========== Глава 2: Сбитые туфли и прочая бытовуха ==========
Утром мелочь будит меня настойчивым:
- Па-ап, просыпайся, мне в школу надо.
Под аккомпанемент будильника требовательные нотки звучат не очень вдохновляюще.
- Две минуты, – бурчу, не открывая глаз.
- Ты всегда так говоришь, – укоризненно.
- Угу, – покладисто соглашаюсь.
- Па-ап, – дитё тянет гласную в попытке разжалобить.
Приоткрывая один глаз, вижу дочку в сиреневой пижаме с зайцем. Белокурую кудрявую голову венчает смешной капюшон с длинными заячьими ушами. Сонькины волосы очень светлые, все мои знакомые беспрестанно сравнивают её с русалкой. От Аньки, наверное, достались, у неё кудри были чуть темнее – я пусть русый, но не настолько. А глаза у Сони мои: серо-зелёные.
Морщась, приподнимаюсь на кровати. Без пятнадцати семь. Кошмар.
- Лады, счас будет тебе завтрак. Иди, одевайся-умывайся.
Ребёнок уходит в ванную, а я с трудом плетусь в кухню. Глаза никак не хотят открываться. Семь минут – десяток гренок, две чашки: с кофе и зелёным чаем – на столе. Газ плюс электрочайник – о чудеса цивилизации.
- Дневник в портфель положила? – спрашиваю, убивая сонливость кофе.
- Угум, – отвечает, хрумкая гренками. – Всё-всё взяла.
Открываю руками шторы, чтобы поморщиться от яркого утреннего света. Можно обойтись без рассола, но я очень даже не против стакана минералки.
- Умница. Как дожуёшь, заплету косу.
Кивает, а я, попивая кофе, включаю стоящий на холодильнике телевизор.
- Клацни на пятый канал, – просит мелкая.
- Ещё чего, – фыркаю, догадываясь, что там будут показывать.
- Тебе что, жалко? – надувается, как хомяк, но с гренкой за щеками смотрится донельзя забавно.
Моё дитё надело заранее приготовленный джинсовый комбинезон с шортами, нацепив под него колготки и белую футболку. Выглядит достаточно мило.
- Фап, – Сонька, дожёвывая «последнюю» гренку, подаёт мне расчёску и резинку. – На.
Шустрая зараза выхватывает пульт и переключает канал, едва я беру предложенные вещи. Заплетая её косу, я имею счастье лицезреть дурацкий японский мультфильм.
- Вперёд, чистить зубы, – завязав смешную резинку с зайцем, тяну дочь к дверям.
Она слушется, а я, подперев рукою щёку, пытаюсь познать прелесть восточной мультипликации.
Ну и рожи. В моё время шедеврами считались «Чёрный плащ», «Чип и Дейл» и «Том и Джерри». Морды звериные, зато – «наши».
- Пап, одевайся уже, – доносится из ванной.
Ага, пора бы, мелочь же дороги не знает, и её нужно проводить.
Выключив телевизор, иду в спальню – искать подходящие тряпки. Когда нахожу и переодеваюсь, Сонька, обутая в новые лакированные туфли, стоит в дверях. Наверх по моей просьбе надела тёплую сиреневую кофту, а теперь стоит, прислонившись к косяку входных дверей.
- Ты такой заспанный, – укоряет со смехом.
- Какой есть, – подхожу причесаться к зеркалу.
Вообще, квартира у нас довольно колоритная: родители Аньки те ещё оригиналы. В коридоре смешная полосатая дорожка контрастирует с громоздким старинным зеркалом на полстены. В спальне: большая двуспальная кровать с чудным сиреневым балдахином и обычная деревянная односпалка, а зала полностью оборудована в чёрно-белых тонах. Большинство окон очень маленькие, но в спальне два на полстены, а через кухню странным образом выходит длинная продолговатая лоджия – полностью наша. В зале рядом стоят три шкафа: один заполнен книгами, второй – сувенирами из различных стран, третий – нашей одеждой. На стенах висят самые разнообразные картины: вышиванки, огромные пазлы, известные репродукции, несколько «подростковых» плакатов. Ощущается дух прежних хозяев, но он не мешает чувствовать себя как дома.
Завязывая шнурки на своих кроссовках, подхватываю зелёный рюкзак с зайцами – везде эти ушастые, спасу от них нет - и вместе с дочкой выхожу в подъезд.
- Мобильник взяла? – спрашиваю, закрывая дверь.
- В третьем кармашке, – кивает.
- Тогда топаем.
Закидываю рюкзак на плечо и беру моё дитё за руку. Школа, в принципе, недалеко, а на всех дорогах светофоры, но по пути два перекрёстка, да и мало чего может случиться. Лучше сам провожу и тогда вздохну спокойно.
Заодно мы рассматриваем местность – ещё не на всё успели поглядеть за прошлую неделю. Хороший город: парк совсем рядом, а если завернуть за угол нашей девятиэтажки, в соседнем доме оборудована кондитерская и кафе.
Часы на смартфоне обещают пятнадцать минут на «прогулку» и ещё парочку чтобы найти нужный класс. Мы успеваем дойти за десять.
Трёхэтажное здание школы невольно внушает уважение. Когда я выбирал для ребёнка учебное заведение, то ориентировался не столько на месторасположение, сколько на условия. Поговорил со здешним директором – неплохая тётенька, и только после того, когда она показала мне школу изнутри, передал из рук в руки необходимые документы. Она же познакомила меня с классной 4 «А» – добродушной немолодой женщиной годов шестидесяти, и мы прониклись друг к другу взаимной симпатией. Разговорились о детях, на всякий случай обменявшись телефонами.
Соня, ничуть не робея, отпускает мою руку, чтобы зайти внутрь. Ей не впервой приходить в новую школу, поэтому я почти не беспокоюсь. Мы вдвоём переступаем порог класса, где дочь знакомится со своей классной руководительницей. Отдав портфель, я стою в классе до звонка и, помахав на прощение рукой, выхожу.
Теперь можно не волноваться.
Прогуливаясь обратно, хочу добраться до рынка. Удивительно, наша квартирка расположена практически в центре города – и до контрольных пунктов вроде ДК, больницы или рынка ехать сравнительно недалеко.
Пройдя по улочкам и сев в маршрутку, я продолжаю рассматривать город. В нём есть, на что поглазеть: где-то расположен автодром и развлекательный центр, где имеется боулинг, каток, кинотеатр и прочие радости жизни. Я успел там побывать, но Соню ещё не водил.
Утром уютные чистые улочки полупустые. Люди либо уже на работе, либо ещё собираются. По мостовой бегут припозднившиеся школьники, а рядом со мной, ухватившись за спинки сидений, стоят несколько отчаянно зевающих студентов. Странно, ещё ни в одном городе, ни в одной деревне я не ощущаю столько спокойного согревающего тепла, а возможно, это потому, что в последнее время мы с дочкой живём практически на чемоданах.
Октябрь. Самая его середина. Листья почти опали, деревья тихо качаются и вздыхают в предчувствии очередного дождя. Большинство птиц улетели, а оставшиеся независимо перечирикиваются, сидя на длиннющей паутине проводов.
Да я прямо поэт, но если без шуток, есть в этом месте что-то такое… вдохновляющее.
Плотнее закутываюсь в синюю ветровку. Последнее время в голову закрадываются неуместные мысли: достоин ли я? Достоин ли ветреный мальчишка – не мужчина – чести воспитывать дочь? Как поступил бы на моём месте другой человек? Первые годы я не задумывался об этом – не было альтернативы: отдать малышку бабушкам-дедушкам – да щас, только через мой труп.
Знаю, я никудышный отец, но лучше уж так.
Вот подошла остановка студентов. Они мигом всполохнулись, добудили закунявшего товарища и протолкались к открытым дверям. Следующая – моя.
Три минуты – и на месте.
Прохаживаюсь по рынку, пока не приглядываю понравившуюся вещь. Бывает, долго ищешь – сам не знаешь что, а потом один взгляд – и понимаешь: вот оно, то, что тебе нужно. Со мной обычно так и происходит.
Покупаю чёрную куртку с забавным рыжеватым мехом на капюшоне. Холода не за горами: у Соньки есть тёплая одёжка, а я раньше перебивался тонкими осенними куртками, пуловерами и свитерами. Выйти в минус двадцать на работу или в магазин в одном свитере, тонких штанах и кроссовках – в моём стиле.
Довольный покупкой, некоторое время разглядываю содержимое прилавков и ухожу. Едва сажусь в маршрутку, звонит телефон. Тёща.
- Алло. Как там, отправил?
Хмыкаю:
- Мам, а ты не подумала, что я сейчас могу спать?
- Проснулся бы, – бескомпромиссно. – Мы с Валей волнуемся. Опять на новом месте, даром – квартира твоя.
Валя – моя мама. После нашей с Анькой свадьбы они крепко сдружились, а охваченные горем, смогли поддержать и мужей, и друг друга, и меня. Но Соньку им и тогда не отдал, и сейчас обойдутся.
- Отправил. Довёл до самого класса. Она привыкла, справится.
- Справится-справится. Ничего вы, мужики, не понимаете, – села на любимого конька тёща. – Девочке подружки нужны, друзья, а у тебя вечно шило в жопе.
- Не начинай, – утомлённо вздыхаю. – Ты позвонила мне мораль почитать?
- Нет… Хотела спросить, как твои дела на личном фронте, ни с кем не встречаешься? Три года прошло, не можешь же ты вечно в холостяках ходить и скакать с места на место. Сонечке нужна женская…
Закрываю глаза, пытаясь подавить вспыхнувшее раздражение. Понимаю, они хотят мне помочь, но…
Не хватало, чтобы присмотрели мне какую-нибудь «вечную домохозяйку».
- Три года, два месяца и шестнадцать дней, – стараюсь, чтобы голос звучал спокойно. – Соне ничего не нужно: женские руки – точно, обойдёмся мужскими. Встречаюсь? Когда бы я успел: мотаюсь из одного города в другой. Некогда отношения строить.
Заезженная, однако по-прежнему опасная тема. Тёща так говорила и год назад, и два. Обычно в ответ я не стесняюсь резко отвечать, но сейчас не хочется ссориться, поэтому молчу.
- Передавай привет. Пока.
Бескомпромиссно отключаюсь, будто наяву слыша хмурые ругательства собеседницы в мою сторону: упрямец, негодник, подлец и прочие существительные.
Всё-таки улыбаюсь: может, оно и к лучшему, что тёща не меняется, а остаётся той же душевной тёткой, которую я повстречал в первый раз, пожаловав к Аньке на квартиру.
Домой, к счастью, добираюсь без эксцессов.
Перерыв в Интернете кучу рецептов, варганю подобие онигири. Перед этим, правда, испоганив немало риса и странной хрени под названием нори.
Критически приглядываюсь к прочно скреплённым палочкам для якобы еды. Этим точно можно есть? По-моему, только глаза выкалывать.
Снова залезаю в И-нет. Оказывается – да, едят, и палки не просто деревяшки, а называются «хаси». Издевательство.
Пока учусь сносно с ними управляться – мелкая же вытребует её научить – проходит куча времени. В качестве подопытных служат хлеб и колбаса: я пытаюсь палками соорудить бутерброд, а затем его съесть. В итоге одна из палочек ломается, кажется, из-за того, что я от недостатка крепких нервов сильно её сжал.
Из-де-ва-тель-ство.
Не знаю, что преобладает: отчаянье или раздражение, когда звонит моя почти тёзка – Александра, для своих – Шурик.
Познакомились мы давно и несколько оригинально: находясь в очередном городе, я заболел. Пришлось идти в больницу. Пережидая очередь, услышал, как одна девушка подошла к другой, стоящей впереди меня, и негромко спросила:
- Девушка, можно я попристаю к Вам с интимной просьбой личного характера? – в ответ на вопросительный взгляд, она продолжила: – Я тут протекаю из всех щелей, у Вас прокладка есть? – после отрицательного мотания жертвы, рыжая, видно, выбрала меньшее из двух зол и, поборов смущение, громко спросила: – Люди, у кого-нибудь есть парашюты для женщин?
Нашлись у одной старушки, и насколько я помню школьные уроки биологии, в таком-то возрасте они были ей без надобности. Рыжая занимала очередь на приём к врачу в соседнем кабинете, но я успел выйти от терапевта до её ухода. Увидев девчонку, сразу же выпросил её номер. И мы до сих пор общаемся, периодически друг к другу ездим. Спали пару раз вместе – в переносном смысле, но секс больше походил на дружеские кувыркания по пьяни.
- Салют, – живо здоровается Шурик, едва я отвечаю на звонок.
- Привет, – невольно улыбаюсь.
Она из тех, кто умеет разряжать негатив одним своим присутствием.
- Уже освоился?
- Не успел. А ты когда в гости пожалуешь?
- Не в этом месяце точно, – смеётся. – Я наконец-то работу нашла. А то универ закончила, а по специальности – никуда.
- Хей, – удивляясь, прекращаю попытки накладывания колбасы на хлеб. – Мне почему не сказала, партизанка?
- Ты первый, кто узнал, – возмущённо парирует. – Даже мамка ещё не в курсе, мы ж с девчонкой коммуналку снимаем, поэтому я маман не докладываюсь.
- Помню, ты говорила. Окей, опустим, как ты сама?
Мы болтаем долго и прощаемся лишь тогда, когда я подхожу к зданию школы. Сони внутри нет – зато на лавке одиноко валяется её рюкзак. Технички посоветовали поискать на школьном стадионе.
Обходя здание кругом, я издалека заслышал поощрительные крики вроде «Давай-давай, с левой!» или «Куда ты прёшь, козёл?!» Сонькин голос – среди них колокольным звоном: «Идио-от, говорили же, с левой!»
Замечая дочь, я почти готов к увиденному, но всё равно не могу сдержать кислой улыбки.
Вокруг одни мальчишки – ни одной девочки. И грязная, пыльная футбольная площадка с двумя воротами. Поле, отведённое под футбол, полностью состоит из земли – только в некоторых местах имеет место расти трава.
Дочкина кофта свалилась с брусьев из комплекта спортивных снарядов по левую сторону, а Соня самозабвенно гоняет с мальчишками в мяч. У самых ворот ей отдают пас, и моё дитё коронным ударом с правой забивает гол. Члены команды облапывают дочь, а она счастливо даёт «пять» всем желающим:
- Класс! Это третий! Круто играешь, – заявляет, видимо, их кеп: грязный от пыли мальчик с веснушками на всё лицо.
А рожа такая хитрющая – мне уже жаль его родителей.
Я решаю, что самое время обозначить своё присутствие:
- Сонь, пошли домой, – громко кричу, чтобы она наверняка услышала.
Сонька поднимает голову и, завидев «постороннего на поле», бросается ко мне. Поймав героиню дня в объятия, хмыкаю:
- Что, малолетний охламон, нельзя было подождать до завтра? У вас физ-ра, взяла бы сменку.
- Нельзя, – бухтит, не отрывая морды от моей куртки, в которую сразу же уткнулась. – У меня важная миссия.
От туфель - одни ошмётки: носки сбиты до основания, кожа испещрена туевой кучей царапин, от «лакирования» не осталось и следа.
- И какая же? – беру дочь за руку и веду вперёд, чтобы забрать кофту.
Хана туфлям – задник на правой отодрался почти до половины.
- Испробовать приобретение, – авторитетно заявляет, поднимая вверх ногу, обутую в относительно целую туфлю.
Ладно, дома разберёмся: если надо, куплю другие, но эти заставлю вымыть вручную.
Ох уж эти дети…
========== Глава 3: Без обид ==========
Среда наступает незаметно. Вчера мы с Сонькой ходили в парк, где она покормила уток, насобирала листьев и попробовала утащить в дом очередную живность.
Соня всегда отличается огромной любовью к животным. Необоснованной и чаще всего невзаимной.
Я, в принципе, не против какого-нибудь компактного домашнего чудовища, но не все арендаторы согласны иметь дело с владельцами питомцев, значит, найти квартиру станет в разы сложнее. А брать животное на год, по-моему, жестоко.
Приручить, чтобы бросить – не по мне. Поэтому обойдёмся.
Отведя Соню в школу, отправляюсь на собеседование, зависнув там часов до трёх. Но когда дочь звонит в третий раз, извиняюсь и выхожу, поднимая трубку.
- Что-то случилось? – спрашиваю первым.
- Нет. Пап, у меня уроки закончились, мальчишки разбежались, сказали, у них сегодня карате. Можно Никита меня проведёт?
- Никита? Какой Никита? – хмурюсь.
- Ты его не знаешь… – начинает Сонька, я перебиваю:
- Сейчас узнаю. Дай ему трубку.
Секундная заминка – и неуверенное дочкино:
- Хорошо.
- Алло, здравствуйте… – решительно начинает некий мальчишка.
- Ты понимаешь, какую ответственность на себя берёшь? – грубо перебиваю.
Ни к чему сантименты.
- Понимаю, но…
- Вот поэтому не суйся. Передай Соне, пусть ждёт меня, я скоро приеду.
Отключаясь, захожу обратно.
- У нас к Вам ещё пара вопросов, – доброжелательно говорит приятной наружности женщина.