Глава 1.
1884 год, июль, загородное поместье семьи Грей.
Дерек
Я стоял перед чугунными воротами и рассматривал поместье. Истинно английский стиль: серый камень, большие окна и «пятна» зеленого плюща на фасаде. Вокруг раскинулись просторы короткого газона с мощеной подъездной дорогой к парадному входу в середине.
Толкнув находящуюся справа от ворот калитку в живой изгороди с мой рост, а он не маленький – шесть футов два дюйма – я направился на встречу со своими новыми работодателями.
- Добрый день, – улыбнулся я престарелому дворецкому, открывшему мне дверь. – Мне назначена встреча с графом Греем.
- Как мне вас представить? – проскрипел старикан, пропустив меня в просторный холл.
- О‘Нелли, Дерек О‘Нелли, – представился я местному «антиквариату».
Дворецкий бесшумной тощей тенью скользнул куда-то под широкую беломраморную лестницу. Я осмотрел светлое помещение с белыми колоннами, оценил неброскую роскошь обстановки в викторианском стиле и даже успел подмигнуть покрасневшей молоденькой горничной, пробегавшей мимо, когда Тощая Тень вернулся за мной.
Старик с каменным выражением лица, но с затаившейся в блеклых водянистых глазах неприязнью, попросил меня следовать за ним. Подхватив свой чемодан, я направился следом, как оказалось, в кабинет хозяина.
Граф Грей был высоким седовласым мужчиной с жестким взглядом черных глаз. Тощая Тень представил меня и собрался тихонько удалиться, но граф его остановил:
- Томас, останься, – обронил хозяин дома и вперил в меня испытывающий взгляд, как бы прикидывая, доверить ли мне страшную тайну или сразу дать пинка, не разбираясь, что я из себя представляю. – Присаживайтесь, мистер О‘Нелли.
Граф уселся, нет, величественно опустился в высокое кожаное кресло и жестом указал мне на стул по другую сторону стола.
Я выполнил просьбу, а граф продолжил меня изучать. Мне часто доводилось сталкиваться с такой реакцией и раньше, но у меня отличные рекомендации и, насколько я понял, этой семье нужен такой человек, как я. Какой такой? Вышколенный, проверенный, надежный, умеющий держать язык за зубами, с немалым багажом темного прошлого за спиной, чтобы не шарахнуться от проворачиваемых хозяевами делишек, что и рядом не стояли с десятью заповедями. Я именно такой, по крайней мере, «багаж» у меня в наличии имеется, да еще какой. Почему на меня особая реакция? Да потому что в свои двадцать пять лет я не произвожу впечатления умудренного опытом и обремененного тяжким знанием преступного мира. И в немалой степени этому поспособствовала, ирландская наследственность – рыжие, почти красные, курчавые, не по моде длинные волосы, собранные в хвост на затылке, кошачьи зеленые глаза и лицо ангела, хоть и падшего (так говорят мне каждая женщина или мужчина, побывавшие в моей постели). Но это только первое впечатление, жизнь меня научила холодности рептилий, мои глаза умеют выражать такое, от чего покрываются холодным потом матерые мрази лондонского дна. Я могу быть опасной тенью, нападающей свирепым хищником на ничего не подозревающую жертву. В данный момент я изображал эталон собранности и холодности, как и приличествует надежному слуге.
- Мистер Фаррел, уверил меня в вашей компетентности. Наша ситуация очень, – он потер пальцы правой руки между собой, подбирая слова, – щепетильная. Прежде чем посвятить Вас в наши проблемы, я должен удостовериться в вашей благоразумности и надежности.
- Ваше сиятельство, – я – сама холодность и беспристрастность, – с вашего позволения смею заметить, что мистер Фаррел не разбрасывается словами, поэтому всё, во что Вы меня посвятите, дальше меня не ускользнет.
Граф сложил пальцы домиком, уперев локти в подлокотники кресла, и задумчиво на меня посмотрел, как бы решаясь. Решился. Встал и подошел к окну.
- Подойдите, мистер О‘Нелли, – позвал он.
Я подошел и стал позади него, соблюдая дистанцию. За окном открывался вид заднего двора с залитой солнцем лужайкой и чайной беседкой, ухоженным садом и прудом с кувшинками. Возле пруда резвились люди и огромный черный лабрадор. Хм, точнее резвились только одна девушка и лабрадор, а няньки, мамки и служанки заламывали руки и пытались угомонить молодое существо и уговаривали отпустить «тарелку», которую это самое «существо» пыталось выдрать из пасти сопротивляющегося пса. Тонкая, черноволосая девушка изо всех сил кружилась, уцепившись за «добычу» лабрадора. Синяя юбка развевалась парусом, белая блузка сбилась и норовила выскользнуть из-за пояса, ноги были лишены туфель и смело топтали траву.
- Мисс Джей, мисс Джей, – тараторила нянька, протягивая девушке широкополую шляпку, – наденьте шляпку или к началу сезона вы будете как негритянка.
Юное чудо, вырвав наконец-то «тарелку», кинулось к пруду и, затормозив только у самой воды, пустило довольно мастерски и сильно игрушку через всю поверхность небольшого водоема на другой берег. Лабрадор, недолго думая, пустился за «тарелкой» через воду, взбив фонтан брызг и всколыхнув волну.
- Рыбки, святые угодники! Мисс Джей, там же рыбки золотые! – причитали мамки, няньки и служанки.
«Хана рыбкам», – с улыбкой подумал я.
Псина, тем временем выбравшись на другой берег, схватила диск и отправилась к хозяйке тем же путем.
- Вик, Вик, давай ко мне! – позвала мисс Джей лабрадора.
Голос у девушки был приятный – не высокий и писклявый, а ровный и сочный.
Вик выбрался на берег и, интенсивно встряхнувшись, щедро окатил окружающих брызгами. Девушка смеялась, утирая капли с лица, а мамки, няньки и служанки недовольно повизгивали.
- Отныне это Ваш подопечный, – повернулся ко мне граф.
От меня не ускользнуло слово «подопечный», но я отреагировал лишь вопросительно вздернутой бровью.
- Это не девушка, у меня нет дочерей, есть только единственный сын. Мальчику с десяти лет приходится изображать из себя леди, сейчас ему шестнадцать. Причины этой ситуации я сообщить вам не могу. О том, что Джером юноша, знаем только я, Марта и Томас, теперь и Вы. Томас уже слишком стар, чтобы присматривать за мальчиком, а сын последнее время совсем отбился от рук, он извел всю домашнюю прислугу, его нужно держать в узде, иначе он привлечет к себе ненужное внимание. Осенью мы отправимся в Лондон, где Джей будет представлен обществу, естественно, как моя дочь. К этому времени, мальчик должен вести себя адекватно. Вы справитесь?
- Сэр, думаю, справлюсь, – ответил я, пряча собственное недоумение за холодной, сдержанной маской.
- Томас, позови Джерома, и пусть явится, как есть, – сказал граф с суровым лицом.
Старый дворецкий, бросив на меня презрительный взгляд, поклонился графу и пошел за мальчиком.
Мда, вот от кого ждать мне неприятностей.
Граф снова повернулся к окну, я последовал его примеру. Мы наблюдали, как Тощая Тень довольно быстро для своего возраста идет по лужайке к чайной беседке, где устроилась в кресле утомившаяся юная «мисс». Причем, залезла «она» туда с ногами, оголив босые ступни и лодыжки.
Граф устало вздохнул.
- Совсем не хочет вести себя прилично. Ни я, ни тем более Томас, не можем повлиять на него. Я не могу наказывать Джероми физически, даже голос повысить не в силах, мне стыдно за этот маскарад, который ему приходится устраивать, а по-другому уже нельзя.
Я просто слушал, от меня не требовалось никакой сочувствующей реплики, граф объяснял свою позицию. А тем времен, «девушка» уже неслась к дому, подобрав подол синей юбки и сверкая бледными, круглыми икрами.
- Я даю Вам свое разрешение на телесные наказания, в рамках разумного, естественно. Никаких синяков и увечий, розги подойдут.
Я взглянул на мужчину, ему было тяжело дать мне этот элемент воспитания в руки, но граф решил, что юноше это необходимо во благо. Я невольно проникся уважением к нему, хотя, до сих пор, не знал причину сего фарса.
Матери я не знал, мой собственный отец был довольно знатен, а я, незаконнорожденный ублюдок, был пятном в его идеальной родословной. В восемь лет меня отправили в монастырь послушником, позднее мне предстояло стать монахом. А до того знаменательного дня меня насиловали все, кому не лень было.
Да, это правда, что служители Божьи дают обет безбрачия, а вот не трахать маленьких мальчиков... В этом они обетов не дают...
Дверь с шумом распахнулась и нам явилось... действительно чудо. Юноша был совершенством, и даже зная, что искать, его всё равно можно принять за девушку. Тонкий, изящный, с нежным овалом лица и дерзким, слегка вздернутым носом. Мягкая, молочно-белая кожа, тронутая легким золотистым загаром. Длинные черные волосы, выбились из-под ленты и обрамляли блестящими прядями раскрасневшиеся щеки и тонкую, грациозную шею. Черные миндалевидные глаза сейчас выглядели испуганными, встретившись взглядом со мной. Руки дернулись, инстинктивно стремясь поправить беспорядок во внешности, но сразу же опустились. Плечи распрямились, подбородок вздернулся, а прекрасные глаза теперь смотрели с легким вызовом.
«И что с того?! Подумаешь – слегка растрепался!» – говорил он невербально.
Меня это позабавило – гаденыш был не робкого десятка.
- Джером! – строго обратился к нему отец.
Юноша вздрогнул как от удара и бросил на меня косой взгляд.
- Всё в порядке, Джей, он знает. Это мистер Дерек О‘Нелли – он заменит для тебя Томаса.
Юноша окинул меня пренебрежительным взглядом и скривился:
- Отец, мне никто не нужен, – по тембру голоса нельзя было определить кто его обладатель – юноша или девушка.
Мне стало интересно, а не кастрирован ли он. Все признаки на лицо, хотя я видел полноценных мужчин, выглядящих очень женственно и хрупко. Плечи юноши были слегка шире узких бедер, но широкая юбка почти полностью скрывала этот факт, адамово яблоко едва выступало на нежной шее, рост – пять футов шесть дюймов. Я видел женщин и с такими пропорциями, причем многие из них считаются первыми красавицами. Мои глаза упорно отказывались видеть в нем мужчину.
- Джером, это не обсуждается. Тебе нужен учитель и компаньон, чтобы присматривать за тобой, – юноша хотел перебить, гневно сведя тонкие черные брови, но граф поднял руку, пресекая все возражения, и продолжил, – Томас стар, я не могу быть с тобой всё время, и тебе предстоит научиться вести себя так, как положено молодому человеку из благородной семьи.
- Как молодой леди, хотели Вы сказать? – саркастически заметил Гаденыш.
Граф Грей прикрыл глаза, отразив на лице мировую усталость, и кивнул.
- Именно, Джей, именно. А теперь пойди и приведи себя в порядок.
Мальчишка взметнул синим подолом, и выбежал из комнаты.
Мне отвели комнаты недалеко от апартаментов Гаденыша. Так – по словам графа – я смогу его лучше контролировать.
Итак, посмотрим, на что ты способен, малыш.
А малыш, оказался способен на многое. С тех пор, как я вошел в их семью, моя более или менее размеренная жизнь, превратилась в Геену Огненную. И это говорю я, человек, считавший, что уже прошел все круги ада за свои двадцать пять лет. Видимо, этот круг был премиальным, за все те мучения, что выпали на мою долю.
Глава 2
Первое “испытание” мне предстояло пройти уже этим вечером. Гаденыш бесцеремонно вломился ко мне и заявил, что ждет у себя. Когда я вошел к нему, то обнаружил пустую комнату – широкую кровать с высокими столбцами и балдахином цвета бургундского вина, обшитые белым шелком с крупными черными бабочками стены, трюмо из красного дерева, белый, пушистый ковер с пятнами похожими на свежую кровь и огромный камин облицованный черным и белым кафелем. Необычно, но красиво, у мальчишки есть вкус.
- Чего ты там встал, – раздался раздраженный голос Гаденыша из смежной комнаты, – иди сюда и помоги.
Я скривился от его наглого тона, затем надел маску холодного безразличия и пошел на голос. И только многолетняя выдержка не позволила мне явить своё истинное лицо, когда я вошел в… ванную комнату. Мальчишка стоял спиной ко мне в одном дамском корсете и пытался отцепить подвязки от тонких белых чулок, причем нижнего белья на нем не было. Длинные волосы струились по узкой спине, спускаясь к белым ягодицам. Бедра были узкими, но попка у этого Гаденыша круглая и выпуклая, крепкая как орех. Ногам бы позавидовала любая женщина – длинные, стройные, с красивыми выпуклыми икрами, тонкими щиколотками и узкими коленками. Он оглянулся через плечо, сузил черные глаза в миндалевидном разрезе и язвительно процедил.
- Чего уставился? Голых мальчиков никогда не видел?
- Видел, но не один из них не щеголял в корсете и чулках, – и как мне удалось сохранить ровный, бесстрастный голос в тот момент, до сих пор не понимаю. На счет того, что не видел мальчиков в корсетах и чулках, я приврал…
Гаденыш слегка покраснел, но, тут же, нашелся, повернувшись ко мне лицом. Кажется, он и стыд – понятия не совместимые. Всё с тем же каменным лицом, я смерил его фигуру ледяным взглядом. Наглые глаза и поджатые пухлые губы. Длинная шея и круглые плечи. Бледно-розовые соски на едва выпуклой груди. Корсет, стягивающий тонкую талию. Плоский живот с легкой черной порослью у основания. Нежная, бледная плоть и бесконечные ноги в чулках. Кастратом он не был.
Возбуждение взорвало меня, кровь застучала в висках, горло сжало спазмом. Меня охватило желание, первобытное и безжалостное – изнасиловать Гаденыша здесь и сейчас.
- Чем могу помочь, мисс? – вежливо поинтересовался я, не поведя и бровью.
- Сдурел? Мисс? Какая я тебе “мисс”? Мы одни, не надо фарса, – сверкнул он глазами.
Ага, не нравится.
- Я не вижу повода обращаться к Вам иначе. Достаточно того, что кто-нибудь из прислуги может застигнуть меня в комнатах мисс в столь поздний час, а если они еще и услышат, как я к Вам обращаюсь “сэр”?
Мальчишка гневно зашипел от досады.
- Хватит болтать, подойди и помоги мне с этим чертовым корсетом!
Я опустился спереди него на колени и стал отстегивать подвязки одну за другой, стараясь не обращать внимания на гладкость юной кожи и то, что находилось прямо перед моими глазами. Стянув чулки с длинных ног, я поднялся и зашел со спины, перекинул шелковую тяжесть волос вперед и принялся расшнуровывать корсет. Это часть женского туалета для меня не проблема. Корсет упал на пол, открыв мне тонкую, длинную талию, слега расширяющуюся к плечам и прямую спину. Позвонков не было видно, всё было спрятано в продольной мышечной “канавке”. Кроме одного: маленькая выступающая косточка на уровне плеч, к которой хотелось прикоснуться губами и обвести языком. Я обнаружил, что мальчишка сбивчиво дышит, его ребра поднимались и опускались чуть быстрее обычного.
- Вы собираетесь садиться в ванну, или желаете простудиться, мисс? – осведомился я, позволив усмешке проникнуть в голос.
Он слегка вздрогнул и быстро скользнул в ванну, не поворачиваясь ко мне лицом. Поджал коленки к груди.
- Я гляжу, у тебя большой опыт в снятии корсетов, – пробубнил мальчишка себе в коленки.
- Не жалуюсь на отсутствие такового, мисс, – усмехнулся я.
- Наглец! – одарил он меня взглядом “ты грязь на моих туфлях”.
- Что Вы, мисс, как я смею? Это был ответ на ВАШ вопрос, – я знаю, что мое лицо непроницаемо, но не уверен, что глаза остались холодными, слишком уж он забавный.
- Что встал, ирландец? Иди, разожги камин, мне нужно будет высушить волосы, – его повелительный тон меня взбесил, но я воспринял его безоговорочно, потому что был уверен: придет день, и я собью с него спесь. Нужно только подождать…
А ждать я умею. Я три года ждал удобного момента, чтобы всадить нож для разделки мяса в жирное брюхо отца Генри. Но это другая история, не имеющая к этому Гаденышу никакого отношения.
Растапливая черно-белый камин, я боролся с демонами собственного прошлого. Яркие картинки сменяли одна другую. Я вспоминал, чем занимался в свои шестнадцать лет – бывшая уличная проститутка на иждивении у Фаррела, оу, пардон, мистера Фаррела, основного держателя акций в банковской компании “Восток и Запад”. Мое содержание не афишировалось, но и не скрывалось. Для посторонних я был всего лишь сиротой, взятым на воспитание добрым “дядюшкой”… Да, “дядюшка” действительно добрый…