На миг воцарилось молчание. Мягкий свет из окна, задернутого сетчатой занавеской, нежно освещал пухлые, четко очерченные губы Китти, а лоб и глаза ее оставались в тени. Какими мягкими казались эти губы, но каким волевым был ее рот. Эти глубокие ямочки в уголках, они придавали ему одновременно и вызывающий, и уязвимый, и печальный вид. Когда губы Китти медленно сложились в прощальную улыбку, зернышко радости в сердце Доминика вдруг вспыхнуло сладким пламенем приятной муки.
— Что ж, спасибо — и до свидания!
— Встретимся на следующем кровопускании, — весело бросила Китти, поднимая руку к голове и пошевелив пальцами. Этот жест означал нечто среднее между «здравствуй» и «прощай». Доминик смотрел ей вслед, затаив дыхание, и не шевелился, пока кровь не застучала в ушах, а резь в груди не сделалась острой и невыносимой, как зубная боль.
Но Китти увидела его снова гораздо раньше предсказанного ею срока и при совсем иных обстоятельствах. И на сей раз кровь, о которой она говорила, не принадлежала ни ей, ни ему. Зато этой крови было ох как много.
Глава II
В конце сентября открылась последняя супер-пивнушка Альфреда Армиджера под вывеской «Веселая буфетчица». Она стояла на шоссе «В», в полумиле от Комерфорда и где-то в миле с четвертью от Комербурна, и, на первый взгляд, занимала совсем невыгодное положение. Но старик Армиджер знал, как приумножать доходы, и мало кто сомневался, что он заставит это заведение приносить ему хорошие барыши. Те, кто хорошо знал пивного барона, задавались вопросом, уж нет ли у него каких-нибудь секретных сведений о давнишнем предмете спора — объездной дороге и не ляжет ли доходный асфальт сей дороги, когда она станет наконец явью, прямо у стен нового заведения. Семь месяцев минуло с тех пор, когда он купил это местечко и бросил на его освоение всю свою армию строителей, проектировщиков и отделочников. И вот в торжественный вечер открытия пивной от желающих взглянуть на результаты не было отбоя.
Забрел туда и свободный в тот вечер сержант-детектив Джордж Фелз из ОУР графства. Забрел из чистого любопытства. Он часто восхищался этим дряхлым домом с каменными средниками в оконных рамах и жалел, что он постепенно превращается в живописную и бесполезную развалину. Когда-то здесь обитали две старушки, и, как многие состарившиеся вместе сестры, они умерли одна за другой с разницей в несколько дней. Почти год дом оставался бесхозным, пока некий наследник из числа дальних родственников не решил продать его, чтобы избавиться от расходов на содержание поместья. Учитывая размеры и плачевное состояние дома, он поступил единственно верно. Правда, оставался вопрос, найдется ли покупатель.
В конце концов он все-таки нашелся. Это оказался делец по имени Альфред Армиджер, слывший в близлежащих графствах самым большим умельцем заключать выгодные сделки.
Все еще недоумевая, Джордж толкнул новенькую помпезную дверь в стиле поздней английской готики и вошел в зал, искусно обшитый панелями, с балками из мореного дуба, резными сиденьями и стеклянными шаровыми светильниками цвета меди. Джордж прикинул, что Армиджер ухлопал на ремонт не меньше десяти тысяч, и не понимал, каким образом он надеется окупить эти расходы, если только не перекинет все это сооружение на главную магистраль. Но это было бы не под силу даже такому богатырю. Если и в будущем он сможет обеспечить такой же наплыв посетителей, как сегодня (что весьма сомнительно), все равно издержки превысят доход.
Сегодня тут царило оживление. В заполненном гостями баре слева, освещенном фонарями, возле камина с таганами, Джордж увидел почти всю комербурнскую богему, точнее, ее молодых представителей. Неопрятные бороды и мохеровые свитера придавали им сходство с козьим стадом, даже воздух в помещении отдавал терпким духом козьей шерсти. В двух небольших гостиных справа царила грация XVIII века. Там стояли прелестные обтянутые парчой кресла и уютные кушетки, полностью скрытые задами самых трезвых граждан графства. Похоже, и в столовой дела шли превосходно, судя по количеству официантов в белых пиджаках, сновавших между баром и залом. Большинство их, видимо, прибыло из других мест. Джордж узнал только одного — старика Бенни из «Белой лошади» в Комербурне: его, несомненно, пересадили в новую почву, потому что он знал эти места. Выгодно иметь в заведении человека, знакомого не только с почтенными посетителями, но и с надоедливыми типами.
В пивном баре собралась разношерстная компания — ни важных шишек, ни богемы. Большую комнату почти целиком перестроили, чудовищно топорно придав ей тюдоровский облик. В глаза бросались чересчур низкие потолочные балки, увешанные разнокалиберными медными светильниками, многие из которых шокировали своей бесстыжей новизной. Армиджер всегда знал, чего хотел, и если не мог вовремя достать готовую вещь, то заказывал ее, даже если это был какой-нибудь причудливый анахронизм. Но, по крайней мере, посетители здесь собрались самые настоящие: фермеры, торговцы, заезжие путешественники, местные дачники и рабочие, вместе с которыми сидело несколько старейшин графства, предпочитавших такого рода компанию.
Джордж терпеливо протиснулся к стойке и заказал пинту легкого пива. Блондинка с пучком перьев на голове, похожих на плюмаж принца Уэльского, и с длинными розовыми ногтями поставила перед ним кружку и, снисходительно улыбнувшись, сообщила, что сегодня за все платит заведение (с наилучшими пожеланиями от мистера Армиджера). Ага, вот откуда столько народу, подумал Джордж, хотя празднество началось не так уж давно и, несомненно, до закрытия пивной еще сотни людей проведают о вечеринке. Бесплатная выпивка означала, что Джордж ограничится одной кружкой. В самом деле, знай он об этом заранее, пожалуй, отложил бы удовлетворение своего любопытства до другого вчера, но, увы, он пришел именно сегодня, и зрелище, несомненно, было интересным. Где-то в этой толпе затерялось более половины членов городского совета; из совета графства тоже понаехало. Стоило только Армиджеру поманить их пальчиком, слетелись как мухи на мед; но многие ли из них пришли сюда потому, что любят его? Таких можно было счесть на пальцах одной руки.
Он нес свою кружку в запримеченный загодя укромный уголок, когда на его плечо шлепнулась тяжелая рука и голос, звучный и уверенный, как медная труба, прогудел ему в ухо:
— Так-так, мой мальчик, это знак уважения или предостережение?
Легок на помине, подумал про себя Джордж, поворачиваясь и улыбаясь человеку, угостившему его пивом, а вслух сказал:
— Я не на работе. Меня привела жажда, не беспокойтесь. А за пиво спасибо, не ожидал. Будем здоровы!
В руке у Армиджера был стаканчик с виски. Он поднял бокал за здоровье Джорджа и осушил залпом. Был он невысок, чуть ниже среднего роста, но здоров как бык: на мощных плечах — большая без шеи голова, постоянно склоненная, будто для атаки. Вот так, набычившись, набрасывался он на дела, на жизнь, на свои увлечения, на своих противников, на любого, кто путался под ногами, и на все, что имело временное или непреходящее значение для его кармана или самолюбия. Сквозь его тщательно зачесанные волосы просвечивала загорелая кожа, а короткие усики, щетинившиеся над верхней губой, подрагивали, словно заряженные энергией антенны. Синеватый подбородок и кирпично-красные щеки придавали облику Армиджера кричащую яркость, как бы консервативно он ни одевался. Видимо, он уже успел потребить приличное количество собственной продукции или, может, просто был в очень приподнятом настроении, гордился и восторгался своей новой игрушкой и надеялся, что у нее самые радужные виды на будущее. Впрочем, он, наверное, никогда не косел от спиртного: слишком уж долго он манипулировал при помощи выпивки другими, чтобы самому быть уязвимым для алкоголя на столь позднем этапе своей предпринимательской деятельности. Он прямо лучился возбуждением и самодовольством, его живые проницательные глаза весело стреляли по сторонам.
— Ну, как тебе моя забегаловка? Хорошо я ее отделал?
— Потрясно, — почтительно отозвался Джордж. — Ты в самом деле полагаешь, что она окупит перевод лицензии за город? Мне кажется, тебе дорого обойдется ее содержание.
— Ты меня знаешь, приятель, я никогда не бросаюсь деньгами, если не уверен, что они вернутся назад и приведут с собой своих родственников. На этот счет не беспокойся, я заставлю ее приносить доход.
С улыбочкой знающего человека он снова хлопнул Джорджа по спине и нырнул в толпу, по-бычьи опустив голову и расталкивая всех плечищами, кого-то одаряя словом, кого-то рукопожатием и излучая волны энергии, которые, пробежав по залу, выплескивались наружу и, отражаясь от стен, взмывали вверх. Добившийся успеха, и немалого, собственными стараниями, Альфред Армиджер смел с пути многих простых смертных. Вот так же, набычившись, он мчался навстречу удаче. Некоторые из его жертв присутствовали сегодня здесь, и, если бы их взгляды могли убивать, Альфреду не суждено было бы завершить свое путешествие по тюдоровским залам пивнушки.
— Он в прекрасном настроении, — услышал Джордж прямо над ухом. — Он всегда такой, когда шагает по чужим головам. — Барни Уилсон из управления архитектуры уселся рядом с Джорджем, взгромоздив на стол свои костлявые локти. Это был долговязый молчаливый молодой человек угрюмого нрава, с разочарованной миной. — Вы не очень-то обращайте на меня внимание, — продолжал он и криво усмехнулся, перехватив любопытный взгляд Джорджа. — Я человек предубежденный. Когда-то сам надеялся заполучить эту хибару, снести ее ветхую часть, а остальное переделать в жилье для моей семьи. Зуб у меня на него из-за этого. Ну на что ему еще один отель? У него и так уже столько, что он и счет потерял.
— Частному лицу трудновато было бы восстанавливать такую домину, учитывая то, в каком состоянии она пребывала, — сказал Джордж, внимательно приглядываясь к Барни.
— Трудновато, это точно, но я мог бы сделать необходимый минимум работ, перевез бы сюда Нелл и ребятишек, а там потихоньку занялся бы остальным. И при нынешних ценах на недвижимость я не мог бы приобрести ничего другого, только дом таких размеров и в таком состоянии. Всем подавай что-нибудь современное вроде бунгало или полубунгало, цены на них фантастические, а эти дома при всей своей величине идут чуть ли не за бесценок. Их без прислуги содержать нельзя, вот как все считают, а ремонт стоит уйму денег. Но ведь ремонтом-то занимался бы я сам, да и Нелл выросла на ферме в Уэльсе и прекрасно соображает, как распорядиться большой жилплощадью с минимальной затратой усилий. Эх, хотите верьте, хотите нет, но мы уже было решили, что домик этот наш. Я даже начал строить планы его переделки, вот ведь как был уверен. А зря! Заметив на аукционе представителя Армиджера, я понял, что нам крышка. Если бы не он, мы могли бы приобрести этот дом на наши сбережения, больше ведь никому он не был нужен. — Он мрачно уставился на свое пиво и вздохнул. — Но нет, ему нужно было выхватить кусок прямо у нас из-под носа, и вот теперь полюбуйтесь на это чудовище. Всего можно ожидать от человека, превратившего «Радостную женщину» в «Веселую буфетчицу».
— Значит, раньше дом так назывался? — искренне удивился Джордж. — Впервые слышу.
— Зато я, поверьте мне, хорошо знаком с историей этого дома. Ходил в архивы, читал, когда думал, что мы будем в нем жить. Перед тем как стать частным жилищем, он много столетий был пивнушкой, корчмой под вывеской «Радостная женщина». Красиво, не правда ли? Восходит примерно к 1600 году. А прежде он тоже был частным жилищем, а еще раньше — фермой Чарнокского монастыря. А теперь он «Веселая буфетчица», только и всего.
— Бизнес есть бизнес, я полагаю, — рассудительно заметил Джордж.
— Какой там, к черту, бизнес! С этой пивнушкой он готов скорее терпеть убытки, чем уступить родному сыну хотя бы какую-то часть своего приобретения. Вот и весь сказ.
— А что, его сын хотел купить какую-то часть?
— Он вошел со мной в долю. Мы собрали все, что могли, и скинулись, чтобы купить это местечко на аукционе. Амбар мы хотели превратить в студию для него и Джин, а я с Нелл и ребятишками собирался поселиться в доме. Амбар-то вы видели? Там прямо через двор. За ним сейчас устроили стоянку для машин. Он каменный, построен на века. Для студии подошел бы идеально. Но его любящий папаша каким-то образом пронюхал об этом и решил, что не грех потратить несколько тысчонок, чтобы досадить сыночку.
Ссора в семействе Армиджеров не была новостью для Джорджа или любого другого жителя Комербурна. Считалось вполне естественным, что кипящий энергией и честолюбием, гордый тем, что всего добился сам, Армиджер захочет, чтобы его единственный сын пошел по стопам отца, а потом женился на наследнице другого пивного барона, почти удвоив таким образом размеры его империи. Но, пожалуй, вполне естественным было и то, что молодой человек решительно восстал против планов отца, воспротивился его воле и отказался становиться знатным пивоваром. Шли разговоры, что Лесли метил в художники, и, вероятнее всего, раскол с отцом был просто неизбежен, даже если бы он и не решил свою судьбу окончательно, обручившись со скромной конторской служащей с пивоваренного завода, не оправдав, таким образом, расчетов и надежд отца. Пересудов об этом было предостаточно, а теперь они и вовсе приобрели фантастический оттенок. Достоверно известно было только одно: Лесли вышвырнули из дома без гроша в кармане, а девушку то ли уволили, то ли она сама взяла расчет, и они поспешили зарегистрировать свой брак в муниципалитете. И, как только они поженились, публика перестала интересоваться ими. Ценность этих людей как источника сплетен упала, и о них забыли. Впрочем, Армиджер все еще преследовал их с таким остервенением, что лишил даже угла, где они могли бы свить гнездышко.
— Наверное, все-таки он не стал бы выбрасывать на такое дело все свои деньги, — предположил Джордж. — Он ведь любит денежки, этот Армиджер, ой как любит.
Уилсон решительно покачал головой.
— Это мы дошли до предела, он же был еще свеж как огурчик. Может, он и впрямь обожает деньги, но ведь у него их куры не клюют. И потом, он хочет, чтобы все было так, как он сказал. Это для него даже еще важнее, чем прежде.
— И все же у Лесли не было трудностей, если бы он пожелал вернуть доверие отца и обратил свои надежды…
— Нет у него никаких надежд. И нет отца. Это окончательно и бесповоротно. И, поверьте мне, это известие мгновенно облетело всю округу. А округа знает своего Армиджера. Будьте уверены, теперь уж никто не одолжит денег его сыночку. У него есть только то, что досталось от матери — около тысячи, и то, что он может заработать сам. Вы способны представить себе, чтобы кто-нибудь в этих местах по доброй воле вступил в союз с человеком, которому Армиджер объявил тотальную войну?
Джордж не мог представить себе таких людей. И дело было не только в деньгах и могуществе Армиджера, но и в беспощадной, наводящей страх силе его личности. Бывают люди, справиться с которыми под силу только героям, а герои на дороге не валяются.
— Чем же сейчас занимается малыш Лесли? — поинтересовался Джордж. Если подумать, при таких обстоятельствах малыш Лесли и сам становится героем, коль скоро ему приходится стартовать с гораздо менее выигрышной позиции.
— Работает упаковщиком, носильщиком и вообще на побегушках у Молдена, за восемь фунтов в неделю, — с горечью сообщил Уилсон. — Его, бедолагу, никогда не учили зарабатывать на жизнь, а живописью не оплатишь счета от молочника. Вот и ребенок уже на подходе, поэтому Джин скоро придется уволиться.
Армиджер снова с шумом ввалился в пивной зал, ведя новых гостей к бесплатным напиткам, величественно предлагая воспользоваться своим гостеприимством. Его голова была похожа на пушечное ядро, летящее сквозь толпу; гости опасливо шли за ним. Кажется, это были почетные гости. Хозяин рассаживал их в дальнем углу большого зала.
— Родители обычно в конце концов уступают, какими бы непробиваемыми они ни были, — не слишком уверенно молвил Джордж.