– Подожди! О каком небе ты говоришь? Почему мама должна улететь на небо? – обеспокоенно спросил Александр.
– Мама говорила, что нехорошо подслушивать, – опустил голову Виталик.
– А ты подслушал? Это вышло случайно? Расскажи мне! Я обещаю, что никому не скажу, – поднял руку Александр.
– Я слышал, как мама говорила с Тосей, думая, что я сплю. Она сказала, что ложится в больницу и, если что-то с ней случится, Тося должна быть со мной… Я в садике рассказал это своему другу Димке, а он сказал, что у него бабушка легла в больницу, а потом улетела на небо. Я хочу попросить Деда Мороза, чтобы моя мама не умерла! Вы поможете мне? – Ребенок был сильно напуган.
– Конечно, малыш! – прижал его к себе Александр.
– Шеф, совещание? – заглянула Настя.
– Пусть проведет мой зам, извинись за меня, возникли дела поважнее, – ответил он и обратился к Виталику: – Ты знаешь свой домашний адрес?
– Конечно! Я же не маленький! – шмыгнул носом мальчик, вытирая слезы.
* * *
Агата думала, что была готова ко всему, но оказалось, что к тому, как ее лечили, нельзя быть готовой. Ей кололи антибиотики от запущенного процесса в легких, ставили капельницы и травили таблетками. При этом все пациенты должны были самосовершенствоваться в саморегуляции своих расшатанных нервов и заниматься аутотренингом. Пресловутая «трудотерапия» тоже имела место.
Юрий Васильевич был как всегда лаконичен и прям.
– Есть ряд действенных препаратов, которые очень дороги, но очень хорошо лечат депрессию, – и оставил Агате список лекарств.
С этого дня Агата стала пытаться раздобыть денег, так как все время еще переживала, что деньги могут закончиться у Антонины с Виталиком.
«Почему я так беззаботно жила? Ничего не откладывала на «черный день»? Думала, что он никогда не наступит? Заработаю, потрачу, заработаю, потрачу… А вот теперь не могу заработать, и тратить нечего… Ладно, я обойдусь и на государственных лекарствах, а вот Виталик… Я не допущу, чтобы он и Тося голодали!»
Тогда Агата набралась храбрости и позвонила своему бывшему мужу, чтобы он навестил ее в больнице. Выглядела она не лучшим образом. Поэтому Агата не давала засохнуть своей косметике и лакам для ногтей, каждый день делая себе легкий макияж и содержа ногти в идеальном состоянии.
Юрий Васильевич ее хвалил и ставил всем в пример.
– Молодец, Агата, с таким настроем быстро пойдешь на поправку.
– Я просто очень хочу вернуться домой побыстрее, – поясняла она.
В любой ситуации человек должен стремиться хоть к какому-нибудь позитиву.
Когда Агата увидела Дениса, она чуть не расхохоталась. Он выглядел испуганно и потерянно, словно это он был безнадежно болен.
Агата провела его в холл с множеством зеленых растений в больших горшках и сразу приступила к делу.
– Не смотри на меня, как на привидение.
– Да… я понимаю… Извини, что не пришел раньше… Антонина звонила, но у меня возникли срочные дела, ты же понимаешь? – Кадык на его шее дернулся.
– Конечно, я не в обиде.
Денис несколько окрылился после ее слов и продолжил мямлить, не поднимая глаз.
– Я как бы и не обязан… Мы же в разводе. Чужие люди.
«Вот как ты заговорил, – мысленно улыбнулась Агата, вспоминая сбежавшего мужа Регины, – а ведь совсем недавно Денис намекал на воссоединение и восстановление отношений».
– Да, мы чужие люди, но ребенок у нас общий, и от этого никуда не деться, – в упор смотрела на него Агата.
– Конечно… я люблю Виталика… я помогу, если надо будет… но, понимаешь, Агата, я сейчас встретил женщину, у нас любовь… Но Жанночке совсем не нужен мой ребенок. Думаю, что и Виталику ни к чему жить с мачехой…
– Помоги деньгами, – процедила сквозь зубы Агата, чувствуя, как закипает изнутри.
– Сейчас у меня на работе не лучшие времена, у меня неприятности и нет лишних средств, понимаешь? – сказал Денис, почесывая щеку, покрытую ровным египетским загаром, он явно недавно вернулся из отпуска со своей пассией.
Агата встала, в глазах у нее потемнело.
– Понимаю…
– Вот и умница! – впервые за весь разговор обрадовался Денис.
– Вон!! – закричала Агата.
– Что? Что ты?! – испугался Денис, оборачиваясь по сторонам.
– Вон!!! Вон отсюда и из нашей жизни! Навсегда, слышишь?! – кричала она ему вдогонку.
– Чего ты так кричишь? – вышла из коридора Клара Степановна. – Ты ведь сказала, что пошла поговорить с бывшим мужем… И где он?
– Убегает, подлец, только пятки сверкают…
– Скатертью ему дорога, – махнула рукой Клара Степановна, – не наш человек, не прошел испытание.
После этого Агата целый день провисела на телефоне, обзванивая редакции всех журналов, где она когда-либо работала, с просьбой оказать ей материальную помощь. Все так или иначе отказали ей, ссылаясь на разные причины.
А Тюльпан Тимурович, редактор «Клюквы в сиропе», открытым текстом даже ей заявил, что разочаровался в ней.
– Я так надеялся, Агата, на твою статью о Берсеньеве. Это была бы бомба, но нет статьи, нет и денег.
Вот тогда-то ей и стало по-настоящему страшно. Она поняла, что ей помочь некому, и если с ней что-то случится, ее сын пропадет. С этого момента и началось ее выздоровление. Агата сразу же вспомнила слова Тоси, чтобы она не валяла дурака и взяла себя в руки.
Единственно, что Агата смогла найти для себя, это перевод с английского языка на русский романа одной не очень известной американской писательницы о любви. Работа была сложная, заплатить за нее обещали мало, но Агата сейчас бы взялась за любую работу.
Она позавтракала, прошла нужные процедуры и вернулась в палату. Сегодня был торжественный день. Сегодня выписывали Регину. Она уже сидела на кровати одетая, с собранными в пакеты вещами. Глаза Регины были на мокром месте.
– Я так привыкла к этой палате, словно второй дом, думала, что здесь и останусь, и вот… ухожу, – всхлипывая, говорила Регина.
– Вот дурочка! Радуйся, что уходишь, и не дай бог тебе сюда вернуться, – вытерла слезу Клара Степановна.
– Ой, девочки, как я буду без вас?
Они втроем обнялись и чуть не расплакались.
– Давайте, девочки, отметим мой уход, – высморкалась Регина и достала из пакета бутылку коньяка и шоколадные конфеты, пояснив: – Мать врачу принесла, а я ему деньгами дала, знаю же, что не пьет.
– Нельзя пить в больнице, – облизнула губы Агата, которая, если честно, хотела выпить коньячку с конфетами, уже устав от пресных каш и плохого чая. Передачи ей никто не носил, и Агату угощали только другие пациенты.
– А что будет со ста граммов? – возразила Клара Степановна. – Наливай, Регина! За тебя! За твою новую жизнь! За излечение!
– Ей-то все равно уходить, а нас выгонят за нарушение режима, – все еще опасалась Агата.
– Никуда нас не выгонят! Только пугают! У нас есть повод, тем более что никто не узнает!
Короче говоря, женщины разлили коньяк за неимением рюмок в свои чашки, явно не по двадцать граммов, а по все сто пятьдесят, и, чокнувшись, выпили за Регину.
– Я буду вас навещать, – пообещала она.
– За это надо выпить! – Керамические чашки снова соприкоснулись.
– Лечим геморрой? – вдруг раздался громкий голос их лечащего врача Юрия Васильевича.
Женщины вздрогнули, чуть не расплескав содержимое чашек.
– П-почему гемм… геморрой? – заикаясь, спросила Агата, – мы… по другому поводу…
Юрий Васильевич угрюмо окинул взглядом их раскрасневшиеся лица и гору бумажных фантиков от конфет.
– Потому что больным после операции по удалению геморроя назначают есть как можно больше шоколада и сливочного масла. Смягчает одно место.
– Эх, лучше бы вы нам геморрой удалили, – вздохнула Регина.
– Разговорчики в строю!! Нет, ну я все понимаю, но Агата – напиться так после приема серьезных лекарств!..
Агата хотела что-то ответить, но не смогла, а только икнула и тупо уставилась на доктора.
– Вот именно! Ладно, чтобы я больше этого не видел! – погрозил им пальцем Юрий Васильевич.
– Спасибо! Все-таки вы человек! – вздохнула Регина.
– Я вообще-то зашел к тебе, Агата Анатольевна, я больше не буду скрывать, что все твое лечение оплатил один человек и все дорогостоящие лекарства тоже. Он просил не рассказывать тебе об этом, и вот три дня я был в раздумьях, но решил, что не стану молчать. Этот человек сейчас в больнице, не знаю, что вас связывает, но попросил бы тебя быть поласковей с ним. Он нам еще и из оборудования кое-что подкупил. – Юрий Васильевич взял одну шоколадную конфету и, помахав им рукой, вышел из палаты.
– О чем это он? – задумалась Клара Степановна.
– Я ничего не поняла. – Агата икнула.
– Похоже, что у тебя объявился тайный поклонник? – усмехнулась Регина. – Может, у твоего бывшего мужа проснулась совесть?
– Что? Да Денис за копейку удавится! – громко ответила Агата, которую совершенно развезло от коньяка после месячного воздержания от алкоголя и скудной больничной еды.
Девушки допили то, что у них оставалось в чашках, и синхронно повернули головы ко входу в палату, так как в проеме двери появился мужчина.
Высокий, с красивым разворотом широких плеч, с темными волосами, открытой улыбкой и пронизывающим взглядом темных глаз, которые смотрели открыто и приветливо. На одной половине лица мужчины наблюдались следы от ожога. В руках он нес огромный букет роз, коробку с тортом и пакет с фруктами.
– Здравствуйте, девочки! – улыбнулся он.
Белый халат, что ему выдали, стеснял его движения. Агате показалось, что ее сейчас хватит удар. Она вскочила и закричала, словно безумная:
– Как ты посмел?! Как ты посмел прийти сюда и увидеть меня в таком состоянии?!
– Агата, успокойся! Я очень рад видеть тебя!
– Добреньким хочешь быть? Пожалеть пришел? Лекарства тетеньке купил? Спасибо большое, а глазеть на меня не надо! – Она пошатнулась, и Александру Берсеньеву пришлось подхватить ее под руку.
Регина с Кларой Степановной наконец пришли в себя и наперебой заговорили:
– Агата, опомнись! Не кричи! Извините, мужчина, она немного выпила и не в себе…
Александр Берсеньев усадил Агату на кровать и уселся рядом.
– Ты можешь кричать на меня сколько влезет, и даже бить, но я не уйду. Девочки, возьмите торт, разрежьте на куски и разберите пакет, там много всего вкусного, на всех хватит.
Агата ушла в себя, словно черепаха в панцирь. Она и сама не ожидала, что появление Саши произведет на нее такое впечатление. Где-то глубоко в голове ее засела мысль, что она больше не увидит его никогда в жизни. И почему Агата раньше не замечала, насколько сильным сексуальным притяжением обладает этот мужчина? По отвалившимся челюстям своих подруг по несчастью она это сейчас смогла оценить. Женщины быстро накрыли на стол, стоящий у окна.
– Вуаля! – махнула рукой Регина, совершенно забыв о том, что она выписывается из больницы.
– Почему-то я не удивлен, что увидел тебя опять пьяной, – заглянул в лицо Агате Александр.
– Стечение обстоятельств… ты появляешься сразу, как только я выпью. Это аксиома. Если бы я догадалась об этом раньше, я бы дала обет воздержания от спиртного. Зачем ты пришел? – прямо спросила его Агата.
– Ты неплохо выглядишь, – продолжал смотреть на нее Александр.
– Ты хороший актер.
– Я не актер, и ты это знаешь. Я соскучился.
– Зачем ты пришел? – повторила вопрос Агата.
– Ну, что ты пристала? Пришел и пришел! – заступились за Александра ее соседки по палате, уже уплетающие торт с фруктами, сливками и шоколадом.
– Я пришел проведать тебя.
– Ты не понимаешь, что делаешь мне больно? – стиснула кулаки Агата.
– Нет, – честно ответил Александр. – Чем?
– Тем, что ты – человек, в которого я безумно влюблена и с которым у меня не осталось ни одного шанса быть вместе, – выпалила Агата то, что никогда бы не сказала на трезвую голову, – я, может быть, из-за тебя сюда и попала! Совсем довел меня до ручки, то посмотрит так, что душу всю перевернет, то становится холодным, как кусок льда, и отталкивает!
Клара Степановна подавилась тортом и закашлялась, Регина шарахнула ее по спине, и та зашлась от боли от удара.
– Черт!
– Вот видишь, что ты натворил! – с укоризной посмотрела на него Агата, – уходи и забудь…
– Знаешь, а я ведь думал, что тебе вправили мозги и теперь ты будешь больше походить на обычную женщину.
– Не дождешься!
– Ты можешь кричать и придуриваться сколько хочешь, но я от тебя не отстану, – сразу предупредил ее Александр, – я так просто не отступаю и всегда добиваюсь чего хочу!
– Не знала, что тебя возбуждают неврастенички! – грубо сказала Агата.
– У меня свои пристрастия.
– Агата, отстань от человека! Ну что ты завелась? – попросила ее прокашлявшаяся Клара Степановна.
– Да он издевается надо мной! – воскликнула Агата.
– Пока я вижу, что ты издеваешься над ним, – возразила Клара Степановна.
– Здесь мой прямой телефон, по которому я отвечу в любое время дня и ночи, – сказал Александр Агате, выкладывая визитку. – Надеюсь, что ты передумаешь и позвонишь мне, когда будешь в более благодушном настроении.
– Тебе не кажется, что мы поменялись местами? Раньше я не знала, как подступиться к тебе, и думать, и мечтать не могла о телефоне, на который ответишь ты, а не твоя армия секретарей, – сказала Агата.
– Сегодня в одном издании вышла интересная статья, как долгожданный и сенсационный материал, – вместо ответа сказал Берсеньев, – думаю, тебе надо будет позвонить в редакцию и получить гонорар, который я смог, путем переговоров, увеличить в десять раз. Ведь просто деньги ты от меня не взяла бы.
Александр положил перед Агатой газету и, попрощавшись с женщинами, вышел из палаты.
– Кто? Кто это? Где ты его откопала? Почему прикидывалась бедной овечкой? Ну ты и стерва! – засыпали ее репликами и вопросами подруги по несчастью. Агата же тупо смотрела на большую статью в «желтой газете» «Клюква в сиропе», посвященную одному из крупнейших бизнесменов, никогда и никому до этого не дававшего интервью, Александру Романовичу Берсеньеву. Статья была подписана ее именем.
– Он дал интервью… – прошептала Агата, ошеломленно смотря то на газету, то на своих подруг.
– Он еще и знаменитость? – удивилась Регина и схватила газету. – Дай почитать!
– Ты знаешь, он так смотрел на тебя… – задумчиво сказала Клара Степановна.
– Еще скажи с любовью! – фыркнула Агата.
– …Как мой покойный муж после моей первой операции, ему было все равно, что со мной сделали, главное, что я была с ним, живая, – закончила мысль Клара Степановна, от чего на душе у Агаты с новой силой заскребли кошки.
Глава 14
Теперь Агате каждый день приносили букеты цветов. Ее засыпали фруктами, конфетами и разными деликатесами. Приносили горячую пиццу из ресторана, которая источала такой аромат по всему отделению, что больные вылезали из своих палат, а врачи из ординаторской. Поняв, что, если она будет отсылать все обратно, Агата станет врагом номер один всей больницы, и она отдавала деликатесы людям. Юрий Васильевич с интересом разглядывал Агату, насупившуюся и нахохлившуюся в своем углу и занимающуюся переводом с английского.
– Ты нормальный человек, Крайнова? – решил все-таки уточнить доктор.
– Всегда считала, что нормальная, и потом, ведь вы у нас врач, вот и скажите, что со мной, – спокойно ответила Агата, не отрываясь от текста.
– А что ты издеваешься над человеком? Мои медсестры каждый день едят торты и конфеты, что он приносит, скоро в двери не будут пролезать. Еще я рискую, что мое отделение превратится в оранжерею.
– Выпишите меня поскорее, – попросила Агата.
– Хочешь сбежать? – усмехнулся Юрий Васильевич. – Ох, и дуры вы, бабы!
– Ох, и получите вы когда-нибудь от какой-нибудь феминистки, – вздохнула Агата. – К тому же мне уже говорили, что я – дура. Вы не первый это подметили.
– Ладно, Крайнова, если пообещаешь вести себя подобающим образом и приходить регулярно для осмотра и беседы, то, пожалуй, я отпущу тебя домой. А от такого мужчины не отказывайся, он вполне искренне за тебя беспокоится.