— Бен не отзывается. Этот козел, наверное, напился до потери сознания… Дверь заперта…
Пул подошел к Мартине, взял ее за руку и повел на сцену. Девушка слабо упиралась, но Пул подбодрил ее:
— Пойдемте, пойдемте… Публике вы нравитесь…
Они вышли и поклонились. Наклонив голову, Мартина вдруг услышала всплески смеха в общем гуле аплодисментов. Испуганно обернувшись к Пулу, она увидела, что тот шутливо кланяется ей в пояс… Мартина улыбнулась и сделала ответный книксен.
Затем поклоны происходили уже с участием Джона Резерфорда. Грузный Резерфорд выходил на сцену, подтягивал брюки на коленках, поправлял галстук, приминал стоящую коробом крахмальную сорочку на необъятном пузе и слегка наклонялся. Потом с важностью выпрямлялся, строго осматривал зал и медленно, как жук-скарабей, пятился со сцены. За кулисами Клем Смит звякал связкой ключей от гримерных.
Наконец Резерфорд поднял ладонь и пошел вперед, к рампе, в одиночестве. Он собирался произнести свое слово, слово автора.
— Гхе! — начал Резерфорд. — Гхе-гхе! Спасибо за внимание, господа, во-первых. Очень вам обязан, леди и джентльмены, а также господа актеры. Актеры тоже очень обязаны, но главным образом вам, а не мне… — В зале засмеялись, актеры расцвели. — Я не могу судить, удалось ли вам извлечь смысл, зашифрованный в этой пьесе. Если вы сумели его распознать, то нам следует поздравить друг друга и каждому — себя самого… А вот если вы
* * *
Актерам потом казалось, что в тот момент они совершенно отупели, поскольку находились под влиянием удавшейся премьеры. По крайней мере, сразу никто не понял, что произошло несчастье. По инерции все были беззаботны и веселы…
На последних словах Резерфорда занавес пошел вниз. Из темного коридора кто-то крикнул:
— Да помогите же, черт вас всех раздери!
Адам Пул побежал на голос и столкнулся с Клемом Смитом, которой ожесточенно тряс связкой ключей. Они ошалело посмотрели друг на друга и бросались бежать по коридору. Остальные устремились за ними.
Вся сцена пропахла газом, а во внутренних помещениях просто нечем было дышать…
Странно, что никто не проронил ни слова. Актеры сгрудились вместе, и на лицах у них был написан немой вопрос…
— Клем, выведи публику как-нибудь поскорее наружу… — отрывисто приказал Пул. — Или хотя бы в фойе.
Клем Смит тут же поднял трубку внутреннего телефона и передал распоряжение.
Вбежал ничего еще не почуявший Боб Грантли, спустившийся из ложи, все еще как бы изумленно крутя головой.
— Джон! Элен! Адам! Как вам это удалось?! Да вы просто кудесники… — Он замер, оторопело взирая на побледневшие лица актеров.
— Иди, Боб, постарайся унять публику, — сказал Пул. — Попроси подождать снаружи… Если кто желает. Бен… гм!.. Бен заболел. Клем, вели открыть все незаколоченные двери. Нужно впустить побольше свежего воздуха.
— Газ? — односложно спросил Грантли.
— Быстрее же! — повысил голос Пул. — Постарайся побыстрее объясниться с ними и вытолкай всех наружу, ясно? Скажи, что Бену плохо. Позвонишь мне по внутреннему из касс. Пошевеливайся, Боб!
Боб икнул, повернулся и без слов вышел.
— Так где же этот сукин кот? — грозно спросил Резерфорд.
— Адам, что происходит? — надтреснутым голосом спросила Элен.
— Пойдемте со мной, доктор, — шепнул Клем Смит, и они с Резерфордом нырнули куда-то во мрак…
Адам Пул взглянул на Элен.
— Возвращайся к задней сцене. Элли. Кэйт… то есть Мартина, будет с тобой. Я приду через пару минут.
Пул подтолкнул Элен назад, в тамбур перед задником сцены. Там уже гулял ветерок от распахнутых повсюду дверей…
— Кэйт, идите и постарайтесь задержать Элен гам как можно дольше, ладно? — попросил Пул Мартину. — Ступайте же… Да, вот еще что…
Тут показались Резерфорд с Клемом Смитом. Они тащили бесчувственное тело Беннингтона. Голова его болталась из стороны в сторону, рот был широко разинут…
Адам Пул попытался сыграть роль ширмы, но это ему не очень удалось — Мартина все разглядела.
— Ладно, постарайтесь не обращать внимания, — кашлянул Пул. — Ступайте, побудьте с Элен…
— Кто-нибудь из вас умеет делать искусственное дыхание? — грозно спросил у актеров Резерфорд. — Я могу начать, но меня надолго не хватит!
— Я могу, — подлетел ассистент режиссера. — Я работал санитаром.
— Я тоже умею, — откликнулся Джейко.
— И я, — кивнул Пул.
— Тогда понесли его вон в ту комнату, там уже проветрилось…
Послышался стук, шарканье ног, хлопанье дверей.
Мартина присела к Элен и взяла ее за руку.
— Они делают ему искусственное дыхание, — пробормотала Мартина. — Доктор Резерфорд там…
Мисс Гамильтон кивнула с отрешенным видом. Лицо ее было совершенно бесстрастным, словно маска.
По театру гуляли страшные сквозняки, и Элен начала мелко дрожать.
— Погодите, сейчас я принесу ваше манто, — шепнула ей Мартина и побежала в гримерную. Она неслась почти вслепую по темному коридору… Схватив лёгонькую меховую шубку, Мартина так же бегом вернулась и закутала примадонну, как больного ребенка.
Откуда-то раздался голос Дорси:
— А где Гая? Куда она подевалась? Она что, все еще в «оранжерее»?
Мартина страшно удивилась, когда Элен вдруг, не меняя каменного выражения лица, ответила:
— Да, Гая там. Все в порядке.
Дорси помолчал, потом добавил тревожно:
— Бог мой, но ей там не стоило бы оставаться…
Послышались его удаляющиеся шаги. Перри Персифаль где-то рядом простонал, что еще немного — и его стошнит.
— Только вот вопрос — куда и чем! — с философской грустью говорил Перри, — ведь я почти ничего не ел…
— Как это —
— Проклятый театр, — так же раздельно, как робот, произнесла Элен Гамильтон. — Этот проклятый театр…
Пул поморщился, словно желая возразить, но ответил только:
— Ты права в том, Элли, что обвиняешь