- Да, Тимошин может быть настоящей сукой! – Аня засмеялась, и её звонкий смех слился с низким
мужским.
- Точнее некуда сказала!
***
- Вы прикалываетесь? – Маша округлившимися глазами смотрела на Сергея, обнимающего Марину.
- Не-а, – Корнилова шлёпнула парня по рукам: - Тварь ненасытная!
- Не будь занудой! – Абрамов поцеловал школьницу в щёку.
- Ну вы даёте! – Кленова засмеялась. – Не ожидала, честно.
- Мы тоже, - её подруга пожала плечами. - Пойдём, погуляем? Не идти же домой сразу после уроков.
- Сейчас, Максима дождёмся.
- Да вон он! – Сергей кивнул в сторону.
- Привет! – Валеев широко улыбался, подходя.
Он пожал руку Абрамову, с интересом наблюдая за ним и Мариной.
– Внезапно, – коротко констатировав, он обернулся к Маше: - Привет, принцесса.
- Привет, – старшеклассница потянулась, целуя рыжика в уголок губ.
- Сама скромность, – Корнилова хохотнула. – Серёж, прямо, как ты до нашего первого раза!
- Ой, а вы уже...
- Принцесса, тебе не кажется, что не стоит задавать таких вопросов? – Максим потрепал девушку по
волосам.
- А нам стесняться нечего, – Марина пожала плечами и покосилась на покрасневшего Сергея: - Ты
чего?
- Ничего, – парень мотнул головой.
- А у вас что? – Корнилова перевела испытывающий взгляд на подругу.
Кленова стала пунцовой и отвела глаза, вызвав восхищённый вздох у одноклассницы:
- Да ладно? Ай, да Маша, ай, да скромница! И как это было?
- Кхм , я вам не мешаю? – Валеев почесал затылок.
- Нет, просто заткнись, – Марина махнула рукой. – Ну? Так что, рассказывай!
Макс шёл позади вместе с Сергеем, пинающим попадающие под ноги мелкие камушки.
- Ты меня удивил, – рыжик не отводил взгляд от двух подружек, шушукающихся впереди них.
- Я сам удивился, что всё так обернулось.
- Будем, как сейчас, ходить на двойные свидания, – студент усмехнулся.
- Скажи, почему именно Кленова ?
- Потому что она особенная, моя принцесса.
- Мне Маринка рассказывала о вашем знакомстве, а потом я сам видел, как долго вы шли к тому, что
есть сейчас.
- Долго. Порой всё начинается с дружбы и ею же заканчивается, бывает, что отношения
завязываются с ненависти, как бы странно ни звучало, а бывает и так.
- Вы хорошо смотритесь.
- Если бы так думал её отец, – Макс откровенно заржал.
- Он против?
- Ой, а кого это волнует, а?
Наговорившись, девушки присоединились к ребятам, вцепившись под руки каждая к своей
половинке.
Осенние лужи отражали серое хмурое небо, так контрастирующее с настроением компании, хохочущей над шутками студента и развеселившегося Сергея.
Маша доверчиво жалась под бок Максиму, чувствуя, что теперь они одно целое, и эту связь уже не
разорвать. Слишком прочная цепь, сковывающая их, слышно позвякивала при каждом шаге, отдаваясь громкой дробью в груди. Разве можно быть счастливее, чем сейчас? Разве могла мечтать
об этом девочка-зубрилка ещё год назад, сидя за очередной книгой в пыльной библиотеке, строча
дополнительный реферат сверх задания?
А Валеев, обнимая свою спутницу, думал о том, что этого могло и не быть, не пойди он несколько
месяцев назад в бар с сестрой и её дружком-извращенцем. Неволей поверишь в судьбу, столкнувшую
его с зарёванной школьницей посреди шумной улицы.
Не появись она в его жизни, что было бы? Кутежи с приятелями, ночные посиделки в обезьяннике, сменяющие одна другую девушки и липкое чувство одиночества. Это странное чувство, когда ты в
толпе, но в то же время один.
Весело болтающий Абрамов наслаждался этими минутами. Его никогда раньше не окружали друзья
и тем более рядом с ним не было красивой подруги, которую он уже считал своей девушкой, потому
что они не смогут быть просто друзьями после всего, да и не хочется. Познав то, что открыла ему
Марина, теперь было сложно отказаться и вернуть всё на круги своя.
И только беззаботная Корнилова не хотела думать ни о чём, живя одним моментом, данной
секундой и минутой, когда ей было хорошо, как никогда прежде.
Беспечная юность, та пора, когда мы совершаем ошибки и учимся их исправлять. То самое время, когда нужно жить, дыша полной грудью и идя вперёд, не останавливаясь перед преградами. Чем
выше барьер, тем приятнее его преодолевать. И пусть ты никогда не сможешь преодолеть какой-то
свой барьер, но цель должна быть, ибо без неё нет жизни, а есть лишь жалкое существование.
Пока мы молоды… Сколько всего можно сделать, чтобы потом, в старости, не сожалеть об
упущенном!
Юность… прекрасное время!
Глава 29
- Поздно мы сегодня, - Глеб поёжился от ветра. - Маршрутки уже не ходят, тебя подвезти до дома?
- Подвези, – Антон кивнул и покосился на шатена: - Твоя доброта подозрительна.
- Параноик, – Савкин сел за руль и, дождавшись, когда Тимошин устроится на соседнем сиденье, выехал на дорогу.
- Как Тёма?
- Он у родителей пока, заберу на выходных.
- А Ярик ?
- Забудь.
- В смысле?
- Он ушёл.
- Значит, понял, что его время вышло, – блондин задумчиво посмотрел в окно.
- Ты о чём?
- Ни о чём. Прикинь, тебя бросили! – первокурсник улыбнулся.
- Ага, уже дважды, – хохотнув, шатен покачал головой. – Никогда бы не подумал.
- Кстати, я сегодня ничего не сломал.
- Поэтому я добрый.
- Ой, ты поворот к Аньке проехал! – Антон засуетился.
- Я знаю.
- Глеб?
- М?
- Что происходит?
- Мы едем домой.
- Я понял, но ты проехал поворот!
- Забыл дорогу? Нам следующий нужен.
- Мы к тебе? – Тимошин замер.
- Нет, - Савкин обернулся на мгновение, - к нам.
- Я тебя ненавижу.
- За что?
- Ты всегда получаешь то, что хочешь, будь это вещь или человек. Когда-то ты захотел меня и взял.
И я сейчас не говорю о физических действиях, нет, ты берёшь всё, целиком, без остатка.
- В этом ты не отстаёшь от меня, – шатен повернул к дому и, заглушив мотор возле подъезда, тихо
произнёс: - Я тоже ненавижу тебя, потому что без тебя хоть в петлю. Я так и не смог научиться жить
без твоего присутствия, и это бесит, ведь раньше не было такого. Почему ты? Я миллион раз
спрашивал себя, но не мог ответить на этот вопрос. Просто это ты. И, чёрт возьми, что бы ты, сучонок , ни сделал и ни сказал, я всё равно не могу забыть тебя!
- Глеб?
- А?
- Ты мне сейчас в любви признался? – отстегнув ремень, Антон повернулся и, довольно улыбаясь, посмотрел на Савкина.
- Не дождёшься, маленький засранец, – выйдя из машины, парень хлопнул дверцей.
- Уху! – Тимошин выскочил следом и, взмахнув руками, заорал: - Ледяной принц втрескался по
самое не могу!
- Идиот! – включив сигналку , шатен за шкирку потащил первокурсника к подъезду, матерясь под
нос.
- Нежнее, милый! – блондин заливисто хохотал.
- Придурок, ты своим визгом всех соседей, наверное, разбудил!
- А пусть знают! Ты сам когда-то сказал мне, что важно лишь то, что чувствуют двое, а не то, что
подумают окружающие, – Антон резко остановился возле двери: - Мать твою, сколько же дерьма
должно было произойти, чтобы мы поняли это?
- Не будем об этом, ладно? – Глеб пропустил Тимошина в подъезд. - Всё кончилось, мелкий. Есть
ты, я и Артём, всё будет хорошо!
В лифт они ввалились, жадно целуясь, если это можно назвать поцелуями. Нет, они сосались , как
малолетние подростки, хватаясь друг за друга и залезая руками под одежду.
Возле двери блондин нетерпеливо тёрся пахом о задницу студента и ворчал:
- Открывай быстрее! Я не могу больше, я прямо здесь готов!
- Пожалей соседку тётю Машу! – шатен повернул ключ.
- Всегда ненавидел эту любопытную суку! – толкнув Глеба через порог, первокурсник влетел
следом, захлопывая за спиной дверь и стягивая куртку.
Нервно подрагивающими пальцами он развязал шнурки на кедах, путаясь и шипя. Савкин не
отставал от него и уже стащил через голову джемпер, оставшись в чёрной боксёрке.
- В ванную?
- К чёрту! – рыкнув, Антон вцепился в широкие плечи шатена и прижал его к стене.
- Блядь, как же я соскучился по тебе такому! – ухмыльнувшись, Глеб притянул Тимошина, кусая его
губы и всасывая их поочерёдно.
Никаких нежностей, только страсть, вспыхивающая между ними яркими ослепительными точками.
- Ты позволял ему, скажи? – блондин скользнул рукой по крепким ягодицам и сжал. - Позволял?
- Если скажу да? – карие глаза издевательски сверкнули.
- Не верю! – прохрипев, первокурсник сильнее стиснул пальцы на чужой заднице. - Чувствую, что
врёшь, и меня это злит!
- Не задавай идиотских вопросов, знаешь же, что только тебе, – шепча в самое ухо Антону, Савкин
царапнул зубами хрящ и втянул в рот мочку, выпустив через несколько секунд. – Хочешь?
- Твою мать, мы не доберёмся до спальни! – рывком развернув шатена, Тимошин прижался к нему
сзади, блуждая руками по бокам и бёдрам.
- Ночь длинная, успеем и до кровати доползти, – Глеб толкнулся назад и потёрся о пах блондина.
- Смазка?
- В сумке.
- Готовился?
- А ты как думаешь?
- Бесишь ты меня своей уверенностью в себе!
- Не в себе, а в нас, – шатен опустил руку вниз и сам расстегнул ширинку. - Долго трепаться
будешь?
- Нет, лучше тебя послушаю, – Антон наклонился и, пошарив в сумке, вытащил пузырёк со смазкой.
– Люблю, когда ты громко стонешь, – он снова прижался к Савкину, стягивая с него джинсы и
цепляя пальцами резинку трусов.
- Тебе придётся постараться, – усмехнувшись, Глеб расставил ноги пошире , когда штаны с
боксерами съехали до колена.
- У меня был хороший учитель, – выдавив на пальцы лубрикант , Тимошин скользнул по
промежности к анусу и, не церемонясь, протиснулся в тугое кольцо мышц.
- Не опозорь учителя, – шатен расслабился и прислонился лбом к прохладной стене.
Растягивая проход одной рукой, другой первокурсник приспустил свои брюки, освобождая
напряжённый член.
- Давай уже! – Савкин нетерпеливо повёл бедром.
- Как пожелаешь, – выдавив из тюбика ещё, Антон бросил его на пол, смазал ствол и, приставив
головку к влажному анусу, надавил, проникая внутрь.
- Ох, ты ж, мать твою! – Глеб стукнулся лбом об стену.
- Она меня точно не учила этому, - хрипя, блондин толкнулся глубже и замер на несколько секунд.
Позволив парню немного привыкнуть к себе, он крепко сжал его бёдра и задвигался, кайфуя от
узости тугих мышц.
Движения постепенно становились размашистее и резче, коридор наполнялся прерывистым
дыханием и редкими стонами, воздух густел и раскалялся, обжигая слизистую.
Тимошин старался не потерять нужный угол и бить точно по простате, выдирая из горла Глеба
хриплые звуки, перерастающие в громкие, раскованные и откровенные постанывания. Задрав его
боксерку, он подтянул выше свою футболку и прижался животом к широкой спине, покрывшейся
испариной.
Раздвинув руками упругие ягодицы и натянув кожу промежности, он вколачивался до упора и
выходил, оставляя внутри только головку, чтобы снова мощным ударом вогнать член по самые яйца, хлёстко шлёпающие о задницу.
Снующий туда-сюда поршень со вздувшимися венами, проникал всё свободнее, растрахивая очко и
раздвигая стенки прямой кишки.
- Тош, быстрее! – Савкин, сунув руку вниз, дрочил, изнывая от желания скорейшей разрядки.
- Тогда так, – выйдя из шатена, Антон потянул его на себя и заставил согнуться пополам, после и
вовсе поставив на четвереньки.
Глеб выгнулся в пояснице, оттопыривая задницу и почти ложась грудью на пол.
- Как же охуенно развратно ты выглядишь! – присвистнув, Тимошин опустился сзади и, пристроившись, с лёгкостью вошёл, вцепившись пальцами во влажные ягодицы.
Савкин захлебнулся стоном и начал активно подмахивать, опираясь на колени и локти.
Жёсткий ворс коридорного коврика впивался, корябая кожу, но на подобные мелочи было плевать.
Все ощущения сконцентрировались в области паха, скручивая изнутри.
Шатен больше не тянулся к своему члену, чувствуя, что словит кайф и без этого, а только толкался
назад, насаживаясь на крепкий ствол первокурсника с громкими стонами, которые даже не старался
сдержать.
Подзабытое ощущение наполненности и распираемых мышц доводили до исступления, до воя и
скулежа, до мелькающих перед глазами точек.
Ожесточённо трахая Глеба, Антон выплёскивал накопленное напряжение за месяцы нервотрёпки, отпускал себя, отбрасывая обиды и недовольства.
Теперь не имело значения ничего, кроме горячего потного тела под ним, отдающегося без остатка и
тянущегося к нему.
И плевать, что кто-то считает это мерзким и противоестественным, когда им двоим хорошо до
сорванного горла и ободранной кожи на коленях.
Савкин сводил лопатки и увеличивал прогиб в спине с каждым мощным толчком. Принципы летели
под откос, оставляя лишь животное желание, похоть и чёртово щемящее чувство в груди, которого
он не испытывал до встречи с этим язвительным наглым сопляком.
К чёрту сомнения, недомолвки, подозрения и лишние мысли – тела не могут так врать. Настоящее –
это то, что каждый из них мог не договорить, но показывал на деле в данную минуту, не превращая
секс лишь в набор механических движений, а эмоционально окрашивая его.
- Мел... кий... бля... я... т... бя... оч... ень... – Глеб сбивчиво сипел, не в состоянии выдавить хоть что-
то членораздельное.
- Я то... ж-же... - Антон всё понял и, наклонившись, поцеловал шатена между сведённых лопаток, прикусив мокрую кожу зубами.
Потянув парня за волосы, он заставил его выпрямиться и впился зубами в плечо, вырвав из Савкина
глухое рычание. Развернув его голову, он жадно припал к губам, сминая их, проталкивая язык внутрь
и сплетая с чужим.
Увеличивая амплитуду, он вдалбливался в партнёра, одновременно надрачивая ему, перехватив член
в кольцо пальцев ближе к головке, по себе зная, что на финишной прямой нужно именно так, острее, резче и грубее.
Делая последние толчки, он завалился на спину, ударившись лопатками об пол и утянув за собой
Глеба, стонущего и дёргающегося в оргазме.
Тёплая вязкая сперма стекала по его пальцам, выжимающим всё до капли.
Глеб, придавив Тимошина, с трудом переводил дыхание, ощущая, как его заполняет изнутри чужим
семенем.
Откатившись в сторону, он растянулся, раскинув руки и глядя в потолок.
- Это было что-то, - просипел блондин, подвинувшись к нему и залезая сверху.
- Согласен, – Савкин сглотнул и провёл языком по искусанным первокурсником губам, поглаживая
его по мокрой спине и ягодицам.
- В душ?
- Отличная идея, потому что я ненавижу засохшую в промежности сперму.
- Ты всегда портишь такие моменты! – Антон засмеялся, уткнувшись носом в плечо шатена.
- Извини, – улыбнувшись, Глеб крепко обнял Тимошина, наслаждаясь его близостью.
- А кое-кто признался!
- Мелкий, заткнись. Я просто был не в себе.
- Угу, в тебе был я.
- Идиот.
- Мудак.
Они молчали несколько минут, лёжа со спущенными штанами, перепачканные в сперме друг друга, и улыбаясь, как душевнобольные. Первокурсник тесно прижимался, будто хотел влипнуть в тело
Савкина и уже не отрываться. Крепкие руки обнимали его, придерживая и не давая скатиться.
Спокойствие. То, чего они оба так долго желали, изматывая самих себя и друг друга, то, ради чего
были теперь готовы поступаться собственными принципами и идти на компромиссы.
- Савкин.
- Что?
- Савкин.
- Ну?
- Савкин.
- Чего тебе? – Глеб недовольно рыкнул.
- Ничего, просто пробую на вкус твою фамилию.