– Кстати, – тут он остановился и повернул голову к паре на полу, – я знаю, что это не мое дело, но мне кажется, что люди больше сожалеют о вещах, которые они не сделали, чем о тех, которые совершили.
Он снова вперил взгляд в морскую даль и произнес с такой болью, что та отдалась в груди Катарины:
– Когда-то у меня была леди, которую я любил больше собственной жизни и которая упрашивала меня остаться с ней и не уезжать в Утремер. – следопыт устало выдохнул. – Я не прислушался к ее мольбам. Я хотел отправиться за море, заработать денег и добыть земли для нас, чтобы я мог обращаться с этой девушкой, как с королевой, каковой она и была в моих глазах. Но я отсутствовал так долго, что она сочла меня погибшим и вышла за другого.
С печальным лицом Пустельга помолчал и продолжил:
– И с тех пор каждый миг своей жизни я сожалею, что не остался с ней, когда в день нашего расставания она умоляла меня не уезжать. Я думал, что нам не на что надеяться из-за препятствий, с которыми мы столкнулись. Но, пытаясь в одиночку обеспечить наше будущее, я добился лишь того, что мы все потеряли.
Следопыт обернулся и посмотрел суровым, предостерегающим взглядом:
– Полагаю, Страйдер прав. Мы получаем проклятие или спасение за свой выбор. Не позволяйте страху принимать решение за вас. Пока я был в аду, я узнал там две вещи. Первое: гораздо легче встретиться с дьяволом лицом к лицу и сражаться с ним, если ты не один. И второе: то, что ты представляешь во тьме своего ума, всегда страшнее, того, что происходит на самом деле. Дьявол всегда проиграет, моргнув первым. Стой твердо и ничего не бойся.
Кэт вытерла одинокую слезу, вызванную этими словами и звучавшей за ними болью, которую Пустельга так тщательно пытался скрыть. Но ради будущего своих спутников он решился обнажить перед ними свои шрамы. Это многое говорило о нем, и Катарина пожалела ту леди, которая на свое несчастье отпустила его за моря.
– Спасибо, – сказала она.
Следопыт в ответ наклонил голову:
– Я не хочу видеть, как кто-то еще совершает мои ошибки. Если вы оба хотите сбежать, тогда бегите, пока они вас не нашли, и не оглядывайтесь назад. Никогда. Поверьте мне, мир огромен, и в нем есть места, где вы сможете жить. Никто никогда не найдет вас там.
Локлан замер, подумав о Киранне и всех тех годах, когда его брат отсутствовал. Пустельга прав. Его брат ведь сбежал, и никто из близких так и не узнал, где он. Может быть, у них с Кэт все-таки могло быть будущее?
Лэрд протянул руку Катарине:
– Ты сбежишь со мной?
Мелькнувшая в ее глазах неуверенность вызвала волну страха. Если Кэт отвергнет его, он не будет знать, что делать.
Она кинула взгляд на Пустельгу, а затем кивнула:
– Я готова бежать с тобой до самого края земли, Локлан Мак-Аллистер.
Глава 15
Впервые Локлан с надеждой смотрел в будущее. Наконец у него появился кто-то, ради кого стоило жить. Он и Катарина начнут совместную жизнь, как только последняя тайна, касающаяся его брата, будет раскрыта. Они пока не знают, куда направятся, но это и не важно.
Кэт привыкла довольствоваться малым и сама себя обеспечивать. Она научит этому и Локлана. Не говоря уж о том, что он может зарабатывать участием в турнирах. Ни разу он не проиграл в рыцарских поединках на копьях, и лишь немногие могли одолеть его в схватке на мечах. У них с Катариной все будет хорошо – горец был уверен в этом.
Они дожидались в доках, пока вернется Пустельга, который отправился покупать новых лошадей для путешествия в замок Шотландца. Сейчас, глубокой ночью, людей в порту было немного. Однако Мак-Аллистер держался настороже – ведь до сих пор оставалось неизвестным, кто был доносчиком Филиппа.
Но даже с таким грузом на плечах шотландец чувствовал себя свободным как никогда.
Пустельга вернулся с лошадьми. Локлан одобрительно улыбнулся: этот человек выбрал здоровых, быстроногих коней.
– Прими мою признательность.
Следопыт криво улыбнулся:
– Надеюсь, она никогда мне не пригодится.
– Я тоже надеюсь, – рассмеялся лэрд, подсаживая Катарину в седло.
Скрываться от королевского правосудия всегда было непросто, и это часто рождало между людьми, попавшими в такие обстоятельства, тесную дружбу.
Взобравшись на собственную лошадь, горец позволил Пустельге возглавить их маленький отряд. Они помчались вперед, сопровождаемые лишь ярким светом луны. Вдалеке раздавался волчий вой. По земле стелился легкий туман. И все же в эту ночь ничто, казалось, не предвещало беды. По крайней мере, пока путники не достигли замка Шотландца. Крепость стояла на вершине высокого холма, и к ней вела настолько узкая дорога, что пришлось ехать, вытянувшись в цепочку по одному. К тому же лошади вели себя нервно, и всадники были вынуждены передвигаться очень медленно, чтобы животные не оступились.
Катарина, ехавшая позади, произнесла:
– Нам следует спешиться.
– Слишком поздно, – в один голос ответили мужчины.
Уже не было никакой возможности слезть с лошади, не скатившись с холма. А это, скорее всего, означало бы неминуемую мучительную смерть на торчащих внизу острых камнях. Шотландец очень хорошо продумал, где устроить свое убежище. Никто не смог бы взять приступом его крепость или приблизиться незамеченным. Путники поняли это, когда достигли небольшой расчищенной площадки перед входом в замок.
Пустельга натянул поводья и въехал в круг света, падающего сверху, из бойниц в парапетной стенке. Благодаря этому освещению гости были видны, как на ладони, а сами при этом не могли разглядеть, кто наблюдает за ними сверху.
– Разиэль! Это Пустельга. Я привел друзей, которые ищут Шотландца. Впусти нас!
Локлан смог разглядеть только темные очертания стены с зубцами наверху. Наверняка оттуда уже готово было пролиться кипящее масло, поджигая незваных гостей. Эта мысль заставила его занервничать.
Несколько минут царила полная тишина.
– Услышал ли он тебя? – спросил наконец лэрд.
Ответом ему послужил скрип – это открылась одна из тех дверей, что были перед ними. В проеме возник высокий, поджарый сарацин в ниспадающем свободными складками синем одеянии, расшитом золотом. От него веяло какой-то особой силой. За спиной его виднелись два меча, закрепленные крест-накрест. Воин стоял, подбоченившись, и, казалось, был вовсе не рад позднему визиту.
– Пустельга, – произнес он низким раскатистым голосом, – давненько не виделись, старый друг.
– Да уж. Спасибо, что не подстрелил меня… на этот раз.
На лице Разиэля не отразилось и намека на веселье.
– Ты что же, никогда не забудешь об этом?
– Я все еще хромаю, и каждый раз перед дождем рана дает о себе знать. Как же тут забыть? – Пустельга спрыгнул с коня, подошел к сарацину и по-братски похлопал его по спине.
Обрадовавшись, что напряженность момента спала, Локлан тоже спешился и помог слезть с лошади Катарине.
Когда они приблизились к Разиэлю, глаза сарацина опасно сузились.
– Они не из наших, – недовольно проворчал он. – Кого ты привел сюда и зачем?
– Я – Локлан Мак-Аллистер.
Разиэль, стиснув зубы, зашипел, выхватил из-за спины меч и прижал его к горлу лэрда.
– Ты что, рехнулся? – прорычал он, не разжимая зубов. – Шотландец утратит последние крохи разума, которые у него еще остались.
У горца перехватило дыхание от обуревавших его чувств: ожидания встречи, страха и беспокойства.
– Он мой брат. Я хочу с ним увидеться.
– Ты от него отказался, – обвинение повисло между собеседниками, но Мак-Аллистер знал, что это неправда.
– Я никогда не отказывался от своих братьев. Ни разу в жизни. И я не потерплю этой лжи.
– Я ему верю, – вмешался Пустельга, голой рукой отталкивая лезвие меча сарацина в сторону. – Он проделал такой далекий путь ради истины. Давай мы сами поговорим с Шотландцем и посмотрим, что он скажет?
Разиэль фыркнул:
– Вам повезет, если он не выпотрошит вас, как свиней. Шотландца не интересует его прошлое.
Но Пустельга не сдавался:
– Будь человеком, Разиэль! Локлан не такой, как мои родственники. Уверен, он не наплюет на Шотландца ради того, чтобы спасти свою шкуру. Позволь нам потолковать с ним и посмотреть, что он ответит.
Сарацин насмешливо скривил губы и наконец убрал свой меч в ножны. Но все равно презрение, которое он испытывал к Локлану, ясно читалось в его поведении.
Сощурив черные глаза, Разиэль предостерегающе произнес низким голосом, от которого кровь стыла в жилах:
– Если ты скажешь что-то, что ранит моего господина, я вырежу твой язык и твое сердце.
– Я не причиню вред своему брату, – отозвался горец.
Сарацин еще раз кинул на него взгляд, затем повернулся и повел их через двор крепости.
Катарина держала Локлана за руку, пока они шли мимо укреплений, явно предназначенных выдержать даже Второе Пришествие. Лэрд удивленно покачал головой: Киранн никогда не имел тяги к сражениям или к управлению людьми, хотя и был настоящим воином с природным чутьем. Он всего лишь хотел резвиться и гоняться за девицами.
Было очевидно, что Локлану предстоит встретиться с совершенно другим человеком, не похожим на того обидчивого мальчишку, который сбежал из дома. Пока они шли, лэрд насчитал не меньше двадцати рыцарей, охраняющих стены крепости и ее двор. Это говорило о том, что у Шотландца хватает денег, чтобы платить этим воинам, но еще больше – о его подозрительности, раз в такую глухую ночную пору было выставлено столько часовых. Определенно, Шотландец был готов дать отпор любому, кто захочет нарушить неприкосновенность его жилища.
Когда они достигли замка, Разиэль не пустил Пустельгу и его спутников дальше нижнего этажа.
– Ждите здесь и не шевелитесь, – приказал он грозно.
– Можно хотя бы ухо почесать? – озорно спросила Катарина.
Сарацин криво усмехнулся.
– Считаешь это забавным?
Девушка отрицательно помотала головой и ответила искренним тоном:
– Никогда не считала несчастье забавным. Но я полагаю, ты видишь опасность там, где ее нет. И ты глубоко ошибся, составив плохое мнение о хорошем человеке, не имея представления о его характере.
Губы Разиэля язвительно искривились.
– Как же тебе повезло: твоя жизнь была безоблачна, раз ты так легко доверяешь людям. Да будет аллах всегда так милостив к тебе!
Сказав это, сарацин повел Пустельгу к лестнице, ведущей наверх.
Кэт стояла, не шелохнувшись, пока эта пара не скрылась из вида, а потом повернулась к Локлану.
– Да уж, они не очень-то дружелюбны.
– Это точно. Да охранит их Господь от того, что заставляет их вести себя подобным образом. Что бы это ни было.
Катарина кивнула. Мак-Аллистер прав. Прошлое этих людей, похоже, было ужасным, раз служило основанием для таких мер предосторожности.
Внезапно откуда-то сверху раздался яростный крик, приглушенный каменным перекрытием, отчего слов было не разобрать. Слышалось лишь звучавшее в голосе недовольство.
– Твой брат? – спросила Локлана Катарина.
– Не знаю, но не исключено. Святые угодники, голос этого парня, бывало, разносился на несколько лиг вокруг.
Кэт начало казаться, что все их усилия были потрачены зря, потому что рассерженные крики звучали без передышки. Оставалось только догадываться, как тяжело было бы для Локлана проделать весь этот долгий путь только для того, чтобы сейчас, когда он так близок к цели, его прогнали отсюда.
А сверху все продолжали доноситься гневные вопли.
Горец кинул на Катарину быстрый взгляд и направился к лестнице.
– Локлан! – окликнула она его, но воин не остановился и начал подниматься наверх.
Приподняв подол платья, Кэт последовала за ним. Лэрд шел уверенной поступью, говорящей о том, что он не уйдет, пока его не выслушают.
Когда они приблизились к комнате в конце коридора, из которой доносились крики, стало возможным разобрать слова.
– Ты не можешь просто взять и отослать его прочь, – сердито ворчал Пустельга. – Не после того, как он так рисковал, чтобы прийти к тебе.
– Да плевать мне на это! Его не было с нами там, в самом адском пекле. Он отсиживался в Шотландских горах, кувыркался в постели с девками и пировал, пока нас пытали и унижали. Пусть дьявол утащит его в ад и поджаривает там целую вечность!
Кэт ожидала, что эти слова заставят Локлана задуматься, но они, казалось, лишь еще больше укрепили его уверенность. Лэрд подошел к двери и широко распахнул ее. Едва дерево с грохотом ударилось о каменную кладку, воцарилась полная тишина.
Катарина замерла, как вкопанная, едва не отпрянув назад при виде лица… Или, точнее, того, что осталось от лица брата Локлана. Печальнее всего, что одна сторона его была просто идеальной и словно говорила миру о том, как прекрасен был когда-то этот мужчина. Другую сторону испещрили ужасные шрамы от ожогов, а глаз, несомненно, отсутствующий, прикрывала повязка. У Кэт оборвалось сердце. Какие страдания, должно быть, выпало испытать Шотландцу!
Оказавшись лицом к лицу с незнакомцем, лэрд наконец остановился. Его сердце забилось быстрее, едва он встретился взглядом с единственным уцелевшим кристально-прозрачным глазом того же цвета, что и у отца Локлана… и у Киранна. Надо сказать, в чертах, оставшихся неповрежденными варварской жестокостью, многое напомнило Киранна, и все же…
Истина ударила его, словно обухом по голове.
– Ты – не мой брат.
Шотландец издал дикий крик, исполненный такой боли, что у Локлана волосы дыбом встали. Хозяин замка опрокинул стоящий перед ним стол, выхватил меч и сделал стремительный выпад.
Лэрд едва успел вытащить свой клинок и отбить яростный удар, который чуть не снес ему голову.
– Ублюдок! – выкрикнул Шотландец, вновь бросаясь на противника. Но прежде чем он успел снова замахнуться, перед ним вырос Пустельга.
Шотландец плюнул в Локлана и метнул в него свой меч. Лэрд поймал его и положил на пол.
Взгляд искалеченного хозяина замка по-прежнему обвинял его в вероломстве и других грехах, о которых Локлан мог только догадываться.
– Я такой же Мак-Аллистер, как и ты, – прорычал Шотландец.
Лэрд вздрогнул, осознав, что стоящий перед ним человек, должно быть, один из бесчисленных бастардов его отца.
– Значит, я был неправ, и ты мой брат. Я рад этому. Прошу простить мои слова. Просто ты не тот брат, которому я надеялся принести извинения.
Это охладило боевой пыл Шотландца. Он тяжело повис на Пустельге, но тут же резко оттолкнул его и повернулся с Разиэлю.
– Я хочу, чтобы этого наглеца вышвырнули из моего замка. Сейчас же. Живого или мертвого – мне без разницы.
– Но для меня есть разница, – отрезала Катарина.
Она подошла к Шотландцу, уперев руки в бока, и смерила его уничтожающим взглядом, словно отчитывая ребенка за невоспитанное поведение.
– Да как вы смеете, сэр!
Хозяин замка ошеломленно уставился на девушку.
– Ты что, спятила?
– Нет, – возразила Кэт, гордо подняв голову. – Я – нет. А вот вы уж точно.
От этих слов единственный глаз Шотландца зажегся еще большей яростью, а на его челюстях заходили желваки.
– Женщина…
– Мужчина! – выплюнула Катарина в ответ, прервав его. – Я достаточно тебя наслушалась. Будет справедливо, если ты теперь дашь и мне кое-что сказать.
Локлан обменялся изумленными взглядами с Пустельгой, не зная, у кого из них двоих глаза шире распахнулись от удивления.
Разиэль направился было к Катарине, но она заставила сарацина замереть на полпути таким ледяным взглядом, что Локлан почти физически ощутил его обжигающий холод.
Затем принцесса обратила взор на Шотландца.
– То, что случилось с тобой, бесспорно, трагедия. И я искренне сочувствую твоему несчастью. Никто не должен так страдать. Но ты мог бы хоть раз потратить мгновение своей эгоистичной жизни на то, чтобы облегчить страдания другого человека.
Искалеченный воин двинулся к ней со смертельной усмешкой, искривившей его губы.
– Ты ничего не знаешь о страдании. Ничего.