— И полагаете, что он оставит вас в живых? Он ведь отправил вас на верную смерть.
Рокотов покачал головой. Афиногенов пошевелился на полу, и Влад прижал его ботинком.
— Покамест я этого не ощущаю. Пока я вижу, что здесь вокруг полно сумасшедших. Из-за своей ссоры вы сгоряча сбросили бы на Землю Луну…
— Вы не исключение. Вы тоже ненормальный.
— Давайте прекратим все это, — Рокотов непринужденно расположился на диване. — Кстати: руки положите на стол. И не убирайте, пока я вам не разрешу.
Изучая Хозяина, он диву давался его сходству с Иваном Ивановичем из старого фильма. Прямой антипод оппонента: высокий, сухой, длинноносый — в отличие от шарообразного Ясеневского.
С Ясеневским тоже придется разбираться, когда он вернется… и если вернется.
Что скрывать — у Рокотова были на сей счет серьезные сомнения.
Но когда же ему назначат нормальное, не коррумпированное начальство?
— Итак, — заговорил Влад. — Когда планируется начать операцию?
Иван Иванович пожал острыми плечами:
— Она уже началась.
— Не играйте словами. Вы знаете, что я имею в виду.
— А я и не думаю играть.
— Тогда о чем вы? — Только сейчас Влад отметил, что вопли Коротаева прекратились. Лицо его закаменело. Он прислушался еще: снаружи доносился какой-то шум — как будто кто-то выступал на митинге.
Хозяин кивнул:
— Уловили?
— Что я должен уловить?
Иван Иванович улыбнулся:
— Это Касьян Михайлович Боровиков толкает речь. С высокой трибуны. Видели нашу трибуну? Вам понравилось?
— Перед кем он ее толкает?
— Все-то вам расскажи. Можно мне выпить? — В этой просьбе Хозяин невольно уподобился Коротаеву.
Рокотов оценил почти пустую бутылку: вряд ли здесь какой-то фортель. Хозяин не собирается травиться, он уже пил оттуда.
— Выпейте.
Руки Ивана Ивановича чуть дрожали, когда он наливал:
— А вы? Не желаете? Боевые сто грамм? Наркомовские?
— Воздержусь. Выпью после победы.
— Тогда погибнете трезвым.
Хозяин выпил залпом и объяснил:
— Он толкает речь перед личным составом части. Многие из них переодеты в гражданское, изображают прессу. Но съемка ведется.
«Как я и предполагал», — подумал Рокотов.
— Разумеется, запись будет засекречена.
— Тогда какой смысл в Боровикове вообще?
— Пролоббировать бурение. Потом по ТВ покажут часть записи… Крупный план. Вам все теперь ясно?
— Еще нет. Кто будет «сигналом» для датчиков? Я слышал, что для этого нужно присутствие живого существа.
— Один изрядно провинившийся человек. Не сумевший задержать проныру-шпиона.
— Вы посадите в камеру Коротаева?
— Точно. Он слеп и ничего не испортит. Да там и портить нечего, все находится под панелями…
— И он уже там?
— Там, да.
— Чья это идея — с датчиками?
Хозяин кивнул на доктора Афиногенова, сейчас необычно молчаливого и смирно лежавшего ничком.
— Почему возникла надобность именно в таком способе?
— Вот этого я не знаю и сам. Я думаю, это какие-то личные соображения доктора. Он вообще человеколюбивый у нас. Как вы думаете, почему я все вам это рассказываю?
— Почему?
— Потому что вы покойник. Вам не уйти.
— Вы опережаете события.
— Ненамного.
Рокотов напрягся:
— На какое время назначен взрыв?
Иван Иванович посмотрел на большие дорогие часы — еще один атрибут, не свойственный штабному помещению обычной воинской части.
— Недостаток докторских датчиков в том, что они в известном смысле непредсказуемы. Взрыв может произойти через пять минут… или через полчаса. Все это не имеет для вас никакого значения. Для нас тоже.
— Отчего же, имеет. Последний вопрос… — Рокотов помедлил. — Вам не жаль Питера?
Хозяин вздохнул. Владу даже почудилось, что на его и без того водянистые глаза навернулись настоящие слезы.
— Жаль, — молвил Хозяин с чувством, — Я любил этот город. В блокаду выстоял, а тут приходится… Но обстоятельства требуют жестких решений.
— Чьи обстоятельства?
— Мои, — удивленно ответил Иван Иванович. Он сразу сообразил, что сморозил глупость и гадость, но слово не воробей.
— Значит, если убрать одну из первопричин, город можно было бы спасти?
— Очевидно, да.
— Тогда очевидно, что вам — первая пуля.
С этими словами Рокотов выхватил ПМ с глушителем. Иван Иванович отшатнулся в кресле, задев бутылку; та упала со стола и покатилась по богатому ковру — очередному предмету роскоши.
Пистолет издал характерный металлический звук, и во лбу Ивана Ивановича образовалось отверстие. На ковер упала гильза.
— Сукин сын, реформатор, гусак, — произнес Рокотов, вставая. — Культуртрегер долбаный, лучший друг детей.
В следующую секунду он получил сильнейший удар по голове. Не будь он в каске, этот удар наверняка проломил бы ему череп.
Доктор Афиногенов, к которому подкатилась бутылка, решил не медлить и воспользовался первым же подручным средством.
Не добившись эффекта, он пятился с разинутым ртом, из которого тонкой струйкой вытекала слюна.
— Что же ты, док? — Рокотов вскинул брови. — Ты, кажется, надеялся на суд? Получи. Тебе — вторая.
Пистолет сработал вторично.
На сей раз пуля угодила доктору в переносицу, и приветливое лицо, знакомое многим телезрителям, обезобразилось до неузнаваемости. Афиногенова отшвырнуло к стене. Падая, он задел и с грохотом обрушил маленький журнальный столик, и это повлекло за собой цепь увлекательных событий.
Дверь приотворилась, просунулась голова охранника, привлеченного шумом; в эту голову впилась третья пуля. И только после этого снаружи послышались крики. Рокотов понял, что время пространных бесед миновало.
Он бросил в коридор пару светошумовых гранат, выскочил наружу и тут же упал.
Глазам его предстало зрелище, одновременно смешное, жалкое и странным образом торжественное.
На помосте стоял депутат Боровиков.
Касьян Михайлович успел совершенно оправиться от недуга. Более того: он ощущал себя бодрым как никогда. Вот-вот должно было свершиться дело всей его жизни — мечта, к которой он пробивался годами.
Перед помостом собралось человек сорок, но многие уже перестали слушать оратора и разворачивались в сторону штаба.
— Сейчас, — гремел Касьян Михайлович, не замечая ничего нехорошего, — вы станете свидетелями уникальной операции, которая покажет, что нам подвластны не только привычные воздух, вода и небо, но и недра… Вы больше не услышите репортажей о трагедиях на шахтах Кузбасса… У нас будут другие шахты… ни один человек уже больше не спустится под землю…
Слушая безумца, Рокотов не понимал, как можно произносить такое и знать, что под землю вот-вот опустятся пять миллионов человек, для которых могилой сделается новое море — или озеро, разницы никакой.
Настанет время, когда этого идиота перестанет устраивать земной шар. И он отыщет трещину, чтобы расколоть его пополам.
Хорошо, что послушать этот бред собрался практически весь личный состав базы.
Просто исключительная удача, везение, подарок небес.
Скосив двух псевдорепортеров, бежавших к штабу и уже достававших оружие, Влад навел на толпу гранатомет, и площадка перед помостом окуталась клубами дыма. Для верности Рокотов повторил опыт, а после открыл автоматную стрельбу короткими очередями.
Этими же очередями он снял часовых, которые повели стрельбу с вышек. Гасить прожекторы не стал — они еще были ему нужны.
Помост же, сколоченный наспех абы как, завалился после первого выстрела из гранатомета, и чудом оставшийся в живых депутат Касьян Михайлович Боровиков беспомощно барахтался под его обломками, в новых ссадинах и порезах, с повторным гипертоническим кризом.
Убедившись, что вокруг сравнительно тихо, Рокотов опрометью бросился к развалинам, подал Боровикову руку, выпустил под свет неподвижного прожектора.
— Мое почтение, Касьян Михайлович, — поздоровался он, тяжело дыша. — Где ваш Коротаев?
— Он… в бункере, — ответил Боровиков, тоже задыхаясь.
— Кто во втором бункере? Где вторая скважина?
— Там… никого нет. Достаточно одного… Датчики соединены друг с другом… Кто вы, как вы посмели? Происходит историческое событие…
Он был в таком шоке, что не узнал Влада.
— Это точно, — кивнул Рокотов и со всего размаха врезал депутату по лицу. Тот опрокинулся обратно на доски.
— Сволочь психическая, — сказал ему Рокотов. — Сидел бы дома у телевизора, в тапочках — так нет же… Акула неприкосновенная.
Затем Влад прикинул расстояние, огляделся.
Еще двое спешат, торопятся, наводят стволы. Влад швырнул в них гранату, схватился за поручни и начал быстро подниматься.
Бункер был хорошо освещен, ступени были отлично видны.
«Новенькое все совсем», — зачем-то подумал Влад.
Он успел подняться метров на пятнадцать, когда шестым чувством ощутил позади себя какое-то движение. Оглянулся.
Мучаясь одышкой, за ним карабкался восставший из праха депутат Боровиков.
* * *
Добравшись до самого верха, Рокотов подумал, не снять ли преследователя выстрелом.
Не стоит.
Боровиков еще пригодится как главный свидетель. Это будет шумный процесс — если друзья Ясеневского, конечно, не замнут дела.
Люк открывался легко.
Внутрь тянулась еще одна лестница, ведшая вниз, покороче. Освещение было слабое, но достаточное.
Спускаясь, Рокотов уже слышал доносившийся снизу дикий рев и приготовил ножи.
Очень скоро он добрался до маленькой каморки. Изготовившись к бою, он толкнул дверь. Заперто.
Тогда он достал еще одну вещь, которой заблаговременно и благоразумно запасся: лазерный резак.
Ему уже было намного легче без гранатометов и гранат, да и рожки заметно опустели, но это была увесистая штука.
— Сиди тихо, оставлю живым! — крикнул он.
Коротаев — тоже достойный свидетель.
Рев на мгновение смолк.
— Так и знал, что это ты, — послышался из-за двери хриплый голос.
— Сиди тихо. И не потей. Ты живая бомба, понимаешь?
«Как и я, — подумал Рокотов. — Что, если после того, как я к нему присоединюсь, датчики сработают быстрее?»
Но кто не рискует, тот… не рискует. О шампанском как-то не думалось.
…Резак заработал в полную силу, и вскоре с запором было покончено. Вдруг стало темнее, Влад запрокинул голову: просвет заслоняла туша, спускавшаяся к нему.
«Теперь они точно сработают… Столько теплового излучения…»
Рокотов распахнул дверь, готовый к нападению… Но Коротаев, с грязной повязкой на глазах, сидел на корточках в дальнем конце каморки.
Влад быстро оценил обстановку: Андрей свет Васильевич не сидел без дела.
Действуя на ощупь, он даже ухитрился сломать какой-то прибор и отомкнуть люк, ведший в бездонную скважину.
— Что сломал? — без обиняков спросил Влад.
— Хрен его разберет. Пульт какой-то.
Рокотов присмотрелся: Коротаев вывел из строя лазерный бур вместе с системой подачи взрывчатки. Но это все уже не имело значения.
— Быстро отсюда! — приказал Рокотов. — Эта хрень реагирует на тепловое излучение тела. Людоед лично готовил… его изобретение. Он, скотина, не только медиком был, он и в технике разбирался.
— Был? — переспросил Коротаев.
— Да, был. Пошевеливайся.
— Поздравляю с доктором. Я хотел сам…
Коротаев, вытянув руки, послушно встал.
— Крышку на хрена поднял? Ведь сверзиться можешь…
— Это я-то? — презрительно отозвался бывший главный охранник.
— Ладно, рвем когти, — повторил Рокотов, и в ту же секунду на него сзади обрушилась туша Касьяна Михайловича Боровикова.
— Предатели, гады, — бормотал вконец обезумевший депутат. — Губите проект… Алмазные копи, град на холме…
Дальше он понес сущий бред, уже неразборчивый.
Рокотов попытался сбросить этого медведя со спины, но силы Боровикова умножились под действием отчаяния, и у Влада ничего не вышло.
Однако депутат явно не знал, что делать дальше. Придумал: подпрыгнул, обхватил шею Влада и начал душить.
— Спечемся на троих, — хрипел он.
Рокотов изловчился, ударил ножом и попал, но это не возымело эффекта. Влад сталкивался с таким: в безумии человек, даже смертельно раненный, способен держать хватку.
Влад попятился, шваркнув Боровикова спиной о стену, и ударил вторично.
Без толку.
Жир. Нож уходил в жир и не причинял вреда.
— Хозяин прибыл, — откомментировал Коротаев.
Он ловко обогнул люк, приблизился и схватил депутата за волосы.
Очевидно, он знал какой-то особый способ такого рода воздействия: Касьян Михайлович вдруг ослабил хватку, и Влад высвободился.
— Держись подальше, — на всякий случай предупредил он Коротаева.
— Не дурак, понимаю.
— Его надо выволочь отсюда, оставлять нельзя.
— Этого кабана?
— А куда ты денешься? Его нельзя оставлять здесь. Датчики…
— Понял я, — сквозь зубы произнес Андрей Васильевич.
— Тогда взяли — и к выходу…
Но Боровиков последним, нечеловеческим усилием вырвался и шагнул в сторону. Его качало, он обливался кровью.
— Не-ет, — погрозил он пальцем. — Я останусь. Не вы — так я… Граду все равно быть…
— Ты сдохнешь сейчас! — рявкнул Коротаев. — Мы — ладно, хрен с нами, ты на всех забил давно, но ты сам сдохнешь.
— Минутой раньше… минутой позже…
«О минутах говорит», — в отчаянии подумал Рокотов.
— Его надо вырубить, — сказал Коротаев. — Дай я.
— Отдохни.
Рокотов приготовил уже скользкий от крови нож и вдруг увидел, что депутат стоит на самом краю скважины.
Он стал медленно приближаться, играя лезвием.
Окровавленный Боровиков держался за сердце. Минуты его в любом случае были сочтены, в этом депутат не ошибся.
Он продолжал качать головой и грозить пальцем.
— Вы не смеете… не смеете…
Он сделал последний шаг и с протяжным воплем полетел в скважину.
— А вот теперь точно рвем когти, — сказал Рокотов. — Ступай к выходу, он прямо перед тобой.
— А ты вторым?
— А ты как надеялся?
Коротаев осклабился и двинулся к дверному проему.
Глава восемнадцатая
ЛИЦОМ К ЛИЦУ
Дураку понятно, что стрелять с верхотуры намного удобнее. Тем более при ярком освещении, которое никто не догадался погасить.
Рокотов велел Коротаеву сесть на край люка и не дышать — иначе полетит вниз при малейшем движении. Сам осмотрел окрестности. Люди еще оставались — они сновали внизу, как бестолковые мыши. Обзор был отличный.
Наведя вниз сразу оба автомата, Влад затеял пальбу. Дважды Коротаев едва и впрямь не сверзился в люк из-за горячих гильз, попадавших ему в лицо.
Публика внизу активизировалась, но это лишь ухудшило ее бедственное положение. Минут через пять Рокотов прикинул и решил, что — чисто, можно рискнуть.
— Теперь спускаемся, — сказал он Андрею Васильевичу. — Первенство, как водится, за вами. Вы у нас начальник, хоть и бывший. Отставной козы барабанщик, экстрасенс от параши.
Слепой медленно встал. Рокотов подталкивал его к лестнице раскаленным стволом автомата.
— Не оступитесь. Стоп! Поручни прямо перед вами. Нащупайте и развернитесь ко мне своим сильно похорошевшим лицом. Так, замечательно. Теперь задний ход…
Коротаев начал медленно спускаться.
Рокотов еще раз осмотрел площадку: никого — сплошные мертвые тела. Ему не хотелось, чтобы кто-то снял начальника службы безопасности выстрелом: Коротаев был нужен ему живым.
Над краем башни торчала незрячая голова.
— Свидетелем по делу хотите пустить? — осведомился Коротаев.
— Быстро соображаете. Давай, шевелись.
Голова скрылась.
Влад выждал, потом — на всякий случай — выдал прощальную очередь, описав огненный полукруг, и тоже начал спускаться.
Странно: их и в самом деле никто не тронул. Они беспрепятственно добрались до земли, где Рокотов немедленно скомандовал:
— Руки за спину.
— Зачем это еще?