Энджел глубоко вдохнула, когда они вошли в бальный зал. Она была там прежде и нашла его достаточно красивым, с высокими зеркалами вдоль одной стены и большими окнами, открывающимися в сад, но сейчас помещение, казалось, преобразилось. Золотые и серебряные ленты, белые шелковые шары и свежие розы были повсюду, и она изумилась тому, что Джеймс пожелал затратить на это столько усилий и расходов.
— Вам это нравится? — спросил он.
— Это чудесно. — Девушка просияла, чувствуя себя так, словно ребенок на Рождество. — Генри и Хелен и не мечтали о таком.
Маркиз посмотрел на нее.
— Я сделал это не для Генри и Хелен.
Она покраснела.
— Джеймс, пожалуйста, прекратите, — прошептала она.
— Прекратить что?
— Прекратите уделять мне столько внимания, — взмолилась Энджел.
— Я делаю только то, о чём меня попросил Саймон, — с невинным видом запротестовал он. — Вы ведь не спасовали перед этим планом, ведь нет?
Она внимательно изучала его, испытывая сильные подозрения.
— Так вы не имели в виду всё то, что говорили мне? — требовательно спросила она.
— Я имел всё это в виду, — прошептал он. — Но какое это имеет значение?
До того, как она смогла собраться с ответом на эти слова, её сестра и брат ворвались в зал, таща за собой их отца.
— Скажите, лорд Джеймс, оркестр собирается играть?
— Да, Генри. Почему бы тебе не попросить их сыграть вальс? — проговорил Джеймс, указывая подбородком на музыкантов, настраивающих инструменты в углу.
Генри кивнул и вырвался от смеющегося отца, спеша поймать Джереми и сделать то, что ему было предложено. Джеймс коснулся пальцев Энджел и освободил свою руку.
— Как вы уже знаете, леди Энджел, у меня ужасно плохие манеры, — произнес он, глядя на её отца, — и я пообещал этот вальс кое-кому другому.
Эти слова удивили девушку, но когда Хелен захлопала в ладоши и выскочила вперед, она улыбнулась.
— Конечно же, милорд, — она присела в реверансе, и огляделась в поисках своего жениха. Тот улыбнулся и шагнул вперёд. — Я потанцую с Саймоном.
— Как вам и положено, — медленно ответил Джеймс, кивнув кузену.
Оркестр заиграл вальс и Саймон повел её танцевать. Когда они вышли на танцевальную площадку, то большая часть внимания Энджел была занята наблюдением за тем, как Джеймс кланяется Хелен. Некоторое время они изучали её и Саймона, а затем Джеймс взял руки Хелен и они начали медленно выполнять серию шагов, которые быстро заставили Хелен рассмеяться и к её очевидному восторгу, вальсировать.
Лили и Персиваль присоединились к ним на площадке, так же, как и её собственные родители и Стенфреды, а затем Генри подошел к леди Элизабет, поклонился и спросил, не хочет ли она научить его вальсировать. К удивлению Энджел и, очевидно, и Джеймса, вдовствующая виконтесса согласилась.
Энджел посмотрела на Саймона и увидела, что его внимание целиком сосредоточено на Персивале и Лили. Похоже, что ни одного из них не волновало то, что они танцевали вместе.
— Саймон, я что-то сделала, чтобы обидеть тебя? — прямо спросила девушка. Её жених выглядел захваченным врасплох такой прямотой, но что-то нужно было сделать.
— Нет. Конечно же, нет.
— За прошедшие четыре дня мы едва разговаривали, за исключением спора из-за Брутуса.
— Это не так, — запротестовал он, покраснев.
— Думаю, что Лили нравится тебе больше, чем я, — нетерпеливо проговорила она, главным образом для того, чтобы услышать, каков будет его ответ.
Его лицо приняло тревожный темно-красный оттенок.
— Никогда! — пылко выпалил Саймон.
Это, не входило ни в какие рамки, и Энджел нахмурилась.
— Тебе она не нравится? — спросила она, желая выяснить, не рассорились ли они из-за чего-нибудь.
— Да, конечно же. Я имею в виду, нет. — Он сглотнул. — Я хочу сказать, что это смехотворный разговор, Энджел. Давай поговорим о чем-нибудь другом.
Энджел от всего сердца желала, чтобы Саймон возразил ей, заставил смеяться, чувствовать себя такой же весёлой, какой она становилась в словесных перепалках с Джеймсом. Однако спорить с женщиной было невежливо, и Саймон всегда отступал, словно её колкости немного пугали его. По-видимому, только одно, в чем он способен перечить ей — Тэрбин-Холл, но это была единственная тема, на которой ей хотелось поставить крест.
Девушка перевела взгляд на Джеймса, который сейчас кружил Хелен в воздухе в такт музыке. Он был тем, кто понимал её, понимал, чего она хотела. Ему с самого начала была известна её склонность к импульсивным поступкам. Они в точности походили друг на друга.
Музыка закончилась, и Саймон проводил её к столу с закусками у одной из стен зала. Энджел не могла не заметить, что на столе опять находилась большая чаша с клубникой. Когда она поднимала ягоду ко рту, то ощутила, как кто-то — Джеймс — остановился рядом с ней.
— Где вы их находите? — спросила она, указывая на ягоды.
Он приподнял бровь, глядя на нее.
— Я контрабандой привожу их из дальних краев, с большой опасностью и расходами.
— Вранье, — ответила она, улыбаясь.
Он тихо рассмеялся.
— Ну что же, вы видите меня насквозь. Они растут еще долго после окончания сезона на южных холмах вокруг Эббонли. — Джеймс сам взял одну ягоду. — Хотя я бы привозил их для вас контрабандой, если бы было нужно.
Снова заиграла музыка и настала очередь Энджел приподнять бровь.
— Два вальса подряд?
Маркиз лениво улыбнулся.
— Они будут играть вальсы весь вечер, если вы этого пожелаете. Здесь нет никаких патронесс из Олмака. — Он посмотрел на неё. — Вы станцуете этот вальс со мной?
Не в силах сопротивляться или даже произнести слово, девушка кивнула и взяла его протянутую руку. И пока они, кружась, скользили по паркету, для неё не существовало ничего, кроме музыки и Джеймса, с улыбкой склонившегося к ней.
До середины танца она не замечала, что её родители стоят на краю бального зала, не сводя с нее глаз. Энджел покраснела и подняла взгляд на Джеймса.
— Они смотрят, — прошептала она.
Тот улыбнулся.
— В этом и заключалась идея, не так ли?
— Я… ну, я полагаю… я не знаю.
— Хорошо, — прошептал он. Когда вальс закончился, слишком быстро, маркиз отвел её к родителям, а затем довольно покорно отправился за напитком для неё.
— Энджел, тебя предупреждали насчет этого человека, — прошипела Камелия с мрачным лицом.
— Он был очень мил, — упрямо ответила девушка, — и он не сделал ничего плохого, так что можешь не рассказывать мне, насколько он ужасный, как утверждают все эти глупые сплетни.
— Это вне…
— Кэмми, шшш… — пробормотал её муж, положил ладонь на руку жены.
Джеймс вернулся и вручил Энджел стакан пунша, оставив один себе. Несмотря на его предположение насчет вальсов весь вечер, оркестр заиграл кадриль, и Саймон с Лили пытались показывать смеющимся детям шаги.
Её отец откашлялся.
— Джеймс, Кэмми и я обсуждали наше возвращение домой. У меня есть собственное имение, за которым нужно присматривать и только Бог знает, что случится с ним в руках моего управляющего.
Сердце Анжелики упало. Она знала, что это были всего лишь каникулы, но сумела убедить себя, что они продляться столько, сколько она пожелает. Гораздо дольше, чем этот срок.
Маркиз на мгновение застыл, а затем кивнул и откашлялся. Потом посмотрел на Анжелику.
— Когда вы уезжаете?
— После бала. Это даст детям пять дней, чтобы привыкнуть к идее отъезда. — Томас поморщился. — Сомневаюсь, что они когда-либо простят меня.
Джеймс улыбнулся.
— Я наслаждался вашим пребыванием здесь.
— И мы, хм, — граф откашлялся, — мы наслаждались тем временем, что провели здесь.
Джеймс выглядел таким же ошеломленным, как и Энджел, но прежде, чем он смог сказать что-то ещё, близнецы утащили его на ещё одну кадриль. Энджел танцевала с лордом Стенфредом, но, не переставая, думала о том, что ей осталось всего пять дней провести в Эббонли. Артур Элкотт был её следующим партнером, но её сердце уже не участвовало в танцах. Заявив о том, что у неё устали ноги, девушка уселась и попыталась не хандрить.
— Что случилось? — Джеймс сел рядом с ней.
Она покачала головой.
— Ничего, — тихо ответила Энджел, глядя на танцевальную площадку.
— Тогда как насчет прогулки в саду?
После этих слов она подняла на него взгляд.
— Ночью?
Маркиз поднял руку.
— Я буду хорошо себя вести. Клянусь, — серьезно заявил он, хотя выражение его лица было весёлым.
— А что насчет Саймона?
— Он не приглашен.
Энджел знала, что ей не следует идти, но так или иначе она кивнула, и Джеймс помог ей подняться, взяв под руку. Девушка не могла не заметить, как искусно он устроил их исчезновение, подождав, пока её родители повернулись к ним спиной, прежде чем вывести её в сад через одно из открытых окон.
По всему саду были расставлены факелы, но в нём всё равно было темно и прохладно. Это весьма подходило под ее настроение, и некоторое время Энджел молча шла рядом с ним.
— Вы не знали о том, что ваши родители решили уехать, не так ли? — спросил Джеймс, останавливаясь и поворачиваясь к ней лицом.
Она покачала головой.
— Нет.
— И вы не хотите уезжать?
— Нет, — пробормотала она, отказываясь смотреть на него.
Джеймс с минуту помолчал.
— Из-за Саймона или из-за меня?
Энджел развернулась, готовая броситься обратно внутрь дома.
— Я не собираюсь отвечать на этот вопрос. — Она бросила на него взгляд через плечо. — А вы не должны были задавать его.
— Я знаю.
Она с раздражением вздохнула.
— Я знаю, что в любом случае для вас всё это — глупая игра.
— А если это не так? — прошептал маркиз, подходя ближе к ней.
На какое-то время Энджел не смогла дышать.
— Это все равно не имеет значения. Я обручена с Саймоном.
— Но хотите ли вы быть обрученной с ним? — прошептал он.
Энджел обернулась и ударила его в плечо.
— Прекратите это! Вы говорили, что собираетесь хорошо себя вести.
Джеймс схватил её кулачок.
— Я сожалею, если я обидел вас, Анжелика. Ваши проклятые родители не должны были увозить вас так скоро. Я ещё не готов к этому. Знаете, я всё держал под контролем. Я воображал, что я очень умен.
— Что вы держали под контролем? — спросила девушка, пытаясь освободить руку.
— Нас с вами.
Она резким движением освободилась.
— Нет никаких нас с вами! Как вы не можете этого понять? Я обручена!
— Ничего ещё не объявлено, — настойчиво прошептал Джеймс, следуя за ней, когда Энджел направилась обратно в бальный зал. — Никто не знает. Разорвите помолвку.
Анжелика застыла.
— Ради чего? Ради вас? Вы даже не верите в любовь.
— Я люблю вас.
Что бы Энджел ни собиралась выкрикнуть ему, эти слова застряли у неё в горле.
— Вы не можете, — прошептала она, глядя ему в лицо. — Я люблю Саймона. Он…
— Нет, это не так, — бесцеремонно вмешался маркиз. — Вы не любите Саймона. Я сомневаюсь, что вы когда-либо любили его.
— Это ложь. — Её сердце стучало так быстро, что Энджел подумала, что оно может вырваться из груди. Это было искушение, и это было именно то, чего она хотела. Она хотела услышать эти слова от Джеймса.
— Вот так вы уговаривали Дезире? — безрассудно бросила она в ответ. — Так вы пытались убедить её отказаться от виконта Люстера и выйти замуж за вас? А если вы не сможете убедить меня, то завтра застрелите Саймона?
Джеймс отступил назад. Он развернулся словно для того, чтобы уйти, затем остановился и некоторое время стоял с закрытыми глазами. Наконец он с трудом вдохнул и посмотрел на неё черными в лунном свете глазами.
— Полагаю, я этого заслуживаю, — прошептал маркиз. — Я сожалею, Анжелика. — Он снова повернулся к ней спиной. — Вы заставили меня забыть её, — произнес он так тихо, что девушка едва смогла расслышать эти слова.
— Джеймс? Простите меня. Я не должна была говорить…
Он покачал головой.
— Знаете, это был несчастный случай. Я никогда не хотел подстрелить Джеффри. И я определенно не намеревался убивать его. Он был… — Джеймс на мгновение замолчал. — Он был моим другом.
— Тогда почему?
— Я отправился делать ей — Дезире — предложение. Она заявила мне, что Люи уже предложил ей выйти за него замуж. Она сказала, что он объяснил ей, что я… ненадежен, что я никогда не буду ей верен и что вполне вероятно, что мой отец оставит меня без единого пенни за мой порочный образ жизни. Дезире решила, что скорее станет виконтессой Люстер сейчас, чем в качестве нищей миссис Фаринг будет дожидаться кончины моего отца.
— Должно быть, это было больно, — тихо заметила Анжелика.
— Вы даже не представляете себе как. А затем она добавила, что если бы Люи не появился со своим предложением, то она с радостью вышла бы замуж за меня. — Джеймс сел на одну из белокаменных скамей, обрамлявших садовую дорожку. Поколебавшись, Анжелика подошла и присела рядом. — Я был в ярости. Я вызвал Люи на дуэль, а затем нашел Саймона — на самом деле вытащил его из постели в Оксфорде. Мы оба быстро напились, и на рассвете я отправился на встречу с Джеффри.
Энджел ощутила, что он никому никогда не рассказывал эту историю, и медленно протянула руку, чтобы коснуться его пальцев. Его рука вздрогнула, а затем он повернул её ладонью вверх, переплетая её пальцы со своими.
— Я знаю, что произошло потом, — проговорила она. Звуки контрданса и смеха доносившиеся из далекого окна казались нереальными.
— Нет, вы не знаете, — ответил маркиз. Он поднял голову и посмотрел на девушку. — Я действительно не собирался его убивать. Я уже решил, что просто выстрелю достаточно близко, чтобы как следует напугать его, и возможно, убедить, что с его стороны будет мудро уступить мне Дезире. Он был таким же вдрызг пьяным, как и я, и промахнулся на шесть футов. А я прострелил ему правое легкое, и он захлебнулся собственной кровью. Это заняло всего несколько минут.
— И это превратило вас в Дьявола, — прошептала, вздрогнув, Энджел.
— Да. — Он смотрел на залитый луной сад. — По совету отца я отправился во Францию, а затем моя дорогая Дезире вышла за Кенсингтона. — Джеймс пожал плечами. — Полагаю, она думала, что даже титул барона будет для неё лучше чем то, что она могла бы получить со мной.
Анжелика протянула руку, чтобы коснуться его щеки. Джеймс повернулся и посмотрел на неё, и девушка потянулась вверх, чтобы поцеловать его. Он обнял её, притягивая к себе. Все это было так неправильно, слишком грешно, и вместе с тем совершенно правильно. Энджел запустила пальцы в его черные волосы, желая, чтобы она смогла стереть все воспоминания, которые у него были о Дезире Кенсингтон.
— Энджел! Куда теперь запропастилась эта девчонка?
Анжелика оторвала свой рот от губ Джеймса.
— О, нет, — выдохнула она, глядя в сторону особняка, откуда послышался голос её отца. — Джеймс, отпустите меня.
Он продолжал обнимать её за талию.
— Никогда, — прошептал маркиз, переместившись, чтобы куснуть её за ушко.
— О Боже. — Она задрожала от этого ощущения, которое, казалось, пробежало по всему её телу. — Джеймс, если вы погубите меня, то они сошлют меня в Австралию.
Он вздохнул и выпустил девушку.
— Я последую за вами, — прошептал он, вставая и притягивая её к себе.
— В самом деле? — Энджел одёрнула себя. — О, не обращайте внимания. Уходите, пожалуйста.
— Вы меня любите?
— Джеймс, — умоляюще попросила она.
— Вы любите меня? — хрипло повторил он.
Энджел ощутила, что вынуждена ответить.
— Да, но…
— Этого достаточно. На данный момент. — Джеймс наклонился, и, нежно коснувшись губами её губ, повернулся и исчез в темноте сада.
Её платье помялось и она оцепенело разгладила его. Если бы Саймон наткнулся на них, то Джеймс мог бы оказаться втянутым в дуэль, которой ему очень хотелось избежать. Что-то нужно было сделать до того, как все они пострадают. Брутус подошел к ней, топая лапами, и Энджел рассеянно почесала его голову. Джеймс любит её. И это делало обстоятельства еще более сложными, чем они были прежде. Она не может разорвать помолвку с Саймоном, потому что дала слово. Однако как только Джеймс упомянул об этом, она обнаружила, что не в силах изгнать эту идею из своих мыслей. О, её родители были правы. Она совершенно неспособна вести себя прилично и разумно.