— Тогда вам придётся это доказать, старший инспектор, а если не сможете, то по закону всё это моё. И в этом случае я имею право распоряжаться своим имуществом, как пожелаю.
Старший инспектор нахмурился, зачитал Кенни его права и арестовал за кражу.
В следующий раз Кенни предстал перед Центральным криминальным судом в здании Олд-Бейли. Кенни был одет соответственно случаю — в костюм в тонкую полоску, белую рубашку и галстук Королевской гвардии. Он сидел на скамье подсудимых по обвинению в краже на сумму двадцать четыре тысячи фунтов.
Полиция составила полный список всех обнаруженных в его квартире вещей и следующие шесть месяцев пыталась разыскать владельцев этих сокровищ. Но хотя они разместили объявления во всех известных журналах и даже показывали украденные ценности в телепередаче «На страже закона», да ещё выставили их на всеобщее обозрение, восемьдесят процентов владельцев так и не объявились.
Старший инспектор Трэвис пытался заключить с Кенни сделку. Он обещал, что Кенни получит мягкий приговор, если будет сотрудничать и скажет, кому принадлежат все эти вещи.
— Они принадлежат мне, — повторял Кенни.
— Если ты решил вести такую игру, помощи от нас не жди, — заявил старший инспектор.
Кенни и не ждал никакой помощи от Трэвиса. Это не было частью его первоначального плана.
Кенни всегда считал: будешь экономить при выборе адвоката — в итоге дорого заплатишь. Поэтому в суде его представляла крупная юридическая фирма и весьма услужливый мистер Арден Дювин, королевский адвокат, который запросил десять тысяч фунтов за свои услуги.
Кенни признал себя виновным. Он знал — если полиция дала показания, она не сможет снова предъявить невостребованные ценности, и, следовательно, закон признает их его собственностью. На самом деле, полиция уже неохотно вернула вещи, кражу которых не смогла доказать, и Кенни быстро сбыл их за треть стоимости, хотя шесть месяцев назад скупщик краденого предлагал ему за них всего лишь десятую часть.
Мистер Дювин, королевский адвокат, выступая с защитной речью, обратил внимание судьи, что это первое правонарушение его клиента, к тому же он сам пригласил полицейских к себе в дом, прекрасно зная, что они обнаружат там украденные вещи и арестуют его. «Нужно ли ещё какое-нибудь доказательство раскаяния и сожаления?» — вопрошал он.
Кроме того, мистер Дювин обратил внимание суда на то, что мистер Мерчант отслужил девять лет в вооружённых силах и с почётом вышел в отставку после участия в боевых действиях в Заливе, но после увольнения из армии он так и не смог приспособиться к гражданской жизни. Мистер Дювин заявил, что это не оправдывает поведение его клиента, но он хочет довести до сведения суда, что мистер Мерчант поклялся впредь никогда не совершать подобных преступлений, и поэтому он просит судью вынести его клиенту более мягкий приговор.
Кенни сидел на скамье подсудимых, опустив голову.
Судья прочитал ему небольшую лекцию о тяжести совершённого преступления, но при этом добавил, что он учёл все смягчающие обстоятельства дела и решил приговорить его к двум годам тюремного заключения.
Кенни поблагодарил его и заверил, что больше не причинит ему беспокойства. Он знал, что следующее его преступление не может окончиться тюремным заключением.
Когда Кенни увели под конвоем, старший инспектор Трэвис посмотрел ему вслед и, повернувшись к королевскому прокурору, спросил:
— Как вы думаете, сколько этот мерзавец заработал, придерживаясь буквы закона?
— Полагаю, не меньше ста тысяч, — ответил королевский обвинитель.
— Мне столько и за всю жизнь не заработать, — заметил старший инспектор и разразился тирадой, которую никто из присутствующих не осмелился повторить своим жёнам за ужином.
Королевский обвинитель не намного ошибся. В начале недели Кенни отправил в Гонконгско-Шанхайский банк чек на восемьдесят шесть тысяч фунтов.
Но старший инспектор не мог знать, что Кенни выполнил лишь половину своего плана, и теперь, когда начальный капитал находился в надёжном месте, он мог подготовиться к досрочному выходу на пенсию. Перед тем как его увезли в тюрьму, он обратился к своему адвокату с ещё одной просьбой.
Отбывая срок в открытой тюрьме «Форд»,[4] Кенни не терял времени даром. Каждую свободную минуту он посвящал изучению различных парламентских актов, которые в это время обсуждала Палата общин. Он бегло просматривал «Зелёные книги», «Белые книги»,[5] законопроекты в области здравоохранения, образования и социальных услуг и наконец наткнулся на Проект закона о защите данных. Каждую статью этого законопроекта он изучал не менее тщательно, чем член Палаты общин на стадии доклада. Он внимательно следил за каждой новой поправкой, которую передавали на рассмотрение Палаты, и каждым принятым пунктом. Как только законопроект в 1992 году стал законом, Кенни добился новой встречи со своим стряпчим.
Стряпчий внимательно выслушал его вопросы и, поняв, что они ему не по зубам, сказал, что узнает мнение адвоката.
— Я немедленно свяжусь с мистером Дювином, — пообещал он.
Кенни попросил, чтобы ему доставляли все деловые газеты и журналы, издаваемые в Соединённом Королевстве, пока он ждёт решения королевского адвоката.
Стряпчий постарался сделать вид, что ничуть не удивлён этой просьбе. Точно так же он скрывал своё изумление, когда его попросили принести все парламентские акты, которые обсуждались в то время в Палате общин. Следующие несколько недель в тюрьму прибывали огромные кипы газет и журналов, и Кенни всё свободное время вырезал рекламные объявления, которые встречались сразу в нескольких изданиях.
Ровно через год после вынесения приговора Кенни освободили досрочно за образцовое поведение. Когда он вышел из тюрьмы «Форд», отсидев всего половину срока, он взял с собой только одну вещь — большой коричневый пакет с тремя тысячами рекламных объявлений и письменным заключением главного адвоката по Закону о защите данных 1992 года, статья 9, пункт 6, подпункт а.
Неделю спустя Кенни вылетел самолётом в Гонконг.
Из гонконгской полиции старшему инспектору Трэвису доложили, что мистер Мерчант остановился в небольшой гостинице и проводит все дни в походах по местным типографиям. Он хочет издать журнал под названием «Деловое предприятие Великобритании» и интересуется типографскими расценками и розничными ценами на фирменные бланки и конверты. Полицейские быстро разнюхали, что в журнале будет лишь несколько статей о финансах и акциях, но в основном все его страницы будут заняты рекламными объявлениями.
Гонконгские полицейские признались, что пришли в недоумение, когда выяснили, сколько экземпляров журнала заказал Кенни.
— Сколько? — спросил старший инспектор Трэвис.
— Девяносто девять.
— Девяносто девять? На это должна быть какая-то причина, — уверенно заявил Трэвис.
Он пришёл в ещё большее недоумение, когда узнал, что журнал под названием «Деловое предприятие» уже существует и издаёт десять тысяч экземпляров в месяц.
Через некоторое время полиция Гонконга сообщила, что Кенни заказал две тысячи пятьсот фирменных бланков и две тысячи пятьсот конвертов из плотной бумаги.
— Что же он задумал? — недоумевал Трэвис.
Ни в Гонконге, ни в Лондоне не могли придумать никакого разумного объяснения.
Три недели спустя гонконгская полиция доложила, что мистера Мерчанта видели в местном почтовом отделении, где он отправлял две тысячи четыреста писем по различным адресам Соединённого Королевства.
На следующей неделе Кенни прилетел обратно в Хитроу.
Хотя Трэвис постоянно держал Кенни под наблюдением, молодой констебль не смог сообщить ему ничего интересного, кроме того, что мистер Мерчант получает около двадцати пяти писем в день. Как часы, ровно в полдень он заходит в «Ллойдс банк» на Кингз-роуд и кладёт на счёт несколько разных сумм — от двухсот до двух тысяч фунтов. Правда, констебль не доложил старшему инспектору, что каждое утро, перед тем как зайти в банк, Кенни машет ему рукой.
Через шесть месяцев поток писем превратился в маленький ручеёк, и походы Кенни в банк почти прекратились.
За это время констебль сообщил старшему инспектору Трэвису только одну новость: мистер Мерчант переехал из своей квартирки в Патни на Сент-Люкс-роуд в величественный четырёхэтажный особняк на Честер-сквер.
Трэвиса отвлекли другие, более срочные дела, а тем временем Кенни снова улетел в Гонконг.
— Ровно через год, день в день, — только и сказал старший инспектор.
Полицейские Гонконга докладывали старшему инспектору, что повторяются события прошлого года. Единственное отличие заключается в том, что на этот раз Кенни забронировал себе многокомнатный номер в «Мандарине». Он выбрал ту же типографию, владелец которой подтвердил, что его клиент сделал ещё один заказ на издание «Делового предприятия Великобритании». Второй номер опубликует несколько новых статей и всего тысяча девятьсот семьдесят одно объявление.
— Сколько экземпляров он издаёт на этот раз? — поинтересовался старший инспектор.
— Столько же, — последовал ответ. — Девяносто девять. Но он заказал всего две тысячи фирменных бланков и две тысячи конвертов.
— Что же он задумал? — повторил старший инспектор. Ответа он не получил.
Как только журнал вышел из-под пресса, Кенни снова отправился на почту и разослал тысяча девятьсот семьдесят одно письмо. После этого вернулся в Лондон в первом классе самолёта «Британских авиалиний».
Трэвис понимал, что Кенни каким-то образом нарушает закон, но у него не было ни людей, ни средств, чтобы это доказать. И Кенни ещё долго доил бы эту корову, если бы в один прекрасный день на стол старшего инспектора не легла жалоба от ведущей компании фондовой биржи.
Некий мистер Кокс, финансовый директор компании, сообщал, что получил счёт на пятьсот фунтов за рекламное объявление, которое его фирма никогда не заказывала.
Старший инспектор навестил мистера Кокса в его конторе в Сити. После долгих уговоров Кокс согласился помочь полиции и выдвинуть обвинение.
Государственное обвинение почти шесть месяцев готовило дело, прежде чем отправить его на рассмотрение в Службу уголовного преследования. Там почти столько же времени решали, поддержать обвинение или нет, но когда решение было принято, старший инспектор тотчас отправился на Честер-сквер и лично арестовал Кенни по обвинению в мошенничестве.
Мистер Дювин явился в суд на следующее утро, настаивая, что его клиент является образцовым гражданином. Судья выпустил Кенни под залог, но потребовал, чтобы он оставил свой паспорт в суде.
— Меня это устраивает, — сказал Кенни своему адвокату. — Раньше чем через пару месяцев он мне не понадобится.
Суд начался шесть недель спустя в Олд-Бейли, и вновь Кенни представлял мистер Дювин. Кенни стоя слушал, как судебный секретарь зачитал семь пунктов обвинения. Он не признал себя виновным ни по одному пункту. Обвинитель произнес вступительную речь, но присяжные, как часто бывает на финансовых процессах, явно не поняли ни одного слова из его пространных заявлений.
Кенни решил, что всё будет зависеть от того, кому поверят эти двенадцать добропорядочных мужчин и женщин — ему или мистеру Коксу, так как они вряд ли смогут разобраться в тонкостях Закона о защите данных.
Когда на третий день мистер Кокс приносил присягу, он произвёл на Кенни впечатление человека, которому можно доверить последние деньги. Он даже подумал, что, пожалуй, вложит несколько тысяч в его компанию.
Государственный обвинитель мистер Мэтью Джарвис задал мистеру Коксу несколько умело построенных вопросов, и в результате тот предстал честным и неподкупным человеком, который — ни много ни мало — считал своим гражданским долгом раз и навсегда искоренить отвратительное мошенничество, совершённое подсудимым.
Мистер Дювин встал и приступил к перекрёстному допросу.
— Позвольте вас спросить, мистер Кокс, вы видели объявление, о котором идёт речь?
Мистер Кокс посмотрел на него с праведным негодованием.
— Да, разумеется, видел, — ответил он.
— Скажите, в обычных обстоятельствах его качество было бы приемлемым для вашей компании?
— Да, но…
— Никаких «но», мистер Кокс. Либо его качество было приемлемым для вашей компании, либо нет.
— Оно было приемлемым, — процедил мистер Кокс.
— Ваша компания в конечном итоге заплатила за рекламу?
— Конечно же нет, — ответил мистер Кокс. — Счёт вызвал сомнение у одного из моих сотрудников, и он сразу же сообщил об этом мне.
— Весьма похвально, — сказал Дювин. — А этот сотрудник заметил текст, в котором говорится об оплате счёта?
— Нет, его заметил я. — Мистер Кокс с довольной улыбкой повернулся к присяжным.
— Я просто поражён, мистер Кокс. И вы всё ещё помните этот текст? Можете повторить его дословно?
— Думаю, да, — ответил мистер Кокс. Он задумался, но всего лишь на мгновение. — «Если вы не довольны качеством продукта, вы не обязаны оплачивать этот счёт».
— «Не обязаны оплачивать этот счёт», — повторил Дювин.
— Да, — ответил мистер Кокс. — Именно так там было написано.
— Значит, вы не оплатили счёт?
— Нет, не оплатил.
— Позвольте мне вкратце обрисовать ситуацию, мистер Кокс. Вы получили бесплатную рекламу в журнале моего клиента, качество которой было бы приемлемым для вашей компании, если бы она вышла в другом периодическом издании. Верно?
— Да, но… — начал мистер Кокс.
— У меня больше нет вопросов, ваша честь.
Дювин не упомянул клиентов, которые всё-таки