— Ага! Дело начинает проясняться, — прищурился Блад. — Значит, все-таки это твои отметины! Где взял?
— Заработал, — буркнул Суорд и устало махнул рукой: — Тоже мне, Штирлиц! Язык, как помело!
— Как дело было? — настаивал Питер. — Рассказывай!
— Вот пусть этот трепач и рассказывает! — вызверился Артур. — А я тебе не утренняя газета!!!
— Я, кстати, тоже! — Ксав, белый от злости, как звезда спектрального класса О, и такой же горячий, взорвался праведным гневом: — Ни фига я не знаю! Какая-то сволочь попыталась спровадить этого прибацанного Родомона[40] к праотцам, а я его долго оттуда выволакивал! Всё!!! — и Куто вылетел, остервенело хлопнув дверью.
Повисла тишина.
— Ну, — нарушил ее Блад, — а ты что скажешь?
— А, не бери дурного в голову, Питер! Как говаривал великий Соломон: «И это пройдет!». Я ж тебе сказал — мелкая заварушка, ремонт… Через пару-тройку дней буду, как новая копеечка. А детали я тебе когда-нибудь расскажу. Может быть.
— Ладно, — усмехнулся Блад. — Выздоравливай, авантюрист. Да, кстати! Я сегодня был у д'Ожерона. Он просил передать, что через неделю у Люси день рождения. Будет большой бал, и все мои офицеры, как обычно, приглашены. Так что слушайся доктора Куто и поправляйся скорее. Люсьен жаждет тебя видеть!
— О, Господи! — вздохнул Артур. — Я лучше еще месячишку поболею! Или якорь надраю, а?
Глава 15
— Не шалю, никого не трогаю, починяю примус…
М. Булгаков, «Мастер и Маргарита»
Артур, облаченный в парадную форму, сидел в кресле, вытянув длинные ноги, и, посмеиваясь, наблюдал, как собирается Ксав. Куто бродил по каюте, то и дело роняя вещи, чертыхался и ворчал:
— Да что ж это такое, черти полосатые! А второй башмак где? Артур, ты не видел?
— За рундуком, — флегматично ответил Суорд.
— Ты чего, обалдел? — недоверчиво глянул на друга Куто. — Чего ему там делать? Ой, глянь! И впрямь, за рундуком!
— «Ух ты, черт! И правда, клад!», — прокомментировал Артур.
— И нечего скалиться! — буркнул Ксав. — Придумали тоже развлечение — балы! Тоска зеленая! Ни выпить толком, ни пожрать! Соблюдай приличия! А это значит — ходи чинно с постной рожей по большой конфетной коробке, кою представляет собой «скромное жилище» губернатора, и развлекай два десятка местных дур… — во время этого монолога Ксавье, наконец, надел башмаки и теперь пытался пристегнуть к роскошной перевязи свой видавший виды тесак.
— Ты чего делаешь, работничек ножа и топора? — удивился Суорд. — Возьми шпагу. Это все-таки бал, надо быть при параде.
— Ты хочешь, чтобы я спотыкался об нее и рыл носом тоннели? Что я тебе — «Метрострой»?! И вообще, будешь возникать, я еще и пулемет «Максим» прихвачу! — Ксав тяжело вздохнул и покосился на сейф со спиртным. — Слушай, Артур, а может, примем по двадцать капель неразбавленного? Для храбрости. А то у д'Ожерона бродят стаи диких баб, а с ними без поллитры общаться — только нервы портить.
— Батенька, ты столько не выпьешь! — хихикнул Артур. — Хватит голову морочить! Мы уже опаздываем. Бери оружие, и на взлет!
— Есть, сэр! — Куто, на ходу цепляя шпагу, вылетел за дверь.
Выходя следом, Артур оглянулся и заметил, что нож Ксава сиротливо лежит на краю стола.
«Пижон! — подумал Суорд. — Нужен был ему этот тесак, как акуле ночная ваза».
* * *
Бал был в полном разгаре. Блад, как самый почетный гость, прошел с именинницей первый тур в куранте[41] и подсел к группе своих капитанов, оживленно обсуждавших новый рейд. Артур, еще не до конца оправившийся после ранения, не слишком злоупотреблял танцами и предпочитал смотреть со стороны «на все это безобразие». Сим обстоятельством была весьма огорчена прекрасная половина зала. Ненадолго увернувшийся от своих поклонниц Куто не замедлил пустить шпильку:
— Ну да, ну да! Как в плохих романах: над юным раненным рыцарем, таким «бледным и интересным», любая рада пролить слезу. Кстати! Слушай! Изобретение века! Успех у дам обеспечен дозированным ковырянием дыр в фюзеляже! Оцени идею!
— Плыви отсюда, идейный работник! — смеясь, отмахнулся Суорд, но вскоре горько пожалел о своих опрометчивых словах. Едва Ксавье оставил друга одного, как тут же Артур услышал за спиной нежный голосок:
— Отчего, месье Суорд, вы так долго не навещали нас? Может, вам неприятно наше общество?
Люсьен! За что, Господи?!
— Мадемуазель!.. — Артур изобразил версальский поклон. — Готов искупить свой грех чем угодно, вплоть до харакири. Хотя должен признать, что виноват не я.
— А кто же?
— Долг службы, мадемуазель! Вам ли не знать, что такое — море?
— Долг службы! Фи, как это скучно! А, между прочим, у меня день рождения. Вы, случайно, не забыли?
— Как можно! Если память мне и изменяет, то лишь вследствие контакта с тяжелыми предметами, чего в последние два часа не наблюдалось. А потому приказывайте!
— Ну, хорошо же — сами напросились, — она погрозила пальчиком. — Во-первых, извольте поздравить меня…
— Слушаю и повинуюсь! — Артур брякнулся на одно колено и с надрывом в голосе процитировал:
«Вы расцвели — с благоговеньем
Вам ныне поклоняюсь я!».
— О-о! — искренне восхитилась Люси. — А дальше?
Суорд ужаснулся:
— Еще?! Пощадите, мадемуазель, мою бедную голову — ей не выдержать подобного напряжения. Лучше дайте какое-нибудь задание полегче. Например, сходить на край света…
— Нет-нет, на край света не надо! — Люси изобразила кокетливый испуг. — Лучше пригласите меня на танец!
Артур галантно поклонился, с тоской поглядывая на зал: может, выручит кто? Но, увы! Питер увлеченно беседовал со своими капитанами, Джерри по закону подлости появлялся только в самые неудобные моменты, а Ксав… А где Ксав? О, вот он — как всегда облеплен плотным изоляционным слоем влюбленных дам. Леандр[42] доморощенный!
Вероятно, флюиды Суорда пробились-таки сквозь плотную завесу платьев и кружев, потому что Куто нашел друга глазами.
«Спаси!!!», — мысленно возопил Артур.
Ксавье развел руками: мол, прости, занят — noblesse oblige[43]!
Тут церемонимейстер объявил менуэт, и Суорду ничего не оставалось, как подать Люсьен руку.
— Мадемуазель, прошу!
Однообразные, чинные фигуры танца не улучшили настроение Артура, но вовсе выводила его из себя наивная болтовня Люси. Младшая дочка губернатора никогда не страдала излишним интеллектом. Максимум, на что ее хватало — это на обсуждение несомненных достоинств ее друзей и несомненных недостатков врагов, чем и развлекала Люсьен своего кавалера.
— Нет, вы только посмотрите на эту толстуху Катрин Левер! Надеть розовое платье! На ее-то телеса! Не Катрин, а пирожное с кремом! А как мила сегодня Мириэль д'Обине! У нее такие чудные медно-рыжие волосы, и это платье цвета морской волны! А вон Дейзи Блэквуд… Вон там, танцует с месье Куто. Боже, она так счастлива, так сияет, будто сегодня день рождения у нее!
Артур встревоженно обернулся на пару, которую только что упомянула Люси. Действительно, Ксав, явно в ударе, исходил галантностью и расточал улыбки и комплименты своей партнерше — яркой высокой блондинке в алом, а та таяла в лучах внимания Куто. Только этого не хватало! Дейзи Блэквуд была давним предметом страстных воздыханий капитана «Клариссы» Майкла О'Брайена — одного из немногих офицеров Блада, за которыми ходила слава буянов и головорезов.
Суорд перевел взгляд на группу капитанов. Конечно, Майкл уже завелся! Глаза горят, кулаки стиснуты до белизны, скулы напряжены, только еще пар из ушей не валит! Правда, рядом Питер, Нэд, Хагторп. Они смеются, хлопают О'Брайена по плечу. Может, обойдется?
Майкл О'Брайен был фигурой одиозной. Ирландец, как и Блад, высокий и худощавый, он обладал пронзительно светлыми глазами и огненно-рыжей шевелюрой. Несмотря на свой буйный нрав, Майкл был влюблен в своего командира, как порой первоклассник боготворит выпускника школы, и стремился во всем ему подражать. Но поскольку капитан О'Брайен однажды раз и навсегда понял, что до стратега и флотоводца капитана Блада ему далеко, он стал копировать Питера хотя бы во внешности.
Вот и сегодня Майкл вырядился в новехонький черный с серебром камзол, черный парик, за поясом изящный черный пистолет, в руках трость — не дать ни взять — Питер Блад. Только излишняя горячность выдает Майка с головой. Не зря посмеиваются матросы:
— Рыжие волосы под черный парик не спрячешь!
До ушей Артура доносится пока еще негромкий разговор. Только бы он не перерос в скандал! Привет, а он-то, Суорд, тут при чем?!
— Ты на Джерри погляди! — бесновался О'Брайен. — Второй «славный парнишка» тоже его достал! Много щенкам воли даешь, капитан. Попомни мое слово, наплачешься ты с ними! Авантюристы, лисы хитрые! Такие убьют — недорого возьмут!
— Прекрати, Майк! — в голосе Блада слышны металлические нотки. — Если ревность лишила тебя ума, это не повод, чтобы нести подобную чушь!
— Ничего-ничего, узнаешь ты их — да поздно будет!
Тут Артур краем глаза отметил, что Ксав, усадив свою даму в кресло, направляется прямиком к Бладу. Ложись, ребята, сейчас рванет! Суорд покосился на Люси. Нет, она не отпустит, пока не закончится танец. Ну, что ж, попробуем хотя бы подойти ближе к минному полю.
О'Брайен тоже заметил приближение соперника, а потому задрожал от гнева и нетерпения, как ракета на старте, и ощерился, словно бультерьер.
— Я убью его! — сквозь зубы прорычал он.
— Кого тут хотят убивать? — с наивной улыбкой спросил Куто, но, заметив налитое кровью лицо капитана «Клариссы», удивленно поднял бровь: — Ого, тут, кажется, собирается маленький тайфун?! Кстати, если мне не изменяет память, столь грозным явлениям природы дают женские имена. Как вы назовете свой, месье О'Брайен?
О'Брайен, бурливший, как гейзер, взорвался:
— Еще одно слово, щенок — и ты покойник!!!
Ксавье в изумлении отступил. Волверстон же, припечатав Майкла своей мощной дланью, пробасил:
— Уймись, Майк! Не порть девочке праздник.
В эту секунду к компании подлетел с трудом отделавшийся от Люсьен Артур.
— Ксав! — громко провозгласил он. — Тебя жаждет лицезреть виновница торжества. На пару слов.
— Погоди, — отмахнулся Куто. — У нас тут приятная беседа. О погоде.
Суорд резко развернул Ксава и раздельно произнес:
— Ксавье! Иди танцевать! Немедленно!!!
— Нет, подожди! — рванулся О'Брайен, и вновь на помощь пришел Нэд:
— Я сказал — уймись!!! Потом поговорите!
Майкл послушно ретировался, прошипев сквозь зубы:
— Ну, подожди! Мы еще встретимся.
Куто свесился в игривом поклоне и удалился, продекламировав:
— «Есть много, друг Горацио, на свете, что и не снилось нашим мудрецам». Даже в сем парадоксальном мире возможно такое удивительное событие, как встреча двух людей.
* * *
Флибустьеры, не торопясь, брели по залитой лунным светом аллее губернаторского парка.
— Какой изумительный вечер! — мечтательно глядя на звезды, вздохнул Джереми.
— Не меньше трех танцев с Люсьен д'Ожерон, — прокомментировал Ксав.
— Не придирайся! Вечер и впрямь прекрасный! — одернул друга Артур.
— Не больше одного танца с Люсьен д'Ожерон, — не моргнув глазом, ответил тот. — Кому чего надо для счастья. Ребята! А кому чего надо для счастья?
— Мне — бочонок крепкого рома! — захохотал Волверстон.
— А мне бы жену и детишек повидать! — слегка погрустнел голос бывшего мятежника Хагторпа.
— Нет, братцы, ничего лучше своего дома, пламени в очаге, и в кресле с книгой… — вздохнул француз Ибервиль.
— Кто что еще хочет? — продолжал веселиться Куто. — Ну, Питер молчит — ясно! Там дела сердечные — это не для посторонних ушей. Майк, а что тебе надо для полного счастья? Ой!
О'Брайен круто развернулся и уставился на Ксава взглядом разъяренного мулетой быка. Куто попятился.
— Т-ты чего?
— Я… тебя… с-сопляк!!! — начал набирать обороты О'Брайен, но сзади раздался спокойный голос Блада:
— Остынь, Майк! Парень не хотел тебя оскорбить. Завтра поговоришь с мисс Блэквуд и убедишься, что вся твоя ревность яйца выеденного не стоит.
— Нет, я поговорю с ней сейчас, сию же минуту! — встрепенулся капитан «Клариссы».
— Послушай, — Нэд положил руку ему на плечо, — не стоит выяснять отношения на пьяную голову. Потерпи до утра.
— А может, утром я уже буду в аду! — рявкнул О'Брайен и, с усилием стряхнув руку Волверстона, растаял во тьме парка.
Друзья отправились было дальше, но, не пройдя и десятка шагов, Ксав замер, глядя в пространство ошалелыми глазами.
— Тьфу ты, пропасть! — хлопнул он себя по лбу. — Вот память дырявая! Это ж надо! — и, развернувшись, исчез вслед за О'Брайеном.
Артур, привыкший к заскокам своего друга, только пожал плечами.
* * *
Звезды на небе уже начинали бледнеть, когда одинокий Суорд вернулся на корабль.
У трапа его поджидал боцман Джим Хэтберн, которому фольклорист Ксавье, игнорируя законы хронологии, дал кличку «Напильник» за вечную щетину на физиономии. У Напильника был весьма растерянный вид.
— Капитан… Сэр… Это… В общем… Как бы сказать?..
— Что еще произошло на борту этой копилки несчастий? Ну, говори, говори.
— Рыбья Морда, капитан…
— Что ты тянешь? Боцман, доложить обстановку!
— Сэр, он надрался, как свинья, и… Ну, это… Испанец этот… удрал!
— Та-ак. Удрал, значит? Отлично! А ты куда смотрел? Тоже мне боцман!
— Но… Ну… А… Гм-м… Сэр!
— Что «сэр»? Значит так. Рыбью Морду, то есть матроса Сэма Флетрита, как только проспится — ко мне. Ты лишаешься увольнения на берег на неделю. Будешь драить медяшку на смех всей команде. Справедливо?
— Есть, сэр!
— А теперь — кругом и «у люлю»!
— Есть, сэр!
— Вот так! — Артур вошел в каюту и хлопнул дверью. Ножа Ксава на столе не было.
«Упал, что ли?», — машинально подумал Суорд, и, сев на кровать, стал медленно стягивать сапоги.
Только сейчас Артур понял, как сегодня устал, поэтому он мгновенно уснул и спал так крепко, что даже не заметил, как вернулся Ксав. А тот, пытаясь действовать тихо, еще долго возился и шуршал в темноте, бормоча:
— Нет, ну это просто ни в какие ворота! Где же я его посеял? Как это я теперь без ножичка, а? Прямо не остров, а филиал Бермудского треугольника!
Глава 16
— Дай мне ключ, — сказала мать.
Замок поддавался туго, однако ей удалось отпереть его, и она в одно мгновение откинула крышку.
Р. Л. Стивенсон, «Остров сокровищ»
Утром, когда Суорд еще сладко потягивался в постели, в каюту ворвался как всегда жизнерадостный Ксав.
— Привет спящим красавцам и красавицам! Открой глазки, протри ушки — приятная новость. С тебя — суюнши[44]!
Артур свернулся клубочком и подложил обе ладошки под щеку:
— Какие новости в шесть утра?! Это только тебе шлея под камзол попала, что ты вскочил в такую рань, — пробормотал он, не открывая глаз.
— Начнем с того, что я еще не ложился, — Ксав сдернул с Артура одеяло. — Да вставай же, соня! Нас в гости пригласили на предмет экспертизы.
Суорд разлепил один глаз и с подозрением глянул на друга:
— Ты что несешь?
Куто бесцеремонно сдвинул артуровы коленки в сторону и плюхнулся на койку.
— Объясняю. Ребята со «Святого Сильвестра» захватили плавучую этажерку каких-то национальных меньшинств. Думали — пряности, да пролетели. Этажерка оказалась под завязку набита ящиками и корзинками, в коих что-то шуршит и скребется. Предлагают вместе проинвентаризировать содержимое, и ежели оно съедобно — употребить, ежели стреляет — свалить в трюм, а ежели кусается — выбросить за борт.