У меня убили брата, я подозреваю одного человека, со мной беседует сыщик. И подозрения мои ни на чем существенном не основаны. Так, девичьи бредни да некоторое стечение обстоятельств. Назову я человека или не назову? Его начнут таскать на допросы, и я, перед собой в первую очередь, буду выглядеть полным дерьмом. И я решил, что я в таком случае промолчал бы. Вот о чем я думал.
– А я не думала, так как никого не подозреваю.
– Естественно, – Котов поднялся и подумал: «Подозреваешь, девочка, еще как подозреваешь, проговорилась».
* * *
Через два дня вновь собрались в кабинете Гурова. Судя по лицам, никто золота не нашел. Ни самородка, ни в песке не намыл, но народ подобрался, как говорится, битый, потому жалоб, стонов, разговоров о чертовом невезении тоже не велось. Два дня – не срок, сегодня ничего, завтра, глядишь, появится.
– Валентин, я твой рапорт читал, – сказал Гуров. – Но, учитывая твою стойкую нелюбовь к эпистолярному жанру, не шибко ему верю. Ленив ты, полковник, своеобразно ленив, тебе легче десять верст пройти, чем одну лишнюю страницу написать.
– Дурные примеры, – пробормотал Нестеренко, зная, что Гуров писать тоже не любит.
– А ты бы хорошие примеры брал, – ответил Гуров, перекладывая рапорты оперативников. – К примеру, Станислав на четыре страницы воды набрал, я читал, словно поэму молодого человека, который пишет влюбленной девушке.
– Не влюбленной, а любимой, – недовольно поправил Крячко, продолжая что-то писать.
– А твой почерк, Григорий, следует на графологическую экспертизу отдать, я твою бумагу расшифровывал, словно кроссворд разгадывал. Главную фразу, вывод своей беседы с Еленой Туровой ты хотел подчеркнуть, а фактически зачеркнул. Я ее смысл просто высчитал. Значит, ты, Гриша, считаешь, что Елена кого-то в убийстве подозревает. Но из рапорта я этого не вижу.
– Ну как же, Лев Иванович, – обиделся Котов. – Я девушке говорю, что если бы, находясь на ее месте, кого-либо подозревал, то сыщику о подозрениях не сказал. Верно? Она отвечает, что тоже бы не сказала, так как никого не подозревает. Во-первых, она строит фразу коротко, последнее добавление ей не свойственно. Во-вторых, разговор был длинный, достаточно бестолковый. Ну, не сказал бы я в гипотетическом случае и не сказал, она головой кивнула и ручку дала, устала, надоело, естественно. Нет, она фразу всю до последнего слова выговорила, хотя она совершенно бессмысленна. Она хотела все сказать, а зачем? Чтобы сыщик последние слова запомнил хорошенько.
– Больно сложно ты рассуждаешь, – заметил Нестеренко. – Бабы порой несут, не остановишь.
– Порой не остановишь, другой раз клещами не вытащишь, – вмешался Станислав, он закончил писать рапорт, перебросил свою бумагу на стол Гурова. – Нет, в рассуждениях Григория, безусловно, что-то есть. Жаль только, что если женщина кого-то подозревает, отнюдь не факт, что она не ошибается.
– Ты виделся с Катериной уже после того, как Котов беседовал с Еленой? Как я понимаю, одна встреча за другой. – Гуров пробежал рапорт глазами. – Она неплохая девчонка, но против денег ей не устоять. А кто платит… Пошло, но факт. Она не откажется от встреч с нами, но хозяин у нее теперь Тур.
– Ты сам ее рекомендовал, – сказал Котов.
– Только не против денег, супротив мужика.
– Верно, но не могли же мы вернуть девчонку в канализацию. Подержит Тур Катерину накоротке, сообщит она различные сплетни, назовет имена авторитетов, которые для Тура лишь пустой звук, он потеряет к ней интерес, перестанет встречаться. Тут мы ее и подберем, нам она может быть полезна.
– Ты читаешь, что я написал, и только философствуешь, – вспылил Крячко. – Ты видишь, что у них общий любовник? Может, не любовник, просто знакомый мужик?
– Ну и что? – Гуров находился явно в плохой форме. Дело ему не нравилось, он не мог заставить себя сосредоточиться, злился, получалось лишь хуже. – Извини, я буду внимательнее, – он прочитал рапорт дважды, подвинул рапорт Нестеренко, о беседе с Олегом Туровым.
– Упоминается одно и то же имя – Сергей, – заметил Станислав. – Надо отметить, довольно редкое имя.
– Хорошо, хорошо, – Гуров уже сосредоточенно изучал рапорта. – Возможно, один и тот же человек, упоминается, что служит в милиции. Никакого криминала я разыскать не способен. Твое ехидство неуместно.
– И верно, – поддержал Станислав, но в голосе у него проступала насмешка. – Затем он куда-то пропал. Не позвонил Олегу, не пришел на свидание к Катерине, и ни фамилии, ни телефона его никто почему-то не знает. И, самое главное, знаток человеческих душ, Елена, как бы между прочим интересуется у Катюши, не видела ли она Сергея.
– Да бросьте вы, обычные бабские дела, – вмешался Нестеренко. – Мужика не поделили, велика важность!
– Извини, Валентин, ты не врубился. Елена с Катей не могут делить одного мужика, – сказал Станислав.
Гуров нахмурился, кивнул, согласился:
– Тут Станислав абсолютно прав. У нас, мужчин, существуют воинские звания, служебные должности, у женщин своя табель о рангах, и она строго соблюдается, у них тоже через ступеньку не прыгнешь. Не то чтобы у герцогини и служанки не может случиться общий любовник, какой-нибудь кучер. Случается. Но уж делиться друг с другом подобными тайнами они никогда не станут. И ни в коем разе Елена Турова, при ее гордыне, не станет выказывать интерес к какому-то заштатному мужику.
– Возможно, совершенно случайно разговор происходит сразу после моей беседы с Туровой, – сказал Котов, – в которой она проговорилась, я настаиваю на этом, проговорилась, что кого-то подозревает в убийстве своего брата.