Генерал Крю покосился на него, и полковник замолк на полуслове. Эд обреченно продолжал:
— Когда он наслал на женщин этот сглаз с «домотканым стилем», то сам и понятия не имел, что натворил. По-видимому, когда он по-настоящему впадает в ярость, то забывает, что говорит. А когда я рассказал Табберу о том, что он проклял радио, старик был искренне изумлен. Так же поражен, что его проклятье сработало как и все остальные. Но взгляните, что делается теперь. Он проклял всю развлекательную литературу. Всю беллетристику — кроме тех книг, которые нравятся ему самому. И знаете, могу поспорить, что, насылая это заклятье, он даже не поморщился.
Дуайт Хопкинс нахмурился.
— Я все больше убеждаюсь в вашей правоте, — заявил он. — И в том, что вы, Уандер, именно тот человек, который нам нужен.
— Ничего подобного. Я ведь вам все время об этом твержу. Старик чокнутый, у него не все дома. Только представьте себе: он видит меня и тут же припоминает все споры, которые мы с ним вели, припоминает, что его почти никто не желает слушать. Тут он снова впадает в ярость и насылает порчу на всех неверующих. Смекаете, что это значит? Тех, кто верит в него и его россказни, не наберется и двух сотен. Послушайте меня: этот псих опаснее водородной бомбы!
— Тут нужен снайпер, — задумчиво проговорил генерал Крю. — Лучший стрелок во всей армии. Пусть заляжет на холме. Винчестер с глушителем, и чтобы на нем обязательно был телескопический прицел «Марквосемь». Из того, что сказал мистер де Кемп, я понял, что этот Элизиум расположен в холмистой местности. Небольшая община, вдали от населенных пунктов. Снайпер — это именно то, что нужно…
Баз саркастически ухмыльнулся.
— Давайте, генерал, рассмотрим такую возможность: предположим, что-то случается, и Зик насылает порчу на порох. Или, еще лучше, на все взрывчатые вещества. Интересно, как скажется на оттепели в холодной войне, если вся взрывчатка разом утратит силу?
Генерал смерил его взглядом.
— Его заклятья распространяются на всех. В этом случае у красных взрывчатка тоже утратит силу.
Баз извлек изо рта сигару и принялся изучать ее неровно горящий кончик.
— А взрывчатка им и не понадобится, — сказал он. — Китайцы смогли бы справиться с нами при помощи одних ножей, которые у них делают в каждой кустарной мастерской.
— Помимо всего прочего, об убийстве просто речи быть не может, заявила Элен. — Баз вчера уже говорил об этом: Таббер — милейший старикан, просто так уж получилось…
— Уж куда милее, — горько обронил Эд.
— …что он обладает способностями, постичь которые мы просто не в силах. Похоже, он и сам их не понимает. Ну и ладно. Я считаю, что Крошка Эд должен пойти и встретиться с ним. Ведь никто не сказал, что старик имеет что-то лично против Эда. К тому же Крошка Эд втрескался в его дочурку, и она тоже к нему неровно дышит.
Эд в отчаянии закрыл глаза.
— Ложь! — взвизгнул он.
— Скажи, Баз! — потребовала Элен.
Баз был занят тем, что пытался раскурить сигару так, чтобы она горела ровно. Тем не менее, он кивнул и прогнусавил: — Ну да, это и ежу понятно. А она аппетитная малышка, ничего не скажешь — голубые глазки, щеки, как яблоки и все остальное тоже на месте. Любой молокосос вам скажет: у нее одно на уме — как бы захомутать Крошку Эда.
— Господи! — простонал Эд. — Нашли время для шуточек!
— Уандер, — заявил Дуайт Хопкинс, — вам передается офис и соответствующий штат.
— Нет, — отрезал Эд.
Хопкинс устремил на него пристальный взгляд.
— Мистер Уандер, я ведь могу снять трубку, и через минуту у меня будет указ президента, на основании которого вас призовут на военную службу. В этом случае вы поступите в распоряжение присутствующего здесь генерала Крю и будете выполнять все, что вам прикажут.
— Старая армейская система добровольцев, — пробормотал Эд. — Ты, ты и ты.
Генерал злорадно ухмыльнулся.
— Ваша взяла, — сдался Эд. — А теперь неплохо бы выпить.
Тридцать лет из своих тридцати трех Уандер мечтал стать большим начальником. Причем мечтал отчаянно.
И всеми силами старался осуществить свою мечту, насколько это было возможно в обществе, достигшем предельного расслоения и застоя. Он воспитывался на преданиях, бывших в ходу среди его сограждан, включая и избитую истину, гласившую: все граждане государства Всеобщего Процветания одинаково хороши и имеют равные шансы выбиться в президенты или занять любое другое завидное местечко под солнцем. Но вот незадача — довольно скоро он обнаружил, что очень трудно пробиться наверх, когда любая работа ценится на вес золота, и подавляющее большинство работающих вытеснено автоматами. Те, кто еще умудрились сохранить работу и, следовательно, имели более высокие доходы, чем люди, числившиеся безработными, отчаянно цеплялись за свои места. Они ревниво оберегали их от посягательств со стороны и по мере возможности старались передать потомкам, родственникам или хотя бы друзьям.
Так что ничего у Эда не получалось. По мере того как Уандер взрослел, перед ним все более очевидно вставала истина: нет, не бывать ему большим начальником, не повелевать армией подчиненных, не отдавать по телефонам и селекторам ценных руководящих указаний. Во всяком случае, шансов на это у него крайне мало. Ко времени первой встречи с Иезекиилем Джошуа Таббером Эд уже почти пришел к выводу, что его единственный шанс — жениться на Элен Фонтейн.
И вот теперь он — большой начальник.
А Элен Фонтейн — одна из его помощниц.
И Баз де Кемп — тоже. Причем с каждой минутой количество помощников стремительно увеличивалось.
Оно росло, как снежный ком, и скоро Эд уже не помнил имен даже ничтожной части своего штата.
Обещание, которое дал ему Дуайт Хопкинс по части передачи полномочий, было выполнено как нельзя более эффективно. Уже через четверть часа Уандер получил целую анфиладу офисов. Через час в них въехали его сотрудники. В их числе оказались мистер Ярдборо, которого, кстати, звали Сесил, и Билл Оппенгеймер вместе с неразлучным майором Дэвисом. Среди охранников были Джонсон и Стивене, а связь с Дуайтом Хопкинсом осуществлял полковник Фредрик Уильяме. Хопкинс решил, что «проект Таббер», ввиду его необычной природы, должен быть окружен повышенной секретностью, и поставил об этом в известность всех, кто имел хоть какое-то отношение к расследованию, проводимому Эдом Уандером. Ведь просочись вся история в газеты — и Хопкинс опасался, что даже его безупречная репутация ничего не спасет.
Эд мрачно уставился на экран настольной телесвязи.
У него не было ни малейшей идеи, с чего начать.
В архивах не нашлось ничего, кроме его собственных показаний по делу Таббера и свидетельств База и Элен. Заглядывать в них не имело никакого смысла — он и так знал все низусть. Но эта беда была лишь каплей в море.
Уандер включил экран и откашлялся.
— Мисс… — он забыл, как зовут секретаршу.
— Рэнди, сэр. Рэнди Эверетт.
Эд взглянул на экран и вздохнул.
— Знаете, Рэнди, «домотканый стиль» вам нек лицу.
— Да, сэр, вы совершенно правы. Но, сказать по правде, сэр если я попробую накраситься…
— То сразу начнете чесаться.
Девушка сделала большие глаза.
— А вы откуда знаете?
— Гадаю на магическом кристалле. Послушайте, Рэнди, пришлите ко мне мистера де Кемпа. — Эд выключил селектор. Это было его первое распоряжение на посту руководителя «Проекта Таббер».
Баз ввалился в кабинет с вечной сигарой в зубах.
Он окинул помещение оценивающим взглядом и негромко свистнул сквозь зубы.
— Наконец-то Крошка Эд стал большой шишкой. Трудись не покладая рук, копи денежки, голосуй только, за демократических республиканцев — и ты тоже сможешь выбиться в люди, черт возьми! Для этого даже не обязательно жениться на дочке босса!
— Заткнись, — сказал Эд. — А не то я велю генералу Крю призвать тебя на военную службу. — Он фыркнул, представив себе эту картину. — Новобранец Баз де КеМп — самый отъявленный разгильдяй во всей армии.
— Ну и шуточки у тебя, — буркнул репортер, усаживаясь на стул.
— Скажи, Баз, — спросил Эд, — с чего нам начать?
Баз критически обозрел кончик сигары, потом задумчиво обвел глазами кабинет.
— Можно попробовать выяснить природу заклятья. В следующий раз, когда мы — то есть я имею в виду тебя, поскольку сам намерен остаться в стороне, — так вот, когда ты встретишься с Таббером лицом к лицу, то лучше бы тебе быть во всеоружии.
— Заклятье? Кто же не знает, что такое заклятье?
— Отлично. Ну и что это такое?
Эд задумался. Потом щелкнул выключателем.
— Майора Дэвиса, пожалуйста. На экране появилось лицо Ленни Дeвиса.
— Слушаю, сэр, — проговорил майор. Он еще не привык к тому, что шефом его стал человек, которого он только вчера допрашивал и даже грозился вышвырнуть за дверь.
— Мы хотим выяснить, что такое заклятье, — сказал ему Эд. — Пришлите нам ученых, которые в этом разбираются.
Майор тупо смотрел на него.
— А какие ученые разбираются в заклятьях, сэр?
— Я-то откуда знаю? — рявкнул на него Эд и выУКЛЮЧИЛ экран.
На База это явно произвело впечатление.
— Что дальше? — спросил его Эд.
— Дальше нужно перекусить, — изрек Баз. — Захватим с собой Элен. Чем она занимается?
— Возглавляет отдел, который занимается «домотканым стилем», — ответил Эд. Ее задача — выяснить о «домотканом стиле» все, что возможно.
Баз продолжал рассматривать кончик сигары.
— Неплохая мысль. Ты уже отправил к ней ученых?
Эд покусал губы.
— Еще нет. Но ты прав: если уж нам предоставили неограниченные полномочия, грех ими не воспользоваться. Один черт знает, сколько у нас времени. Я имею в виду, как скоро Таббер опять что-нибудь выкинет. — Он снова щелкнул выключателем. — Майора Дэвиса.
«Пожалуй, у майора еще более задерганный вид, чем вчера вечером», решил Уандер.
— Слушаю, сэр, — отозвался майор.
— Ленни, — обратился к нему Эд, — направьте несколько ученых в офис мисс Фонтейн. Нам нужно выяснить, отчего женщины чешутся.
Майор открыл рот, потряс головой, потом снова зажрыл.
— Слушаюсь, сэр, — только и вымолвил он.
Когда его лицо исчезло с экрана, Баз задумчиво произнес:
— Знаешь, я не думаю, что майор долго продержится. Что-то вид у него больно бледный. Эд встал.
— Там, откуда он пришел, тоже не курорт, — сказал он.
Когда они, возвращаясь с обеда, проходили через анфиладу переданных Уандеру офисов, Эд заметил, что там прибавилось с десяток, если не больше, сотрудников и целый набор Ай-Би-Эмовских машин в комплекте с операторами и ящиками перфокарт. Эд весьма смутно представлял, для чего он их будет использовать. Скорее всего, ни для чего. Наверное, Дуайт Хопкинс просто хочет, чтобы они были постоянно под рукой — на случай, если в них возникнет потребность.
— Мистер Уандер, — проговорила, завидя шефа, секретарша Рэнди, профессор Мак-Корд ждет в вашем кабинете.
— Кто такой, черт побери, этот профессор МакКорд?
— Его прислал майор Дэвис, сэр.
— Вот оно что! Тогда он, скорее всего, специалист либо по чесотке, либо по заклятьям.
Когда Эд с Базом прошли в кабинет, Рэнди долго смотрела им вслед взглядом, полным разочарования, можно было подумать, что она опустила в телефон-автомат последнюю монетку и попала не туда.
При их появлении профессор Мак-Корд встал. Они обменялись обычными приветствиями и наконец опустились в кресла.
— Меня схватили два типа из службы безопасности и притащили в ваш кабинет, — сказал профессор. — Я, конечно, готов послужить на благо страны, но пока не имею ни малейшего понятия…
— Вы, собственно, по какой части профессор? — осведомился Эд.
— По этнологии — специалист по африканским племенам народности банту.
— А майор сообразительнее, чем я думал, — заметил Баз, извлекая из кармана очередную сигару. — Скажите, профессор, что такое проклятье?
Взгляд Мак-Корда обратился к газетчику.
— Вы имеете в виду случай, когда колдун кого-то проклинает? — Оба его собеседника дружно кивнули, и профессор продолжал: — Это выражение пожелания, чтобы на чью-то голову пало зло. Он насылает на свою жертву какое-то несчастье.
— Может быть, я не совсем точно выразился, — сказал Эд. — Пожалуй, нас интересует, скорее, порча или сглаз.
Профессор явно не имел ни малейшего понятия, чего от него хотят.
— Порча, — сказал он, — это, как правило, набор слов — обычных или придуманных, — которые должны оказать некое магическое действие. Сглаз почти то же самое, акт колдовства, — профессор озадаченно нахмурился.
То же чувство отразилось на лицах Эда и База.
— Все это мне известно, — сказал наконец Эд. Только мне нужны не просто определения. Возьмем вашего колдуна из племени банту. Он напускает на когото сглаз — обычно потому, что кто-то другой ему за это заплатил, так? О'кей. Так вот, что именно он при этом делает?
Профессор Мак-Корд непонимающе воззрился на него. Баз пришел ему на помощь.
— Как это получается у вашего колдуна? Как он добивается желаемого результата?
— Видите ли, — сказал профессор, — вообще говоря, у каждого колдуна свои приемы. Как правило, в ход идет какой-то сложный амулет, в котором используются самые необычные составляющие, и заклинание, состоящее из магических слов.
Эд подался вперед.
— Это мы знаем. Мы хотели бы выяснить вот что: что такое проклятье? Понимаете, что это такое?..
Профессор недоуменно заморгал.
— Мы занимаемся тем, что стараемся выяснить, природу проклятья, сглаза, порчи…
— Но ведь я только что сказал.
Они долго и безрезультатно глядели друг на друга.
Наконец Эд спросил:
— Вы верите в дьявола? Ну, в Люцифера? В Сатану?
— Нет. Но какое это имеет отношение…
— А в черную магию?
— Я не верю ни в какую магию.
Тут-то Эд его и поймал.
— Тогда как, по-вашему, может колдун наслать на кого-то порчу? спросил он, наставив на профессора палец. — Только не говорите мне, что это невозможно. Слишком много доказательств утверждают обратное.
— Ах, вот вы о чем! — проговорил профессор. — Наконец-то я понял, к чему вы клоните. Знаете, что такое либан? Я по ним докторскую защищал.
— Я-то думал, что в своем дурацком «Потустороннем часе» всего наслушался, и, вот, оказывается, есть кое-что такое, о чем даже я не знаю.
На лице этнолога появилось самодовольное выражение.
— Либаны — столь неотъемлемая часть африканской магии, что я поражаюсь, как мало о них известно. Либан — это не совсем колдун: он рождается в своей касте и не может проникнуть в нее извне. Существует горстка таких семей, отнюдь не многочисленная. В своем племени либан eminence grise[32], и его соплеменники не осмеливаются ничего предпринять, не испросив у него совета. Например, если воины собираются в поход, он предрекает, будет ли им сопутствовать успех и вручает мешочки со священной пылью или еще что-нибудь в этом роде, чтобы они привязали их к кинжалам. И, что я хочу подчеркнуть особо, либан — нив коем случае не шарлатан. Его титул передается по наследству уже в течение тысячи лет — а может, и больше. Поверьте, если либан наложит проклятье на кого-нибудь из своих соплеменников, оно непременно сработает.
— Почему? — в лоб спросил его Баз.
Профессор удивленно посмотрел на него.
— Да потому, что все вокруг знают, что оно сработает, — сам либан, его жертва и все остальные члены племени.
Его ответ только повторял то, что Эд уже слышал от Варли Ди, и не давал никакого ключа к разгадке.
Вся суть дела заключалась в том, что едва ли хоть ктото из миллиардов людей на Земле подозревал о существовании Иезекииля Джошуа Таббера, не говоря уже о том факте, что он насылает порчу направо и налево.
— И какое же отношение вся эта история о либанах имеет к Табберу? спросил Эда Баз.
— Таббер? — насторожился профессор Мак-Корд. Что за Таббер?
— Иезекииль Джошуа Таббер, — устало ответил Эд. — Вы его не знаете.