Ее влагалище откликнулось на звук его голоса, ее соски запульсировали, Опустив голову, Рони наблюдала, как его чувственные полные губы раскрылись, и язык легко обвел набухший сосок, даруя ей взрывное наслаждение.
– О Боже, Табер. — Она не смогла остановить отчаянный стон, когда его рот накрыл окаменевший от желания сосок.
Его язык кружил вокруг возбужденного влажного соска, терзая его. Рони не могла отвести взгляда. Это было самое греховно-чувственное зрелище, которое она когда-либо видела. Его темное лицо вспыхнуло возбуждением... для нее. Это все было для нее. Табер выглядел сосредоточенным, и на его лице было написано такое удовольствие, что Рони едва не кончила.
Его рука гладила чувствительную плоть второй груди, его язык лизал горящий пламенем сосок первой. Удовольствие ее усилилось. Она почувствовала, как ее лоно сжалось, а потом соки возбуждения хлынули из нее наружу, увлажнив губы занывшей от желания киски. Ее клитор сжимался, пульсировал в такт движениям Табера.
Он застонал, звук защекотал возбужденный пик соска.
– Вкусный. — Табер поднял голову, ее сосок выпал из его рта с легким влажным чмокающим звуком. – Иди сюда, детка, позволь мне раздеть тебя. Я покажу тебе...
– Табер, ты мне нужен здесь, если у тебя есть время. — Голос Кэллана донесся до них через двор. – Мы будем ждать тебя в офисе.
Вторжение было как ведро ледяной воды, Рони напряглась в руках Табера, ее глаза расширились в тревоге. Она не могла поверить, что просто забыла об обитателях дома. Как легко кто угодно мог стать свидетелем эротических игр в тенистом гроте посреди бела дня.
– Черт, он не дергал меня, пока ты была в лихорадке, - пробормотал он. – Теперь же будет мешать всякий раз, как сможет.
– Что? — Она покачала головой, быстро слезая с его колен, поправляя на груди рубашку. – Почему?
Табер поморщился и поднялся, эрекция жесткой выпуклостью натянула его джинсы.
– Я так тоже делал. — Он пожал плечами с задиристой ухмылкой. – Мы все делали. Черт, до сих пор делаем. Он раздражается.
Он пожал своими широкими плечами, почти беззаботная улыбка заставила сжаться ее сердце.
Как часто она видела такую улыбку? Его глаза светились от веселья, губы улыбались. Совсем как у мальчишки. Рони удивленно осознала, что никогда не видела у Табера такой улыбки и такого взгляда. Потому что никогда еще при ней Табер не позволял себе расслабиться – до конца расслабиться, быть самим собой.
– Пусть он лучше надает тебе пинков, чем вот так наказывать и меня тоже, - громко вздохнула она. – Иди, делай все, что ты там собирался сделать. Я хочу посидеть тут еще немного.
Она села на скамейку, глядя на Табера с бьющимся сердцем. Колени подгибались.
Помоги ей Боже, он был слишком красив, и она боялась снова потерять его. Боялась потерять, на этот раз, навсегда.
– Я скоро вернусь. — Он встал на колени перед ней, не отрывая от нее глаз, и положил руку на нижнюю часть ее живота. – Оставайся в доме, Рони, пока я не вернусь. Заботься о нашем ребенке.
Волна наслаждения захлестнула ее тело при звуке его голоса. Он был хриплый, глубокий, он ласкал ее нервные окончания, как физическое прикосновение. Она буквально ощущала его страсть – не только в интонациях понизившегося голоса, но и в повисшем между ними напряжении невысказанных вслух эмоций.
– Ты не можешь быть так уверен. — Она покачала головой, смущенная собственными ощущениями.
Это была не просто утихающая лихорадка, это было настоящее осознание. Она поняла, что не только ее тело не сможет жить без Табера. Без него не смогут жить и ее сердце, и ее душа.
Как мрачно и пусто было в ее жизни до того, как он научил ее жить снова. Он заставлял ее бороться, заставлял ее не бояться быть той, кем она была. Он подарил ей все то, чего она так жаждала: свое сердце, чтобы лелеять, душу, чтобы защищать, свое тело, чтобы наслаждаться им, и любовь к ней. Табер и их будущий ребенок – вот все, о чем она когда-либо мечтала.
– Я чувствую изменения в твоем теле, — прошептал он. – Я чувствую твое тепло, я чувствую нашего ребенка. Ты хоть представляешь, как это прекрасно, Рони? У меня не было ничего и никого в моей жизни, а теперь у меня есть не только ты, но и ребенок, которого мы создали вместе.
Она могла видеть надежды и страхи, которые наполняли его в тот момент. Он уставился на нее, и его мечты отражались в блеске его глаз. Но вот брови нахмурились, выражение лица стало жестоким, напряженным. Табер опустил голову и коснулся губами ее живота там, где лежали его руки.
Рони выдохнула, ее пальцы сжали его плечи, когда он уткнулся лицом в ее живот. Он был такой сильный и уверенный в ее руках, и он склонился над ней, словно прислушиваясь к ребенку, живущему у нее внутри.
– Я люблю тебя, Рони. — Слова прозвучали еле слышно, но ее сердце захолонуло от эмоций. – Знай это. В течение многих лет я жаждал тебя. Любил тебя. Ты дополнила меня...
Он не дал ей времени ответить. Не дал времени, чтобы принять эмоции, которые ей подарил.
Табер быстро поднялся на ноги и пошел прочь. Никаких поцелуев. Прикосновений. Ни шанса отвергнуть его признание. Как будто она могла его отвергнуть.
Рони опустила голову, сдерживая слезы, пытаясь справиться со своими эмоциями. Как бы она ни боялась последствий, она любила его. Всегда любила его. Но, черт, он был такой скупой на признания.
Глава 33
— Ты думала, что сможешь прятаться от меня вечно, девочка? — Голос Реджинальда вторгся в ее мысли, нарушая мирную атмосферу гостиной особняка.
Рони знала, что от Реджинальда стоит ожидать какой-то глупости. Он никогда не был умным человеком, но она не ожидала, что он окажется таким настырным. И совсем не думала, что он окажется достаточно изобретателен, чтобы проскользнуть мимо охраны кошачьих Пород, пока Табера не было дома.
Минуту назад она была в гостиной одна, наблюдая за прибытием раненых Пород в поместье, а в следующую секунду уже оказалась перед лицом человека, которого всегда ненавидела.
— Что ты здесь делаешь? — Она отскочила прочь от него, ее взгляд метнулся к открытой входной двери. — Думаешь, никто не знает, что ты здесь, Реджинальд?
Рони посмотрела на Реджинальда, и желудок сжался от недоброго предчувствия.
— Не имеет значения, знают они или нет, — зашипел он глумливо. — Я просто пришел навестить свою маленькую девочку. Или ты забыла, что у тебя есть отец?
— Как бы я хотела, — отрезала она. — Какого черта ты тут делаешь? Тебе не стоит выводить этих людей из себя, Реджинальд, ты знаешь?
Его улыбка ужаснула ее. Он растянул губы в злобной ухмылке, а его голубые глаза засверкали злобой.
— Что ты сделал, Реджинальд? — Рони чувствовала, как обрывается последняя нить надежды на то, что отец просто оставит ее в покое.
— Послушай, Рони, они ведь не создания природы. Они не люди, - фанатично заговорил он, пугая ее до полусмерти. — Я знаю, что он поставил на тебе клеймо. Все, что мне нужно — это чтобы ты согласилась уехать со мной. Ненадолго, детка, просто чтобы мои друзья чуть поработали с твоей кровью. Просто немного тестов, вот и все.
— Ты шутишь. — Она медленно покачала головой, отодвигаясь от него в жутком страхе. — Я никуда не пойду. Если ты за этим сюда пришел, можешь сразу уходить.
Он нахмурился, зловеще сдвинул темные брови, и пульс Рони участился. Он никогда не смотрел на нее так. Она никогда раньше не видела такой ненависти, такого презрения в глазах другого человека. И она никогда не думала, что такая ненависть может быт направлена на нее.
— Ты пойдешь со мной, Рони, — отрезал он, наблюдая за ней с яростью, граничившей с безумием. — Никто не знает, что за ребенка он тебе сделал, пока вы с ним трахались. Думаешь, я позволю всем узнать, что твой ребенок – какой-то ублюдок, грязное животное? — Она вздрогнула от отвращения и ярости, звучащих в его голосе.
— Ты сумасшедший, - прошептала Рони. — Они имеют такое же право жить, Реджинальд. Более того.
— О, избавь меня от своих выступлений, - он презрительно сплюнул. — Скажи мне, девочка, как давно ты трахаешься с этим выродком? Поэтому он и угрожал убить меня, если я разрешу своим друзьям немного тебя развлечь? Хотел, чтобы твоя писька принадлежала только ему?
Рони попятилась, а он пододвигался все ближе. Она чувствовала, как ненависть, черная и мерзкая, льется из него потоком.
— Я не собираюсь это обсуждать, - отрезала она, пытаясь не показать своего страха.
— Сколько тебе было лет, когда он нашел тебя, когда ты убежала и спряталась в этих горах? Десять? Одиннадцать? Он тебя трахнул потом, Рони? Поэтому ты и ходила за ним хвостом?
Она отчаянно покачала головой, гадая, где, черт возьми, ошиваются люди, которые должны быть в доме.
— Я не собираюсь с тобой говорить на эту тему. — Рони покачала головой. — Не у всех друзья – извращенцы, как у тебя, Реджинальд.
— Если бы я знал, что именно поэтому ты им так очарована, я бы нашел тебе дружка, – глумился он. — Даже отдал бы вам свою постель — все равно она пуста с тех пор, как твоя тупая сука мать умерла...
— Хватит. – Рони отчаянно покачала головой. — Не трогай маму, Реджинальд.
Ее хрупкая, усталая мать. Рони дрожала при воспоминании о ней. Она редко позволяла себе вспоминать мать. Воспоминания были мрачными, болезненными. Марджери Эндрюс была слишком нежным, слишком мягким созданием, и жизнь с Реджинальдом просто сломала ее.
— Не трогай маму, – передразнил он с издевкой. — Хорошо, мы не будем трогать дорогую мамочку. Тащи свою задницу за дверь и в мою машину, и мы отправимся в путешествие.
— Зачем? — Между ними был диван, но путь к выходу был по-прежнему блокирован. — Ты действительно думаешь, что я настолько глупа, чтобы пойти с тобой? Разрешить тебе или кому-то еще коснуться себя, Реджинальд? Этого не будет.
— Как насчет сделки? — Он помолчал, пристально наблюдая за ней, выражение его лица выражало триумф.
— Что?
Он был безумен. Рони могла только моргать, глядя на него в изумлении. Неужели он думает, что она способна продать себя, свою душу?
— Сделка, - повторил он тихо. — Ты пойдешь со мной, Рони, и пусть мои мальчики делают свои тесты, и взамен я скажу тебе, почему твоя мама так хотела жить в этих горах. Я скажу, почему она позволила мне и моим друзьям делать с ней все, что мы хотели. Я скажу тебе, деточка, кто твой отец.
Казалось, время остановилось для Рони. Она смотрела на Реджинальда с чувством ужаса и восторга, а еще благодарности. Благодарности, которая заставила ее колени подгибаться.
— Ты не мой отец.
— Я вижу, что это просто разрывает твое сердце, – рявкнул он резко. — Что, думаешь, ты слишком хороша, чтобы быть моей дочерью?
— Я думаю, что и гадюка слишком хороша, чтобы быть твоим ребенком, но это только мое мнение. — Ей нужно отвлечь его, заставить его сменить позицию, чтобы выскочить из-за дивана и сбежать. Но он подошел к ней с другой стороны, и она оказалась в ловушке. — Так скажи мне, Реджинальд, почему меня должно волновать, кто мой отец? Он не может быть кем-то стоящим, иначе бы ты уже продал кому-нибудь эту информацию.
— Да правда? — Он кудахтал. Боже, он на самом деле он кудахтал, как какая-то старая карга. Как старая карга.
— Конечно же, Реджинальд. - Она говорила спокойным голосом, надеясь удержать его от попытки напасть и схватить ее. Рони видела, что он готовиться прыгнуть к ней, его тело подобралось.
— Нет, я не скажу тебе, Рони. Даже если ты пообещаешь мне половину земель в Техасе, не скажу. Не без причины. Потому что это означало бы обесценить мою собственную жизнь. Но я скажу, если ты пойдешь со мной без криков и спокойно.
Расчетливый и дикий, его взгляд напоминал ей взгляд однажды увиденного бешеного пса.
Она не могла позволить ему забрать ее из дома. Если Реджинальду удастся ее похитить, он получит огромное преимущество.
— Я не уйду с тобой, – сказала она ему, осторожно двигаясь дальше назад, глядя на него, понимая, что он почти обезумел. — И Табер не позволит тебе забрать меня, Реджинальд. Тебе не удастся увезти меня. И тебе лучше уйти самому, пока ты еще можешь.
Его глаза сузились.
— Эта вонючая кошка слишком занята, чтобы беспокоиться о тебе, девочка. И я не принимаю отрицательного ответа.
Он прыгнул к ней. Рони знала, что у нее будет только одна секунда, чтобы уклониться от него, только один шанс рвануть мимо него и побежать к двери. Когда его рука ухватила ее за волосы, она прыгнула. Реджинальд всегда хватал ее за волосы, когда хотел наказать. Он держал ее за волосы и делал с ней все, что хотел.
Она почувствовала, как его пальцы скользнули по ее голове, и она задергалась на диване, выкрикивая имя Табера. Где, черт побери, все они?
— Стерва.
Рони почти удалось. Она вырвалась и спрыгнула с дивана, но он поймал ее за лодыжку и дернул с достаточной силой, чтобы у Рони перехватило дыхание от падения. Она боролась изо всех сил, пытаясь одновременно защитить живот, чтобы не навредить ребенку.
Она оттолкнулась от подушки, ударив Реджинальда другой ногой, но он уже схватил ее. Она даже не могла выдохнуть, чтобы позвать на помощь. Ей нужна была ее сила, ее смекалка, чтобы попытаться убежать. Если никто до сих пор не услышал ее криков, значит, все далеко.
Она пнула его в пах и оттолкнула изо всех сил, но вскочить не смогла — зацепилась за его бедро. Рони подскочила и перевернулась на диване, ее лодыжки взорвались от мучительной боли из-за резкого разворота. Спотыкаясь, Рони побежала к двери, выкрикивая имя Табера.
Но Реджинальд догнал ее.
— Я сказал, ты пойдешь со мной. — Он снова схватил ее за волосы, на этот раз резко ударив по голове, заставив ее застонать и упасть на пол, скорчившись от боли.
— Табер, — она попыталась снова крикнуть его имя, чтобы предупредить, предостеречь.
Но тьма сгустилась вокруг нее, охватила ее сознание, и она знала, что рев кровожадного зверя, который она слышит, раздается только в ее голове.
Глава 34
Злость захлестнула Табера яростной, почти удушающей волной, когда он услышал неистовые крики Рони, эхом отдающиеся через дом. Меринас прибежала к нему и Кэллану, заметив пробирающегося в дом Реджинальда, она была в ужасе от его намерений.
Табер уже бежал через двор, когда услышал ее крики. Он вошел в гостиную вовремя, чтобы увидеть, как этот ублюдок бьет Рони по голове кулаком, и она падает на пол.
В его сердце не было милосердия. Он не стал обуздывать разрывающий его гнев. Его рев эхом разнесся по комнате, когда он бросился на другого мужчину, отчаянно пытаясь отвести угрозу от своей женщины.
Реджинальд оказался быстрее и сильнее, чем ожидал Табер. Они покатились по полу, пожилой мужчина рыкнул и ударил Табера в ребра с силой, достаточной, чтобы на секунду лишить его способности дышать и двигаться.
Но животное, которое тот осторожно держал на поводке все годы своей взрослой жизни, теперь оказалось на свободе. Не было пощады, не было милосердия к человеку, который осмелился угрожать тому, чем дорожил Табер.
Словно в тумане он видел, как мужчины один за другим заходят в комнату. Рони унесли в безопасное место, Кэллан резко и жестко отдал приказ срочно найти для нее доктора.
— Она жива, Табер, — позвал Кэллан Табера, стоящего нос к носу с Реджинальдом. — Отпусти его. Пусть его схватят наши люди.
Из груди Табера вырвался звериный рев. Реджинальд отшатнулся, когда Табер накинулся на него снова. Его кулак врезался в голову Реджинальда, разбрызгивая кровь, раздирая плоть. Табер вздернул мужчину с пола, когда тот упал, и сжал его шею, душа без зазрения совести. Глаза Реджинальда закатились и вылезли из орбит.
— Ты убьешь меня, и ты знаешь, что будет, – захрипел Реджинальд, когда ему удалось на мгновение оторвать от себя руки Табера. — Это будет во всех новостях, мальчик. Все будут знать.
— А ты спроси меня, не плевать ли мне, – Табер зарычал и шагнул к нему.