Я приняла душ, высушила волосы, подкрасилась, приободрилась немного и отправилась на работу. Обо всем, что со мной случилось, я поразмыслю потом, а сейчас надо выбросить из головы посторонние мысли и сконцентрироваться на работе. Иначе можно наделать ошибок, а в бухгалтерии ошибки дорого обходятся.
На полпути к автобусной остановке я столкнулась с семейной парой средних лет.
Женщина — полная крашеная блондинка подняла на меня глаза и вдруг жутко перепугалась. В ее взгляде была самая настоящая паника. Я оглянулась — может, за моей спиной движется Годзилла или Кинг-Конг? Но нет, позади было совершенно безлюдно, то есть люди-то были, но все нормальные, никаких монстров. Значит, это я ее так перепугала? Женщина наклонилась к уху своего малорослого супруга и что-то горячо ему зашептала. Он недоверчиво посмотрел на меня, тоже изменился в лице, и эта странная парочка прибавила шаг. Я с удивлением на них оглянулась и увидела, что они просто убегают, оглядываясь исподтишка. Я пожала плечами и продолжала свой путь. Мало ли на свете разных чудаков? За кого они меня приняли? А может, у меня что-то с лицом? Я достала пудреницу и на ходу заглянула в зеркало. Вид не очень, но не настолько, чтобы люди шарахались от меня на улице.
Я завернула за угол и увидела, что к остановке подъезжает автобус, это удачно, потому что тащиться пешком до метро не было сил. Пришлось прибавить ходу, почти побежать, чего я очень не люблю, мне кажется, что бегущий человек глупо выглядит. И уже возле самого автобуса я вспомнила, что сегодня понедельник, а в понедельник обязательно надо идти в банк, а паспорт с собой не взяла. Я резко развернулась и припустила обратно к дому, мысленно ругая себя на чем свет за бестолковость — верно говорят, дурная голова ногам покоя не дает! Сворачивая за угол, я наткнулась на бегущего навстречу мужчину. Мы столкнулись, он на меня уставился дикими глазами и остановился. Я тоже встала как вкопанная. Столкнувшись с этим человеком, я почувствовала что-то неясное, но пугающее и страшно знакомое. Я стояла и пыталась понять, и наконец поняла — это был исходящий от него запах. Нельзя сказать, чтобы запах был сильный. В нос не бросался, но я-то ведь стояла с мужчиной совсем рядом. Это явно было что-то косметическое — не одеколон, нет, слабее. Скорее лосьон после бритья или дезодорант. Я очень хорошо различаю и запоминаю запахи. Могу по запаху восстановить воспоминания, как индеец племени сиу. Индейцы завязывают в пояс сухие травки, а потом нюхают их и вспоминают все хорошее, что с ними связано, а я, когда вдыхаю запах гвоздичного дерева, сразу представляю себе бабушку, свежие пироги и уютную лампу над столом на кухне.
Так и сейчас. Этот запах был мне знаком, с ним было связано что-то важное, пугающее, но я совершенно не могла вспомнить, что именно. Все это пронеслось у меня в голове за несколько секунд, потому что мужчина обошел меня и вроде бы побежал к автобусу, но когда я зачем-то посмотрела на него из-за угла, то видно было, что в автобус он не сел, хотя мог бы успеть.
Понедельник у меня день всегда беспокойный, потому что магазин работает без выходных и за субботу-воскресенье накапливаются проблемы, которые нужно в понедельник непременно и быстро решить. Я бегала в банк, писала отчеты, сидела за компьютером, даже выскочить поесть было некогда — мы с Ниной-товароведом наскоро попили чайку — на кофе я смотреть не могла. Часов в шесть вечера меня позвали к телефону.
— Танюша, девочка моя, что же ты так убежала, надо было разбудить меня!
В первый момент я не поверила своим ушам. Этот Кирилл звонит мне как ни в чем не бывало, как будто мы с ним тысячу лет знакомы. После всего что было, набраться наглости и позвонить! Совести у человека ни на грош!
— Как ты? — звучал в трубке веселый голос.
— Нормально, — сдавленно ответила я.
В комнате находились Нина, директор магазина Миша, да еще шофер зашел за накладными, послать этого мерзавца подальше не было никакой возможности.
— А я, ты знаешь, проспал до десяти часов. Встаю, тебя нет, даже записки не оставила, я к Женьке скорей, он у Валентины в записной книжке только твой рабочий телефон нашел.
Представив, как они с Женькой обсуждали все мои достоинства и недостатки, ноги мои подкосились, я даже села. Что еще надо от меня этому извращенцу?
— Таня, я тебя встречу после работы, прямо в магазин зайду?
— Нет-нет, — опомнилась я, — на «Фрунзенской» в восемь вечера, а сейчас у меня Много работы.
Некогда было раздумывать, перед закрытием и после у меня масса дел, но уж при встрече я выскажу этому негодяю все.
В пять минут девятого я вошла в вестибюль станции метро «Фрунзенская». Он стоял там, глупо улыбаясь, с цветами — тремя чахлыми гвоздиками мерзкого поросячье-розового цвета. Если и есть на свете цветы, которые я ненавижу, так это гвоздики. Я считаю, что их можно приносить только на похороны своих врагов. По мне, уж лучше букет репейников!
Он бросился ко мне бегом и все протягивал это дурацкий букет. Пришлось взять, чтобы он отвязался. Я рассмотрела его вблизи — все в той же курточке, весь какой-то серый, потертый, там, внизу, гнусный свитерок и поношенные джинсы. Но не в одежде, в конце концов, дело! Он держался так уверенно и самодовольно, как будто мы с ним были давнишними любовниками, как будто не он напоил меня какой-то мерзостью, может, даже наркотиком, и сутки держал взаперти! Вот этими руками он прикасался ко мне, раздевал, этим ртом целовал… Меня затрясло крупной дрожью и я забыла всю свою обличительную речь. Я посмотрела ему прямо в глаза и даже не проговорила, а прошипела сквозь зубы:
— Значит, так. Чтобы я. Тебя, козел. Больше. Никогда. Возле себя. Не видела. Чтобы близко ко мне не подходил и номер телефона выбросил! Кретин недоделанный!
Я успела заметить, как в глазах у него появилось удивление, а потом самая настоящая боль. Скажите, какие мы нежные! А может, он ненормальный? Но мне было уже все равно. Я повернулась и пошла к эскалатору, опустив с размаху букет в первую попавшуюся урну. Краем глаза я успела заметить восхищенное лицо контролерши — нечасто на спокойной «фрунзенской» удается посмотреть такое представление!
Сидя в вагоне, увидев заново перед глазами всю эту сцену, я не ощутила удовлетворения, а только усталость. Господи, как они все мне надоели! Но, как оказалось, это было только начало моих неприятностей.
***
Дома на телефоне уже ожидала свекровь.
— Вот, она уже идет! — радостно заорала Галка и сунула мне трубку. — Слушай, она меня достала! — пожаловалась она нарочно громким голосом.
Здравствуй, Таня. Я вынуждена напомнить тебе, что ты пропускаешь уже четвертое воскресенье. Сначала вы были в отпуске, потом ты отговорилась Асенькиной простудой…
— Но она действительно чихала и кашляла!
— Может быть, ты неправильно ее одеваешь? — немедленно переключилась свекровь.
И почему я вечно должна оправдываться?
— И потом, — продолжала свекровь, — мне не нравится женщина, которой ты доверяешь ребенка, видишь ли, ее Манеры оставляют желать лучшего…
Как будто у меня есть выбор, а потом, хоть манеры у Галки действительно не очень, но ей я могу доверить ребенка хоть на месяц, в отличие от свекрови, которая, несмотря на то что всю жизнь проработала в школе, абсолютно не умеет обращаться с детьми. Аська с ней невыносимо скучает, и посещения свекрови для нее острый нож.
— Ты не права, Таня, что… — начала свекровь свое, привычное, но я весьма невежливо ее прервала:
— Простите, Анна Александровна, если у вас нет ко мне конкретных вопросов, то я предпочла бы перенести наш разговор на более удобное время. Сейчас я очень устала.
— А где же ты пропадала вчера весь день? — прямо осведомилась свекровь, очевидно любопытство одержало верх над приличиями.
— Это вас не касается, — спокойно ответила я и повесила трубку.
— Наконец-то ты начала нормально с ней разговаривать! — одобрила Галка из кухни.
Я уселась за ужин одна, потому что детей Галка уже накормила. Что бы я без нее делала? Аппетита не было, Галка сурово наблюдала как я ковыряюсь в тарелке.
— Ну, прояснилось у тебя в голове?
— Не очень, — вздохнула я.
Поскольку Галка смотрела на меня выжидательно, я поняла, что придется ей кое-что рассказать. И рассказала про сволочь Валентину, про Вадима и про этого тихоню, который на самом деле оказался таким подлецом.
— Да уж, погуляла ты, Татьяна! — восхитилась Галка. — Все из-за этой Вальки, и зачем ты с ней связалась? Принца прекрасного, она, видишь ли, захотела. И когда ты поймешь, что нету на свете принцев и надо брать что есть, а то так и останешься одна с ребенком.
Все, сейчас начнется. Сейчас Галка опять начнет вспоминать Толика.
Месяцев восемь назад в нашем доме объявился То лик, приятель Сережи и компаньон. То лик высмотрел меня на рынке, когда мы с девчонками принесли Галке поесть и кофе в термосе. Тут как раз случился Новый год, мы встречали его все вместе, большой компанией. Новый год — веселый праздник, все накачались шампанским, резвились, мы, кажется, даже поцеловались с То ликом на кухне, — в общем, Толик положил на меня глаз и попросил Галкиного содействия.
Галка взялась за дело с увлечением. Кроме известной бабской привычки — всех сватать и женить, — она руководствовалась абсолютно трезвыми соображениями. Она сразу же все рассчитала, как Толик женится на мне, как я уйду с работы, мы все вчетвером организуем свою фирму, я буду вести бухгалтерский учет и вообще все бумажные дела, а Галка с То ликом и Сережей будет по очереди ездить за товаром. Галке с ее деятельной натурой сидеть в четырех стенах невыносимо.
Не утруждая себя никакой дипломатией, Галка тут же изложила мне весь свой план и страшно удивилась, когда я стала отказываться.
Сам по себе Толик был человек неплохой, по характеру хозяйственный и незлобивый, выпивал в меру, старался при мне не ругаться матом. Но он почему-то всегда ходил с полуоткрытым ртом, что придавало ему глуповатый вид. Нос у Толика плохо дышал, поэтому он частенько хрюкал. Еще я подозревала, что он храпит по ночам, но проверить это у меня не возникало желания. Кроме того, в разговоре Толик иногда путал падежи. Когда я изложила Галке все соображения, по которым не могу выйти замуж за Толика, она пришла в ярость, сказала, что я сама не знаю, чего хочу, а падежи у нас по телевизору половина политиков путает. Она так на меня наседала, что пришлось пожаловаться Сереже, он полчаса хохотал, а потом вправил ей мозги, но Галка еще долго дулась и три дня со мной не разговаривала.
Поэтому сейчас я поскорее удалилась в комнату, пока Галка опять не начала вспоминать Толика. Мы немножко почитали с Аськой про волшебника из страны Оз, сначала читала она, а потом — я, чтобы поскорее закончить главу и лечь спать. Пока я стелила постель, Аська залезла в ящик стола и стала перебирать там бусы, цепочки, клипсы.
— Мама, а где же бабушкины сережки? — Она держала в руках пустую коробочку.
У меня глухо ухнуло сердце. Неужели со всеми этими передрягами я потеряла бабушкину память? Я вспомнила, как собиралась уходить от Валентины тогда, субботним вечером, сняла сережки и кольцо и убрала их в косметичку. Вот они так и лежат, завернутые в носовой платок. Я вспомнила, как мы шли с Кириллом по улице, как нас догнала машина Вадима, потом была драка, но постойте, он ведь увез мою сумку! Да, я точно помню, именно поэтому я и пошла домой к тому извращенцу, чтобы позвонить. А утром в понедельник, когда я оттуда убегала, сумка, как ни в чем не бывало, стояла на столике в прихожей. Откуда она взялась? Вадим привез? Или Кирилл за ней съездил? Скорее всего, Вадим отдал ее Валентине, а Кирилл забрал. Очень мило, уже полгорода знает, что я сутки провела у этого ненормального. А впрочем, наплевать и забыть, забыть их всех! Я поцеловала Аську и погасила свет.
Аська уже начала тихонько посапывать, и я задремала, как вдруг перед глазами поплыли огненные круги, я будто наяву услышала треск горящего дерева и запах дыма. Я почувствовала, как меня обдало жаром, как что-то давит на меня и не дает вырваться. Я находилась в каком-то темном помещении и, словно муха, билась в маленькое заколоченное оконце. Запах дыма становился все сильнее, я уже задыхалась. В это время фанера, которой было заколочено окно, поддалась, я высунула голову, потом рванулась и вылезла на белый свет.
Через минуту я осознала себя сидящей на постели, сердце гулко билось.
«Все хорошо, — успокаивала я саму себя, — просто сон плохой приснился, это от духоты».
Я встала, открыла форточку, подышала свежим ночным воздухом, потом заснула.
Первое, что я увидела, выходя из своего подъезда на следующее утро, были бежевые «Жигули» с открытым капотом. Хозяин машины копался в моторе, зарывшись в него по пояс, так что снаружи были видны только брюки и ботинки. Брюки неплохие, хорошей ткани, но внизу, возле отворота, красовалось пятно мазута. Обидно. Мазут попробуй выведи, намучаешься.
На работе опять навалилось столько дел, что все заботы и вчерашний сон забылись начисто. К обеду я разгребла все самое неотложное и вышла немного пройтись. Я решила начать борьбу за здоровый образ жизни, потому что мой организм начал давать сбои. Поэтому надо больше гулять, пораньше ложиться спать, пить больше апельсинового сока и совсем бросить курить. Тогда исчезнут кошмары и вообще разные странности.
И, когда я в совершенно благодушном настроении подходила к мороженице «Баскин Роббинс», со мной вдруг поравнялся маленький кривоногий мужичонка с торчащими вперед, как у кролика, зубами и тихо проговорил, как бы ни к кому не обращаясь:
— С тобой хочет встретиться Шаман.
— Что вы сказали? — переспросила я удивленно, поворачиваясь к странному типчику.
— Головой не верти! — шикнул он сердито и вместе с тем испуганно. — Делай вид, что мы незнакомы.
— А мы и правда незнакомы, — фыркнула я, — еще не хватало мне такого знакомого.
— Ты не очень-то, — начал было он угрожающе.
Я оглянулась по сторонам. Московский проспект днем очень оживлен, в основном, конечно, машины, но и пешком люди ходят, поэтому я не очень волновалась.
— Послушайте, идите своей дорогой, я вас не знаю и знать не хочу, и Шамана, кстати, тоже не знаю.
В мгновение ока он схватил меня за локоть, как железными клещами, и потянул в сторону от проходящих людей. Этого еще не хватало. Я только открыла рот, чтобы закричать, как мужичонка остановился и тихонько сказал мне в ухо:
— Я тебе говорю, Шаман хочет с тобой встретиться. Он тебя в воскресенье в деле видел, ты ему очень глянулась. — При этих словах он сунул мне в руку какую-то бумажку.
Бумажку я не взяла, и она упала на асфальт.
— Послушайте, — начала я терпеливо, — вот тут в соседнем квартале, если завернуть в переулочек, находится отделение милиции. Я в этом районе не чужой человек, работаю я тут недалеко, поэтому в этом отделении у меня масса знакомых. Так что если я сейчас заору, может, вы и убежите, но недалеко, потому что я подробно опишу ваши приметы, скажу, что вы сперли у меня кошелек, и мои друзья-милиционеры выкопают вас из-под земли. Так что…
— Так и знал, что с бабы никакого проку не будет! — с досадой сказал мужичок. — А только Шаману ты очень понравилась в деле, с ним не поспоришь. Видел он тебя в воскресенье, как ты пятерых Савёловых раскидала.
Новое дело, опять про воскресенье!
— Вы уверены, что Шаман ничего не напутал? — машинально спросила я. — Не могла я нигде быть в воскресенье.
Теперь уже мужичонка посмотрел на меня дикими глазами, они к тому же были розовыми, как у кролика. Ему бы уши — вылитый Братец Кролик!
— Шаман никогда ничего не путает! — наставительно сказал он. — В общем, так. Я тебя в Удельной не видел, ничего не знаю. Мне велено записку передать, я передал. — Он нагнулся и с кряхтением поднял записку. — Вот, держи, а я пошел.
Я в задумчивости прошла мимо мороженицы, потом развернула бумажку. Там была такая странная запись: 22.9. 18. 46 ВШ.