— Вам приходилось заниматься спортом? — Лэрри посмотрел на широкие плечи Билла. — Вижу, что приходилось.
— Да, но какое это имеет отношение к солидному и корректному Хэтто?
Лэрри осушил стакан с виски, поставил его и снова взял лист с инструкциями.
— Хэтто еще хуже, чем Гей.
— В каком смысле?
— Впрочем, каждый плох по-своему. Может быть, вам хватит сил справиться с Хэтто, когда он… когда он…
И затем это произошло.
— Господи! — с ужасом и удивлением воскликнул Лэрри Херст.
Билл повернулся на табурете. Поднявшись, Лэрри конвульсивно подергивал челюстями, потом пошатнулся и упал бы, если бы Билл не подхватил его.
Лэрри снова выпрямился, пытаясь сосредоточить на Билле взгляд выпученных и налитых кровью глаз. Его лицо приобрело цвет оконной замазки. Когда он попытался кашлянуть, изо рта у него пахнуло чем-то едким, смешанным с запахом скверного виски.
— Уходите! — с трудом вымолвил Лэрри. — Должно быть, два с половиной гр…
— За кого вы меня принимаете? — почти крикнул Билл. — Рядом наверняка есть больница. Мы можем…
Билл огляделся вокруг. Джой исчезла. На стойке рядом с ее стаканом лежал долларовый банкнот.
Повернувшись к Лэрри, Билл почувствовал, как у него сжалось сердце. Еще недавно самоуверенный Лэрри смотрел на него взглядом обиженного ребенка — мальчика, которого пытались напугать до смерти, который смог убежать и обводил своих врагов вокруг пальца.
— Не подведите меня, — взмолился Лэрри, судорожно подергивая ртом. — Сведите за меня счеты с Геем…
Вырвавшись из рук Билла, он внезапно побежал через помещение. Пьяницы за столом взволнованно зашумели. Лампочки проигрывателя освещали телефонную будку и «Геральд трибюн», все еще прикрывающую чье-то лицо.
На момент Билл подумал, что Лэрри свалится прямо на газету. Но он повернулся и упал лицом вниз в телефонную будку.
С улицы в бар вбежало несколько человек — они столпились у распростертой на полу фигуры, не замечая стоящего у окна Билла.
— Боже мой! — послышался ошеломленный мужской голос. — Да ведь парень мертв!
Проигрыватель щелкнул, и огоньки погасли. Возможно, двадцать секунд в баре царила тишина.
Схватив портфель, Билл выскользнул на улицу. Он корил себя за то, что безрассудно ввязался в эту историю, и ощущал щемящую жалость к Лэрри Херсту.
— Я сведу с ним счеты, Лэрри, — произнес вслух Билл.
Он повернулся и зашагал прочь. Стрелки его новых часов показывали без трех минут двенадцать.
Глава 5
РЕЙС 505, НЬЮ-ЙОРК-ЛОНДОН
Спустя ровно сутки, без трех минут полночь, «Монарх» — великолепный лайнер Британской компании трансокеанских воздушных сообщений — уже летел на высоте шестнадцать тысяч футов над темными водами Атлантики. Разумеется, без трех минут двенадцать по нью-йоркскому времени. По лондонскому было уже без трех минут пять утра.
В салоне гигантского авиалайнера было почти совсем темно. В передней его части, по обеим сторонам устланного ковровой дорожкой прохода, тянулись ряды полок. Занимающие их пассажиры давно спали.
В хвостовой части салона, с каждой стороны прохода вплоть до кухни и буфетной, находился ряд двойных сидений. За исключением пары лампочек для чтения, чей свет падал только на сиденья, здесь царил полный мрак. Большинство пассажиров с подушками под головами дремали в мягких креслах. В темноте слышался храп. Кто-то негромко покашливал.
Билл Досон, которому приходилось летать только на военных самолетах, не переставал удивляться комфорту и роскоши. Четыре мощных мотора, ревущие в ночи, абсолютно не были слышны в салоне. «Монарх» совершал беспосадочные перелеты между Нью-Йорком и Лондоном, если только скверная погода не вынуждала его приземляться в Ирландии для легкого завтрака.
Билл сидел в середине хвостовой части салона, у окошка с левого борта. Свет лампочки был различим лишь на лежащей у него на коленях книге. Сиденье рядом пустовало.
Хотя Билл как следует подкрепился и сумел успокоить разбушевавшиеся нервы, ему не удавалось заснуть, а в его состоянии это было необходимо.
«Мне не следовало валять дурака прошлой ночью, — думал он. — Нужно смотреть фактам в лицо, а я едва не расплакался, когда…»
Да и сейчас нервы и эмоции еще не успокоились окончательно. С прошлой ночи Билл не мог заставить себя надеть часы Лэрри Херста. Сейчас они тикали у него в кармане. «В таком состоянии человек легко подвержен галлюцинациям, — продолжал он размышлять. — Я никак не мог видеть Гейлорда Херста. Это был всего лишь невзрачный старичок с газетой и стаканом пива. Видение казалось реальным, но ведь я мог бы поклясться, что снова был в зимнем саду с Марджори. А Гейлорд Херст ждет Лэрри в Лондоне. Он не мог находиться в том баре прошлой ночью, если только сейчас не летит этим самолетом».
Несмотря на холод снаружи, в салоне было душно. Подняв руку, Билл включил маленький вентилятор, который направил ему в лицо струю прохладного воздуха.
«Даже сейчас, — думал он, — любой нормальный человек сказал бы, что я веду себя как дурак. Лэрри Херст мертв. Вопрос о его наследстве уже не стоит. Но я обещал свести счеты с человеком, который терроризировал ребенка. Даже придя в себя и успокоившись, никакой достойный человек не может забыть о своем обещании. Лэрри был не из тех, кто способен лишить себя жизни. Его убили».[5]
Билла начала одолевать дремота. Откинувшись назад и полузакрыв глаза, он стал перебирать в уме события прошедших суток.
Красные неоновые буквы над баром «Дингала»… Полицейский, которого привела в бар толстая женщина, разговаривающая на ломаном английском и проклинающая иностранцев… Билл поспешил прочь, понимая, что полицейский в любой момент мог его задержать. Первой его мыслью было как можно скорее что-нибудь поесть.
Пройдя несколько улиц, Билл наткнулся на фургон-закусочную. Заказав яйца с беконом, пирожок и кофе, он положил портфель на колени, чувствуя, будто кожа превращается в прозрачный целлофан, сквозь который видны пачки денег. В результате Билл проглотил пищу, не разжевывая, и его едва не стошнило на людях. Две порции бренди в близлежащем баре облегчили муки пищеварения. Через двадцать минут такси доставило его к отелю «Уолдорф».
Швейцар отсалютовал ему, ничего не подозревая. Но, войдя внутрь, Билл заколебался. Светящиеся стрелки с надписями указывали дорогу куда угодно, только не в то место, которое ему требовалось.
Однако с ключом от номера Лэрри в кармане он мог даже не подходить к столику дежурного. В переполненном лифте, где Билл демонстративно помахивал ключом, никто даже не взглянул на него, когда он выходил на девятом этаже. Со вздохом облегчения Билл поспешил по тихим коридорам к номеру 932.
Отправиться прямиком в «Уолдорф» после смерти Лэрри могло показаться чистым безумием. Но ведь в карманах Лэрри полиция обнаружит паспорт на имя Уильяма Досона и его же профсоюзный билет вместе с письмами, адресованными ему в Нью-Йорк.
Никто не станет искать механика Уильяма Досона в отеле «Уолдорф-Астория». Когда полиция выйдет на его след, он уже улетит. Едва ли смерть в захолустном баре явится интересным материалом для американских репортеров, не говоря уже о британских. Поэтому пока что отель был для него самым безопасным местом в Нью-Йорке. Существовала еще одна причина.
Билл хотел повидать Джой Теннент и хоть отчасти разобраться в этой путанице. Куда бы ни исчезла Джой, она должна была вернуться в отель.
Найдя номер 930, Билл снова заколебался и огляделся вокруг. Этот номер был соседним с номером Лэрри и, по всей вероятности, принадлежал Джой.
Откровенно говоря, Биллу не улыбалось застать Джой, поджидающую его со своей кошачьей усмешкой. После смерти Лэрри только она знала, что портфель с деньгами находится у Билла. Если Джой намеревалась обвинить его в краже и убийстве…
Но этого нельзя допустить! Десять тысяч долларов означали для него возвращение к учебе, уплату долга престарелым родителям в Сассексе, наконец, орудие мщения Гейлорду Херсту. Они означали все — кроме Марджори.
Кроме того, вряд ли Джой решилась бы на такую попытку. Если то, что он подозревал о ней, было правдой, она бы никогда на это не осмелилась. В любом случае он должен повидать ее! Вставив ключ в замок номера Лэрри, Билл бесшумно открыл дверь. Джой там не оказалось.
Мягкое освещение смягчало блистательную роскошь просторной спальни. Дорожный сундук Лэрри Херста, все еще запертый, так как Лэрри не хватило времени его распаковать, стоял рядом с двумя чемоданами и портативной пишущей машинкой.
Открытая дверь вела в столь же роскошную ванную. Другая дверь, в правой стене, очевидно, соединяла комнату с номером 930. Засов с этой стороны был отодвинут.
Билл постучал по панели. Ответа не последовало. Повернув ручку, он обнаружил, что дверь не заперта и с внешней стороны.
Шагнув в темную комнату, Билл включил свет. В пустом помещении находились открытый дорожный сундук с инициалами «Дж. Т.», шесть чемоданов и кожаная шляпная коробка. Широкую низкую кровать скромно прикрывал голубой с серебром полог. На туалетном столике лежала модная шляпа.
Погасив лампу, Билл вернулся в комнату Лэрри и сел на кровать.
— Джой должна вернуться этой ночью, — вслух произнес он.
Билл достал сигарету и повернул колесико серебряной зажигалки, но, сообразив, кому она принадлежала, задул пламя и отшвырнул ее. Вспомнив о часах, он сорвал их с запястья, потом зажег сигарету спичкой, но тут же потушил ее и растянулся На кровати, заложив руки за голову и уставясь в потолок…
«Внимание!»
За окном уже рассвело. Никаких звуков не было слышно. Но Билл вскочил в мятой одежде и распахнул дверь в номер 930.
На кровати явно не спали, но сундук, чемоданы и шляпная коробка Джой исчезли. Девушка пришла и ушла снова.
Должно быть, Джой куда сильнее боялась Билла, чем он боялся ее. Безусловно, она не выдала его дирекции отеля — в противном случае в номере зазвонил бы телефон или постучали бы в дверь. И тем не менее…
Билл посмотрел на черный, почти новый портфель с инициалами «Л.Х.», лежащий на кровати, и открыл замок. За исключением трех купюр, сдача с которых лежала у него в карманах, деньги оставались нетронутыми. Громко тикающие часы показывали половину девятого.
Еще одна мысль встревожила Билла. Он обещал зайти в офис Эмберли в половине десятого, чтобы получить чек на бабушкино наследство. Но Эмберли знал его в лицо как Билла Досона. Если газеты сообщили о смерти Уильяма Досона и Эмберли это прочитал, ему конец.
С другой стороны, от встречи не следовало отказываться. Если человек без гроша в кармане не явится за наследством, Эмберли начнет наводить справки — и узнает о документах Билла, найденных на теле Лоренса Херста.
«Похоже, мне поставили мат, — подумал Билл. — Все же надо поискать какой-нибудь выход…»
Его взгляд, скользивший по комнате, задержался на входной двери. Из-под нее торчал конверт.
Билл подобрал его. На запечатанном конверте значилась эмблема «Уолдорфа». Вскрыв конверт, Билл обнаружил внутри газетную вырезку, озаглавленную мелким шрифтом: