– Да?! Она настолько крута?! – искренне изумился ее собеседник.
– Она просто остервенеет, – хихикнула Лидочка, предвкушая эту картину. – А стервенея, она становится непредсказуемой...
Глава 15
Аля всегда считала, что стерва – это состояние души. Ну не может женщина постоянно скрежетать зубами от ярости! В конце концов до этого ее нужно довести. Ну, а коли довели, то уж не обессудьте, господа! Здесь вы можете заполучить все в полном комплекте, и причем разом: и злоязычие, и неистовство, и желание вас уязвить и одержать в конечном итоге победу...
– Какой сукой ты можешь быть, Алька! – не раз изумлялся Иван, когда она начинала ворочать делами с истинно мужским размахом в обход женской деликатности.
Но такой она бывала крайне редко. И этому, как правило, предшествовал ряд событий.
Получив очередную оплеуху от злодейки судьбы, она в первое мгновение терялась. Затем замыкалась в себе, пытаясь самобичеванием подавить пробуждающегося дьявола. И последнее ей, как правило, удавалось, если события развивались в нужном ей направлении. Но вот когда этого «если» не случалось, то она сатанела...
Когда Шаталов попытался изнасиловать Алю на собственном ее обеденном столе, она в первый момент была раздавлена. И не столько его вероломством, сколько своей слабостью. Потом это жуткое убийство. Каждый ее нерв вибрировал, подавив волю, загнав ее в угол, заставив внутренне сжаться и насторожиться. Неделю она просидела в доме, общаясь лишь со Скоропуповым, так удачно встреченным ею в темном проулке, изредка созванивалась с Иваном. За семь дней ей почти удалось обрести душевное равновесие и вернуть прежнюю способность здраво рассуждать. Почти...
– Ты куда-то собралась? – Валентин Иванович сидел за обеденным столом в ее огромной кухне и помешивал в кружке выдавленное туда яйцо всмятку.
– Да. Поеду к Ивану. На днях поступило неплохое предложение, нужно обсудить. – Алевтина отхлебнула кофе и почти весело закончила: – Кажется, после исчезновения Сеньки и смерти Шаталова дела наши пошли на поправку...
– Ваши, – согласно кивнул Скоропупов. – А твои?
– А что мои? – Она беспечно дернула плечом. – Пока вы рядом, менты попритихли. Роют что-то, вынюхивают, ходят вокруг меня кругами, но вцепиться не решаются. Думаю, что все наладится...
– Да? – Скоропупов взглянул на нее из-под очков, озадаченно хмыкнул и осторожно начал: – Я бы хотел, чтобы ты без охраны никуда не выходила. Хотя Шаталов-младший не такой дурак, чтобы убивать тебя принародно, но чем черт не шутит...
– Вы это серьезно?! Насчет охраны?!
– Ну, да. А что тебя смущает?
– Ну это же бред! Господи! Что может охрана?! Он посадит киллера на любой чердак, и тот лупанет мне в лоб. А охрана присядет от страха, повыхватывает пушки и будет ошалело озираться по сторонам! – Алевтина сердито засопела.
– Откуда ты так хорошо это знаешь?
– По телевизору видела тысячу раз. Нет ничего бесполезнее охраны при заказном убийстве!
– Предположим, что наш Шаталов будет действовать нетрадиционным методом и изберет другой способ мести, а не заказное убийство. – Скоропупов почесал переносицу под дужкой очков.
– Какой же? И опять: почему месть?! Я же не убивала!!!
– Это другой вопрос. – Валентин Иванович досадливо поморщился. – Его брат приходит к тебе на свидание...
– Это была деловая встреча, – раздраженно перебила его Аля.
– Да?.. Ну ладно. Так вот свидание ли, деловая ли встреча заканчивается смертью несчастного. В непосредственной близости – ты. Все разговоры об исчезнувшем Сене или убийце-невидимке воспринимаются им как детский лепет. Ему неважно, что ты физически неспособна совершить подобное. Ему важен сам факт твоего присутствия на месте преступления. Так, кстати, было и в случае с твоим мужем. Некоторым тупоголовым работникам убойного отдела нужна раскрываемость, а остальное – пыль. Вот Шаталов...
– Вы не напрасно побывали в городе вчера, – попыталась улыбнуться Алевтина. – Все разузнали. В курсе всех городских сплетен. И что же Шаталов? Охвачен жаждой мести?..
– Хуже... Он едва ли не объявил конкурс на лучший способ отмщения.
– Как это? – Аля была по-настоящему заинтригована.
– Уж не знаю, – Скоропупов развел руками, затем подвинул к себе кофеварку и не без раздражения произнес: – Черт его знает, что он задумал. Сиди и жди, что он предпримет. Так что, думаю, охрана тебе не помешает...
Алевтина задумчиво уставилась в окно, мысленно прокручивая только что состоявшийся разговор. И чем больше она пыталась осознать происшедшее, тем больше запутывалась, о чем не преминула заметить.
– Чертовщина какая-то! Чем больше думаю, тем больше недоумеваю: кому нужна была смерть Шаталова?! Может, братец его и замочил?
– Нет. Не думаю, – Валентин Иванович сделал шумный глоток крепкого напитка и вновь отрицательно качнул головой. – Он буквально раздавлен. У него нет ни образования, ни деловой хватки брата. К тому же он от природы ленив. Жил себе припеваючи за широкими плечами старшего, а тут столько проблем разом свалилось. Говаривают, что дня три он подвывал в своей спальне, словно собачонка.
– Тогда кто? И главное – зачем?
– Дуреха ты, Аленька, – Скоропупов вновь взялся за чашку с кофе. – Да мало ли придурков на земле! Мотивов может быть сколько угодно! Может, он кого-то в бизнесе обошел, может, чей-то обманутый муж решил расквитаться с обидчиком. В конце концов, он мог какому-нибудь психу высморкаться на ботинок! Версий у милиции, насколько мне известно, три...
– И?! – Она уже нетерпеливо поглядывала на часы.
– Первая – это ты, как конкурент. Разумеется, не своими руками. Вторая – криминальные разборки. А я слышал, криминалом он не брезговал. И третья – случайность. То есть маньяк, псих, обиженный и вовремя не уколовшийся наркоман и так далее. У меня есть еще одна...
Алевтина молчала. У нее-то этих версий десятка полтора набралось за неделю заточения. Да таких, что Агата Кристи присела бы в реверансе. Она додумалась до того, что Шаталов сам напоролся на торчащую монтировку. И хотя взяться последней там было неоткуда, она эту версию со счетов не сбрасывала.
– Чего не спросишь – какая?
– Какая? – послушно выдавила Аля.
– Кому-то очень хочется сделать тебя несчастной. Усиленно сгущаются тучи над твоей головой, начиная с проблем чисто профессионального характера и кончая проблемами личными. Черная «девятка», номер которой так запомнился твоему бывшему сотруднику, значилась в ту ночь в угоне. Почему выбрали не какую-нибудь другую машину, а именно по внешнему виду напоминающую твою? Вопрос... Кстати, чем больше думаю об истории с Денисом, тем больше она мне не нравится. Все там как-то уж слишком сошлось. Как хорошо инсценированное представление...
– Совершенно не вижу связи. Денис сидит уже больше года. Проблемы на фирме начались с момента болезни Ивана, это с полгода. А убийство – сейчас. Слишком большой временной разрыв.
– А может быть, в этом-то и весь секрет? Знавал я одного серийного убийцу, который совершал свои преступления раз в полтора года. День в день через полтора года, представляешь? Кстати, кого там видел Сенька? Что он сказал тебе по телефону?
– Привидение...
Они молча уставились друг на друга, подумав, наверное, об одном и том же, но сказать вслух не решились. Слишком уж невероятным было это предположение, чтобы в него поверить. Слишком...
Через полчаса, провожая Алевтину к машине, Скоропупов взял ее за локоток и, тревожно заглядывая в потемневшие от размышлений глаза, попросил:
– Как бы там ни было, будь осторожна... Может, я и не прав. Может, это блажь моя стариковская, продиктованная возрастным маразмом. Но уж слишком чудовищной кажется мне вся эта история. Обещаешь?
– Ладно, поостерегусь, – пообещала Аля, до глубины души тронутая его заботой. – Только от привидений, как известно, спасения нет... Да не бледнейте вы так – шутка...
Она широко улыбнулась Скоропупову, еще раз поблагодарив небеса, пославшие ей спасение от одиночества в его лице, и, сев в машину, быстренько умчалась в больницу к Ивану.
Прошлый разговор с ним, когда он вводил ее в курс происходящего у конкурентов, должен иметь продолжение. Видя, как утомила его встреча с супругой, побывавшей у него перед ее визитом, Алевтина не стала слишком детально расспрашивать Ивана. Хотя многое ей показалось странноватым. Зачем, например, ставить во главе фирмы человека, отягощенного лишь неукротимыми амбициями, если под рукой имеется наиумнейший, наиталантливейший человек? Узнав о нем подробнее, Аля пришла к выводу, что дикой удачливости Виктора Ивановича Шаталова есть объяснение. Имея в своей команде такого человека, можно было смело заключать любые сделки и создавать любые конгломераты, будучи заранее уверенным в успехе. А вот самолюбивый Гена Широухов заслуживал особого внимания...
Погруженная в размышления, Алевтина быстро доехала до больничных ворот. Отогнала машину на стоянку. Взяла с заднего сиденья пакет с фруктами и поспешила к подъезду.
Больница эта была возведена совсем недавно и в основном на средства местных бизнесменов. Алевтина, заручившись договором на будущую поставку лекарственных препаратов своего комбината, была особенно щедрой.
Место для строительства выбрали вдалеке от оживленных дорог, оберегая покой будущих пациентов. Конечно же, лечение здесь было не каждому по карману, но уж если кто изыскивал средства, то результат превосходил все ожидания. И дело было не столько в оснащенности новейшим оборудованием и быстром реагировании на передовые технологии, а скорее в медперсонале. Здесь уже никто не отшвырнет твою туфлю шваброй и не запустит в лицо историей болезни. Наимилейшие улыбки, сочувственные взгляды и масса других приятных сердцу вещей, которые покупаются за деньги...
Иван лежал в отдельной палате на третьем этаже. Подняться туда можно было как в лифте, так и по боковой лестнице, служившей одновременно и черным ходом. Идти пешком сегодня ей не захотелось, поэтому, прислонившись к стене, Аля остановилась у одного из трех лифтов, которые, словно сговорившись, одновременно ползли вверх. Она перехватила поудобнее пакет и от нечего делать принялась разглядывать лица таких же, как и она, замерших в ожидании людей. Когда это ей надоело, Алевтина начала мерить шагами холл, время от времени поглядывая на зияющий зев черного хода. Там тоже не было пусто. Кто-то поднимался с полными пакетами, кто-то спускался вниз. И вот, когда она уж было совсем собралась совершить подъем пешком, дверца одного из лифтов приветливо распахнулась.
– Наконец-то, – разом выдохнуло десятка полтора человек, и все немедля ринулись туда.
Алевтина была, наверное, одной из немногих, кто иронично поглядывал на бесполезные попытки втиснуться в тесную кабину. И как награда за ее терпение открылась дверь следующего лифта. Аля поспешила к нему. Ее сразу притиснули к самой стене, едва не вырвав из рук пакет. Она немного поорудовала локтями, устраиваясь поудобнее, и, привстав на цыпочки, посмотрела поверх голов.
Господи! Неужели ей действительно придется послушаться доводов рассудка и все же обратиться к психиатру? Ну почему ей сейчас везде мерещатся призраки? То кошмарные сны, то ощущение, что за ней кто-то крадется. Вот и сейчас...
Она отчаянно тряхнула головой, зажмурила глаза и, когда их открыла, вздохнула с облегчением. Конечно же, это не он. Откуда, скажите, здесь взяться Сеньке, если он звонил ей с вокзала, когда объявили посадку на его поезд? А подобных рыжеволосых и конопатых в России пруд пруди. И нечего будить в себе тревожные предчувствия, когда для этого нет никаких оснований.
Но вопреки мысленным увещеваниям сердце отвратительно заныло, и, когда, выбравшись из лифта и свернув в нужный ей коридор, Алевтина увидела у палаты Ивана сгрудившихся в кучу медработников, ее ноги внезапно сделались ватными.
Казалось бы: ничего нет необычного в том, что лечащий врач и три медсестры что-то бурно обсуждают у самых дверей его палаты? Обычное дело – устраивать консилиум после обхода, и неважно – где это будет происходить.
Но сейчас Аля думала иначе. Остановившимися глазами она смотрела вперед, пытаясь сфокусировать взгляд на расплывающихся фигурах в белом. Те более чем оживленно размахивали руками, вполголоса переругивались и бросали по сторонам взгляды украдкой.
– Что-то случилось? – спросила Алевтина, все же найдя в себе силы подойти поближе.
Тишина, воцарившаяся после ее вопроса, была более чем красноречивой.
– Что-то случилось... – ответила она себе еле слышно. – Он жив?
Лечащий врач опомнился первым. Судорожно дернув головой, он изобразил кисловатую улыбку и виноватым речитативом пробормотал:
– Понимаете... В его возрасте инфаркт... Никто не мог предположить, что такое случится...
– Так что именно случилось?! – ей пришлось немного повысить голос, дабы сподвигнуть отчаянно трусившего эскулапа на откровение. – Он жив?!
– К сожалению... – Доктор развел руками, и по его губам вновь скользнула конвульсивная улыбка. – Медицинская сестра зашла буквально через три минуты после вызова, но было уже поздно. Он скончался...
Выставив вперед трясущуюся руку, Аля оттолкнула стоящего на ее пути врача и ворвалась в палату. Полумрак не сразу позволил ей разглядеть его. Иван не любил яркого солнца, бившего в окна до полудня, поэтому жалюзи были приспущены. Лицо уже кто-то накрыл простыней, но вот про руки забыли. Они безвольно лежали вдоль туловища с судорожно сжатыми в кулаки пальцами.
– Я могу взглянуть на него? – шепотом спросила она у кого-то, шумно дышащего ей в затылок.
– Да-да, конечно, – пискнула молоденькая сестра, приставленная к палате Ивана.
Аля медленно подошла к кровати и отвернула край простыни. Она ожидала увидеть все, что угодно, но только не выражение беспросветной злобы на застывшем лице. Боли – да. Освобождения от мук – быть может. Но только не злобы. Губы его были плотно сжаты. Глаза сомкнуты так, будто он зажмурился от яркого света. Подбородок неестественно выдвинут вперед.
Такое выражение лица появлялось у Ивана всякий раз, когда он испытывал растерянность и раздражение перед тем, с чем справиться был не в силах.
– Он не хотел умирать, – Аля всхлипнула, возвращая край простыни на место. – Я знаю это... Он был страшно зол на что-то или на кого-то...
Она резко обернулась и вперила немигающий взгляд в переносицу побелевшей как полотно медсестры.
– Где вы были?! Почему вас не было рядом, когда он скончался?! Я разговаривала с ним вчера. Он был бодр. Не скажу, чтобы весел, но и не озабочен. Все было в норме. Понимаете?! Что могло произойти?! Кто-нибудь посещал его сегодня?!
Молоденькая девушка попятилась и судорожно сглотнула:
– Понимаете... Вчера у него с женой был крупный разговор...
– Я это знаю. Я была у него после ее визита. Это совсем не то, от чего умирают!
– Но она потом вернулась... – Девушка облизала розовым язычком пересохшие губы и продолжила: – Она подслушивала ваш разговор. А вечером, поздно уже было, она вернулась. Она кричала, кому-то угрожала. Может быть, даже вам, потому что я отчетливо слышала «сука». Простите...
– А утром? Что было утром?! – перебила ее Алевтина, упрямо стоящая на своем: не мог Иван уйти из жизни из-за Лидки. Пусть та и осквернила его чувство, но он был слишком умным человеком, чтобы впадать в отчаяние из-за этого. – Кто-нибудь посещал его?!
– Я видела лишь рыжеволосого парня, – сошла на шепот медсестра. – Я шла с уколами по коридору, когда он выходил от него.
– Так... Вы заглядывали в палату?
– Да, конечно! Я еще спросила, не нужно ли ему чего? А он махнул вот так рукой, – девушка попыталась воспроизвести жест покойного. – И отвернулся к окну...
– А потом?
– Потом я вернулась на пост. Позвонила маме. И уже заканчивала с ней разговор, когда раздался звонок из его палаты. Я положила трубку и пошла туда.