Поздним вечером, доведя себя до изнеможения визитами, которые могли бы и подождать, она уселась в горячую поясную ванну и оделась к ужину, а потом передумала и растянулась на кровати, открыв окна. Она удивилась, что уснула, ведь на душе у нее была такая тяжесть. Но несмотря ни на что, даже сквозь сон она услышала стук копыт, звучащий все ближе и ближе, пока…
Элетея села, дрожа больше от предчувствий, чем от холода, а земля у нее под окнами гремела в одном ритме с ее бьющимся сердцем. Кто-то въехал верхом в ее сад.
Она спрыгнула с кровати и поспешила взглянуть, кто он, этот всадник, властно вторгшийся в их сад, гарцующий среди клочковатых гераней и амарантов, уцелевших после недавней бури. Он сидел на самом великолепном из всех коней, каких она видела в жизни, – сером арабском скакуне. Жидкий лунный свет подчеркивал гордо выгнутую шею животного и лоснящийся круп и освещал его всадника – он сам был таким же великолепным животным.
Ей страшно хотелось увидеть их обоих ближе, и когда она вновь обрела дыхание, чтобы окликнуть Гейбриела, он привстал в стременах и перемахнул без всяких усилий через южную стену, так что у нее замерло сердце.
– Вы позер! – тихо воскликнула Элетея и увидела, как он слегка обернулся и помахал ей рукой, изображая галантного кавалера.
Он проехал легким галопом в сторону холмов, потом повернулся с легкостью, которой она позавидовала.
– Только не сломай шею этому великолепному животному, да и себе тоже, – прошептала она, отворачиваясь от окна.
Элетея сбежала вниз по лестнице в темноту и в сад, наполовину уверенная, что и всадник, и этот чистокровный конь снова исчезнут. Но Гейбриел ждал ее у стены, все еще сидя верхом на мускулистом арабе, который изящно поднял голову при ее неуклюжем появлении.
– Вы не одеты для прогулки верхом, – заметил Гейбриел, окинув ее взглядом, таким властным и тоскующим, что она чуть было не забыла, что поклялась жить без него.
Да, она не могла жить без него. Боль, которую причинил ей Джереми, – ничто по сравнению с болью, которую ей пришлось бы пережить, если бы Гейбриел не вернулся. Потому что ему она отдала себя по доброй воле, зная, что она теряет как женщина.
Гейбриел вернулся совсем не как джентльмен, но как темная неуправляемая сила, которую он всегда представлял собой, что было хорошо, поскольку и она считала себя скорее цыганкой, чем леди. Мятежный мальчик, который, как предсказывали ее родители, уведет ее с дороги всех добродетелей, почитаемых высшим обществом, если она не поостережется.
– Вы знаете, который теперь час? – спросила она.
Гейбриел усмехнулся:
– Нет. Разве слишком поздно, чтобы поехать покататься верхом?
Сердце у нее ныло от счастья при виде его, хотя ей ничего не стоило стереть с его лица эту греховную улыбку.
– В такой час? Вы сошли с ума. Только безумец…
– Или безумно влюбленный…
– …может мчаться галопом на таком… таком красивом коне.
– Он вам нравится. Хорошо. Это вам подарок к свадьбе. Мои кузены посоветовали купить вам бриллианты. Я уверил их, что вы предпочтете хорошую лошадь.
– Уверены в себе, да? – с вызовом спросила она, подняв к нему лицо.
– Вовсе нет. Но я хотел бы быть уверен в вас. – Он протянул руку в перчатке и схватил ее за запястье. Колени у нее подломились, но дух оставался крепким, несломленным. – Поедемте со мной.
Она рассмеялась, неопределенно и восторженно.
– Если нас кто-нибудь увидит…
– …он убедится, что слухи о том, что я похищаю девушек, правдивы. – Гейбриел наклонился и усадил ее перед собой.
Их тела очень удобно подошли друг другу на неоседланной спине жеребца.
Она повернулась к Гейбриелу, он обхватил ее руками, и смех ее замер.
– Я обещала вам, что скажу правду, когда мы в следующий раз будем вместе.
– Не нужно ни о чем волноваться, Элетея.
– Нет. Вы давно хотели ту девушку, какой я была.
– Я хочу вас такой, какая вы теперь, – спокойно сказал он.
– Вот как? Я не чиста. Я погибшая, обесчещенная – вся невинность, которую вы считаете такой очаровательной, погибла.
– Элетея.
– Когда-то я была чистой, теперь нет. Когда мы ласкали друг друга, я уже не была девственна.
Он поцеловал ее в шею.
– Я знаю.
Элетея оттолкнула его руку.
– Нет, вы не знаете. Вы не можете… разве только Одри вам рассказала? О, она действительно вам рассказала. – Голос ее дрогнул.
Гейбриел вздохнул. Воздух обжег ему легкие, чистый воздух, без примесей копоти или запаха мыловарни. Он не даст ей уйти, хотя она и извивалась, чтобы вырваться.
– Одри ничего мне не говорила.
Она выгнула шею, чтобы посмотреть на него.
– Значит, вы не знаете. Вы не понимаете, что произошло.
– Понимаю. Я встретил в Лондоне лорда Хазлетта после того, как вы уехали из дома вашего брата.
Элетея замерла и побледнела.
– Гай рассказал, что сделал его брат?
Гнев сжал ему горло, и он сглотнул. Жаль, что Джереми мертв, иначе он убил бы его. Жаль, что он не убил Гая, когда у него была такая возможность. Жаль, что у него не хватило духу остаться в Хелбурне, чтобы не заставлять ее снова страдать.
– Проклятие! – воскликнул он грубо. – Я желал вас не из-за вашей чистоты.
– Да? – Она опустила голову ему на плечо. Ее темные локоны упали ему на колени. – Вы говорите это не в первый раз.
Он кашлянул.
– Только потому, что я считал, что вам понравится, что я… ну, что я не влекусь к нечистоте, как утверждает моя репутация.
– Одри была добра ко мне в ту ночь, когда это случилось.
Ему стало тошно, стыдно при воспоминании о тех выводах, которые он сделал.
– Жаль, я не знал этого.
– Я не могла вам сказать, – проговорила она, легонько вздохнув.
– Почему же?
– Вы смотрели на меня так, словно я всю жизнь стояла на пьедестале.
Он крепко обнял ее и пришпорил коня. Араб стал на дыбы.
– Вы видели меня когда-то у позорного столба, и если я тогда поставил вас на пьедестал, то ничто из случившегося с вами не способно умалить вас в моих глазах.
Глава 38
Элетея затаила дыхание, когда Гейбриел почти втащил ее наверх по потрескивающей лестнице Хелбурн-Холла.
– Что это было? Что-то пролетело у меня над головой! – шепотом спросила она.
– Я ничего не видел. – Гейбриел рассмеялся. – Это могла быть летучая мышь или пуля. Нет, это была не пуля. Все слуги к этому часу напиваются и крепко спят.
– Летучие мыши? – переспросила она, и голос ее эхом отдался от стен. – А я-то думала, что это только слухи. Я знала, что это не дом, а позорище, но – летучие мыши…
– Владелец, насколько мне известно, еще хуже. – Он увлек ее к балюстраде, его крепкое тело возвышалось над ней. – Я бы сказал, что и ему, и его дому очень нужна хозяйка.
Его возбужденная плоть упиралась в нее сквозь штаны из оленьей кожи. Ее охватило неожиданное желание исследовать тайны его мужского тела. Элетея выдохнула и обвила рукой его шею, а он поднял ее на руки.
– Я бы сказала, что хозяйке потребуется хороший запас щелочного мыла, лестница и несколько пар крепких рук.
Улыбка медленно расплылась по его лицу.
– У хозяина есть пара крепких рук, но они собираются ласкать вас сегодня ночью. Мы можем перейти в конюшни, если вам хочется поваляться по-деревенски. Там теперь все так же выскоблено, как утесы в Дувре.
– И так же холодно, полагаю, – сказала она, и голос ее на миг прервался при мысли о его руках на ней.
Гейбриел преодолел остальные ступени, неся ее на руках, пинком ноги распахнул дверь в спальню, бедно обставленную – огромная дубовая кровать, стол с поцарапанной опускающейся столешницей и умывальный столик в углу. Высокие со средниками окна были открыты ночному ветру, точно как и у нее в комнате.
Он уложил ее на свою не приготовленную к ночи кровать, и она задрожала, а потом зарылась в подушку, хранившую его запах. Его твердое лицо волновало ее. Элетея дрожала при мысли о том, что она подчинится его самым порочным желаниям. Во что она превратилась? Не важно. Она принадлежит ему.
– Я по-прежнему слежу за вами из окна, – пробормотал он, стягивая перчатки, чтобы расстегнуть ее платье из муслина цвета зеленого яблока, вышитые нижние юбки и шелковую сорочку. Он сел рядом с ее обнаженным телом, его рука скользнула по ее спине к ягодицам. – Хотя должен признаться – я предпочитаю лицезреть вас отсюда. Вы не возражаете, если я зажгу свечу, чтобы лучше видеть?
Она вынырнула из подушек и схватилась за лацканы его тяжелого шерстяного фрака.
– Нет, возражаю. Вы просто снимите с себя одежду и согрейте меня.
Его глаза потемнели.
– Я сделаю еще лучше.
Она выгнула спину:
– Я очень хочу тебя.
Он припал к ней и целовал ее до тех пор, пока она не стихла под ним со вздохом.
– Я твоя.
И когда его рука скользнула меж ее бедер, она задрожала от предвкушения и приподнялась навстречу его Прикосновениям.
– Гейбриел, ты нужен мне. Мне нужно чувствовать тебя внутри.
– Я ждал всю жизнь, чтобы услышать это.
Гейбриел отодвинулся, чтобы снять с себя рубашку и панталоны, выпрямился на миг, словно понимая, как дразняще выглядит его скульптурное тело.
– Я не могу дышать, когда ты вот так смотришь на меня. Я хочу, чтобы ты потрогала меня.
Элетея рассмеялась и открылась ему охотно, доказывая, что он по праву считал ее своей тогда, давно, когда, будучи упрямой молодой девушкой, она избрала его своим рыцарем.
– Я не стану ждать тебя еще семь лет, Гейбриел.
– И слава Богу, – пробормотал он, – потому что я не думаю, что смогу продержаться и семь минут.
Он поцеловал ее, а потом стал на колени между ее раздвинутыми бедрами и погрузился в ее интимный жар. Она застонала и напряглась, чтобы втянуть его в себя как можно глубже. Но он хотел растянуть ее наслаждение и дразнил ее мелкими уколами, пока она не начала двигаться в медленном возбуждающем ритме. Потом она приподнялась на локтях и сказала:
– Я сделаю все, что ты попросишь.
– Все? – Он поднял брови. – Леди Элетея, я уверен, что сбил вас с пути истинного.
– Разве вы забыли, что я не образец совершенства из вашего прошлого? – прошептала она.
– Вот и прекрасно. Что такому человеку, как я, делать с образцом совершенства?
– И что же ты предлагаешь?
Она закусила губу, опасаясь, что потеряет рассудок.
«Герой с горячей кровью», – подумала она.
Ее тело отвечало не только на его требования, но и на собственные поиски. Он улыбнулся, словно все понимал. Мужчина. Женщина. Гейбриел и Элетея. Почему на это потребовалось столько времени?
– Ты еще зажата, – проговорил он сквозь зубы. – Не думаю, что ты готова к тому, что я хочу сделать.
– Я готова играть.
– Да? Мне нравится играть. – Он медленно вошел в нее, потом вышел, наблюдая, как она старается перевести дух. – И я всегда выигрываю.
– Только не в вист.
– Но сейчас я играю в свою игру.
Элетея с вызовом ответила на его заявку и этим вызовом разбила цепи, которые ее сковывали. Воспитание, унижение, приятие одинокой судьбы – все это был обман, с которого его рука сорвала покровы. Ей не верилось, что она могла выйти замуж за другого человека, понимая в глубине души, что именно лицо Гейбриела она видела в снах и что именно его жаждала всякий раз, когда проезжала мимо деревенской площади, где он был опозорен – и где украл ее сердце.
А теперь она была в постели с самым испорченным мальчиком Хелбурна. Если все пойдет согласно природе, к этому времени через год она будет бегать с младенцем на руках по деревенской лужайке. Элетея молила даровать ей силы, она провела руками по его спине. Она не могла втянуть его в себя достаточно глубоко; ей никогда не удастся быть слишком близкой к тому, кого она любила всю жизнь.
Он вошел глубже. Элетея встретила его с радостью, пока не почувствовала, как раскалывается надвое.
Глава 39
Гейбриел проснулся час спустя. Ноги его запутались в простынях, на которых была вышита монограмма предыдущего владельца Хелбурн-Холла. Он долго не шевелился, лежа в несравненном блаженстве. Элетея спала, и он смотрел в серьезном раздумье на ее спину.
Прежде для него это было то самое время, когда он, потихоньку одевшись, ускользнул бы из спальни. Теперь он не ощутил никакого желания уйти, но только острую благодарность за то, что она его не покинула.
– И я не позволю тебе уйти, – тихо сказал он.
– Нет, позволишь, – послышался в дверях сердитый голос.
Гейбриел сел, медленно протянул руку за пистолетом, лежавшим на столике у кровати. Но когда он узнал фигуру, перешагнувшую через порог, опустил руку и положил ее на плечи Элетеи. Она не пошевелилась. Гейбриел прислонился к изголовью кровати, слегка наклонившись, чтобы защитить ее.
– Я предостерегал ее насчет вас, – сказал незваный гость.
Это был тот вор, которого Гейбриел поймал в лесу.
И этот юный мерзавец не только ворвался в спальню Гейбриела, но угрожающе размахивал той самой шпагой, украсть которую ему не удалось в тот раз.
Гейбриел натянул одеяло на плечи Элетеи.
– Все предостерегали ее насчет меня. Как тебя зовут?
– Гейбриел.
Он рассмеялся.
– Кто это дал тебе такое имя?
– Люди из прихода, которые приняли меня, когда я сбежал из сиротского приюта. Они сказали, что я напоминаю им одного человека. – Шпага у него в руке слегка задрожала. – Вы причинили ей боль?
– Нет. С чего ты взял?
– Я видел, как она плакала в лесу на прошлой неделе, а вас здесь не было. А теперь… – он не смотрел на кровать, – вы здесь.
– И она тоже. Я женюсь на ней. Эта шпага, похоже, слишком тяжела. Лучше бы ты положил ее, Гейбриел.
– А она хочет выйти за вас? Гейбриел посмотрел на ее профиль.
– Да. – Он поднял глаза и насмешливо улыбнулся: – А ты собрался драться со мной, если бы я причинил ей боль?
– Нет. Я бы убил вас.
– Отчаянная смелость. Положи мою шпагу.
– Вы уверены, что с ней все в порядке?
– Да, – ответил Гейбриел. – И еще я уверен, что если она проснется и поймет, что ты видел ее здесь, она очень огорчится.
Гость попятился от кровати.
– Оставь шпагу у двери, – сказал Гейбриел, по-прежнему не двигаясь.
Мальчик пожал плечами, но опустил руку и вздохнул с облегчением.
– Ты любишь лошадей? – с любопытством спросил Гейбриел.
– Господи, ну еще бы!
– И ты стал бы драться, чтобы защитить леди Элетею? Почему?
Тот снова пожал плечами:
– Она хорошо ко мне отнеслась. Но я не помешался на ней, если вы на это намекаете.
Гейбриел улыбнулся:
– Я не намекаю. Но мне понадобится новый конюх для ее лошади.
– Того араба, что у вас на конюшне?
– Я подумываю заняться разведением чистокровных лошадей. Если тебя это интересует, приходи завтра ко мне на конюшню.
Тот пылко кивнул.
– И еще, Гейбриел.
– Чего?
– Ты никогда больше не поднимешь на меня оружие, но если кто-то будет угрожать леди Элетее…
– Я знаю, что делать.
Элетея вздохнула и повернула голову.
– Гейбриел, – пробормотала она с улыбкой, – ты что-то сказал?
Он почувствовал желание защитить ее и ощутил телесное томление.
– Мне нужно отвезти вас домой. Уже почти рассвело.
– Обними меня. Я не хочу уезжать.
– Мне тоже не хочется, чтобы вы уезжали, но не стоит опять сердить вашего брата. Завтра с утра я поеду к нему, и мы обо всем договоримся.
– Он не понимает, что произошло между нами, – сказала она.
– Это неудивительно. Но когда мы все вернемся в Лондон, чтобы присоединиться к моей родне и спланировать нашу свадьбу, обещаю, что буду вести себя лучше некуда.
Элетея коснулась его плеча. Она всегда любила сочетание загара и крови Бурбонов на его темном, смуглом лице.
– Как вы думаете, ваша матушка приедет?
– Сомневаюсь. Очевидно, она вышла замуж за какого-то герцога.
– Французского герцога?
– Так мне сказали. – Он покачал головой. – Я получаю от нее вести всего два раза в год. Она присылает мне деньги. Я отсыпаю их обратно.