– Клин, ты в натуре че-нибудь понимаешь? – шепотом проговорил Злой Бодун.
– Да что тут понимать? Юшка продал государя, чтоб завладеть престолом. Мы это в принципе с самого начала подозревали. Мурлюки ему в этом активно помогли. Каким образом – непонятно, зачем – неизвестно, куда вся эта сановная камарилья подевалась – и вовсе никому не ведомо. В уплату за помощь каан наверняка обещал захребетникам свою безмерную преданность и, судя по тому, что речь зашла о полканах и золоте, – остров Алатырь под военно-морскую базу. Если бы Делли не удалось отговорить Базилея от идеи ввести дружины в Субурбанию – мурлюкский флот очень быстро оказался бы в мягком подбрюшье Груси Золотой, Зеленой и Алой.
– Стремно как-то! Хрен его знает, как себя полканы поведут? Я так типа прикинул, они народ крутой, дальше некуда. И так, чисто по жизни, я что-то не вдупляю, че, после мутилова с жабсами эти фраера так легко отстегнули горы рыжья и всяких брюликов ни за хрен собачий?! Они в натуре совсем малахольные?!
– Н-да, – после минутной задумчивости согласился я. – Чем дальше, тем страньше. Ладно, послушаем, может, гость чужедальний еще чем порадует?!
– …Вот сразу после обеда и сможете полюбоваться. – Голос мурлюкского правительственного агента звучал с изрядной долей самодовольства, присущего коммерсантам, прославляющим свой товар: «Самый наилучший в мире! Революционные технологии! Радикальный подход к решению ваших проблем!»
– Что ж, непременно! Буду рад! Весьма рад! – Юшка-каан громко хлопнул в ладони, послышался тихий звук открываемой двери и чеканный грохот шагов.
– Сей отменно храбрый витязь сопроводит вас на прогулке. Вы сможете полюбоваться здешними красотами, не опасаясь ни дикого зверья, ни чужих глаз.
– Вот и прекрасно. Назови свое имя, воин.
– Финнэст, – отчеканил вошедший. – А по прозванию Ясный Беркут.
– Что ж, следуй за мной. Да не отставай!
Следующие несколько минут эфир был заполнен приемом рапортов о готовности к званому обеду. Это была звучная сага об остроте и пикантности соусов, подборе тонких вин к сырам, рыбе и мясу, непревзойденной изысканности десертов, рассказ о которых заставлял сердце обливаться кровью, а желудок томиться и страдать в невысказанной тоске. В общем, форменное издевательство над изрядно проголодавшейся следственной группой. И как уж тут не взыграть праведному гневу?!
Рассуждения о методах жарки каплунов и рецептах фаршировки пулярок закончились, сменившись однообразным звуком шагов. Должно быть, Юшка в волнении ходил по комнате, поскольку никаких посторонних шумов не было слышно. Наконец тихо скрипнула дверь, и мы услышали голос Оринки:
– Прощенья просим, коли потревожили некстати. Мне сказывали, будто вам нездоровится, и вы кликать меня изволили?
– Нездоровится?.. О да! Я весь горю! Сердце мое колотится часто-часто. Вот, послушайте!
– Ну что вы! – недовольно вскрикнула девушка.
– Нет-нет, не отдергивайте ручку! Одно ваше прикосновение приносит мне облегчение. Поверьте, эта страсть обжигает меня! Я не могу совладать с ней! Она бурлит и клокочет так, что я задыхаюсь, и не в силах думать ни о чем, кроме вас!
– Так, стало быть, ваше преимущество, коли задыхаетесь, то вам на воздух надобно, – мягко увещевая, ответила Оринка. – И крючочек на кафтане, вот здесь, у шеи, расстегнуть. При такой напасти первое дело – духу волю дать.
– Волю, конечно, волю! – судя по звуку, Юшка-каан с силой рванул ворот своей парадной одежи, от чего украшенные каменьями застежки, оторвавшись от узорчатого фряжского сукна, дробно застучали по полу. – Я так желаю пройтись по лесу, услышать нежное пение соловьев, испить ключевой водицы. Прошу, идемте со мной! Там вы сможете избавить меня от страданий!
– Да откуда ж соловьи по осени? – начала было девушка, однако действия не в меру пылкого ухажера, вероятно, в корне пресекли замечания юной натуралистки. – Негоже это! – с трепетом в голосе вскрикнула она. – И вам-то славы не добудет, и мне – укор. А тут еще не ровен час Финнэст нас приметит. К чему все это?
– Я повелеваю вам идти! – В голосе каана больше не слышалась та сахарная интонация, с которой завзятые сердцееды улещивают неопытных девиц. – А Финнэст не увидит. Мое вам слово. Я отослал его по неотложному делу… далеко и надолго.
– Я повинуюсь, – чуть слышно произнесла Оринка. – Но деяние сие недостойно вас.
– Слышать ничего не желаю! Извольте повиноваться! И коли подобру, так и поздорову.
Глава 17
Сказ о том, что не всяк улов к обеду
Безапелляционное приглашение совершить променад в тиши аллей не замедлило произвести должное впечатление на самовольных слушателей.
– Ну, я типа пошел? – с улыбкой крокодила, приметившего спускающуюся к водопою антилопу, не разжимая зубов, прошелестел Вадюня. – Встречу высокого гостя.
– Вадик, одна просьба… – предчувствуя недоброе, начал я.
– Понял, не дурак. Ща мы ему такую лыбу через все лицо нарисуем, что он есть через задницу будет!
– Этого-то я и боюсь, – глядя вслед могутному витязю, печально вздохнул я, но кустарник уже сомкнулся за его спиной.
Несмотря на рост и богатырские габариты, которыми у нас в городе славилась вся семья Ратниковых, Вадик двигался тихо, и лишь взмахи потревоженных веток позволяли судить о его перемещениях.
Между тем, распираемый нахлынувшими чувствами, каан самозабвенно, с пришептыванием и придыханием исполнял арию певчего дятла, стремясь пробраться к душе юной прелестницы через ее нежные ушки.
– Очаровательница, зачем вам этот солдафон? Что он видел в своей жизни, кроме рек пролитой крови и растерзанных тел, идущих на прокорм воронью! Может ли он оценить сокровище, волею случая попавшее в его грубые руки?! Что может он дать вам?
– Неправда! – обиженно прервала его спутница. – Он душевный!
– Душевный?! Я не ослышался? Финнэст, вся жизнь которого лишь схватки да скачки, кажется вам душевным? О сердце мое, что же вы тогда знаете о душевности! Наивность юных лет застит вам очи! Вы жестоко обманываетесь! Когда из вашего дружка в какой-нибудь сече, а то и попросту в пьяной драке, вышибут дух вон, кто, скажите, кто позаботится о вас? Кто утрет ваши слезы? А это, попомните мои слова, может произойти скоро, очень скоро! Поверьте мне, вам нужен друг. Человек знатный и богатый, который может устроить вашу жизнь. Будьте моей! И когда я стану королем, вы будете королевой – королевой моего сердца!
– Нет! – покачала головой девушка, наконец появляясь в поле нашего зрения.
– Что ж так?! – хватая за руки Оринку, раздосадованно выпалил неудачливый герой-любовник.
– Вы никогда не станете королем, – стараясь освободить сжатые мертвой хваткой запястья, уверенно, точно приговор, выдохнула кудесница. – И я никогда не буду вашей. А друзья у меня уже есть.
– Кто? Лесовики да кикиморы?!
– Ну, типа я, – выступая из-за дерева, скромно объявил Вадим Злой Бодун Ратников. – Привет!
Это приветствие сопровождалось действиями, недопустимыми в кругу цивилизованных людей, хотя вполне приемлемыми в ходе ожесточенных парламентских дебатов. Справедливости ради должен заметить, что в Вадюнином исполнении эта серия вразумляющих жестов была не только эффективна, но и эффектна.
Изысканный правый крюк, не оставляя выбора, бросил встречную голову на рвущийся вперед кулак левой руки, а затем вновь правой короткий прямой – и тело вельможного донжуана рухнуло на тропу. Голубое, в белых перьях облаков, небо застыло в распахнутых глазах каана, но сейчас он его, похоже, не видел.
– Нокаут, – внимательно оглядев конкурента, емко зафиксировал Вадюня, не дожидаясь начала отсчета.
Верность его диагноза была бесспорна, но вблизи не было ни рефери, чтобы остановить поединок, ни врача, чтобы оказать пострадавшему первую помощь.
– Осторожнее! – тихо вскрикнула Оринка.
Рядом с Вадимом из-за ближайших ракит вырисовались фигуры стражников в бесформенных балахонах.
– Не боись! – отмахнулся Ратников. – Это типа наши. Ну-ка, парни, хватайте этого кренделя за ноги! Неча ему проход загораживать!
Спустя пару минут почти бездыханное тело вождя Союза Кланов «Соборная Субурбания» лежало у наших ног, всем своим видом отказываясь отвечать на вопросы.
– Угу. Угу. Похоже, последние два удара были лишними, – прокомментировал я увиденное.
– А че, типа, – насупился Вадим. – Один разок за тебя, второй за меня, а третий в натуре за Оришу. Я, что ли, виноват, что у него челюсть стеклянная! Это ж еще без процентов!
– Спасибо, удружил! – криво усмехнулся я. – Что мы с этим безответным телом дальше делать будем? Боюсь, в ближайшее время он не оклемается, а тащить его с собой резона нет.
– Это почему еще? – Лицо Злого Бодуна приняло выражение отрешенно-гневное, точь-в-точь у плакатно-хрестоматийного пионера, у которого злые хулиганы пытаются отобрать священный лоскут алого знамени, повязанный вокруг шеи. На какой-то миг я ощутил, что еще слово поперек, и лежать мне параллельным курсом рядом с Юшкой.
– Вадюня, пожалуйста, не тупи, – просительно заговорил я. – Если мы утащим это тулово – за ним, как псы за куском мяса, ломанутся его телохранители. Вспомни Жутимор! Сейчас нам подмоги ждать неоткуда. К тому же если мы выведем его из игры, то кроме соборных субурбанцев получим еще в личное пользование всю шатию-братию Кукуевича с ним же во главе. По всему выходит, что кроме этого одоробла разбираться с государевым наушником больше некому.
– Так че, все зря? – почти со слезой вздохнул И.О. государя.
– Ты прекрасно сделал свое дело. Я был просто очарован. Но допрос придется отложить, – сокрушенно развел руками я. – Главное, не слишком с этим затягивать. Ладно, пора снимать охрану и двигаться к выходу. В случае чего – рубим правду. В заказник пробрался враг, на Юшку было совершено нападение, всем срочно искать, о каждом незнакомце немедля докладывать начальнику караула. Все, отходим. Делли, если что, ты нас прикроешь?
Фея молча кивнула, должно быть, прикидывая в уме, чем порадует возможных преследователей.
– Дружочки мои миленькие! – Оринка, дотоле молча приходившая в себя после недавней стычки на дороге, цепко ухватила за рукав Вадюню, затем меня. – Сердце мое недоброе чует!
– Эка невидаль! Я как в Субурбанию въехал, так недоброе только и чуял! – отмахнулся я. – Ехать надо, не ровен час стража каана хватится!
– Не о том речь, дружочки! – чуть не рыдая, говорила кудесница. – С Финнэстом в сей миг беда приключается! Нельзя медлить!
Я вопросительно посмотрел на девушку.
– Погоди-ка, дай подумать. По приказу каана Финнэст сопровождает на прогулке мурлюка. Тот по виду мужик не опасный, но… Точно! Он обещал продемонстрировать каану действие какой-то сети Макраса из Офты. Что это такое, я не знаю, но как бы он не стал испытывать новое чудо-оружие на Финнэсте! Пожалуй, ты права, и Беркута твоего спасать надо, и с гидрой захребетной неплохо бы словцом перекинуться. Он, похоже, в этой игре больше всех знает. Только где ж их теперь искать-то? Заказник в любой конец по сто верст.
– Едемте скорее! – взмолилась растревоженная вещунья. – Мне сердце дорогу подскажет и вкруг постов обведет.
– Ценное свойство! – раскидывая ветви, укрывающие «ниссан», прокомментировал я. – Ладно! Ты, – окликнул я Вавилу, – бери людей и двигай к пролому. Ждите нас там. Мы с Вадимом разведаем, что там с Финнэстом сталось, и будем отходить. Проконтролируйте, чтобы у выхода было все чисто.
– Я с вами пойду. – Делли, нахмурившись, стала разминать пальцы. – Чую, без меня вам не обойтись.
Оринка благодарно посмотрела на фею. Несмотря на шероховатости их отношений, когда речь заходила о деле, юная кудесница и умудренная веками фея всегда были заодно, и, как я мог убедиться, чутью наших спутниц можно было доверять больше, чем собственной логике и познаниям в криминальной психологии. А раз так, зов сердца Оринки давал знак к действию. Тем более что и фею посетили дурные предчувствия.
Тропинка, одна из многих, ведущих от терема в лесную чащу, плутала между стволами разлапистых вязов, огибала овраг и спускалась вниз по длинному отлогому склону холма, на котором возвышался приют вельможных охотников. Как ни странно, по пути нашего следования ни одного стражника нам увидеть не довелось. Возможно, они попросту шарахались в кусты, стараясь не попадаться на глаза конеподобным чудовищам, мчащим по тропе на скорости всего-то жалких сто – сто десять километров в час. А может, и вправду заоблачный навигатор безошибочно указал Оринке безопасный путь. Так что через несколько минут мы вылетели на поляну, едва успев затормозить, чтобы не снести мирно прогуливающихся Финнэста и его захребетного спутника.
– Витязь мой ясный! – возбужденно закричала Оринка, хватаясь за конскую гриву, чтобы не вылететь из седла.
Громкий крик, пожалуй, мог переполошить затаившуюся в округе стражу, однако на витязя, еще недавно проявлявшего все признаки скоропостижной влюбленности, он произвел не большее впечатление, чем вороний грай за дальними холмами. Ясный Беркут продолжал движение вперед, странно жестикулируя, точно выискивая что-то перед собой. Гридень вероломного каана брел, не видя пути и не слыша отчаянного крика любимой, зато о его спутнике сказать этого было нельзя.
Едва железнобокие кони вылетели на лесную прогалину, зарубежный гость отпрянул в сторону и, точно сказочный старик, забрасывающий невод в синее море, метнул в нас нечто очень тонкое и блестящее, что-то вроде паутины, или же противокомарной сетки, но только довольно редкой и переливающейся на солнце. Я пригнулся к конской холке, силясь пропустить перед собой странное оружие незнакомца, но тут земля ушла из-под ног скакуна. Причем, судя по расстилавшемуся вокруг пейзажу, ушла довольно глубоко.
Кругом, сколь видел взор, катил свинцово-темные валы океан, и черные бараны грозовых туч недобро поглядывали друг на друга, готовясь яростно столкнуться лбами. Я почувствовал, как застрявшие в стременах ноги охватывает ледяной холод, и «ниссан» всем своим немалым весом уходит вниз, затягивая седоков в бездну. Сбоку от меня в положении не менее бедственном, еле виднеясь сквозь пену штормовых волн, барахтался Вадим. Делли видно не было. Я широко открыл рот, стараясь набрать в грудь побольше воздуха, и, обхватив за талию Оринку, предпринял еще одну попытку освободиться от тонущего «ниссана».
– Держись! – Лишь только смолк этот крик, в мрачных водах появилась рваная дыра, сквозь которую проглядывала прелестная лесная полянка и бредущий в никуда Финнэст.
Затем дыра резко увеличилась, деля мир на две неравные части. В одной из них штормило море, а в другой благоухали цветы и ласково грело полуденное солнце. В этой части виднелся мурлюкский засланец, настороженно следивший за действием своего коварного оружия. Очевидно, заметив образовавшиеся в океанских просторах сквозные пробоины, он крутанулся на месте, набрасывая поверх собственной персоны переливчатый «накомарник». Я склонился в седле, пытаясь на скаку ухватить злую вражину за шиворот, и едва не рухнул наземь, зажав в пятерне чистейший лесной воздух. Мурлюка и след простыл. Да что там, даже стылого следа не осталось!
– Делли! Хватай его! Он не мог далеко уйти, – забывая про всякую конспирацию, во все горло заорал я.
– В натуре! Ну, ни хрена себе! – в гневе вторил мне Вадим.
– Мог. – Делли остановила коня и печально махнула рукой. – Прошляпили, ушел.
– Куда? Куда?! – возмутились мы, словно в этом мире от наших эмоций что-то могло измениться.
– Да кто ж его знает! – поморщилась фея. – По сети ушел. Сдается мне, други верные, что это не обычный мурлюкский лазутчик, и даже не личный посланец Генерального Майора, а довелось нам встретиться с самим Макрасом из Офты. Встречей такой из живущих по эту сторону Хребта мало кто похвастаться может. А уж те, кто близко с ним знакомство свел, вовсе на слова не щедры. Вот как он. – Фея кивнула на Финнэста.