Эйвери в последний миг чувствует движение магии и пытается развернуться в мою сторону, но не успевает и неловко заваливается на бок, сраженный моим заклятьем. Маскировка нам уже ни к чему. Кингсли тяжко вздыхает, переворачивая Эйвери на спину, отбирает у него волшебную палочку и привычно связывает ему руки наколдованными веревками, не забывая о Силенцио - еще ругани нам не хватало.
- С этим понятно. И что дальше? - это уже вопрос ко мне.
- Где вход? - я, переступая через ноги Эйвери, взглядом мечущего молнии, подхожу к Нотту.
- Сними с меня проклятье! - этот щенок еще и торгуется со мной. Хотя, возможно, он это говорит для Эйвери, таким способом выпрашивая у него прощение за предательство.
- Не заслужил пока. Где? - моя палочка делает еле уловимое движение, натягивая магический поводок на шее Нотта, и он, задыхаясь от впившейся в горло удавки, сдается, указывая на пол в углу комнаты. Я присматриваюсь и хищно ухмыляюсь - нам определенно везет - Эйвери не запер проход, тот просто прикрыт иллюзией, видимо, предусмотренной чарами.
- Кингсли, зови, - мне нет необходимости объяснять, что я имею в виду ребят из его отряда.
Как уж Кингсли это делает - не знаю, но уже через секунду дверь на улицу отворяется, и в нее входят два аврора. Они споро упаковывают Эйвери по полной программе и остаются его охранять, а я, подталкивая впереди себя Нотта, начинаю спускаться по ступеням вниз. Кингсли не отстает от нас. Мне хочется оттолкнуть малолетнего придурка в сторону и бегом помчаться вперед, разыскивая Гарри, но я понимаю, что этого делать ни в коем случае нельзя. Мы в логове Эйвери, а он тот еще параноик. За годы знакомства я неплохо узнал его. Так что, если я хочу помочь Гарри, то мне следует добраться до него, оставаясь живым и, желательно, хотя бы относительно здоровым. Надеяться же на свой опыт и удачу, отыскивая и вскрывая ловушки самостоятельно, можно застрять здесь до лета. Это тоже категорически неприемлемо.
***
Довольно длинная пологая лестница с двойным поворотом заканчивается еще одной дверью, которую Нотт открывает без проблем, просто толкнув ее рукой, будто и не прибегая к каким-либо ухищрениям. Скорее всего - опознающие чары, заключаю я по тому, как тщательно Нотт, растопырив пальцы, прижимал ладонь к дверному полотну. Мы оказываемся в пустой квадратной комнате. Не большой и не маленькой, с двумя магическими факелами на стенах. Из нее ведут еще две двери, кроме той, в которую мы вошли, одна из которых распахнута настежь, и в нее видно часть кровати с ворохом одеял на ней. Видимо, там Эйвери и живет. Кингсли тратит буквально несколько секунд, чтобы осмотреть ту комнату и дать мне знак, что Гарри там нет. Толкаю Нотта ко второй двери и командую:
- Веди!
- Мне нужна палочка, - Нотт смотрит на меня исподлобья, как-то почти расстроенно сверкая глазами. Неужели думал, что я сам полезу в их крысиную нору? Скорее всего, ничего смертельного на входе нет - он не стал бы рисковать моей жизнью, ведь понимает, что и ему тогда не выжить, но его мелочная душонка требует хоть небольшой сатисфакции.
- Обойдешься. Какие чары на двери? - демонстративно верчу в руках волшебную палочку, напоминая, что у меня есть способ сделать его сговорчивее.
- Сигнальные и ослепления, - цедит сквозь зубы Нотт. Во всем его облике явственно начинает проступать обреченность, словно он только сейчас понял, что его ждет Азкабан, если повезет, то в соседней камере с его разлюбезным Эйвом.
Пока я снимаю с двери защиту, о которой сказал Нотт, Кингсли диагностирует ее, чтобы убедиться, что ни нам, ни Нотту ничего не угрожает. Мальчишка нам нужен невредимым. Хотя бы пока мы не достигнем своей цели - не найдем Гарри. За дверью нас ждет совсем другой антураж - там нет облицованных тесанными каменными плитами стен, как здесь, нет освещения, земляные стены и потолок кое-где покрыты изморозью, на полу подобие дощатого настила. Нотт снимает факел со стены и ступает в тоннель, мы следуем за ним. Ярдов через десять подземный коридор делает поворот вправо, однако Нотт не спешит идти дальше, он бросает на меня взгляд через плечо, тяжко и недовольно вздыхает, но не ждет понуканий на этот раз, а молча тянется факелом к стене. Только тут я замечаю, что в этом месте стена не земляная, а каменная, и на ней нарисованы руны. От соприкосновения с магическим огнем руны пронзительно вспыхивают ярко-голубым цветом, а в тоннеле словно чувствуется легкий сквозняк - это прокатывается волна магии.
Нотт несколько секунд нерешительно топчется на месте и сопит, опустив взгляд вниз, словно рассматривает что-то у себя под ногами. Я ожидаю его дальнейших действий, считая, что он готовится обезвредить очередное препятствие, но ошибаюсь. Нотт решительно вскидывает голову и снова требует:
- Сними с меня проклятье!
На этот раз в его срывающемся голосе звучит отчаяние, солидно сдобренное безнадежностью. Нотт знает, что именно мы скоро увидим, и безмерно боится нашей реакции. А я понимаю, что за поворотом туннеля я увижу Гарри, что нас разделяет, скорее всего, не больше одного магического заслона, а возможно, преград и вовсе больше нет. Однако рисковать и мчаться сломя голову, когда до цели осталось совсем немного, я не намерен. Кингсли тоже все это понимает и решительно становится между мной и Ноттом, твердой рукой отправляя меня к себе за спину. Он не пытается защитить Нотта от меня. Нет. Он знает, что я не трону эту мразь, пока не доберусь до Гарри. Но также он видит и то, что Нотт уже на грани, а значит, от него можно ожидать всего, даже попытки продать свою жизнь подороже, забрав с собой на тот свет и нас с Кингсли. У меня больше опыта по оказанию помощи при физических и магических повреждениях, поэтому меня нужно обезопасить как можно лучше. Тогда появится шанс выжить и самому Кингсли, если что-то все же пойдет не так гладко, как до сих пор. То, что мы с ним почти одинаково рассуждаем в чрезвычайной ситуации, и делает нас с Кингсли идеальной командой, когда не нужно объяснять свои поступки, когда действия одного не остаются непонятными для другого. Я делаю несколько шагов назад и становлюсь так, чтобы оба: и Нотт, и Кингсли, были одинаково легкодоступны для моего колдовства, и чуть киваю, так и оставляя просьбу Нотта без ответа.
- Веди дальше, - тон Кингсли холодный, как лед, и весьма убедительный своим обещанием расплаты за непослушание.
Нотт-младший, как был дешевым жалким трусом с манией персональной значимости, так им и остался - не ровня собственному погибшему отцу. Он, уже заметно трясясь, делает несколько шагов вперед, давая Кингсли возможность выйти за угол тоннеля и рассмотреть дальнейший путь. По тому, как Кингсли замирает на месте с расширившимися от ужаса глазами, я догадываюсь, что он увидел. Гарри… Боль все же сжимает мое сердце своей безжалостной рукой, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не кинуться вперед. Я видел, как выглядят жертвы пыток Пожирателей. Для Кингсли открывшаяся картина, видимо, оказывается невыносимой своим неприкрытым уродством человеческой злобы, и он отводит взгляд в сторону, судорожно сглатывая и повторяя:
- Веди!
Нотт, с лица которого уже давно сошли все краски, почесываясь, как чесоточный, от первых проявлений моего проклятья, обреченно идет вперед, при этом сообщая безжизненным голосом:
- Дальше путь свободен, - он уже понимает, что его жизнь зависит от того, насколько мы готовы пренебречь законом и способны ли устроить самосуд. Зная меня, Нотт, явно, не очень высоко оценивает свои шансы выжить. Я это вижу по его полностью потухшему взгляду, и до этого не очень блиставшему большой надеждой, украдкой брошенному в мою сторону.
Кингсли все же сначала пользуется своими хитрыми универсальными распознающими чарами и только после этого, предварительно кивнув мне, давая понять, что, похоже, Нотт говорит правду, движется следом за ним. Я не отстаю и через несколько шагов тоже вижу своего Гарри.
***
Теперь я знаю наверняка, что значит умереть, оставаясь лишь живой оболочкой. Боль раздирает меня изнутри, полосует своими когтями мое сердце и обжигает адским огнем душу. Горло перехватывает спазм, чуть не доводя до удушья, и я благодарю Мерлина за то, что виртуозно владею невербальной магией. Со мной такого не было даже во время последнего боя с Темным Лордом, когда я услышал, что Гарри погиб. За последние полгода я сросся с этим юношей настолько, что уже не смогу существовать без него. Жаль, что понимание этого приходит ко мне в такой трагической обстановке.
В голову приходит жуткое сравнение - Гарри похож на груду товара в мясной лавке, ожидающего своей очереди на разделку - кровь, кровь и еще раз кровь. Он полностью обнажен, все его тело покрыто ранами - резанными, рваными, от ожогов и безжалостных ударов. Он прикован к скале - судя по количеству цепей, тянущихся к нему, за руки и ноги. Но определить наверняка сложно, потому что он лежит, скорчившись, почти что ничком, видна лишь часть щеки, разодранное ухо и неестественно вывернутая рука, а ноги поджаты под живот. Волосы на голове местами почти до корня сожжены.
Мне кажется, что я чувствую всю ту неимоверную боль, что ему пришлось перенести, потому что почти все отметины на его теле мне очень хорошо знакомы своим видом. Большинство таких же мне приходилось залечивать на собственной шкуре после рейдов или неуемной извращенной любви Лорда к внушению соратникам своих принципов, мучая их.
Пока мое тело рвет болью, а сознание затапливает отчаяние от невозможности вернуть время вспять и оградить Гарри от того, что ему пришлось пережить, рука с твердо зажатой в ней волшебной палочкой, ни разу не дрогнув, вырисовывает в воздухе петли и завитки диагностических заклинаний. Жив! Без сознания, но жив! С трудом выталкивая из себя воздух, шепчу через плотно сомкнутые зубы Кингсли, который тоже, я знаю, с замиранием сердца ждет моего вердикта:
- Жив.
Шелест облегченного вздоха за спиной подтверждает мою догадку - Кингсли очень боялся, что мы опоздали. Но мне некогда отвлекаться на чьи-то переживания - свои бы усмирить, четко и с максимальной пользой применяю все свои знания для того, чтобы облегчить состояние Гарри. Он пока без сознания - это даже хорошо, ведь он в таком случае не чувствует боли.
Еще узнав от Нотта, какие именно заклинания он применял для пыток, я догадывался, что могу здесь увидеть, но то, что предстало перед моими глазами, не укладывалось ни в какие рамки. Так выглядели магглы после развлечений Темного Лорда. Но у волшебников раны закрывались и переставали кровоточить гораздо быстрее, уже где-то через полчаса, а мы ведь именно столько и добирались до Гарри. Собственное предположение заставляет меня ужаснуться - магию Гарри основательно заблокировали. Понимание, чем это может грозить Гарри и окружающим, заставляет меня сразу же убедиться в своей догадке.
- Чем блокировали магию? - не оборачиваясь, спрашиваю у Нотта.
- Стандартным зельем, - он не задерживается с ответом, все еще надеясь остаться живым, пусть и заключенным в Азкабане.
Я понимаю, что он имеет в виду зелье, иногда используемое колдомедиками для приостановки действия некоторых проклятий, напрямую зависящих от личной магии пострадавшего. Мы тоже с Гарри пробовали его применить, когда его магический потенциал резко возрос. Ничего хорошего из этого не получилось. Но сейчас все будет хорошо, я в этом уверен, потому что знаю, как помочь Гарри взять свою силу под контроль. Но сначала ему нужно залечить телесные раны. А позже и душевные. Пытки ни для кого не проходят бесследно. По себе знаю, хоть Мерлин и хранил меня, не допуская вот до такого, что пришлось испытать моему Гарри.
Ползая на коленях вокруг искалеченного тела, я стараюсь как можно быстрее заклинаниями остановить кровотечение из ран. Затем, не рискуя дотронуться до Гарри руками, чтобы не причинить ему еще больше вреда, магией поднимаю в воздух и обрабатываю раны, до которых не было доступа, пока он лежал на полу. Благо, диагностика говорит, что серьезных внутренних повреждений у него нет. Эйвери, сука, прекрасно знает, как продлить мучения так, чтобы человек долго оставался жив и продолжал чувствовать боль. И этого гаденыша Нотта под себя выстрогал. Стараюсь не акцентировать свое внимание на осознании того, каким именно образом причинены Гарри те или иные травмы. И вдруг Нотт снова открывает рот, хоть его никто уже ни о чем и не спрашивает:
- Я забыл ему вчера дать блокирующее магию зелье, так что он скоро начнет восстанавливаться.
Нотт хочет купить себе этим признанием помилование? Наивный… Он забыл, с кем связался… То, что он сотворил с Гарри, не предполагает прощения – только искупление. Собственной жизнью! Свою участь он решил в то мгновение, когда прикоснулся к Гарри, начиная пытать. Простить его издевательства – все равно, что стать соучастником.
Все же беру во внимание его слова и еще раз диагностирую магическое состояние Гарри. Если раньше я считал, что его магия связана зельем, то теперь понимаю, что все гораздо хуже. Но делать окончательные выводы еще рано, поэтому я, оказав первую неотложную помощь и напоив обезболивающим, кроветворным и восстанавливающим зельями, наколдовываю вокруг Гарри плотный магический кокон, в каких колдомедики содержат самых сложных своих пациентов, затем бросаю на него чары отвлечения внимания, чтобы никто не смел рассматривать моего Гарри, и поворачиваюсь к Кингсли, сообщая:
- Я забираю его с собой.
- Может, лучше в Мунго? - сомнение Кингсли в моих способностях справиться с лечением Гарри мне понятно - ведь он видел, что с ним сделали эти нелюди. Я бросаю мстительный взгляд на Нотта, забившегося в угол и боящегося даже вздохнуть.
- Я справлюсь. Если понадобится помощь, я ее попрошу, - все же обещаю я, чтобы успокоить сомнения Кингсли.
Мы поднимаемся из подземного туннеля наверх, я впереди себя левитирую Гарри, заключенного в магический кокон.
Эйвери все так и лежит на полу сарая под охраной парочки крепких парней Кингсли. Через минуту входят еще двое, видимо, вызванные на подмогу неведомым мне способом - у Кингсли всегда есть свои козыри в рукаве.
- Сними, - командует мне Кингсли и кивает на Нотта.
Я отменяю чары магического поводка и на вопросительный взгляд Кингсли только качаю головой. Он отправляет Эйвери и Нотта вместе со своими людьми в Аврорат, а сам задерживается еще на несколько минут, чтобы выяснить, почему я не снял проклятье, которое уже меньше чем за сутки приведет Нотта к мучительной смерти. Не трачу ни своего времени, ни его:
- Когда я вылечу Гарри, можешь посадить меня в Азкабан за применение темномагического проклятья к Нотту, но такой зверь жить не будет, - мой категоричный тон дает ему понять, что спорить бесполезно. Мне абсолютно не жаль моего бывшего студента, оказавшегося таким монстром. Я не уверен, что поступил бы так же, если бы от его рук пострадал кто-нибудь другой. Но случилось то, что случилось. И я не позволю сохранить жизнь тому, кто так неистово издевался над Гарри. - У вас достаточно времени, чтобы его допросить.
- Но он скажет, что ты…
- Твои люди видели, как я снял с него магический поводок-удавку. Я больше ничего не делал Нотту. Здесь, - я указал на свою волшебную палочку, - нет свидетельства, что я применял к нему что-то серьезнее Ступефая и магической удавки. Все только в голове Нотта и твоей. Так что решать тебе.
- Но как? - Кингсли слегка растерян.
- Ты не знал, что можно стереть память волшебной палочки сразу после применения того или иного заклинания? - я горько усмехаюсь. - Среди Пожирателей были не только садисты и убийцы, Кингсли. Ученые и мастера своего дела тоже попадались.
- Поэтому мы не смогли доказать причастность некоторых из них к бесчинствам…
- Нет! Не только поэтому. Не все участвовали в, как ты сказал, бесчинствах. И мы с тобой это уже обсуждали. Сейчас не время. Я могу уйти? - гляжу на кокон с Гарри, зависший в ярде над полом возле моей руки, и делаю шаг в сторону двери. - Или ты все же собираешься меня задержать за причинение вреда Нотту? - голос мой тих, но Кингсли чувствует угрозу. Он понимает, что я пойду на все, если он только попытается не позволить мне поступить по-своему.
- Я приду днем для того, чтобы лично проконтролировать взятие у тебя показаний для Визенгамота, - только и говорит он, провожая меня за ворота заброшенного коттеджа по улице Западной в Хогсмиде.
Отойдя на несколько ярдов, я слышу за спиной хлопок аппарации - Кингсли, запечатав специальными чарами территорию, где произошло преступление, отправился в Министерство и в Аврорат. Мой же путь лежит в Хогвартс.