– Здесь лежала моя корона, понимаешь? – возможно, излишне горячо (данная тема продолжала оставаться больной) воскликнула я. – Вот, видишь розочку? Это коробка из-под чашки. Ее украли вместе с короной.
– Если бы меня кто-нибудь обвинил в воровстве, – неожиданно раздался голос Мишани, – я бы потребовал доказательств, а потом вчинил иск за клевету, и этот лох выложил бы кругленькую сумму. Правда, не все такие крутые, как я. Я даже среди своего брата-бизнесмена человек особенный. Умный человек! Все знают – с Мишаней лучше не связываться. Он безо всяких распальцовок сделает тебя, как ребенка.
Я оцепенела. Интересно, это завуалированная угроза в мой адрес? Учитывая три пистолета в сумке (для меня, для Насти и на всякий случай, чтобы чувствовать себя комфортно), лезть на рожон не хотелось. Сама виновата – нельзя было говорить на подобную тему громко. Конспирировалась-конспирировалась, да и прокололась! Как бы половчее ответить, чтобы нас с подругой не тронули?
Не успела – ответила Ира:
– Да кому может прийти в голову обвинять вас в чем-то плохом? – удивилась она. – Вы не только умный, вы еще и порядочный. С вами, наверное, все хотят сотрудничать. Не будь я такая никчемная, я бы очень хотела.
– Да ладно, бабы все в смысле ума никчемные, – утешил Иру собеседник. – А мужики – да, они понимают, с кем имеют дело. Но многие завидуют. Я не обижаюсь. Обидно им чувствовать себя глупее.
Разговор плавно перешел на другую тему, и я облегченно выдохнула. Нет, наверное, комментарий Мишани ничего не значит, просто случайная фраза. Однако на всякий случай я решила его пока не обнюхивать. Поберегусь, а то мало ли!
* * *
Вскоре мы приехали в Антверпен. На этот город было отведено всего два часа. Алекс поводил нас по Гроте Маркт – просторной мощеной площади в центре города, продемонстрировал фонтан Брабо, жизнерадостно украшенный отрубленной рукой (слава богу, ее совершенно не видно), пестрящее флагами разных стран здание ратуши, старинный Дом Гильдий и оставил нас у Кафедрального собора, сообщив, что больше в этом городишке смотреть нечего. Не то чтобы я могла с данным утверждением согласиться, однако чувствовала себя удовлетворенной хотя бы тем, что нам таки показали наиболее известные достопримечательности, а не предложили посидеть в кафе и накупить сувениров. Правда, наслаждение экскурсией было неполным, ибо я всю дорогу пыталась обнюхать гида (а кого еще? Сергея бессмысленно, Мишаню опасно, Вовчик куда-то делся, а Алекс – вот он, не сбежит). К сожалению, затея не удалась. Оказывается, вся группа жаждет встать поближе к экскурсоводу, и за эти козырные места идет борьба. А я в искусстве толкания не сильна, привыкнув уступать плацдарм без боя.
Собор Богоматери был огромен, нелеп и прекрасен. Строился он почти два века, так что отдельные его части не вполне сочетались друг с другом, а в интерьере переплелись самые разные стили. Но я не пурист, и мне это нравилось, потому что создавало впечатление не просто здания, а какого-то живого организма. Алекс, разумеется, утаил от нас, что в соборе висят четыре картины Рубенса, однако я хорошо подготовилась дома и сумела их найти.
Время пролетело незаметно, пришлось с неохотой возвращаться обратно в автобус. Далее предстоял длинный переезд, а вечером – Париж. Господи, неужели правда? Слова звучат музыкой: вечером – Париж…
* * *
Когда мы въехали на окраину этого города, у меня буйно заколотилось сердце. Хотя вроде бы – окраины себе и окраины, но ведь Парижа! Потом я вдруг стала узнавать никогда не виденный прежде пейзаж. То ли я жила здесь в прошлой жизни, то ли масса прочитанных книг и просмотренных картин всплыли в памяти и дали этот поразительный эффект. А когда мы ползли по какому-то мосту мимо Нотр-Дам, я вдруг обнаружила, что совершенно счастлива.
– Что, опять напилась? – с завистью спросила Настя. – Дай и мне.
Я повернулась к ней. Действительно, я была пьяна, но спиртное тут было ни при чем. Впервые за последние дни мне стало по-настоящему легко. Даже вина перед Яной за корону загадочным образом улетучилась. Нет, я попытаюсь вернуть пропажу, но заранее твердо знаю, что так или иначе все будет хорошо. Либо корона найдется, либо окажется, что она не нужна. Потому что мир прекрасен!
Скажу еще по-другому. В басне про стрекозу и муравья я скорее муравей – предусмотрительный умник, глядящий вдаль. Однако в наши времена предусмотрительность бессмысленна, жизнь нарушит любые планы. В России, по крайней мере, это так. Глядеть же вдаль – верный способ получить инфаркт от нервного стресса. Лучше жить одним днем, меньше будет переживаний. Вот что подсказывает моя муравьиная сущность, и я упорно принялась переделывать себя в стрекозу. Только преуспела, боюсь, не слишком.
Париж решил сложную задачу в единый миг. Я влетела в него легкомысленнейшей из стрекоз. Я простодушно щелкала фотоаппаратом, хоть и понимала, что на ходу, да еще через окно, ничего не выйдет. Тра-та-та! Я была в Париже.
Оживленный Алекс балаболил без передышки. Конечно, привередливый эстет мог бы найти в его экскурсии недостатки. Например, одна из улиц, по его словам, была названа в честь известного балеруна Дягилева (слова «балерун» в литературном языке нет, а самолюбивый Дягилев за причисление его к танцовщикам, наверное, придушил бы на месте). Но все это было неважно. Алекс любил Париж и был опьянен им, почти как я. Он даже не отвез нас в кафе или магазин сувениров. Мы поехали в Ля Дефанс – так называемый современный район (хотя не знаю, можно ли считать современностью пятидесятые годы прошлого века). Так вот, в этом городе я люблю даже новостройки! Где-то под нами копошились электрички и автомобили, а мы бродили между сверкающими небоскребами, похожими на гигантские зеркала.
Знаменитая Большая арка действительно оказалась неимоверно большой. Алекс сообщил, что в нее можно поместить целиком Нотр-Дам, и еще останется место. Это не мешало ей быть легкой и прекрасной. Ее украшали надписи на разных языках, среди них русская: «Идея, развернутый куб, окно в мир, символ надежды на будущие свободные встречи людей».
Я действительно чувствовала себя свободной как никогда. На газонах сидели и даже лежали, я поняла, что тоже хочу, и в упоении бросилась на травку. Из-под ног порхнула странная ушастая кошка, за ней вторая… ой!
– Это кролики, – объяснил Алекс. – Их тут держат в качестве домашних животных, но часть одичала.
Поваляться среди резвящихся зверюшек мне не дали – пришла пора ехать в гостиницу. Располагалась она на Монмартре. Звучит романтично, однако я знала, что на встречу с непризнанным художником или поэтом рассчитывать нечего – нынешний Монмартр считается опасным негритянским кварталом, где приличной публике не место, зато место нищим русским туристам вроде нас. И плевать! Меня вполне устроят великие тени прошлого. Хотя бы глазами души я увижу Модильяни с Пикассо, ходивших по этим улицам век назад.
Автобус остановился у витрины кафе, Алекс вышел, велев нам подождать. Было десять вечера, кафе закрывалось. Пол его был усыпан бумажными тарелками, одноразовыми стаканчиками и яркими упаковками. Чернокожий уборщик, по щиколотку в мусоре, лениво сгребал его лопатой.
– Да, – констатировала Настя, – такого я не видела даже у нас…
– Я тоже, – согласилась я, не в силах оторвать взгляд от удивительного зрелища. – Парижский мусор… Хочется засунуть его в сумку и увезти домой на память, да?
– Гы! – обрадовался Вовчик. – Мусор в сумку… Ну, ты даешь, Катюха!
Я не слушала. Я смотрела в окно. За окном был Париж.
Алекс вскоре вернулся и повел нас в переулок, где здания лепились одно к другому, причем почти на каждом красовалась вывеска «Отель». Наш назывался «Плутон» – уж не знаю, при чем тут бог подземного мира. Комната, где мы поселились, походила на очень узкий пенал. В туалет требовалось подняться по пяти крутым ступенькам, причем дверь открывалась внутрь, и, пока ее хорошенько не закроешь, унитаз недоступен. Я носилась по тесному пространству, словно оживший мотороллер, и ловко распаковывала вещи.
– Откуда в тебе столько сил? – простонала Настя, едва успевшая сесть и плюхнуть на пол чемодан. – Это какую ночь мы, считай, не спим? Сперва в поезде до Бреста из-за духоты и храпа, потом в Польше нас разбудил придурок, укравший пакет с пюре. Третья ночь в Германии, где у нас сперли корону. Четвертая в Бельгии, где ты напугала Сергея мышью…
Я поправила:
– Нет, ты Земфирой.
– Где ты пыталась Сергея ограбить, а в это время кто-то пахучий пытался ограбить тебя, – нашла компромисс подруга. – Сейчас у нас пятая ночь, и, если мне опять помешают выспаться, я начну рвать и метать. День был тяжелый – Антверпен, Париж, да еще проблемы с твоей короной. Кстати, что ты об этом думаешь?
– О чем? – не поняла я.
– Как о чем? Надо срочно решать, у кого корона, чтобы заполучить ее обратно. Ты собиралась всех обнюхать. Еще нужно протестировать подозреваемых «волком в МВД» – или как его там? Короче, выяснить, что за кретин шлет тебе СМС-ки. Ты кого-нибудь проверила?
– Что? – спросила я. – А? – сказала я. – Извини, я, кажется, забыла, – призналась я.
– Ты сошла с ума, вот что!
– Да, – не скрыла я. – И мне хорошо.
Настя, с завистью на меня посмотрев, кивнула:
– Еще бы! Без ума каждому будет хорошо, да еще с непривычки. Надо же, как на тебя действует этот Париж… Слушай, ты что, куда-то собралась?
– Конечно. Я не для того сюда приехала, чтобы торчать в четырех стенах. Я иду к Сакре-Кёр, а ты?
– Что-что ты делаешь?
– Монмартр – это холм, – напомнила я. – Мы на нем живем. А на вершине холма известная церковь Сердца Христова – Сакре-Кёр. Она очень красивая, и сверху открывается замечательная панорама. Я хочу ночной Париж с высоты!
– Тебя прикончат по дороге, – заметила моя подруга. – Район опасный, кругом шастают безработные негры…
Я махнула рукой:
– Ерунда, кому я нужна…
– Да, – ужаснулась Настя, – ты действительно ополоумела. Тебя же в Питере ночью за порог не выманишь! Ты боишься маньяков!
– Правда? – изумилась я. – Я забыла. Нет, сейчас не боюсь.
– А ноги у тебя не болят? – уточнила Настя.
– Нет. Но ты, раз не хочешь, не иди. Ложись спать.
– Какой сон, если буду думать, что ты в невменяемом состоянии шляешься одна ночью среди преступников! И потом, я тоже хочу, чем я хуже? Раз уж приехала в Париж, должна вести разгульную жизнь, ничего не поделаешь. Только подожди, пока соберусь.
* * *
На разгульную жизнь мы отправились ближе к полуночи, и даже я была уверена, что это, пожалуй, поздновато. Мы с трудом вскарабкались на вершину холма – и застыли, пораженные. Все сияло огнями. Полчища людей ходили, сидели на ступеньках, лежали на траве, что-то продавали и покупали, а специально для Насти кругом непрестанно ездили улыбающиеся полицейские на мотоциклах, внося в картину элемент спокойствия и безопасности. Вид на город был прекрасен. Все остальное тоже было прекрасно. Я была счастлива.
Обратно мы возвращались глубокой ночью. Спустившись по ступенькам, мы почему-то оказались в совершенно незнакомом, причем неосвещенном месте. Меня, впрочем, это не обескуражило.
– Вон там горит какая-то вывеска, – утешила еле волочившую ноги подругу я. – Подойдем и спросим, куда нам.
Рядом с вывеской толпились чернокожие мужчины довольно странного вида.
– Я с ними заговаривать не собираюсь, – твердо заявила Настя. – Я еще не сошла с ума. Тут, похоже, секс-клуб. Называется «Красное колесо».
– Разве «Красное колесо» – не роман Солженицына? – удивилась я.
Подруга кинула на меня полный жалости взгляд.
– Ты всерьез считаешь, что в разгульном квартале Парижа толпа негров собралась среди ночи потолковать о Солженицыне? Тогда посмотри на афишу!
– Афиша непристойная, – кивнула я, – но мы ведь в клуб не собираемся, мы только спросим. В смысле, ты спросишь. Я по-французски не бум-бум, а говорят, английского во Франции не понимают.
– Или делают вид, что не понимают, – ехидно подтвердила подруга. – Так твои любимые французы выражают патриотизм. Пошли отсюда поскорей, на нас уже косятся.
– И куда предлагаешь идти? Я лично не представляю. Ладно, раз ты такая деликатная, спрошу дорогу я. Как это будет по-французски? Я повторю.
– Название улицы у нас какое? – уточнила Настя.
Я пожала плечами.
– Понятия не имею. А ты?
– Я его, кажется, вообще не слышала. Ладно, а гостиница как называется?
– Что-то из греко-римской мифологии… – я запнулась.
– Зевс? Венера? Афродита? – перечислила подруга.
Я отрицательно покачала головой.
– По-моему, не то.
– Геракл? Эндомион? Амфитрион? – уже довольно нервно продолжила Настя.
Я засмеялась.
– Тут и слов таких наверняка не знают! Нет, название простое.
– О господи! Сумасшествие, похоже, заразительно. Ладно ты, но я-то как могла уйти, даже не подумав, куда буду возвращаться? И что теперь делать, а? Перебирать греческих богов с героями?
Моего хорошего настроения не могло поколебать ничто.
– Ничего страшного, я примерно помню, как выглядит наша улица. Нам наверняка помогут. Как будет по-французски «узкая и кривая»?
Однако Настя посмотрела на меня столь сурово, что приставать к ней дальше не захотелось. Тем более, я вспомнила, что могу обойтись собственными силами. Не зря же я приобрела специально для поездки русско-французский разговорник! Там приводятся самые расхожие фразы, причем с транскрипцией. Наверняка мы не первые потерявшиеся в Париже, и разговорник подскажет, как обратиться к аборигенам.
Вытащив тоненькую книжицу, я принялась ее листать. К тому времени наше долгое стояние вызвало интерес у толпящихся негров, и парочка из них приблизилась к нам. Решив, что момент удачный, я быстро долистала до нужной темы и, запинаясь, прочла по-французски: «Я заблудилась». Ведь это ровно то, что нужно, правильно?
Аборигены одобрительно закурлыкали, и я перескочила к следующей фразе: «Я забыла название своей гостиницы». Замечательный разговорник, тут есть все! Так, что дальше? Вот: «Я забыла название улицы». И, наконец, главное, ради чего стоило заморачиваться… ага, нашла. «Отвезите меня туда, пожалуйста!» Довольная собой, я обернулась к Насте.
– А ответ слушай ты, я не пойму.
Впрочем, переводчик не потребовался. Радостно улыбнувшись, негры схватили нас за руки и потянули к двери в клуб. Я попыталась вырваться – не тут-то было! В тот же миг раздался душераздирающий звук. Я не оцепенела от ужаса лишь потому, что уже слышала его раньше, когда моя подруга пела Земфиру. Не знаю, что она пыталась изобразить сейчас, но на аборигенов подействовало – они ослабили хватку.
– Бежим! – прошипела Настя, и мы помчались. Топот погони звучал за нашими спинами, и мы неслись, неслись, неслись…
Очнулись мы на очередной незнакомой улице. Впрочем, церковь Сакре-Кёр благополучно возвышалась неподалеку, так что Монмартр мы покинули вряд ли.
– Так и помереть недолго, – еле дыша, сообщила мне подруга.
– О, – обрадовалась я, – я вспомнила название отеля. Плутон – бог смерти и подземного мира. Осталось его найти.
Рядом оказалась автобусная остановка, на которой стояла молодая женщина – уж не знаю, чего она ожидала в три часа ночи. Настя заговорила с ней по-французски, я уловила лишь слово «Плутон». Женщина оглянулась по сторонам и поманила нас в ближайший переулок.
– Она не знает нашей гостиницы, – шепнула мне подруга, – но говорит, что обязательно ее найдет.
– Надо же! – восхитилась я. – Какие удивительные люди эти французы! Бросила все и отправилась помогать нам.
Настя пожала плечами.
– А как бы ты поступила, если б на Невском к тебе подошли иностранки и на ломаном русском принялись лепетать, что потерялись?
– Зато теперь я понимаю, почему отель называется Плутон.
– Бог смерти… – мрачно заметила Настя. – Думаешь, нас там прикончат?
– Нет, это в честь планеты, а не бога. Про существование планеты Плутон люди много лет знали, однако обнаружить ее не могли. Вот и мы так же.