– Знать не знаю, – внимательно рассматривая пустой стол, огрызнулся гулевой атаман.
– Запираться глупо. – Я покачал головой. – Сейчас только от вас зависит, посадят ли вас на кол, точно пугало, или же, принимая во внимание помощь следствию, вы пойдете по делу свидетелем.
– От того, кого вы ищете, идти-то, может, и идут, да только далеко не уходят, – вздохнул батька Соловей. – Потому как ноги из задницы выпадают.
– Это все только слова, – отмахнулся я. – Если вы проявите должное благоразумие, то будете включены в программу защиты свидетелей. Вам будут предоставлены дом, охрана, средства к существованию. Все это, если пожелаете, в другой стране. Если же нет, – я развел руками, – Нычка свидетель – я сделал все, что было в моих силах. Решайте сами, но помните, с вашим малахольным фокусником я бы не стал даже разговаривать, его бы колесовали на месте. Но вы не производите впечатления законченного идиота. Думайте! Пока что ваше спасение в ваших руках. Заказчика мы все равно найдем, но вам, после того как на дыбе хрустнет ваш хребет, от этого будет ни холодно, ни жарко.
Молчание затягивалось, и я лихорадочно обдумывал новые доводы, способные обтесать несговорчивого разбойника до применения средств «реалистичного устрашения».
– Задавайте ваши вопросы, – мрачно процедил криминальный авторитет, наконец прерывая затянувшуюся паузу.
– Итак, имя и прозвище вашего хозяина?
– Не ведаю, – со смаком проговорил Соловей-разбойник.
– Клин! – Кулак И.О. государя опустился на столешницу сантиметрах в пяти от физиономии допрашиваемого. – В натуре этот свистун нас за фраеров держит! Я тебе по жизни говорю…
– Правду баю, – сквозь зубы процедил хмурый атаман. – Не то что имени и прозвания не ведаю, а и лица в жисть не видал.
– Угу, – с тяжким вздохом кивнул я. – Не был. Не участвовал. Не привлекался. Значит, все-таки решили запираться. Зря, абсолютно зря. Следствию доподлинно известно, что сегодня, около полудня, сразу после нападения вот на них, – я кивнул в сторону стременного, – вы имели разговор с заказчиком. Как вы понимаете, разговор прослушивался. Он запротоколирован и подшит к делу. Так что мы можем обойтись и без вас. Если вы действительно считаете, что быть разодранным четверкой коней лучше, чем жить в тихом месте…
– Я все как есть сказываю, – угрюмо прервал мои увещевания Соловей. – Говорить – было дело, говорил. И не токмо ныне. А ведать, кто да что, – не ведаю.
– Поясните, – напрягся я.
Страхолюдный пленник обвел глазами внимательно слушающую публику, набрал полную грудь воздуха и с шумом выдохнул, поднимая осевшую на мебели пыль.
– Стало быть, как дело-то было. Давно, еще в былые годы, до короля Барсиада, озоровал я на старом тракте, что из Торца Белокаменного в Елдин-град ведет. Силушка у меня и тогда уже водилась немалая, от свисту у коней ноги подгибались, люди с седел точь-в-точь снопы валились. Ну, известное дело, коли медок хлебать, так большой ложкой! Удумал о себе много чего. Всякую сторожкость потерял. Вот сижу как-то на дубах заветных в засаде, поджидаю купчину переезжего али путника с богатой поклажей. Вдруг, глядь – витязь на коне, зерцало на нем золотым огнем так и пышет. Шелом – не простой железный колпак, а еловец с личинною. Меч – харлужник.
Соловей-разбойник отрешенно махнул рукой:
– Одно слово, как есть справный витязь. И надоумила ж меня нелегкая свистануть ему!.. – Новый тяжкий вздох возвестил о том, что события давно минувших дней очень ярко отложились в памяти разбойника. – Ну, я, стало быть, свистанул, а он только к конской шее приник, да затем со всего маху швырь в чело мне булавой. Да так, что и не знаю, как токмо жив остался! Сверзился наземь с дуба, дух из меня вон. А витязь аркан мне на ноги привязал да за собой в Елдин-град приволок.
– Это Светозар Святогорович был, – пояснила фея.
– Он самый, – со вздохом подтвердил Соловей-разбойник, прикладывая лапищу к голове, вероятно, к тому месту, куда пришелся удар палицы. – Выходили меня лекаря на пагубу злую. Едва в колодках опосля того не сгнил. С тех пор громких звуков не выношу. Голова, точно наковальня под молотами. Бывало, свистнешь всего-то вполсилы, опосля день башкою маешься… Словом, приволок меня витязь в Елдин-град на аркане. Ему хвостней полную шапку отсыпали, а меня продали в услужение к кобольдам в подземные храмины. Три года тачку катал, Солнцелика не видал. Думал, уж совсем конец мне придет. А только как-то ночью разбудил меня стражник и поволок в какую-то черную-черную комнату. Такую темную, что и носа своего не разглядеть.
– А там на черном-черном столе черный-черный гроб?! – радостно предположил Вадюня, не слишком, видимо, заботясь о поддержании величественного имиджа исполняющего королевские обязанности.
– Ничего такого в помине не было, – нахмурился Соловей-разбойник. – А и было бы, я б не узрел. Стражник меня в ту комнату впихнул, дверь на засов, и поминай как звали! Ну, думаю, все – смертушка моя пришла! Ан не-ет! Вдруг глас из мрака: «Ну что, Соловей, как оно, во глубине земли? Сладко ли?» Ну, вестимо, что не сладко. А глас далее вопрошает: «Желаешь ли вновь на волю?» Я в ответ: «Желать-то желаю, да чем за то платить надобно?» А мне, стало быть: «Плата с тебя будет – верная служба, да от добычи десятина. А за ту службу я тебя от всякой напасти уберегу».
– Прикинь, Витек, кто-то здесь солидно крышует!
Я молча кивнул.
– При таких-то делах и толковать не о чем! Имя у меня уже звонкое было. Силушки не занимать. Как не согласиться? Тут голос исчез, а затем стражник меня в барак поволок. Я было подумал – что за шутка такая. А поутру вывели колодников под землю идти, всех опустили в клеть, а про нас точно забыли.
– Про кого это «про нас»? – уточнил я.
– Про меня и про Фуцика. Мы с ним одной цепью скованы были. Стражник вроде как по нужде отлучился, а мы, глядь – калитка не заперта! Мы туда. У стены коновязь, у нее два коника. У одного из них на спине переметная сума, а в ней – на тебе! Одежа, по сотне хвостней на брата, ключ от скрепов наших и волшебное зеркальце. Так-то! И, стало быть, лишь я зеркальце в руку взял, оно волнами пошло, да не высветлилось, а только вновь оттуда знакомый глас слышится. И надо сказать, глас – ни мужской, ни женский, точно и не людской вовсе. Точно зверь дикий человечьи слова молвит.
– Всяко бывает, – буркнул Злой Бодун, вспоминая встречу на лесной тропе с Коло Шаровая Молния.
– Взял я, значит, зеркальце, – повторил Соловей, – а оттуда речь человечья. Мол, я уговор соблюл, и ты ж, смотри, не оплошай. С тех пор уж немало лет минуло, а таких дел, как нынче, прежде не случалось.
– Понятно, – кивнул я, хотя, честно говоря, это было неприкрытой ложью. Ничего понятного в деле пока не намечалось. – Стало быть, вы своего хозяина не видели и не знаете?
– Истинная правда, – вздохнув, согласился злосчастный лиходей.
– Но он-то вас через зеркало видеть может? – предположил я.
– Вестимо, может. А то как?
– Угу. Вот и славно. Стало быть, сейчас вы свяжетесь с хозяином и сообщите ему, что поймали Юшку-каана. Делли, ты сможешь навести образ Юшки на господина стременного. – Я кивнул на спутника Оринки. – Надеюсь, вы согласитесь нам помочь?
– Отчего ж не помочь благому-то делу?
– Стань передо мной ровнехонько, – внимательно осматривая гридня, проговорила фея. – В самый раз будет!
– Вот и отлично. Вот и хорошо. Скажете, что тот Юшка-каан, который нынче в Елдин примчался, – подложный, Фуцикова работа. А этот – что ни на есть истинный. И чтобы передать эдакую птицу, вам нужна личная встреча. Все понятно?
– Уж куда яснее, – вяло огрызнулся Соловей-разбойник. – Да только…
– Выполняйте, – резко отчеканил я.
Глава 8
Сказ о встрече с неизведанным
Проглот валялся на спине и удовлетворенно курлыкал. Первый раз, когда я увидел подобную картину, я никак не мог сообразить, каким образом этому совершенному боевому организму удается кататься по земле, не повреждая крыльев. Однако приходилось констатировать, что творец вполне успешно справился с задачей. Получившийся образец гибридной твари оказался не просто живучим и вполне приспособленным к этому миру, но, я бы даже сказал, не лишенным изящества.
Сейчас грифон блаженно отдыхал, растянувшись в зеленой мураве, подставляя для дружеского почесывания розоватое брюхо, проглядывавшее сквозь песчано-желтую шерсть. В лапах животины, точно призовой венок, красовалось диковинное растение, которое я уже имел возможность наблюдать по ту сторону зеркальной глади.
Мои познания в ботанике и в школьные-то годы с трудом можно было признать средними. А сейчас и вовсе из всяких дикорастущих объектов флоры, не считая, понятное дело, знакомых с детства деревьев, цветов и садово-огородных культур, я мог гарантированно опознать только сурепку, и то лишь потому, что таково было прозвище нашей школьной учительницы ботаники.
Так что ни вид этой лианы, усеянной какими-то кокетливыми завитками, ни ее местное название – «волчья плеть» – не говорили мне ровным счетом ничего. Одно было понятно даже без лекций о происхождении и произрастании этого ботанического экспоната – любой, кто попытался бы отобрать у Проглота его трофей, был обречен на неудачу и, вероятно, ощутимые телесные повреждения.
Возчики, наблюдавшие беззаботные игры нашего грифона, нерешительно жались у телег, опасаясь чесать подставленное брюхо и старательно удерживая на месте своих до недавнего времени смирных лошадок, ничуть не обрадованных соседством опасного зверя.
Когда началась заваруха с колокольным звоном, крепкие житейским умом селяне, быстро сообразив, что оказались в ненужное время в ненужном месте, старались держаться тише воды, ниже травы. Теперь, лишь только грохот, лязг оружия и пожар стихли, их вдвойне, а может, и втройне, заботил вопрос о том, как бы получить причитающуюся оплату и убраться отсюда подобру-поздорову.
Ночная тьма, вплотную подступавшая к воротам замка, похоже, их ничуть не останавливала. Вероятно, дорога отсюда к родимым очагам была ими давно освоена. Но желания – желаниями, а отсутствие моста – факт, который не объедешь. Если ты не фея и не грифон, перелететь через ров, а тем более преодолеть его на возу – никаких перспектив. Поэтому недовольная вынужденным простоем публика, раздраженно переговариваясь, ожидала явления победителя, чтобы предъявить ему финансовые и все прочие возникшие претензии.
Появление на крыльце Соловья-разбойника в нашем сопровождении было встречено таким недобрым гулом, что даже Проглот ошеломленно вскочил на ноги и угрожающе захлопал мощными крыльями. Пленник обвел столпившихся возчиков брезгливым взглядом и криво усмехнулся.
Задуманная операция пока развивалась вполне успешно. После дополнительных настойчивых увещеваний вошедший в раж разбойник героически описал своему неведомому благодетелю, каким образом ему удалось пленить окруженного войском каана. Как хитроумный Фуцик, приняв вид именитого пленника, увлек за собой кортеж, чтобы в нужный момент исчезнуть и оставить с длинным носом «голубых хряков».
Скрытый во мраке заказчик, вероятно, удовлетворенный окровавленным псевдо-Юшкой, назначил встречу в предутренний час в лесу, близ стен Елдина. Я хмурился, чтобы скрыть ликование. Это была уже не ниточка, это был канат, якорный трос, аккуратно выбирая который, в конце концов, можно достать то, что спрятано в глубине.
Чувствуя близость разгадки, я торопился покинуть лесное убежище, тем более что не ровен час сюда могли нагрянуть толпы разбойников, призванные на помощь бежавшими из-под стен собратьями. Однако взволнованная происходящим бригада местных биндюжников, похоже, вовсе не была настроена выпускать кого бы то ни было без оплаты по счетам. Конечно, при большом желании мы вполне могли удалиться из лесного замка, не спрашивая чьего бы то ни было согласия, но зачем устраивать побоище там, где можно разойтись миром.
Пока я раздумывал над убедительными и в то же время не кровопролитными доводами, Вадюня шагнул вперед и, подняв в повелительном жесте руку, провозгласил:
– Мужики! Я вам конкретно говорю, как И.О. нашего крутого и наваристого короля, вы чисто свободны!
От телег послышался невнятный ропот. Должно быть, крепостная зависимость на этот час была давно отменена. Однако сия новость еще не докатилась до подурядника левой руки Уряда Коневодства и Телегостроения.
– Ша, народ! – перекрыл нестройные голоса возниц мощный бас Ратникова. – Я типа не понял, че за галдеж?!
– Ездку делали, платить кто будет? – послышался «голос из зала».
– Да все путем, базара нет, – заверил Вадюня. – Все, что здесь нароете, – ваше! Конкретно дарю.
Крики одобрения, которыми были встречены последние слова, подтвердили, что возницам доподлинно известно чего, где и сколько искать в хранилище разбойничьей добычи.
– Но тока ж вы типа прикиньте. Мы щас натурально отсюда валим, а дальше как хотите, так и крутитесь!
Вдохновенная речь моего друга утонула в нестройном шуме благодарственных выкриков. Никогда еще его ораторский пыл не вознаграждался столь бурным припадком народной любви. Сообщение, что замок отдается на разграбление, было воспринято с тем же энтузиазмом, с каким встречают выстрел стартового пистолета замершие в напряженном ожидании бегуны.
– Угу! – глядя на опустевший двор, кивнул я. – Можно отправляться в путь. Кстати, Делли, – я поглядел на синебоких скакунов в привычном уже для этого мира виде, ожидавших появления хозяев, – а мы-то как без моста обойдемся?
– Да ну! – отмахнулась фея. – Ты что же думаешь, я их сюда вручную волокла? У меня с собою скатерть-дорога. Какой еще мост тебе нужен?
– Проглот, морда негодная! – с деланной суровостью прикрикнул я. – Бросай траву, мы уезжаем!
Валявшийся возле замерших скакунов грифон навострил уши, вскочил на лапы, но, похоже, с зеленой веткой и не подумал расставаться.
– Это ж волчья плеть! – удивленно покачала головой Оринка, словно поражаясь нашей дикости в столь банальных вопросах. – Он ее нипочем не бросит.
Мы ехали неспешным шагом. Конь Юшки-каана, как бы ни был он хорош, не мог поспеть за волшебными жеребцами нашей конюшни, а кроме того, мнимый глава Союза Кланов был вполне реально ранен, и хотя раны, как выяснилось, не представляли особой опасности, раструсить бедолагу стремительной ездой было нежелательно.
– Грифон волчью плеть ни за что не бросит, – вещала Оринка. – Промеж них закон такой положен: кто таковое растение отыщет, непременно его из земли должен выдрать да в гнездо притащить.
– В гнездо? – покачал головой я, прикидывая, как далеко, должно быть, находится отчий дом несущейся рядом с синебокими жеребцами зверушки. – Это почему ж так?
– Так ведь каждому ведомо! – вновь подивилась моей дремучести кудесница. – Волчья плеть черных волков прочь отгоняет. А эти самые твари как есть первые враги грифонов. Все норовят малых детенышей из гнезда исхитить.
– Не доводилось ничего о них слышать, – честно сознался я, не слишком, впрочем, прислушиваясь к речам сидевшей за моей спиной спутницы. – Серых видел, а этих…
Куда больше меня сейчас волновала предстоящая встреча, неведомый хозяин Соловья-разбойника и его не слишком обычная манера действовать. Кем бы ни оказался обладатель таинственного гласа из темноты, ему доподлинно было известно, когда и откуда будет возвращаться в столицу Юшка-каан. А уж если он и засаду на пути главы Союза Кланов успел подготовить, то, стало быть, ему и об исчезновении короля Барсиада было известно одному из первых. Вполне возможно, что и к самому его исчезновению этот тип имеет непосредственное отношение. С чего бы ему иначе пытаться залучить в свои объятия столь высокопоставленного гостя. Охота на претендента – забава небезопасная.